Сделай Сам Свою Работу на 5

Рик Риордан «Перси Джексон и Лабиринт смерти» 7 глава





Она была высокого роста, с грациозной фигурой, длинными, каштанового цвета волосами, заплетенными в косы золотыми лентами. Когда она двигалась, белая ткань ее будто бы совсем простого платья переливалась всеми цветами радуги, как маслянистая пленка на поверхности воды.

— Янус, — строго произнесла женщина, — мы снова создаем трудности?

— Н-нет, госпожа, — испуганно пробормотало правое лицо.

— Да! — отрезало левое.

— Заткнись, — прошипело правое.

— Что? — удивилась женщина.

— Не вам, госпожа, как можно! Это я сам с собой.

— Понятно, — кивнула дама в белом платье. — Тебе прекрасно известно, что ты явился сюда преждевременно. Время выбора для этой девочки еще не настало, поэтому я предоставляю тебе самому сделать его: либо ты оставляешь героев в покое и ими занимаюсь я, либо я обращаю в дверь тебя и разбиваю ее!

— В какую дверь? — спросило левое.

— Да заткнись же!

— Я только потому спросил, что французские двери, например, очень красивые. — Левое лицо явно потешалось. — К тому же дают много дневного света.

— Заткнись, кому говорю, — захныкало правое. — Я не вам, что вы, госпожа! Конечно, я смоюсь. Я ведь сюда просто позабавиться явился. Сделать свою работу. Предложить выбор или еще что-нибудь такое.



— Создать затруднения, — поправила его женщина. — А теперь убирайся!

Левое лицо пробормотало:

— Никогда не даст повеселиться.

Двуликий бог поднял повыше серебряный ключ, сделал вид, будто вставляет его куда-то в воздух, и исчез.

Женщина обернулась к нам, и страх охватил мое сердце. В ее глазах полыхала такая уверенность в своей силе! «Ими занимаюсь я», — сказала она. По-моему, это не сулило нам ничего хорошего. В эту минуту я уже пожалел, что мы не покончили дело с Янусом. Но тут женщина улыбнулась.

— Вы, наверное, проголодались, — сказала она. — Садитесь, мы с вами побеседуем и заодно поедим.

Она слегка повела рукой, и старый римский фонтан ожил. Сверкающие струи чистой воды взметнулись вверх. Перед нами прямо из воздуха вырос мраморный стол, на котором стояло множество блюд с сэндвичами и кувшинов с лимонадом.

— Но кто вы? — осмелился спросить я.

— Меня зовут Гера, — улыбнулась женщина. — Богиня небес.



* * *

Однажды мне уже приходилось встречаться с Герой, это произошло, когда я оказался на Совете богов, но тогда я не уделил ей много внимания. Поскольку вокруг меня была целая толпа других олимпийцев, которые спорили о том, надо меня убить или пока не стоит.

Но я точно помню, что тогда она совсем не походила на обычную женщину. Конечно, когда боги заседают на Олимпе, в них росту футов по двадцать и на обычных мужчин и женщин они мало похожи. А сейчас Гера выглядела почти совсем как чья-нибудь мама.

Она положила каждому из нас на тарелку сэндвичей и стала разливать лимонад.

— Гроувер, дорогой, — улыбнулась она сатиру, — не забывай, пожалуйста, как правильно пользоваться салфеткой. Не надо ее жевать.

— Хорошо, мэм.

— Тайсон, ты почему плохо кушаешь? Положить тебе еще сэндвич с арахисовым маслом?

Тайсон с трудом подавил сытую отрыжку и благовоспитанно ответил:

— Да, добрая госпожа.

— Повелительница Гера, — обратилась к богине Аннабет, — я не могу поверить своим глазам. Как вы оказались в лабиринте?

Гера улыбнулась, затем вдруг едва заметно провела в воздухе пальцем, и волосы Аннабет сами собой расчесались, а с лица исчезли пятна грязи и темные подтеки.

— Конечно, я пришла для того, чтобы взглянуть на вас, — ответила богиня.

Мы с Гроувером обменялись тревожными взглядами. Когда боги, знаете ли, приходят взглянуть на вас, это не означает, что они поступают так по доброте сердечной. Скорей всего, ими руководят совсем иные соображения. Им от вас наверняка что-нибудь нужно.

Но даже эти мрачные мысли не могли помешать мне уплетать сэндвичи с индейкой и швейцарским сыром, чипсы и лимонад. Я и не знал, что так проголодался. Тайсон тот вообще закидывал в рот сэндвичи с арахисовым маслом практически без перерыва, а Гроувер поглощал лимонад, одновременно закусывая одноразовым стаканчиком, для чего сворачивал его наподобие вафельной трубочки.



— Я не думала… — с деланной наивностью сказала Аннабет, — не думала, что вам нравятся герои.

— Ты так решила из-за моей пустяковой размолвки с Гераклом? — На губах Геры мелькнула снисходительная улыбка. — Я, право, даже не ожидала, что пресса так раздует это небольшое недоразумение.

— Разве вы множество раз не пытались убить его? — уточнила Аннабет.

Гера небрежно отмахнулась.

— Дела давно минувших дней, дорогая. Кроме того, этот мальчуган был одним из детей моего возлюбленного супруга… от другой женщины. Ну и однажды мое терпение истощилось, признаю. Но с тех пор у нас с Зевсом не бывает разногласий. Мы проверили наши чувства и пришли к полному взаимопониманию. После одного, незначительного по своей сути, инцидента.

— Вы имеете в виду с тех пор, как Зевс породил Талию?

Не успел я произнести эти слова, как тут же пожалел о них. Едва Гера услышала имя нашей подруги-полукровки, дочери Зевса, как ее глаза с холодной ненавистью вонзились в меня.

— Ты, кажется, Перси Джексон? Один из Посейдоновых… гм… деток? — У меня появилось отчетливое чувство, что она хотела произнести совсем другое слово. — Насколько я припоминаю, прошлой зимой на Совете я высказалась в пользу того, что тебе следует сохранить жизнь. Надеюсь, мне не придется раскаяться в этом.

Выстрелив в меня этими словами, она снова обернулась к Аннабет, и на губах ее опять запорхала самая солнечная улыбка:

— Во всяком случае, к тебе я, без сомнения, отношусь с горячей любовью, деточка. И считаю задание, данное тебе, очень сложным. Особенно если сюда начнут вмешиваться всякие Янусы.

Аннабет опустила глаза.

— Почему он оказался здесь? Я чуть с ума не сошла от страха.

— Он этого и добивался, — кивнула Гера. — Тебе следует знать, что младшие боги, такие как этот Янус, например, всегда чувствуют себя уязвленными незначительностью своей роли в управлении вселенной. Боюсь даже, что некоторые из них не питают особой любви к обитателям Олимпа и легко могут решиться оказать поддержку моему отцу.

— Вашему отцу? — удивился я. — Ах да, точно. Я и позабыл, что отцом Геры, как и ее супруга Зевса, и Посейдона, между прочим, и вообще всех старших олимпийцев, был именно Кронос. А уж мысль о том, что он является моим родным дедушкой, показалась мне такой дикой, что я постарался выбросить ее из головы как можно скорей.

— За младшими богами нужен глаз да глаз, — продолжала между тем Гера. — Янус. Геката. Морфей. Они оставили Олимп, давно перестали там появляться и к тому же…

— К ним ведь отправился Дионис, — вспомнил я. — Он пошел проведать младших богов.

— Это так. — Взгляд Геры устремился на выцветшие фрески с изображением олимпийцев. — Видите ли, в трудные времена и богам случается утратить истинную веру. Они начинают верить во всякие глупости, фетиши. Теряют ориентировку, не видят главного и впадают в эгоизм. Но я, как вам известно, являюсь богиней супружества и привыкла проявлять настойчивость и упорство. Вам необходимо выступить против хаоса и раздоров. Не терять веры в богов. Неизменно стремиться к одной цели.

— А какова ваша цель? — спросила Аннабет.

— Сохранить семью богов-олимпийцев в целости, конечно, — улыбнулась Гера. — В настоящее время лучший путь к этому — помогать вам. Зевс, должна признаться, не часто позволяет мне вмешиваться в дела смертных. Но однажды, лет сто назад, для достижения некоей важной для меня цели он даровал мне исполнение одного моего желания.

— Желания?

— Прежде чем ответить, позволь я дам тебе совет. Причем сделаю это совершенно бесплатно. Мне известно, что вы разыскиваете Дедала. Его лабиринт является для меня такой же загадкой, как и для вас. Но если вас интересует судьба изобретателя, то я бы на вашем месте нанесла визит моему сыну Гефесту в его кузницу. Дедал был великим умельцем, и сердце Гефеста принадлежало ему единственному из смертных. Никем из людей так не восхищался бог-кузнец. Если существует кто-то, кому известна судьба Дедала, или тот, кто поддерживает с ним связь, это мой сын Гефест.

— Но как нам к нему добраться? — спросила Аннабет. — Я и сама стремилась к этому. Мое самое большое желание — найти путь в лабиринте.

Гера выглядела разочарованной.

— Так и будет. Но то, чего ты желаешь, ты, собственно, уже получила.

— Не понимаю.

— Средства для достижения твоей цели у тебя уже имеются. — Тут Гера глянула прямо на меня. — Ответ знает Перси.

— Я? — изумился я.

— Но это несправедливо, — возразила Аннабет. — Вы не говорите нам, что это за средство.

— Получить что-либо из чужих рук или добиться этого в результате собственных усилий — разные вещи. — Гера покачала головой. — Не сомневаюсь, что твоя мать Афина согласилась бы со мной.

Над комнатой, где мы сидели, послышался отдаленный раскат грома. Гера встала.

— Меня призывают. Зевс гневается. Подумай над тем, что я сказала, Аннабет. Разыщите Гефеста. Насколько я знаю, вам придется наведаться на некое ранчо, но мой совет — не задерживайтесь там. И используйте все средства, которые имеются в вашем распоряжении, какими бы простыми они вам ни казались.

Она слегка махнула ладонью в сторону обеих дверей, и те растаяли. За ними оказались два туннеля, одинаково темные и зловещие.

— И последнее, Аннабет. Я отложила наступление дня, когда тебе предстоит сделать выбор. Но я не отменила его. Совсем скоро, как и сказал Янус, тебе придется принять решение. Сделать выбор. Прощайте!

Богиня приподняла руку и тут же растаяла, прямо на наших глазах обратившись в белый туман. В такой же туман обратилась и пища, так что Тайсон чуть не подавился сэндвичем, который прямо у него во рту прикинулся туманом. Замолкло журчание воды в фонтане. Мозаики на стенах начали тускнеть, посерели и опять стали почти неразличимыми. Комната больше ничем не напоминала место, где каждому хотелось бы устроить пикник.

Аннабет вскочила на ноги.

— И это называется помощь? «Скушайте сэндвич, детки. Загадайте желание. Как жалко, что я не могу помочь вам!» Ф-фу!

— Ф-фу, — согласился Тайсон, грустно глядя на опустевшее блюдо.

— Погодите-ка, — прервал их Гроувер, — она, кажется, сказала, что ответ знает Перси. Это уже что-то.

И все в упор уставились на меня.

— Ничего я не знаю, — огрызнулся я. — Понятия не имею, что она тут наговорила.

Аннабет тяжело вздохнула.

— Ладно, все нормально. Пора идти.

— Куда? — спросил я.

На самом деле мне ужасно хотелось спросить, что именно Гера имела в виду, когда говорила о важном выборе, который Аннабет предстоит сделать. Но оба наших спутника, Тайсон и Гроувер, прямо горели нетерпением. Они вскочили на ноги чуть ли не одновременно, будто отрепетировали это заранее.

— Налево, — так же разом сказали они оба.

— С чего вы решили? — нахмурилась Аннабет.

— Потому что справа на нас что-то движется, — объяснил Гроувер.

— И очень большое, — подтвердил Тайсон. — И до чего быстро катится!

— Действительно, почему бы не налево? — положил я конец спору, и мы бросились бежать по левому коридору.

Глава седьмая
Взлом темницы по Тайсону

Сначала хорошие новости: левый туннель был полностью лишен боковых ответвлений, поворотов и перекрестков. Теперь плохие: он оказался тупиком. Пробежав, не останавливаясь, сотню ярдов, мы едва ли не носами уперлись в огромный валун, преградивший нам путь. Сзади нас догоняли чьи-то стремительные шаги, тяжелое дыхание эхом отдавалось в воздухе. Какое-то существо — и оно определенно не принадлежало к роду людей — висело у нас на хвосте.

— Тайсон, — попросил я, — ты не мог бы…

— Могу!

Циклоп ударил плечом о камень с такой силой, что весь туннель содрогнулся, а с потолка лабиринта посыпалась вековая пыль.

— Скорей! — выдохнул Гроувер. — Конечно, постарайся не уронить на нас потолок, но все-таки поторопись!

Валун наконец поддался и с кошмарным скрежещущим звуком сдвинулся с места. Тайсон толкнул его посильней, мы проползли между ним и стеной туннеля и оказались в небольшой комнате.

— А теперь надо поскорей заблокировать путь! — велела Аннабет.

Мы все вместе налегли на камень и стали его толкать. Что бы там ни гналось за нами по проходу — мы успели вовремя водворить камень на место и оказались вне досягаемости.

— Ага, обломалось! — обрадовался я.

— Еще вопрос, не обломались ли мы сами, — возразил Гроувер.

Я обернулся и увидел, что наша четверка находится в небольшой — примерно двадцать квадратных футов — комнате с бетонными стенами, одна из которых забрана тюремной решеткой. Туннель привел нас прямо в тюрьму.

* * *

Аннабет выругалась, поминая Аида, и тряхнула прутья решетки. Они не дрогнули. За ними мы видели ряды камер, расположенных вокруг мрачного внутреннего двора — по крайней мере три этажа металлических дверей и узких галерей.

— Мы в тюрьме, — заключил я. — Тайсон, может, тебе удастся разбить…

— Шшш, — поднес палец к губам Гроувер, — послушайте.

Где-то высоко над нами раздавалось эхо горестных рыданий, казалось, оно наполняет собой все здание. Затем послышался другой звук — хриплый голос забормотал что-то, только я не сумел разобрать что. Звуки, которые ловил мой слух, больше напоминали не слова, а стук камней в механическом барабане.

— Что это за язык такой? — спросил я.

Глаза Тайсона расширились от ужаса.

— Не может быть, — пробормотал он, бледнея.

Вне себя, он ухватился за два соседних стержня решетки и с такой силой налег на них, что в образовавшийся промежуток спокойно мог пролезть он сам.

— Обождите-ка! — шепотом попросил сатир.

Но Тайсон никого ждать не собирался, а мы рванули за ним. Во внутреннем дворе тюрьмы, где мы оказались, было темно, только несколько люминесцентных фонарей слегка рассеивали мглу.

— Я узнаю это место, — на бегу сказала мне Аннабет. — Это Алькатрас.

— Ты имеешь в виду остров неподалеку от Сан-Франциско?

— Да. Наш класс ездил туда на экскурсию. На этом острове теперь музей.

Ну разве может такое быть, что вы, спустившись в лабиринт на Лонг-Айленде, вылезли из него с другой стороны земного шара? Но Аннабет прожила в Сан-Франциско целый год, наблюдая за тем, что происходило на горе Тамалпаис, отделенной от города заливом. Надо думать, она знает, о чем говорит.

— Замри! — коротко бросил Гроувер.

Однако Тайсон продолжал двигаться, не останавливаясь. Тогда Гроувер схватил его за руку и со всей силы потащил обратно.

— Стой, Тайсон! — свистящим шепотом приказал он. — Ты что, не видишь?

Я тоже глянул туда, куда показывал сатир, и у меня упало сердце. Напротив нас, с другой стороны внутреннего двора, на галерее второго этажа, громоздилось чудовище, подобного которому я никогда не видел.

Оно было вроде кентавра, над туловищем животного поднимались грудь и плечи женщины. Но вместо лошадиного крупа от талии вниз шло тело дракона — не меньше двадцати футов длиной, черное, чешуйчатое, с огромными лапами и усеянным шипами хвостом. С первого взгляда мне показалось, будто ноги монстра перевиты плетьми каких-то растений, но потом я разглядел, что это не ноги, а извивающиеся змеи, сотни гадюк водили по земле отвратительными головами, ища, что б такое сожрать. В волосах женщины также кишели змеи, как у Медузы горгоны. Но самым отвратительным в ее облике было то, что на месте талии, то есть там, где грудь женщины соединялась с туловищем дракона, кожа пузырилась и вскипала, и из нее то и дело вылезали головы каких-то злобных зверей: волка, медведя, льва. Казалось, что посередине тело чудовища перехвачено поясом из этих голов.

Какой-то инстинкт подсказывал мне, что перед моими глазами находится нечто доисторическое, неопределенное. Существо, которое появилось на свет в начале времен, прежде чем творения обрели формы и сущности.

— Это она, — жалобно сказал Тайсон.

— Пригнулись! — прошипел Гроувер.

Мы скорчились в тени, чтобы остаться незамеченными, но это омерзительное создание не обращало на нас никакого внимания. Как оказалось, оно разговаривало с кем-то, кто содержался в одной из камер на втором этаже. Именно оттуда и доносились рыдания. Женщина-дракон продолжала что-то бубнить на своем непонятном языке.

— Что она говорит? — тихо спросил я. — Что это за язык?

— Это праязык, — ответил Тайсон, дрожа. — Тот, на котором праматерь Земля разговаривала с титанами и… ну и с остальными своими детьми. Когда на свете еще не было богов.

— Ты что, его понимаешь? — удивился я. — Может, переведешь?

Тайсон зажмурился, мгновение помолчал, и вдруг изо рта его полился ужасный, хриплый женский голос:

— Ты будешь работать на хозяина или умрешь.

— Терпеть не могу, когда он такое вытворяет. — Аннабет вздрогнула.

Как все циклопы, Тайсон обладал сверхчеловеческим слухом и способностью подражать чужим голосам. Он как будто впадал в транс и потом начинал говорить не своим голосом.

— Я не стану служить ему. — Теперь речь Тайсона была окрашена глубоким страданием.

И снова грубый хрип женщины-чудовища:

— Тогда я стану наслаждаться твоими страданиями, Бриарей.

Прежде чем выговорить это имя. Тайсон выдержал небольшую паузу. Раньше с ним никогда не бывало, чтобы он не смог кого-то сымитировать, но сейчас, после краткого молчания, у него вдруг вырвался придушенный всхлип. Затем циклоп продолжил женским голосом:

— Если ты думал, что твое первое заключение было невыносимым, то теперь тебе придется испытать настоящие муки. Подумай над этим, пока я не вернусь.

Чудовище затопало к лестнице, змеи зашипели, извиваясь вокруг его ног наподобие юбки. Оказавшись на краю лестницы, оно вдруг взмахнуло руками, и они превратились в огромные крылья. До этого я не видел никаких крыльев, потому что монстр держал их сложенными за своей драконьей спиной. Сразу став похожим на чудовищную летучую мышь, он спрыгнул с галереи второго этажа и воспарил над двором. Мы еще больше скрючились, вжимаясь в стену. Горячий, насыщенный парами серы воздух обдал мое лицо, когда чудовище пролетело почти над самыми нашими головами и в то же мгновение исчезло за поворотом.

— К-к-какой уж-ж-жас, — еле выговорил Гроувер. — Никогда не сталкивался с такой… чудовищной вонью…

— Худший ночной кошмар циклопа, — поддержал его Тайсон. — Кампе…

— Кто? — переспросил я.

Тайсон мучительно сглотнул.

— Кампе. Каждый циклоп знает о ней. Рассказами о Кампе пугают маленьких детей… циклопов. Она сторожила нас в плохие времена.

— Я тоже вспомнила. — Аннабет кивнула. — Когда титаны восстали, они сковали цепями Гею и гекатонхейров.

— Гекато… что? — не справился я с трудным словом.

— Гекатонхейры, — повторила она. — Сторукие. Они так называются потому, что… ну просто потому, что у них по сто рук. Это старшие братья циклопов.

— И очень сильные, — восторженно добавил Тайсон. — Замечательно сильные! Ростом до неба. Они могли своротить горы.

— Не слабо. Если, конечно, сам не являешься этой горой.

— А Кампе была их тюремщицей, — продолжал Тайсон. — Она служила Кроносу, и он велел ей держать братьев запертыми в Тартаре и все время их мучить. Так и было, пока не явился Зевс. Он убил Кампе и освободил циклопов и Сторуких, чтобы они помогли ему одержать победу над титанами в большой войне, которая тогда началась.

— Так значит, Кампе вернулась, — догадался я.

— Плохо, — подытожил Тайсон.

— А кто тот в камере? Ну, ты еще назвал его по имени.

— Да Бриарей же, — сразу вскинулся мой брат. — Сторукий великан. Они все трое ростом до неба и…

— Ага, ага, помню. Там еще про гору было.

Я поглядел на камеру над нашими головами, удивляясь тому, что кто-то высотой до неба уместился в такой крохотной каморке, и недоумевая, почему он плачет как маленький.

— Думаю, нам надо разобраться во всем этом, пока не вернулась Кампе, — предложила Аннабет.

Когда мы подошли ближе, рыдания в камере усилились. Заглянув внутрь, я даже не совсем понял, что за существо перед моими глазами. Размером с обычного человека, только с очень бледной, цвета молока, кожей. Из всей одежды на нем была одна набедренная повязка, и она здорово напоминала большой подгузник. Ноги существа казались слишком большими для такого тела, на каждой ступне было по восемь пальцев, и грязные ногти на больших пальцах растрескались.

Но более всего поражала верхняя часть туловища. По сравнению с этим существом даже Янус показался бы нормальным человеком. Потому что у этого из грудной клетки торчало столько рук, что я даже не мог их сосчитать. Они росли рядами и выглядели почти обыкновенными руками, только их было так много, что они все перепутались, и теперь грудь Бриарея была похожа на вилку с намотанными на нее кольцами спагетти. Несколькими руками он закрывал лицо, когда плакал.

— Наверное, небо раньше было не таким высоким, как теперь, — пробормотал я, — или он стал покороче.

Тайсон не обратил внимания на мои слова. Он просто упал на колени.

— Бриарей! — окликнул он узника.

Рыдания прекратились.

— Сторукий! Помоги нам, пожалуйста.

Бриарей поднял голову. Его лицо было длинным и грустным, с крючковатым носом, плохими зубами и темно-коричневыми глазами. Я имею в виду совершенно коричневыми — без белков и черных зрачков, такими, будто их вылепили из глины.

— Беги, пока цел, циклоп, — жалобно простонал Бриарей. — Я не могу помочь даже самому себе.

— Но ты ведь Сторукий! — настойчиво и почтительно повторил Тайсон. — Ты можешь все.

Бриарей вытер нос с помощью пяти-шести рук, в то время как несколько других перебирали какие-то металлические обломки и деревянные щепки точь-в-точь такими же движениями, как это делал Тайсон. Забавно было наблюдать за этим. Руки словно жили своей обособленной жизнью и повиновались собственным приказам. Одни построили из деревяшек лодочку и тут же разобрали ее на части. Другие в это самое время скребли пол без всякой на то причины. Третьи играли камешками, бумагой, ножницами. Несколько рук устроили театр теней на стене, и там теперь скакали утята со щенятами.

— Не могу, — простонал Бриарей. — Кампе вернулась в мир! Титаны восстанут и ввергнут нас обратно в Тартар!

— А ты надень свое храброе лицо! — посоветовал Тайсон.

И немедленно лицо Бриарея переделалось во что-то другое. Коричневые глаза остались теми же, но теперь все черты стали другими. Нос оказался вздернутым, брови выгнулись дугой, и на губах появилась диковатая улыбка, будто ее хозяин старался совершить что-то героическое. Но почти сразу лицо исказилось и снова стало таким же унылым, как прежде.

— Ничего не получается, — опять простонал он. — Мое испуганное лицо все время возвращается.

— А как вы это делаете? — спросил я.

Аннабет подтолкнула меня локтем и прошипела:

— Не груби! У Сторуких было пятьдесят разных лиц.

— Трудно было, наверное, составить расписание, — не удержался я.

— У тебя все получится, Бриарей. — Тайсон не сдавался. — Мы поможем! Можно мне попросить у тебя автограф?

Бриарей хмыкнул и спросил уже повеселей:

— Ты прихватил с собой сотню ручек?

— Эй, вы, — прервал их беседу Гроувер. — Отсюда нужно поскорей убираться. Кампе вернется и обязательно учует нас рано или поздно.

— Ломайте решетку! — скомандовала Аннабет.

— Один момент! — Тайсон гордо улыбнулся. — Бриарею это запросто. Он такой силач! Сильней даже, чем мы, циклопы. Смотрите!

Бриарей между тем продолжал хныкать. Дюжина его рук начала играть во что-то очень похожее на «ладушки», но ни одна из них не попыталась взяться за прутья.

— Если он такой силач, как ты говоришь, то чего ж он сидит в тюрьме? — спросил я у Тайсона.

Аннабет снова ткнула меня в ребра.

— Он ошалел от ужаса, — шепотом объяснила она. — Кампе заключила его в Тартар на тысячи лет. Как бы ты себя чувствовал на его месте?

Сторукий снова закрыл ладонями лицо.

— Бриарей? — позвал Тайсон. — Что… что с тобой? Покажи нам свою великую силу.

— Тайсон, — обратилась к нему Аннабет, — думаю, этими прутьями лучше заняться тебе.

Улыбка на лице моего брата стала таять.

— Мне заняться этими прутьями… — повторил он, словно не понимая.

Потом он вцепился в дверь камеры и мигом сорвал ее с петель, словно она была кое-как слеплена из мокрой глины.

— Выходите, Бриарей, — пригласила Аннабет. — И давайте вместе сматываться отсюда.

Она протянула узнику руку. На секунду на лице Бриарея появилось радостное выражение, несколько его рук потянулись к Аннабет, но остальные хлопнули по ним.

— Не могу, — простонал он. — Она меня накажет.

— Не бойтесь, — улыбнулась Аннабет. — Вы же сражались с самими титанами и победили их, помните?

— Помню, конечно, я помню войну. — Теперь лицо его снова изменилось, брови насупились, губы сердито сжались.

«Лицо задумчивое», — догадался я.

— От грома и молний сотрясалась земля. Мы швыряли камни. Титаны и чудовища тогда чуть было не победили. Теперь они опять набрали силу. Так сказала Кампе.

— Не слушайте вы ее, — посоветовал я. — Выходите!

Бриарей не шелохнулся. Я понимал, что Гроувер прав. До возвращения Кампе времени оставалось совсем мало, но разве можно оставить его здесь? Да и Тайсон после этого будет плакать целыми неделями.

— Играем, — предложил я. — «Камни, ножницы, бумага»! Если я выиграю, идете с нами. А если проиграю, мы оставляем вас в темнице. Можете сидеть тут и дальше.

По взгляду, которым наградила меня Аннабет, я понял, что она считает меня сумасшедшим. На лице Бриарея отразилось сомнение.

— Я всегда выигрываю в «камни, ножницы, бумага»!

— Тогда давайте! Поехали!

И я три раза стукнул кулаком по ладони.

Бриарей сделал то же самое всей сотней рук, и звук раздался такой, будто целая армия сделала три шага по плацу. Он придвинулся ко мне с целой горой камешков, ножниц его хватило бы на большую школу, а из бумаги можно было построить настоящую эскадрилью самолетиков.

— Смотри только не говори, что я тебя не предупреждал, — чуть ли не застонал он. — Я всегда… — Его лицо снова приняло неуверенное выражение. — А что это ты сделал?

— Пистолетик, — объяснил я ему, показывая на пальцах пистолетик. Этому трюку научил меня Пол Блофис, но рассказывать об этом Бриарею вовсе не обязательно. — А из пистолета можно всех убить.

— Это несправедливо.

— Насчет справедливости мы не договаривались. Кампе не станет заботиться о справедливости, если нас тут застукает. И обвинит вас в том, что вы сорвали двери с петель. Давай пошли!

— Эти полукровки всегда такие жу-улики, — сморщился Бриарей.

Но тем не менее медленно поднялся на ноги и последовал за нами.

Во мне затеплилась надежда. Все, что нам оставалось сделать, это спуститься этажом ниже и отыскать вход в лабиринт. Но тут вдруг я увидел, что Тайсон застыл на месте.

Распахнулась дверь, ведущая на первый этаж, и на нас немигающим взглядом уставилась Кампе.

* * *

— В другую сторону! — бросил я.

И мы помчались вдоль галереи. Теперь Бриарей охотно следовал за нами. По правде сказать, он даже не следовал, а мчался в полной панике, опережая нас ярдов на сотню.

А позади я услышал шорох гигантских крыльев. Это Кампе взвилась в воздух. Она шипела и стонала на своем древнем языке, и мне вовсе не требовался перевод, чтобы понять смысл ее слов. Она собиралась разделаться с нами!

Мы мигом скатились с лестницы, промчались по коридору, мимо будки охранника и попали во второй отсек тюрьмы.

— Налево! — скомандовала Аннабет. — Я помню это место по экскурсии.

Мы бросились влево и оказались во дворе, окруженном сторожевыми вышками и колючей проволокой. После темноты, в которой мы так долго находились, дневной свет меня просто ослепил. Кругом слонялись туристы, фотографируя все подряд. С берега то и дело налетал холодный ветер. На юге мерцал белым светом прекрасный Сан-Франциско, а на севере, над горой Тамалпаис, неслись тяжелые штормовые тучи. Все небо казалось черной вершиной, оторвавшейся с горы, к которой был прикован Атлас, там титаны опять возводили свой дворец — гору Отрис. Даже не верилось, что, кроме нас, никто этого не знает и что экскурсанты даже не видят надвигающегося на нас сверхъестественного урагана.

— Еще страшнее, — сказала Аннабет, на мгновение останавливаясь и глядя на север. — Весь год бушевали жестокие бури, но эта…

— Шевелите ногами! — вскричал Бриарей. — Кампе нас догоняет!

Мы добежали до конца двора, расположенного в противоположной стороне от тюремного блока.

— Кампе слишком толстая, ей не пролезть в эти двери, — с надеждой выдохнул я.

Но тут стена взорвалась.

Туристы завопили от страха, когда из вихря пыли и обломков появилась Кампе и ее распростертые крылья почти накрыли собой весь двор. В руках она сжимала два клинка — длинные бронзовые кривые сабли, излучавшие странное зеленоватое свечение. Клубящиеся над клинками вихри пара имели такой кислый запах и излучали такой жар, что это чувствовалось даже здесь.

— Яд! — завопил Гроувер. — Держитесь подальше от этих штук, иначе верная смерть!

— Мы умрем? — уточнил я.

— После того, как обратимся в прах.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.