Начальная Программа Бенджамина 1 глава

Время Деятельность

7:00 Подъем и одевание

7:30 Питательный завтрак

8:00 Тактильная Стимуляция

Копирование

Ползание на животе 25 метров

Чтение*

Слуховая Стимуляция

Ползание на четвереньках 100 метров

Награда: Сессия Чтения

Помощь Маме в уборке дома

10:00 Тактильная Стимуляция

Копирование

Чтение*

Ползание на животе 25 метров

Слуховая Стимуляция

Ползание на четвереньках 100 метров

Награда: Сессия Чтения

Помощь Маме готовить завтрак

Полдень Питательный завтрак

Прогулка по окрестностям

13:30 Тактильная Стимуляция

Копирование

Ползание на четвереньках 100 метров

Чтение*

Слуховая Стимуляция

Ползание на животе 25 метров

Награда: Сессия Чтения

Приветствие брата и сестры, когда

они приходят домой из школы

15:30 Тактильная Стимуляция

Копирование

Ползание на четвереньках 100 метров

Чтение*

Слуховая Стимуляция

Ползание на животе 25 метров

Награда: Сессия Чтения

Помощь Маме готовить обед

17:30 Питательный обед

Гуляние во дворе с братом и сестрой

19:00 Тактильная Стимуляция

Копирование

Чтение*

Слуховая Стимуляция

Тактильная Стимуляция

Копирование

20:00. Купание

Сказка на ночь

*Программа Чтения Бенджамина: Должна проводиться в счастливые, расслабленные моменты в течение дня. Эти сеансы не привязываются к определенному времени, а должны проходить, когда мать и Бенджа­мин хорошо поели, хорошо отдохнули и готовы учиться вместе.

Бенджамин постепенно достиг 400 метров ползания на четвереньках, 100 метров ползания на животе, 6 сеансов копирования, чтения, слухо­вой и тактильной стимуляции. Он добился очень хорошего начала.

ПРОГРАММА НЭН

Нэн три года. Она еще не способна видеть или ползать на животе. Она может слышать, но еще не идентифицирует звуки вокруг нее. Она имеет заторможенную реакцию на боль.

Цели Нэн:

Физический Рост

Интеллектуальный Рост

Физиологический Рост

Программа Нэн:

Сенсорная Стимуляция

Пол как Стиль Жизни

Копирование

Здоровье Нэп:

Питание

Жидкостный Баланс

Начальная Программа Нэн:

Сенсорная Стимуляция: 15 минут каждый час в течение дня

Наклонный Пол: 3 раза каждый час в течение дня

Копирование: 5 минут каждый час

Сенсорная Стимуляция

Зрение: 1. Стимуляция светового рефлекса

2. Определение местоположения света

3. Разглядывание черно-белых фигур на слайдах

Слух: 1. Оценка значащих звуков

Тактильность: 1. Стимуляция жизненно важных ощущений

2. Стимуляция гностических ощущений

Это хорошее начало для Нэн. Если все пойдет нормально, она должна перерасти эту программу за 3-12 месяцев, в зависимости от частоты, интенсивности и стабильности программы, которую она получает.

Родители, конечно же, в состоянии справиться с выполнением таких интенсивных программ, и при помощи всей семьи, в итоге, им удается это в течение многих лет.

А что же ребенок? Может ли скрученная, парализованная ясногла­зая малышка продержаться в течение многих лет при таком режиме? Такая крошечная, такая болезненная? Конечно, да. В сущности, это очень полезно для нее, несмотря на все то, что будут говорить люди, упорно настаивающие на том, что самое лучшее, что можно сделать для таких детей, заключается в том, чтобы ничего от них не ожидать и вытолкать их навсегда в современный Бедлам, поставляющий дьяволу кошмары. Тем, кто не верит в эти кошмары, следовало бы взглянуть на правдивое и смелое фото эссе по имени «Рождество в Чистилище» Бартона Блатта и Фреда Каплана (Хьюман Полней Пресс). Оно не пы­тается смягчить факты, но и преувеличить их не может.

Люди, делающие копирование, скорее получают передышку. Боль­шинство вещей, которые предполагают взаимодействие с ребенком, вообще говоря, сами по себе приятны- и даже веселы-. Как и чтение. Никто так не любит читать или так не гордится свом достижением, как маленький ребенок, особенно больной маленький ребенок, у которого для чтения нет альтернативы в виде прогулок на свежем воздухе.

Так вот, для них нет ничего веселее чтения, и изобретательность матери и всей ее семьи

будет вознаграждена обретением этой счастли­вейшей из функций. Глава по чтению и глава по мотивации поможет Вам в этом. Однако, это трудная работа, и не все семьи ее всегда могут выполнять. Кажется странным, но степень положительной мотивации, которой можно достичь, зависит не столько от того, что представляет из себя ребенок, сколько от того, что у него за семья. В основном, взгляды семей, ищущих помощи Институтов, разделяются на две группы.

Первая группа посвященных семей намного больше второй. Это семьи, которые считают больного ребенка чрезвычайно положитель­ным фактором в их жизни. Эти семьи говорят: "Все обожают Джоанн. Она - звезда нашей семьи. Мы отдали бы все, чтобы поставить на ноги Джоанн, и мы собираемся поставить ее, и независимо от ее состояния мы хотим ее. Она- часть нашей семьи, и мы не знаем, что бы мы делали без нее." Эти семьи принимают ребенка как удивительный дар и взволнованно держатся за нее.

Хэнк Вискарди, эта яркая и удивительная личность, в некотором смысле один из основоположников реабилитации, когда-то рассказал мне такую историю.

Однажды он сказал своей матери: "Мама, почему нашей семье вы­пала такая беда, как я, родившийся без ног?" Его мать ответила: "Сын, когда приходит время для рождения неполноценного ребенка, Бог на совете со всеми своими помощниками говорит: «Есть ли достаточно хорошая семья, которую можно улучшить больным ребенком?» "

Выдающуюся карьеру Хэнка нетрудно объяснить, если знать это о его матери.

Вообще, такие семьи, кажется, способны делать любую черную работу для больных маленьких детей, если она хоть сколько-нибудь заслуживает внимания

Семьи другой группы, которые мы видим, также решительны, но менее способны сделать программу радостной. Эти семьи также любят больного ребенка и также готовы

на огромные жертвы для ребенка. Эти семьи, однако, вероятнее всего воспримут ребенка как вызов се­мье, возможно, как крест, который семья должна нести. И те, и другие семьи любят ребенка; и те, и другие готовы на героические жертвы для него, но у последних гораздо меньше вероятности создать положитель­ную мотивацию для него.

Что тогда?

Не важно, терпеливо или нетерпеливо, радостно или безрадостно, мотивированно или немотивированно, счастливо или несчастливо, но |его нужно лечить, чтобы он имел свой шанс стать здоровым человеком.

Есть много в жизни вещей, которые все люди вынуждены делать, и которые, по правде говоря, совсем не радостны. Некоторые из них, фактически, являются настоящей черной работой, подчас болезненной. Но какая бы она не была, эта работа, черная или болезненная, она должна быть сделана взрослым или ребенком.

Процесс, который двигает эту работу, является обратной стороной медали под названием "мотивация". В отсутствие лучшего названия назовем его "дисциплиной". Самый лучший вид дисциплины- это, конечно же, "самодисциплина", и самодисциплина у ребенка точно так же возможна, как и у взрослого. В любом случае, чтобы достичь самодисциплины, необходимо понимание цели, и ее часто намного легче объяснить взрослому, чем ребенку. Например, трудно объяснить трехлетнему ребенку точно, почему копирование - это хорошо. Хотя, в любом случае, это нужно пробовать даже с больным трехлетним ре­бенком. Самый легкий способ объяснить крошечному больному ребен­ку, почему копирование - это хорошо, заключается в том, чтобы ясно показать ему, насколько счастливой это делает его семью (радостной), и если это сработает, то лучшего пути не найти.

Однако, если это не работает, то это должно быть сделано в любом случае. Копирование - это в некотором смысле своего рода закрытая хирургия мозга, и всем ясно, что если ребенку необходима операция на мозге, или любая другая, то никакая семья даже думать не будет о том, чтобы оставить решение за ребенком. Поэтому, что бы ни случилось, его нужно лечить, если мы хотим добиться успеха, и мы должны снача­ла попробовать с

самодисциплины. Если это сработает, то это – самый лучший путь.

Если это не сработает, то мы все равно должны видеть лечение и, если необходимо, должны привить дисциплину.

Все люди нуждаются в дисциплине, и, если им дать возможность, они выработают ее у себя. И дети, и взрослые постоянно пытаются понять, в чем суть правил, ищут, где

находятся грани, которые нельзя переходить. У нас есть потребность жить в пределах структуры, кото­рую мы знаем и понимаем.

Я уверен, что, если бы я обнаружил себя выброшенным на берег не­обитаемого острова, первое, что я бы сделал, собравшись с мыслями, это сказал бы: "Так, какие здесь правила?" И не найдя ни одного, мне пришлось бы создать собственные, чтобы в отсутствие правил само­дисциплины я не скатился бы к животному состоянию. Сформулированная версия этих правил, которые я принял бы для себя, называется Законом. Когда мы, взрослые, попадаем в ситуацию, где отсутствует закон или структура, мы их создаем сами. Когда мы попадаем в новую для нас ситуацию, где правила существуют, мы стремимся найти гра­ницы, понять, как далеко мы можем заходить.

Так же действуют и дети. Они отчаянно стремятся так действовать. Когда мать укладывает ребенка в кровать семнадцать раз, а он подска­кивает восемнадцать раз и получает, наконец, шлепок, это не означает, что он сделал ошибку. Он пробовал найти, где находится предел. И в этом случае он выяснил. Потребовалось восемнадцать раз, чтобы понять, как далеко можно зайти.

Ребенок нуждается в дисциплине точно так же, как он нуждается в хорошем питании, любви и свежем воздухе.

Лучший путь— это самый простой и прямой: "Я хочу, чтобы ты делал это потому, что тебе будет хорошо."

Если это работает, то это - лучший путь.

Если это не работает, то мать имеет право и обязанность указать ребенку: "Я здесь мать, и я пишу законы. Я решаю, что мы делаем и что мы не делаем. Когда ты станешь

матерью или отцом, тогда ты сам будешь создавать законы."

Это критическая часть информации для ребенка, потому что каждая семья должна иметь ясное лидерство. Мать и отец, фактически, мяг­кие диктаторы. Они должны быть ими, чтобы иметь цивилизованное и нормальное домашнее хозяйство. Существование ребенка с поврежде­нием мозга не имеет значения в этом случае. Это правильно для любо­го ребенка. Будет серьезной ошибкой предполагать, что из-за того, что ребенок имеет повреждение мозга, он - не ребенок. Он им является, и он требует того же ясного, последовательного отношения к нему, как и все здоровые дети.

Дети хотят знать, кто - мать и кто - отец. Кто всем управляет? Если это не дать ясно понять с самого начала, то ребенок просто начнет всем управлять сам.

Мы все хорошо знаем, как выглядит домашняя обстановка, когда в доме заправляют дети. Ничто не делается так, как должно. В таких условиях никто не счастлив, и, в особенности, дети.

Сообразительная мать сделает ясный список того, что нужно вы­полнять каждый день. Он должен быть написан крупным шрифтом и прикреплен на стене там, где ребенок может часто видеть его. Если она подумает, то сделает список хороших вещей, которые ее ребенок может получить за сделанную работу. Он также пишется и прикрепляется к стене. Если работа не делается или делается не полностью, то эти удовольствия будут недоступны.

В хороший день, когда все идет отлично, его работа выполнена, и он зарабатывает много того, чего он любит.

В другой день, похуже, когда он может остановиться или даже от­казаться делать что-нибудь, мать не спорит, не обсуждает и не догова­ривается с ним. Вместо этого она делает краткие, но очень предсказу­емые паузы, "таймауты". И он узнает, что значительно веселее сделать работу, чем не сделать ее.

Проще простого.

Хотя этот процесс легко описать, значительно сложнее вставать каждый день и быть последовательными и нормальными родителями, которыми мы все хотели бы быть (это знает каждый родитель).

Кстати, мы никогда не обращаемся к телесному наказанию. Никог­да. Мы могли бы подробно обсудить здесь интеллектуальные, эмоцио­нальные или психологические аспекты отношения к этой позиции, но давайте не будем. Причина, по которой мы не используем телесное на­казание (и Вам настоятельно рекомендуем не делать этого), проста:

Это не работает.

У Вас нет времени, чтобы делать то, что не работает.

Установление ясного, естественного закона в доме является сущест­венным условием. Там, где мать и отец управляют домашним хозяй­ством, ребенок будет иметь шанс в борьбе за программу и надежду испытать замечательные достижения.

В домашней обстановке, где мать и отец ничего не решают, нет шансов, что программа таких размеров может быть выполнена.

Если ребенку не удастся выздороветь, не имеет значения, заключа­ется ли причина во всеподавляющей патологии или в том, что родите­ли не хотят или неспособны установить домашние законы.

Программа Институтов- это совершенно неразумная программа, вне всякого сомнения.

Я знаю дюжину, или больше, совершенно разумных программ для детей с повреждениями мозга. Единственная проблема состоит в том, что они не работают.

Программа Институтов срабатывает часто.

Я хочу сказать, что разумный комплекс действий, который не рабо­тает, неразумен.

Я также хочу сказать, что неразумная программа, которая часто ра­ботает для детей с повреждениями мозга, является разумной.

Программа Институтов для родителей, с помощью которой можно лечить их детей, это ужасная программа, и она проглотит жизнь каж­дого, имеющего к ней отношение. Это, без сомнения, самая трудная программа в мире.

Конечно, каждый раз, когда я думаю об этом, я также думаю об отце Нэн, который сказал мне: "В мире есть только одна вещь, которая хуже, чем эта жуткая программа: это

иметь маленькую девочку, которую Вы любите и которая не может делать того, что могут делать другие дети Я должен сказать, что худший день в программе Институтов лучше чем лучший день, который у нас был перед тем, как мы начали эту жуткую программу."

21.

ИТАК, ЧТО ЖЕ ПРОИСХОДИТ С ТЕЛОМ?

ФУНКЦИЯ ОПРЕДЕЛЯЕТ СТРУКТУРУ.

То, что имеет значение для всех детей, имеет жизненно важное зна­чение и для детей с повреждениями мозга- это закон природы. Этот закон был известен нам в течение многих лет, но мы игнориро­вали его и его ужасающие последствия.

В результате ежедневных наблюдений за нашими детьми с повреж­дениями мозга мы стали задумываться над этим законом и над значи­мостью его для них.

К нам поступали дети с сильнейшими повреждениями головного мозга, с крошечными искривленными телами, с плечами, глазами, гу­бами и ногами, часто совершенно неправильной формы, с головами столь миниатюрными, что можно было бы заподозрить микроцефа­лию, а их грудная клетка была такой маленькой, что едва вмещала в себя дыхательный аппарат.

Когда мы не оправдываем надежды этих детей, их тела остаются искривленными, их спины, бедра, глаза, губы и головки остаются не­изменными.

Но если мы все-таки добиваемся успеха, их тела постепенно ста­новятся нормальными.

Какой же закон отвечает за этот удивительный факт? Он звучит просто «функция определяет структуру». Этот закон объясняет, поче­му жизнь на земле развивалась от одной клетки в древних водоемах до рыб, амфибий, млекопитающих и человека (филогенез). Этот же закон объясняет развитие человеческой жизни от эмбриона к плоду и новорожденному (онтогенез).

Этот закон объясняет появление у штангиста огромных мускулов от поднятия огромных тяжестей, но он отнюдь не говорит о том, что штангист стал поднимать огромные тяжести потому, что у него огром­ные мускулы. Функция определяет структуру.

Например, архитектор перед тем, как нарисовать план здания, дол­жен знать, как оно будет использоваться, потому что функция здания будет определять его структуру.

У ребенка, который первый год своей жизни воспитывался в сумер­ках (как в случае с несомненно красивым племенем Шингу, с которыми мы соседствовали в докаменном веке в Мато Гроссо в Бразилии), не будет развиваться зрение, зрительные проводящие пути и способности остаются в том же состоянии, что и у новорожденного, до момента, пока ребенок не будет вынесен из темноты и не увидит свет. Отсутс­твие зрительной функции у этого ребенка, скорее всего, должно пре­пятствовать более раннему созреванию его зрительных проводящих путей.

Если ребенок с младенчества прикован к кровати и изолирован на чердаке совершенно ненормальными взрослыми, у него никогда не ра­зовьется нормальный тазобедренный сустав, ведь никто не появляется на свет с развитым тазобедренным суставом, но у всех он развивается в результате трения костей в процессе таких движений, как ползание на животе, ползание на четвереньках и ходьба. Мы ходим не потому, что у нас есть тазобедренный сустав (как утверждалось ранее), но у нас есть тазобедренный сустав потому, что мы двигаемся, ползаем и ходим. Не структура определяет функцию, а функция (движение) со­здает структуру (тазобедренный сустав).

У детей с повреждениями мозга, которые не могут двигаться (вслед­ствие повреждения мозга), совершенно не развивается тазобедренный сустав. А люди, считающие, что повреждение мозга скорее относится к ногам, чем к мозгу, отправят его на рентген, в результате которого будет видно, что у ребенка аномальный тазобедренный сустав.

Далее, ребенку будет оказана ортопедическая медицинская помощь с целью создания искусственного тазобедренного сустава. Конечно же, это не даст никакого результата, и ребенок не будет ходить, по той же самой причине, что и раньше (повреждение мозга). Правильнее было бы утверждать не только то, что функция определяет структуру, но

также и то, что отсутствие функции ведет к неразвитой или аномаль­ной структуре.

Большинство детей с тяжелыми повреждениями мозга, впервые по­павших в наш Институт, очень малы в физическом отношении. В 75% случаев у детей с повреждениями мозга вес, объем грудной клетки, размер головы и рост значительно ниже средних параметров, в 50 % случаев ниже значений самых маленьких 10 % населения, а иногда и намного, намного меньше. Однако, при рождении (за исключением недоношенных детей) эти дети в большинстве случаев весят столько же, сколько и другие, или незначительно меньше. Однако, чем старше они становятся, тем меньше они становятся по сравнению со своими сверстниками, так как отсутствие физической функции приводит и к отсутствию физической структуры. Эта ситуация прямо противопо­ложна той, которая происходит со штангистом. Когда мы начинаем проводить с таким ребенком программу неврологической организации, Начинает меняться скорость его роста, и очень часто она меняется кар­динально. Дети, которые росли намного медленнее своих сверстников, внезапно начинают расти значительно быстрее.

Последний раз, когда мы обследовали наших детей, 78% из них не дотягивали до своего пятидесятипроцентного развития (т.е. среднего значения). И это не было удивительно. Однако, 51% наших детей не до­стигали и десятипроцентного значения (десятой процентили, см.Главу 30) Более половины наших детей были в группе самых маленьких. Но нет ничего необычного в том, что у ребенка, всю свою жизнь относящегося к этой группе, вдруг начинает расти грудная клетка в два, в три или в четыре раза быстрее, чем у его нормальных сверстников.

И хотя этот феномен долгое время фактически оставался неизвест­ным для тех, кто работал с детьми с повреждениями мозга, он был хорошо знаком антропологам и имел свое название.

Он называется «феноменом наверстывания».

Это правило утверждает, что, если ребенок серьезно болен, то его физическое развитие должно замедлиться или остановиться в зависи­мости от заболевания и степени его тяжести. Далее правило говорит о том, что при выздоровлении ребенок начинает расти намного быстрее, чем его сверстники, и наверстывает их. Вот откуда взялось название «феномен наверстывания».

Каждый день, работая в Институтах, мы сталкиваемся с проявлени­ями «феномена наверстывания».

Мы видим также, и это неудивительно, что существует высокая за­висимость между степенью эффективности лечения и скоростью роста детей, так же как и между конечной степенью развития и конечной степенью успеха.

Это означает, что ребенок не будет расти, если он не будет про­грессировать в развитии; что дети, идущие на поправку быстро, но не выздоравливающие полностью, растут так же быстро, но не вырастают до конца; и что дети, которые в процессе лечения полностью выздо­равливают, в физическом развитии также достигают максимальных значений. И пока это остается правилом, так будет всегда.

В действительности, это просто иначе изложенное утверждение о том что отсутствие функции является причиной незрелости или ано­мальности структуры или что функция определяет структуру.

В институте в Филадельфии все дети с повреждениями мозга, за исключением слепых и тех, которые не способны различать контуры, проходят курс чтения с использованием огромных букв, которые они могут различать своими пока еще неразвитыми зрительными путями. (Со слепыми детьми чтение откладывается до того момента, пока они не будут способны видеть какие-либо детали, это 3-й уровень зрительных способностей.) В результате того, что дети начинают читать, происходят две вещи.

Во-первых: сотни детей с повреждениями мозга в возрасте 2, 3 и 4 года читают с полным осознанием смысла. Их способности варьиру­ются от чтения нескольких слов до множества книг. Я знаю некоторых детей в возрасте трех лет, которые могут читать на нескольких языках, понимая все полностью. По мере улучшения способности читать раз­мер букв уменьшается.

Во-вторых: в мире бытует мнение, что дети младше пяти лет не могут читать вследствие незрелости зрительных путей и неразвитости мозга, однако тысячи детей

двух-, трех- и четырехлетнего возраста умеют читать. Более того, это дети с повреждениями мозга, у которых зрительные пути развиты намного лучше, чем зрительные пути более старших, но не умеющих читать здоровых детей. Как же это можно объяснить?

Конечно, это нельзя объяснить возрастом, так как эти дети млад­ше, а не старше, не умеющих читать детей (в среднем, пятилетнего возраста).

Также нельзя объяснить это с позиций исключительности или гени­альности. Эти дети далеки до исключительности, у них повреждение мозга, и раньше им часто ставили диагноз «умственная отсталость». Я не знаю никого, кто считал бы повреждение мозга преимуществом.

Это может быть объяснено только тем, что у этих детей есть воз­можность начать читать, какой нет у других детей. Эта возможность обеспечивает функцию, а функция в свою очередь приводит к более зрелым зрительным путям, функция определяет структуру.

Трудно найти что-либо более эффективное в лечении детей с пов­реждениями мозга.

В прошлом, в мире детей с повреждениями мозга полностью от­сутствовала самореализация. Для этого мира сегодня очень важно осознание того, что функция определяет структуру.

22.

ИТАК, ЧТО ЖЕ ПРОИСХОДИТ В МОЗГЕ?

ФУНКЦИЯ ОПРЕДЕЛЯЕТ СТРУКТУРУ.

Ни один человек в мире, включая нас, не может с полной уверен­ностью сказать, какие процессы происходят в мозге, однако, у нас в Институтах есть довольно определенные предположения.

Никто в истории не рассматривал полную функцию человеческо­го мозга на клеточном, микроскопическом уровне. Однако последние научные достижения и представления о мозге дали нам возможность приоткрыть тайну его потрясающих способностей. Мы все больше и больше узнаем о росте и развитии мозга. Также мы начинаем пони­мать, каким образом мозг может меняться и приспосабливаться. В сре­де ученых и врачей это называют «нейропластичностью».

Функция мозга не только находится за пределами наших знаний, но она принципиально далека от нашего понимания, даже при наличии каких-то знаний.

Но у нас есть возможность разумно предполагать и логически раз­мышлять, и мы обязаны это делать для наилучшего объяснения про­цессов, которые происходят с детьми с повреждениями мозга, а также со здоровыми детьми.

Существуют органы, о которых мы мало что знаем, однако мозг животного и, в частности, мозг человека достаточно хорошо изучен.

В первую очередь мы знаем то, что самый непоколебимый закон природы, двигающий вперед медицину, психологию, конструирование, архитектуру и множество других областей науки и искусства, работает в мозге не меньше, чем в любом другом механизме. Этот закон гласит, что «функция определяет структуру».

Этот закон справедлив по отношению к мозгу так же, как и ко всему телу.

Перед тем как мы рассмотрим нейрофизиологические свидетель­ства, доказывающие этот закон, - и докажем это, несмотря на различ­ные противоречия и сомнения — давайте обсудим те изменения, кото­рые происходят в телах детей, проходивших программу реабилитации здесь, в Институтах в Филадельфии.

Давайте обсудим всего два параметра изменений, и первый - это изменение размера головы у детей с повреждениями мозга.

Мы должны задаться вопросом о том, почему головы у детей с пов­реждениями мозга, растущие до лечения намного медленнее, чем у здоровых сверстников, начинают их опережать по скорости роста в два или три раза с началом лечения?

Спорный вопрос заключается в том, растет ли череп, чтобы удовлет­ворять размерам мозга, или мозг вынужден иметь те размеры, которые череп позволяет ему иметь. Сегодня у нас растет уверенность, что за исключением очень, очень небольшой группы детей с преждевремен­ным зарастанием родничка (это мягкое пятнышко на голове

новорож­денного), у всех детей именно череп вынужден расти, чтобы создать условия мозгу.

На сегодняшний день мы наблюдаем случаи, когда черепа не только растут со скоростью, совершенно не соответствующей ожидаемой, но и перестают расти намного позже предполагаемого времени окончания роста.

Действительно, один лишь анализ 278 историй болезни детей, про­ходивших лечение в нашем институте (подробно см. главу 30), показал, что если к началу лечения 82,2% детей находились по показателям размеров головы ниже среднестатистических, то за четырнадцатиме­сячный период наблюдения все дети, кроме 37-ми, по показателям роста размеров головы опережали среднестатистические показате­ли, и, фактически, средняя скорость роста во время лечения составила 254% по сравнению с нормой.

Не менее важно было бы обсудить факт созревания системы обра­ботки зрительной информации у крохотных детей с повреждениями мозга, которые читали лучше здоровых детей, не воспринимающих маленькие буквы так же хорошо, как это делали, в данном случае, больные.

Необходимо помнить, что зрительное созревание- это процесс, происходящий в мозге, так как зрительные пути вместе со звуковыми, тактильными, обонятельными и вкусовыми путями, фактически, при­водят в действие всю заднюю часть центральной

нервной системы.

Сказать, что кто-то развивает или стимулирует рост зрительных путей, означает то же самое, что сказать, что кто-то развивает или стимулирует рост самого мозга.

Нужно помнить, что множество детей, поступивших в наш инсти­тут, были слепы на корковом уровне (корковая слепота - это повреж­дение областей мозга, ответственных за зрение, но не повреждение глаз или глазного нерва), а в конце уже умели читать. У многих де­тей наблюдалась корковая глухота, а в конце лечения они уже могли слышать, а некоторые даже говорить. (Корковая глухота возникает в результате повреждения слуховых зон головного мозга, а не слухового нерва). Необходимо помнить, что у многих детей, поступивших в наш Институт, отсутствовало осязание вообще, а по окончании курса они могли различать очень маленькие объекты только на ощупь.

Эти сенсорные пути составляют заднюю, или сенсорную, часть центральной нервной системы.

Относительно моторных путей необходимо помнить также, что множество детей поступали в наш Институт полностью парализован­ными, а в конце лечения уже могли ходить. Необходимо помнить о том, что многие дети, поступившие к нам в Институт, не могли пошевелить пальцами, руками, кистями, а в конце лечения уже умели писать. Не­обходимо помнить о том, что многие дети, поступившие к нам в Ин­ститут, не могли произнести ни звука, а в конце уже могли говорить.

Эти моторные пути составляют переднюю, или моторную, часть центральной нервной системы.

Моторные и сенсорные пути вместе с соединениями между ними и являются мозгом.

Я должен сразу же добавить, что есть дети, которые поступают в наш Институт слепыми, глухими, полностью лишенными чувствитель­ности, парализованными, не умеющими говорить и которые остаются таковыми, и это - наш провал.

Эти и другие факты могли бы заставить нас поверить, что у этих детей мозг можно заставить расти так же, как и тело, потому что функ­ция определяет структуру в мозге так же, как и в теле.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: