Формы правления государством

Краткая биография Аристотеля

Дальнейшее развитие и углубление античной политико-правовой мысли после Платона связано с именем его ученика и критика Аристотеля (384—322 гг. до н. э.), которому принадле­жат крылатые слова: «Платон мне друг, но больший друг — истина». Аристотель — один из самых универсальных мысли­телей в истории.

Аристотель родился в небольшом эллинском городе Стагире, в связи с чем его в литературе нередко именуют Стагиритом. Семнадцатилетним юношей он прибыл в Афины (в 367 г. до н. э.), где учился, а затем и преподавал в платоновской Академии вплоть до смерти ее основателя. Покинув Афины (в 347 г. до н. э.), Аристотель в течение ряда лет жил в других греческих государ­ствах, а в 342—340 гг. до н. э. по приглашению македонского царя Филиппа II занимался воспитанием его сына Александра.

С 335 г. до н. э. Аристотель снова в Афинах. Здесь он основал свою философскую школу — Ликей (лицей) и руководил ею почти до конца жизни.

Аристотель был плодовитым автором, но многие из его произведений утеряны. Политико-правовая тематика подробно освещается в таких сохранившихся его работах, как «Полити­ка», «Афинская полития» и «Этика».

Политика и объекты политики

Аристотель предпринял попытку всесторонней разработки науки о политике. Политика как наука у него тесно связана с этикой. Научное понимание политики предполагает, по Аристо­телю, развитые представления о нравственности (добродете­лях), знание этики (нравов).

Объектами политической науки являются прекрасное и спра­ведливое, но те же объекты в качестве добродетелей изучаются и в этике. Этика предстает как начало политики, введение к ней.

Аристотель различает два вида справедливости: уравниваю­щую и распределяющую. Критерием уравнивающей справедли­вости является «арифметическое равенство», сферой примене­ния этого принципа — область гражданско-правовых сделок, возмещения ущерба, наказания и т. д. Распределяющая справедливость исходит из принципа «геометрического равенства» и означает деление общих благ по достоинству, пропорционально вкладу и взносу того или иного члена общения. Здесь возможно как равное, так и неравное наделение соответствующими бла­гами (властью, почестью, деньгами).

Основным итогом этических исследований, существенным для политики, является положение о том, что политическая справедливость возможна лишь между свободными и равными людьми, принадлежащими к одному сообществу, и имеет целью их самоудовлетворенность (автаркию).

Государство по Аристотелю

В «Политике» Аристотеля общество и государство по существу не различаются. Отсюда немалые трудности понимания его учения. Так, он определяет человека как zoon politikon – «политическое животное». Но что это означает? Есть ли человек животное об­щественное или государственное? Разница немалая, поскольку может существовать общество и без государства... Но для Стагирита это невозможно. Государство предстает в его сочинении как естественный и необходимый способ существования людей – «об­щение подобных друг другу людей в целях возможно лучшего существования» (Полит., VII, 7, 1328а). Но для такого общения необходимы досуг, внешние блага, такие как богатство и власть, а также определенные личные качества – здоровье, справедли­вость, мужество и т.д. В государство, в качестве равноправных граждан, входят только свободные. Да и то Аристотель часто отрицает права гражданства за теми из них, кто «не самодостато­чен» и не обладает досугом для того, чтобы вести «блаженную жизнь», – ремесленниками, крестьянами...

Для Аристотеля, как и для Платона, государство представля­ет собой некое целое и единство составляющих его элементов, но он критикует платоновскую попытку «сделать государство чрезмерно единым». Государство состоит из множества элемен­тов, и чрезмерное стремление к их единству, например предла­гаемая Платоном общность имущества, жен и детей, приводит к уничтожению государства. С позиций защиты частной соб­ственности, семьи и прав индивида Аристотель обстоятельно критиковал оба проекта платоновского государства.

Государство, замечает Аристотель, понятие сложное. По своей форме оно представляет собой известного рода организа­цию и объединяет определенную совокупность граждан. С этого угла зрения речь идет уже не о таких первичных элементах государства, как индивид, семья и т. д., а о гражданине. Опреде­ление государства как формы зависит от того, кого же считать гражданином, т. е. от понятия гражданина. Гражданин, по Аристотелю, это тот, кто может участвовать в законосовеща­тельной и судебной власти данного государства. Государство же есть достаточная для самодовлеющего существования совокуп­ность граждан.

Человек в государстве

По Аристотелю, человек — политическое существо, т.е. социальное, и он несет в себе инстинктивное стремление к «совместному сожительству» (Аристотель еще не отделял идею общества от идеи государства). Человека отличает способность к интеллектуальной и нравствен­ной жизни. Только человек способен к восприятию таких понятий, как добро и зло, справедливость и несправедливость. Первым ре­зультатом социальной жизни он считал образование семьи — муж и жена, родители и дети... Потребность во взаимном обмене при­вела к общению семей и селений. Так возникло государство. Ото­ждествив общество с государством, Аристотель был вынужден за­няться поисками элементов государства. Он понимал зависимость целей, интересов и характера деятельности людей от их имущест­венного положения и использовал этот критерий при характерис­тике различных слоев общества. По мысли Аристотеля, бедные и богатые «оказываются в государстве элементами, диаметрально противоположными друг другу, так что в зависимости от перевеса того или иного из элементов устанавливается и соответствующая форма государственного строя»¹. Он выделил три главных слоя граждан: очень зажиточных, крайне неимущих и средних, стоящих между теми и другими². Аристотель враждебно относился к первым двум социальным группам. Он считал, что в основе жизни людей, обладающих чрезмерным богатством, лежит противоестественный род наживы имущества. В этом, по Аристотелю, проявляется не стремление к «благой жизни», а лишь стремление к жизни вообще. Поскольку жажда жизни неуемна, то неуемно и стремление к средствам утоления этой жажды. Ставя все на службу чрезмерной лич­ной наживы, «люди первой категории» попирают ногами общест­венные традиции и законы. Стремясь к власти, они сами не могут подчиняться, нарушая этим спокойствие государственной жизни. Почти все они высокомерны и надменны, склонны к роскоши и хвастовству. Государство же создается не ради того, чтобы жить вообще, но преимущественно для того, чтобы жить счастливо. Со­гласно Аристотелю, государство возникает только тогда, когда со­здается общение ради благой жизни между семействами и родами, ради совершенной и достаточной для самой себя жизни. Совершен­ством же человека предполагается совершенный гражданин, а со­вершенством гражданина в свою очередь — совершенность госу­дарства. При этом природа государства стоит «впереди» семьи и индивида. Эта глубокая идея характеризуется так: совершенство гражданина обусловливается качеством общества, которому он принадлежит: кто желает создать совершенных людей, должен со­здать совершенных граждан, а кто хочет создать совершенных граждан, должен создать совершенное государство.

Частная собственность

Аристотель достаточно гибкий мыслитель, чтобы не определять однозначно принадлежность к государству именно тех, а не иных лиц. Он прекрасно понимает, что положение человека в обществе определяется собственностью. Поэтому он критикует Платона, который в своей утопии уничтожает частную собствен­ность у высших классов, специально подчеркивая, что общность имуществ невозможна. Она вызывает недовольство и ссоры, сни­жает заинтересованность в труде, лишает человека «естественно­го» наслаждения владением, и т.д. Таким образом, он отстаивает частную собственность, которая представлялась ему, да и действительно была в его время единственно возможной и прогрессив­ной, обеспечивая своим развитием преодоление последних пере­житков общинного социального устройства, тем более что развитие частной собственности означало и преодоление полисной ограни­ченности, вставшее на повестку дня в связи с кризисом всего полисного устройства Эллады. Правда, при всем этом, Аристо­тель говорит и о необходимости «щедрости», требующей под­держивать неимущих, а «дружбу», т.е. солидарность свободных между собою, объявляет одной из высших политических добро­детелей.

Эти ограничения частной собственности направлены на дости­жение той же цели, какую преследовал и платоновский отказ от частной собственности вообще, – сделать так, чтобы свободные не разделялись на враждующие лагеря. То же и в собственно политической деятельности – сохранение установившегося строя зависит от того, насколько государство сможет обеспечить пре­восходство своих сторонников над теми, кто не желает сохране­ния существующего порядка.

Формы правления государством

Форму государства Аристотель характеризовал также как политическую систему, которая олицетворяется верховной властью в государстве. В этом плане государственная форма определяется числом властвующих (один, немногие, большин­ство). Кроме того, им различаются правильные и неправильные формы государства: в правильных формах правители имеют в виду общую пользу, при неправильных — только свое личное благо. Тремя правильными формами государства являются монархическое правление (царская власть), аристократия и полития, а соответствующими ошибочными отклонениями от них — тирания, олигархия и демократия.

Каждая форма имеет, в свою очередь, несколько видов, поскольку возможны различные комбинации формообразующих элементов.

Самую правильную форму государства Аристотель называет политией. В политии правит большинство в интересах общей пользы. Все остальные формы представляют собой то или иное отклонение от политии. С другой стороны, сама полития, по Аристотелю, является как бы смешением олигархии и демокра­тии. Этот элемент политии (объединение интересов зажиточных и неимущих, богатства и свободы) имеется в большей части государств, т. е. вообще характерен для государства как поли­тического общения.

Из неправильных форм государства тирания — наихудшая. Резко критикуя крайнюю демократию, где верховная власть принадлежит демосу, а не закону, Аристотель с одобрением характеризует умеренную цензовую демократию, основанную на примирении богатых и бедных и господстве закона. Отсю­да — высокая оценка им реформ Солона.

Полития как лучшая форма государства соединяет в себе лучшие стороны олигархии и демократии, но свободна от их недостатков и крайностей. Полития— «средняя» форма государ­ства, и «средний» элемент в ней доминирует во всем: в нравах — умеренность, в имуществе — средний достаток, во властвова­нии — средний слой. «Государство, состоящее из «средних» людей, будет иметь и наилучший государственный строй».

Основную причину возмущений и переворотов в государстве Аристотель видит в отсутствии подлежащего равенства. Пере­вороты оказываются следствием нарушения относительного характера равенства и искажения принципа политической спра­ведливости, требующего в одних случаях руководствоваться количественным равенством, в других — равенством по досто­инству. Так, демократия основывается на том принципе, что относительное равенство влечет за собой и абсолютное равенст­во, а олигархия исходит из принципа, будто относительное неравенство обусловливает и неравенство абсолютное. Подо­бная ошибочность в исходных принципах государственных форм и ведет в дальнейшем к междуусобицам и мятежам.

В ходе обоснования своего идеального проекта наилучшего государства Аристотель отмечает, что это — логическое постро­ение и здесь «нельзя искать той же точности, какую мы вправе предъявлять к наблюдениям над фактами, доступными иссле­дованию путем опыта».

Население лучшего государства должно быть достаточным и легко обозримым. Территория лучшего государства должна быть одинаково хорошо ориентирована по отношению к морю и материку. Территория, кроме того, должна быть достаточной для удовлетворения умеренных потребностей.

Общественные отношения

Аристотель, в от­личие от Демокрита и софистов, стоит за «природное» проис­хождение и устройство государства, в отличие от Платона, он вы­водит его из «природы человека», а не из божественного уста­новления. С особой силой сказывается эта его установка в трак­товке рабства.

Аристотель считает, что рабство существует «по природе», ибо одни люди предназначены повелевать, а другие – подчиняться и следовать указаниям первых. И здесь он использует мысль о противоположности души и тела. «Те люди, которые столь же от­личаются от других людей, как душа от тела, а человек от живот­ного ... по своей природе – рабы, для них... лучший удел быть в подчинении у деспотической власти»– та­кой, какой подчиняются тела и животные. Рабы – это прежде все­го варвары, отличные от господ как телом, приспособленным к грубому физическому труду, так и «рабской» душою. Раб – «оду­шевленный инструмент», часть имущества господина, отличаю­щаяся от другого имущества лишь тем, что имеет человеческие душу и тело. Раб не имеет никаких прав, и по отношению к нему не может быть совершено несправедливости; нельзя дружить с рабом, поскольку он раб, делает оговорку Аристотель, – но дру­жить с ним можно, поскольку он человек.

Уже здесь мы видим явную непоследовательность. Великий мыслитель не мог не видеть слабости своей аргументации в поль­зу «рабства по природе». Последнее явно противоречит его собст­венным убеждениям, поскольку Стагирит считал, что рабы по су­ществу выполняют социальную функцию освобождения граждан от забот о предметах первой необходимости. А способы осуществления этой функции могут быть различными: пенесты в Фессалии, илоты в Спарте... Правда, и они для Аристо­теля рабы, но ведь и ремесленники, свободные, но не самодостаточ­ные и вынужденные добывать средства к жизни собственным трудом, являются по существу рабами... но не по природе. Более того, Стагирит открывает путь, ведущий за пределы ситуации, свя­зывающей господина и раба: «Если бы челноки сами ткали, а плектры сами играли на кифаре, то мастерам не было бы никакой нужды в слугах, а господам в рабах». Ну а если предположить, что возможно такое положение, когда увели­чившаяся производительность труда создаст условия для смягче­ния, а затем и уничтожения рабства? Аристотелю не приходит еще на ум такая возможность, впоследствии реализованная историей.

Нельзя не сказать, что социально-политическая концепция Аристотеля, при всем том, что она отражала адекватным образом существующие общественные отношения, была крайне ограниченной. Ее теоретические установки не допускают превращения ее в орудие социального прогноза. Если применительно к природе это незаметно (слишком медленны ее процессы, чтобы встала необхо­димость в прогнозе, скажем, экологического порядка), то рас­пространение на быстро меняющееся общество учения о соотноше­нии души и тела, формы и материи исключает прогностические возможности теории вообще.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: