Дэвид Юм и критика эмпиризма

Юм (1711-1776) был человеком безграничного оптимизма, в то же время крайне пессимистично относившимся к силе разума. Оптимизм давал ему возможность со скепсисом воспринимать многие заявления философов – он выстоял бы, даже если бы рухнуло все здание философии. Более того, он предоставлял свободу своей любознательности вести его в любых направлениях. Так, взяв за исходную точку эмпиризм Локка, он пришел к заключению, что сфера охвата истинного знания гораздо уже, чем утверждали рационалисты. По сути значительная часть утверждений, которые, по мнению этих философов, можно сделать на основании наблюдения и разума, такого основания не имеет и строится просто-напросто на иррациональных психологических привычках. К числу представлений, которые разум считает само собой разумеющимися, относятся даже такие основополагающие понятия, как субстанция и причинно-следственная связь.

Эмпирики утверждали, что истинным может быть только знание, основанное на опыте. Но Юм указывал, что никто никогда не видел и не испытывал того, что мы называем причинно-следственной связью. Например, мы видим, как бильярдный шар катится к месту, где лежит другой шар. Затем мы слышим стук и видим, что первый шар остановился, а второй покатился. Если мы проделаем этот опыт несколько раз, результат будет тем же. И мы говорим, что движение первого шара послужило "причиной" движения второго. Но на самом деле мы ничего подобного не видели. Мы видели всего-навсего ряд явлений, которые наш разум воспринял как причинно-следственную связь. Этот вывод человека, наблюдающего за рядом внешне взаимосвязанных явлений, основывается не на эмпирическом наблюдении. Это скорее результат психологической привычки. Таким образом, по определению самих же эмпириков, это – не рациональное знание.

То же самое можно сказать о понятии "субстанция". Мы говорим, например, что видим яблоко. Но на самом деле наши чувства воспринимают некие атрибуты: форму, цвет, вес, вкус, запах и так далее. Мы видим также, что эти атрибуты собраны в одном месте, как будто их что-то соединяет. И наш разум, следуя одной из привычек, в которых, по сути, нет ничего рационального, заявляет, что все эти атрибуты собраны в субстанции, которую мы называем яблоком. Но опять же мы не увидели саму субстанцию. Чистый разум не дает нам оснований утверждать, что существует такое понятие, как субстанция, в которой собраны воспринимаемые нами атрибуты. Критика эмпирического рационализма положила конец деизму. Если в причинно-следственной связи нет по-настоящему рационального начала, теряет смысл деистское доказательство бытия Бога, а именно, что кто-то должен был послужить причиной существования этого мира. Равным образом, если у нас есть рациональные основания говорить только об атрибутах, но не о субстанциях, не имеют особого значения такие понятия, как "душа" и "Бог".

Новые течения во Франции

Тем временем во Франции и в других континентальных странах развивались новые философские направления. Выдающимся представителем новой философии был Франсуа Мари Аруэ, более известный под литературным псевдонимом "Вольтер". Из-за своих политических взглядов он сидел в Бастилии, жил в эмиграции в Лондоне и на несколько лет вынужденно обосновался в Швейцарии. Но чем больше французские власти старались пресечь распространение его воззрений, тем большим восхищением он пользовался у своих сограждан. Он был противником любого фанатизма. Наблюдая за гонениями на французских протестантов в последние годы правления Людовика XIV, он пришел к убеждению, что такие преследования аморальны и что они навсегда запятнали имя Короля-Солнце. Прочитав сочинения Локка о политической и религиозной терпимости, он принял его взгляды и посвятил их пропаганде свое остроумие и свой литературный талант. Но его не убеждал модный тогда оптимистический рационализм. Он говорил, что картезианство похоже на хороший роман, в котором все правдоподобно, но нет ничего правдивого. Он также высмеивал английских деистов за их утверждения, что они знают о Боге и душе больше, чем дано знать человеческому разуму.

Таким образом, Вольтер и его последователи были рационалистами на свой лад. Объектами его сатиры, которую он обращал и против самого себя, стали все модные тогда философские системы. Но он верил в полезность разума как здравого смысла, которому надо следовать в жизни. Кроме того, он утверждал, что история человечества представляет собой не более чем историю прогресса в понимании самих себя и человеческих институтов, а также усилий по приспособлению к этому все более ясному пониманию. Это, в частности, относится к прогрессу в понимании и защите прав человека. Предназначение монархии как одной из необходимых форм управления – обеспечивать благо не монархов, а подданных, права которых следует уважать и защищать. Высказывание и распространение таких идей сделали Вольтера одним из предтечей Французской революции.

Один из современников Вольтера Шарль Луи де Секонда, барон де Монтескье использовал рациональные принципы при разработке теории государственного управления. В результате он пришел к выводу, что республиканская форма правления гораздо разумнее по сравнению как с деспотизмом, опирающимся на политику террора, так и с монархией, основанием которой служит предрассудок, называемый "честью". Власть развращает, поэтому Монтескье предлагал разделить ее на три уравновешивающие и ограничивающие друг друга ветви: законодательную, исполнительную и судебную. Таким образом, уже к 1748 году, то есть за несколько десятилетий до Американской и Французской революций, Монтескье выдвигал некоторые из основополагающих теоретических положений, которыми они вдохновлялись.

Примерно в то же время с не менее революционными идеями выступал Жан Жак Руссо. По его мнению, то, что мы называем "прогрессом", на самом деле таковым не является, ибо в действительности человечество все больше отходит от своего естественного состояния и впадает в искусственность. В области политики это означает, что нам надо вернуться к изначальному порядку, целью которого было служение подданным путем поддержания справедливости и свободы. Правители – по сути, служащие народа, и их задача должна заключаться в защите свободы и справедливости. Что касается религиозной сферы, Руссо утверждал, что догматы и установленные институты отражают разложение, характерное для так называемого человеческого прогресса, и что необходимо вернуться к естественной религии, выражающейся в вере в Бога, бессмертие души и нравственный порядок.

Таким образом, разными путями и не во всем соглашаясь друг с другом, эти философы придали французскому рационализму особые черты. Они избегали умозрительных полетов фантазии, свойственных другим рационалистам, и сосредоточивали внимание на социальных и политических проявлениях разума, понимаемого как здравый смысл. Тем самым они готовили путь для Французской революции.

Иммануил Кант

Философские течения XVII и XVIII веков подверглись сокрушительной критике со стороны Иммануила Канта, одного из величайших философов всех времен. Он твердо верил в рационализм, пока, как он сам говорил позднее, не пробудился от "догматического сна" после прочтения работ Юма. Для картезианства камнем преткновения стала проблема взаимодействия субстанций, которую оно так и не разрешило. В конце концов картезианскую теорию о врожденных идеях развил Лейбниц, для которого врожденными являются все идеи, а между разумом и реальным миром нет никакой взаимосвязи. Эмпиризм же подвергся критике со стороны Юма, заявившего, что если подлинным можно считать только знание, приобретенное через опыт, не существует подлинного знания по таким коренным вопросам, как причинно-следственная связь и представление о субстанции.

В "Критике чистого разума", опубликованной в 1781 году, Кант предложил совершенно иную альтернативу обеим системам. По его представлению, такого понятия, как врожденные идеи, нет, но есть априорные формы разума, в которые мы "закладываем" все сведения, сообщаемые нам чувствами. Этими формами являются прежде всего время и пространство, а затем двенадцать "категорий", таких как каузальность, бытие, субстанция и так далее. Время, пространство и двенадцать категорий не есть нечто, воспринимаемое чувствами, – это скорее формы, которые наш разум использует для приведения в порядок ощущений, получаемых от органов чувств. Чтобы они стали достоянием мысли, нам надо сопоставить их с существующими в нас формами. Чувства сообщают нам хаотическое множество ощущений. Осознанным "опытом" они становятся только после того, как наш разум приведет их в порядок с помощью форм времени, пространства и категорий.

Таким образом, упрощенный рационализм предшествовавших поколений изжил себя. Приобретая знания, мы получаем представление не о вещах самих по себе, а о том, как они воспринимаются нашим разумом. Следовательно, чисто объективного знания быть не может, и рациональность картезианцев, эмпириков и деистов – не более чем иллюзия.

Труды Канта сделали также безосновательными многие аргументы, традиционно выдвигавшиеся в защиту христианского учения. Например, коль скоро бытие – не факт, вытекающий из реальности, а скорее одна из категорий разума, существование Бога или души доказать невозможно. Нельзя также говорить о "вечности" как об отсутствии понятия времени, поскольку наш разум не способен постичь такое понятие. С другой стороны, это не означает абсолютного отрицания Бога, души и вечности. Это означает лишь, что если все эти понятия действительно существуют, разум все равно не может познать их, как глаз не может слышать и как ухо не может видеть.

Что же тогда можно сказать о религии? Этот вопрос Кант рассматривал в нескольких своих работах, в частности в "Критике практического разума", опубликованной в 1788 году, где он утверждал, что чистый разум действительно не может доказать существование Бога и души, но что есть еще "практический разум", относящийся к сфере морали и действующий не так, как чистый разум. Этот практический разум, основывающийся на принципе, согласно которому "поступать надо так, чтобы наши поступки могли стать правилом для всех", знает о существовании Бога как судьи всех наших поступков, души и свободы нравственного выбора, а также жизни после смерти как средства вознаграждения добра и наказания зла. Все это весьма походило на взгляды деистов, так что в этом вопросе Кант ушел от них не слишком далеко.

Однако воздействие философских воззрений Канта в области религии и богословия отнюдь не ограничивалось его достаточно неуклюжими попытками построить религию на морали. Своими философскими трудами он нанес смертельный удар упрощенному рационализму предшественников и представлению о том, что о таких понятиях, как бытие Бога и будущая жизнь, можно говорить в чисто рациональных и объективных категориях. После него (как мы увидим ниже, в частности в главе 28) богословы, рассматривавшие вопрос о взаимосвязи между верой и разумом, вынуждены были принимать во внимание его труды.

Спиритуализм

Я рад, что получил повеление обращать людей к внутреннему свету, духу и благодати, через которые все могут познать спасение и путь к Богу, познать даже Духа Божьего, Который ведет их к Истине и Который, я это твердо знаю, никого никогда не обманет.

Джордж Фокс

В обстановке казавшихся бесконечными споров о догматах и нетерпимости христиан по отношению друг к другу многие начали искать убежище в чисто духовной религии. Кроме того, чрезмерный упор на необходимости следовать правильному учению был на руку высшим классам, имевшим больше возможностей для получения образования. Поэтому на тех, кто не располагал такими возможностями и кто не мог принимать участия в обсуждении сложных богословских вопросов, смотрели как на детей, нуждающихся в водительстве по запутанному лабиринту вероучения, дабы они не впали в заблуждение. Таким образом, спиритуалистское движение XVII и XVIII веков объединяло как людей высокоученых, отвергавших узколобый догматизм, так и тех, кто получил только начатки образования или вообще оставался необразованным и кто видел в движении возможность для самовыражения. Среди основателей спиритуалистских групп и школ было много относительно малообразованных людей, но вскоре их ряды пополнились представителями более образованных кругов, занимавшими и более высокое общественное положение.

Учитывая природу спиритуалистского движения, проследить его историю достаточно сложно. Движение породило множество течений и лидеров, чьи учения переплетались настолько тесно, что не всегда представляется возможным провести между ними различие или определить, кто из них высказывал ту или иную конкретную идею. Поэтому наиболее простой путь понять природу спиритуализма – обратить внимание на трех его основных представителей, весьма, кстати, отличавшихся друг от друга: Беме, Фокса и Сведенборга.

Якоб Беме

Якоб Беме (1575-1624) родился в германской земле Силезия. Его родителями были убежденные лютеране со скромным достатком. В этой благочестивой семье молодой Якоб приобрел глубокую веру, но проповеди того времени и долгие диспуты по богословским вопросам привели к утере интереса с его стороны. Когда ему исполнилось четырнадцать лет, отец устроил его подмастерьем сапожника, и это стало его ремеслом на всю жизнь. Но вскоре он начал получать видения, и хозяин прогнал его, заявив, что ему нужен подмастерье, а не пророк.

Беме стал бродячим сапожником, который странствовал и чинил людям обувь. Бродя по свету, он пришел к убеждению, что своими бесконечными хитроумными словопрениями руководство церкви воздвигло настоящую "Вавилонскую башню". Поэтому он решил развивать свой внутренний мир и читать все, что можно найти на эту тему. В результате он сделал ряд выводов, касающихся природы мира и человеческой жизни, и эти выводы подтверждались в его видениях и других духовных переживаниях. Но какое-то время он держал эти убеждения и переживания при себе и довольствовался жизнью сапожника. В возрасте примерно двадцати пяти лет он прекратил странствия и поселился в городе Герлице, где ему удалось зажить безбедно.

Беме не чувствовал призвания к проповеди, но он был убежден, что Бог повелевает ему записывать свои видения. Результатом стала книга "Аврора, или Утренняя заря в восхождении", в которой прозорливец неоднократно утверждал, что он пишет слово в слово под Божью диктовку и что сам он служит просто пером в руках Бога. Свою книгу Беме опубликовывать не стал, но ее рукописный экземпляр попал к местному пастору, выдвинувшему против него обвинение перед городскими властями. Под угрозой высылки Беме дал обещание ничему больше не учить и ничего больше не писать на религиозные темы и пять лет держал это обещание. Но в 1618 году под влиянием новых видений и по совету своих сторонников он вновь взялся за перо. Один из его последователей без его разрешения опубликовал три написанные им работы, которые тоже попали к пастору, и тот снова обвинил его в ереси. В результате Беме был вынужден покинуть Герлиц.

Затем он появился при дворе курфюрста Саксонии, где несколько богословов после рассмотрения его учения не смогли прийти ни к какому выводу, признавшись, что не понимают его точного смысла. Они порекомендовали дать Беме время для разъяснения своих идей. Но времени он не получил, так как заболел и решил вернуться в Герлиц, чтобы умереть среди своих друзей и последователей. Он умер в возрасте пятидесяти лет.

Заявление богословов, что они не понимают смысла его учения, не было просто уловкой, чтобы не высказывать своего мнения. Суть в том, что сочинения Беме можно истолковывать по-разному. Мы видим в них странную смесь традиционно христианских тем с вопросами, относящимися к магии, алхимии, оккультизму и теософии. Как все это взаимосвязано, неясно. Двусмысленность еще больше усиливают используемые им своеобразные метафоры, смысл которых не объясняется. Что, например, означают "вечное чрево" или "мать всех рождений"? Имеется ли в виду Бог или подразумевается что-то еще?

Как бы там ни было, значение для нас здесь имеет не точное содержание учения Беме, а его общая направленность. А с ней все ясно. В его сочинениях звучит протест против холодного догматизма богословов и против кажущейся пустой литургии церкви. В противовес им Беме превозносил свободу духа, внутренний мир, прямое и личное откровение. Он, например, заявлял, что поскольку "буква убивает", верующие должны следовать не Писанию, а Святому Духу, Который вдохновил библейских авторов и даже сейчас продолжает вдохновлять верующих. Он писал: "Мне достаточно книги, которая есть я сам. Если во мне Дух Христов, во мне вся Библия. Зачем мне другие книги? Зачем рассуждать о внешнем, не познав того, что внутри?"^{14}

При жизни у Беме было не много сторонников, но позднее благодаря своим книгам он приобрел множество последователей. В Англии они организовали "движение Беме", многие члены которого были противниками квакеров Джорджа Фокса. Таким образом, спиритуалистское движение, возникшее отчасти в знак протеста против доктринерских споров традиционного богословия, в конечном счете само оказалось втянутым в аналогичные дискуссии.

Джордж Фокс и квакеры

Джордж Фокс (1624-1691) родился в маленькой английской деревушке в том же году, когда умер Беме. Он тоже был человеком скромного происхождения и тоже учился на сапожника. Но в возрасте девятнадцати лет, почувствовав отвращение к безнравственному поведению подмастерьев, с которыми он работал, и призыв Божьего Духа, он отказался от этого ремесла и начал бродячую жизнь, посещая разного рода религиозные собрания в поисках озарения свыше. Он также посвящал время изучению Писания, и рассказывают, что он выучил его наизусть. Фокс пережил множество внутренних конфликтов, временами отчаиваясь найти истину, а временами воодушевляясь полученным религиозным опытом. Постепенно он пришел к убеждению, что различные группы, переполнявшие Англию, заблуждаются и что их служение отвратительно для Бога.

Если Бог не пребывает в домах, созданных человеческими руками, как можно называть церквами здания, в которых собираются люди? На самом деле это не более чем дома с колокольнями. Пасторы, работающие за денежное вознаграждение, – по сути не пастыри, а "жрецы" и "поденщики". Гимны, порядок богослужений, проповеди, таинства, символы веры, священники – все это созданные человеком препятствия для свободы Духа. Всему этому Фокс противопоставлял "внутренний свет". Это источник, существующий в каждом человеке и показывающий путь, по которому мы должны следовать, чтобы найти Бога. Кальвинистское учение о полной греховности человека есть отрицание Божьей любви и опыта тех, кто любит Бога. Внутренний свет, пусть даже очень тусклый, есть в каждом человеке. Благодаря этому свету спасение могут получать не только христиане, но и язычники. Но этот свет не надо путать с рассудком или с совестью. Это не "природный разум" деистов и не нравственные принципы, указывающие на Бога. Это скорее свойственная всем нам способность признать и принять присутствие Бога. Именно благодаря ему мы имеем возможность понять Писание и уверовать в него. Следовательно, общение с Богом через внутренний свет – необходимое предварительное условие для всякого общения, связанного с внешними обрядами.

Близкие к Фоксу люди догадывались о пылавшем в нем огне, но сам он в течение нескольких лет не решался объявить о том, что, по его убеждению, он раскрыл относительно истинного смысла веры и христианства. В то время в Англии было множество религиозных течений, приверженцы которых устраивали собрания, – Фокс все их посещал, но нигде не находил удовлетворения. Наконец он почувствовал призыв Духа выступить на баптистском собрании и провозгласить внутренние истины, в которые он верил. С этого времени такие побуждения Духа участились. На собраниях различных групп Фокс объявлял, что Дух повелевает ему показать духовное видение христианства. Его слова часто воспринимались с недовольством и даже враждебностью. Его неоднократно изгоняли с собраний, били и закидывали камнями. Но его это не останавливало, и он шел в другой "дом с колокольней", прерывая службу и провозглашая свое послание. Число его последователей быстро росло. Поначалу они называли себя "детьми света", но Фокс предпочитал другое название – "друзья". Те же, кто видел, как они трясутся в религиозном возбуждении, начали называть их "квакерами", и именно под этим наименованием они получили известность.

Фокс и его последователи полагали, что любая упорядоченная структура может стать препятствием для работы Духа, поэтому службы "друзей" проходили в молчании. Когда один из них чувствовал потребность что-нибудь сказать или помолиться вслух, ему разрешалось это сделать. В случае, если женщин побуждал к тому Дух, они имели равное с мужчинами право голоса. Сам Фокс не готовился к выступлениям на этих собраниях, он просто ждал побуждения Духа. Бывали случаи, когда в надежде услышать его собиралось много народа, но он отказывался, так как не чувствовал призыва Духа. Кроме того, квакфы не включали в свои службы традиционные таинства крещения и причащения, поскольку опасались, что материальные вода, хлеб и вино могут отвлечь внимание от духовного. В этом заключалось их главное разногласие с последователями Беме, продолжавшими совершать таинства.

Фокс сознавал опасность, что упор на свободе Духа может привести к чрезмерному индивидуализму. Другие движения с подобным уклоном просуществовали недолго, так как реализация принципа личной свободы вела к распаду группы. Дабы избежать этой опасности, Фокс подчеркивал значение общинной жизни и любви. На собраниях "друзей" решения принимались не большинством голосов. Если согласия достичь не удавалось, принятие решения откладывалось, и собрание продолжалось в молчании, пока Дух не предлагал выход. Если и это решение не находило поддержки, вопрос оставался открытым до следующего раза.

Учение и повседневная и религиозная жизнь Фокса и квакеров многим не нравились. Служителей возмущало, что эти "фанатики", прерывают их службы и начинают проповедовать или читать Писание. Власть предержащие чувствовали необходимость преподать урок этим "друзьям", отказывавшимся платить десятины, давать клятвы, кланяться "высокопоставленным лицам" или снимать шляпу перед кем-либо еще, кроме Бога. Квакеры заявляли, что раз к Богу обращаются на "Ты", ни к кому другому не следует обращаться на более уважительное "вы". Многим, привыкшим к покорности со стороны "подчиненных", все это казалось возмутительным и нетерпимым нарушением субординации.

Вследствие этого Фокса неоднократно били, и в тюрьме он провел в общей сложности шесть лет. Впервые в тюрьму он попал за то, что прервал проповедника, заявившего, что конечная истина принадлежит Писанию, и возразил, что это не так, ибо конечная истина принадлежит Духу, Который вдохновил Писание. В других случаях его обвиняли в богохульстве и в заговоре против правительства. Когда власти предложили ему прощение, он отказался, заявив, что ни в чем не виноват и что принятие прощения за то, чего он не совершал, равнозначно лжи. В еще одном случае, когда он отбывал шестимесячный срок за богохульство, ему предложили свободу в обмен на службу в республиканской армии. Он отказался, заявив, что христиане должны пользоваться только оружием Духа и никаким другим, и срок заключения был продлен еще на полгода. С этого времени "друзья" приобрели известность людей с твердыми пацифистскими убеждениями.

Когда Фокс не сидел в тюрьме, большую часть времени он проводил у себя дома в Свартморе, ставшем руководящим центром "друзей". Остальное время он путешествовал по Англии и за границей, посещая собрания квакеров и донося свое послание до новых земель. Сначала он отправился в Шотландию, где его обвинили в преступном инакомыслии, потом в Ирландию. Позднее он провел два года в Вест-Индии и в Северной Америке, а также дважды посетил Европу. Во всех этих странах он приобретал обращенных, и ко времени его смерти в 1691 году число его последователей составляло десятки тысяч.

Они тоже подвергались преследованиям. Их бросали в тюрьму за бродяжничество, богохульство, призывы к мятежу и отказ платить десятину.

В 1664 году Карл II издал эдикт, запрещавший не имеющим официального разрешения группам проводить религиозные собрания. Многие группы продолжали встречаться тайно. Квакеры же заявили, что такое поведение равнозначно лжи, и просто отказались подчиниться королевскому указу. Тысячи из них были арестованы, и ко времени провозглашения в 1689 году веротерпимости сотни погибли в тюрьмах.

Самым известным из последователей Фокса был Уильям Пени, по имени которого назван штат Пенсильвания. Его отец был британским адмиралом, постаравшимся дать ему наилучшее образование. Будучи студентом, он стал пуританином. Затем, во время учебы во Франции, попал под влияние гугенотов. В 1667 году, вернувшись в Англию, он стал квакером. Отец, не зная, что делать со своим "фанатически настроенным" сыном, выгнал его из дома. Пени продолжал твердо придерживаться своих убеждений и в конце концов был вынужден провести семь месяцев в лондонском Тауэре. Рассказывают, что в это время он отправил королю письмо, в котором писал, что Тауэр – самый неубедительный для него аргумент, ибо, независимо от того, кто прав по существу, тот, кто хочет навязать силой религиозные убеждения, заведомо не прав. Наконец благодаря вмешательству отца и других высокопоставленных друзей его освободили. В течение следующих нескольких лет он обзавелся семьей, путешествовал по Европе и писал сочинения в защиту "друзей".

Но его аргументы в защиту религиозной терпимости воспринимались с опаской. Говорили даже, что он – тайный агент иезуитов и что его истинная цель заключается в восстановлении привилегий, утерянных католиками. Именно в это время у него появилась одна идея – сам он называл это "святым экспериментом". Друзья рассказали ему о Нью-Джерси в Северной Америке. Король должен был ему достаточно большую сумму денег и не хотел расплачиваться наличными, поэтому Пенну удалось добиться от Карла II пожалования ему земли, известной сейчас как Пенсильвания. Его целью было основание новой колонии с полной религиозной свободой. К тому времени в Северной Америке уже были британские колонии. Но за исключением Род-Айленда, там везде проводилась политика религиозной нетерпимости. В Массачусетсе, самой нетерпимой из всех колоний, квакеров преследовали, приговаривали к ссылке и даже калечили и казнили. Пени замыслил создать новую колонию, в которой все будут свободны исповедовать веру по своему выбору. В эпоху нетерпимости это не могло встретить понимания. Еще более недопустимыми казались намерения Пенна выкупить у индейцев пожалованные ему короной земли. Он был убежден, что законными владельцами земли являются индейцы, а не британская корона. И он надеялся установить с ними такие доверительные отношения, что поселенцам не придется больше защищаться с оружием в руках. Столица этого "святого эксперимента" будет названа Филадельфией – городом "братской любви".

Каким бы нелепым ни казался план Пенна более "основательным" британским гражданам, вскоре готовность принять участие в его реализации изъявило множество людей не только в Англии, но и в других частях Европы. Многие из них были квакерами, поэтому в течение определенного времени ведущее место в политической жизни колонии занимали "друзья". Но были и поселенцы, принадлежавшие к самым разным конфессиям. Под управлением Пенна, ставшего первым губернатором колонии, с индейцами были установлены прекрасные отношения, и долгое время его мечта о мирном поселении, казалось, была реальностью. Гораздо позднее, в 1756 году, другой губернатор объявил индейцам войну, и квакеры отказались от участия в правительстве. Но религиозная терпимость – часть "святого эксперимента" Пенна – в конечном счете нашла отражение в Конституции Соединенных Штатов, а также в конституциях многих других стран.

Эмануэль Сведенборг

Джордж Фокс родился в год смерти Беме, а Эмануэль Сведенборг (1688-1772), к которому мы сейчас обратимся, родился за три года до смерти Фокса. Таким образом, общий жизненный путь трех деятелей, которым посвящена данная глава, почти полностью совпадает с периодом, охватывающим XVII и XVIII века.

Учение Сведенборга весьма схоже со взглядами Беме и Фокса, но в чем-то весьма отличается от них. Беме и Фокс были людьми скромного происхождения, а Сведенборг родился в аристократической семье. От них его отличает и то, что он получил лучшее по тем временам образование – он учился в университете Упсалы, а затем пять лет путешествовал по Англии, Нидерландам, Франции и Германии, пополняя свои знания. Кроме того, в то время как Фокс и Беме с раннего возраста были отмечены религиозной неудовлетворенностью, молодой Сведенборг интересовался научными исследованиями, которые побудили его искать и, позже, принять религиозные убеждения.

Отдав не один год занятиям наукой, Сведенборг получил видение, которое, по его словам, перенесло его в духовный мир, где он смог увидеть вечные истины. После этого видения он начал много писать об истинном смысле реальности и Писания. По его взглядам, все существующее есть отражение атрибутов Бога и, следовательно, видимый мир "соответствует" невидимому. То же самое относится к Писанию, отражающему истины, которые могут познать только те, кто вошел в духовный мир.

Сведенборг был убежден, что его сочинения станут началом новой эры в истории мира и религии. Он даже утверждал, что в момент, когда он получил откровения, произошло то, о чем говорится в Библии как о втором пришествии Христа. Как и следовало ожидать, такие идеи не встретили понимания со стороны большинства его современников, поэтому круг его последователей был очень небольшим. Сам он не чувствовал призвания основать новую церковь, он хотел лишь побудить существующую церковь к новому пониманию ее собственной природы и послания. Однако в 1784 году, через двенадцать лет после смерти Сведенборга, его ученики основали Церковь Нового Иерусалима, которая всегда была немногочисленной, но которая просуществовала вплоть до XX века. Кроме того, в начале XIX века было создано "Общество Сведенборга", ставившее целью издание и распространение его сочинений.

Из трех религиозных деятелей, речь о которых шла в этой главе, только Фоксу удалось возглавить и организовать массовое движение. Отчасти это объяснялось его убежденностью в том, что для религиозной жизни необходимо сообщество верующих. Кроме того, Фокс и его "друзья" отличались от большинства других спиритуалистов вниманием к социальным проблемам и активным участием в борьбе с пороками общества. Но если не принимать в расчет квакеров, спиритуалистское движение по своей сути не могло оказать большого влияния на церковь и на общество в целом, так как его занимали прежде всего индивидуалистические и потусторонние интересы. Гораздо большее воздействие оказало другое движение протеста, направленного как против рационализма, так и против холодного догматизма, – движение, к которому мы обратимся в следующей главе.

Пиетизм

Сколько среди методистов богатых людей (заметьте, что таких не было ни одного, когда они впервые объединились), которые действительно каждый день "отвергают себя и берут крест свой"? Кто из вас, сейчас разбогатевших, отвергает себя так, как вы делали, когда были бедными?

Джон Весли

Пиетизм был ответом на догматизм богословов и рационализм философов, которым он противопоставил живую веру, лежащую в основе христианства. Хотя в строгом смысле слова "пиетизм" относится только к немецкому движению во главе со Шпенером и Франке, в этой главе мы рассмотрим также аналогичные движения, возглавлявшиеся Цинцендорфом и Весли.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: