Сделай Сам Свою Работу на 5

Стилистическая характеристика категории рода





Наибольшими выразительными возможностями у имени существительного обладает категориярода. В современном русском языке наблюдается известная функционально-стилевая специализация рода существительных.

I. Существительные среднего рода наиболее употребительны в книжных стилях, что объясняется отвлеченными значениями многих из них, популярными в научном стиле. Например, слова с продуктивными суффиксами -ние, -ство указывают на состояния, действия, собирательность. Абстрактно-собирательное обобщенное значение свойственно и многочисленным существительным среднего рода, образованным в результате субстантивации имен прилагательных:невероятное, очевидное, удивительное; иные же существительные, восходящие к прилагательным, называют общие виды и роды животного и растительного мира, получив значение терминов: парнокопытное, лилиецветное.

На книжный характер существительных среднего рода указывает и тот факт, что в просторечии формы среднего рода часто искажаются, принимая окончания мужского рода: полотенец, крылец, яблок, или женского: в училищу, в стаду, без платьи, в худой вере.



II. Существительные мужского рода также тяготеют к книжным стилям. Это сказывается прежде всего в тех случаях, когда многозначные слова, имеющие неустойчивую форму рода, закрепляются в научном стиле в строго терминологическом значении преимущественно в мужском роде: проток (мед.) - узкая соединительная полость, канал (желчный проток); протокапроток) - без помет - ответвление русла реки, а также речка, соединяющая два водоема; просек(горн.) - горизонтальная выработка для проветривания шахты или соединения выработок в толще полезного ископаемого; просека - без помет - очищенная от деревьев полоса в лесу, служащая границей участка; спазм (мед.) - судорожное сокращение мышечной стенки кровеносных сосудов пищевода, кишечника с временным сужением их просвета; спазма (общеупотр.) - Я снял шапку и ничего не мог ему ответить. Спазма сжала мне горло (Пауст.). В связи с этим стилисты говорят об экспансии мужского рода в научном стиле.

Закреплению существительных мужского рода в книжных стилях способствует экспрессивная нейтральность, отсутствие эмоционально-оценочных значений, возникающих у существительных женского рода, образованных путем аффиксации; ср.: жилет - жилетка, промах - промашка, кассир - кассирша, купец - купчиха.



III. Существительные женского рода выделяются богатством и разнообразием грамматических средств выражения родовой принадлежности. Аффиксация делает женский род сильным, подчеркнутым, наиболее четко оформленным , создает различные экспрессивные оттенки у этих существительных, а это приводит к тому, что они часто получают вполне определенный стилистический паспорт и не могут быть использованы за пределами своего стиля.

Показательно и то, что в случаях колебания грамматического рода у некоторых существительных формы женского рода закрепляются в профессиональной сфере, а мужского - остаются общеупотребительными: гарнитура (проф.) - полный комплект типографских шрифтов различных начертаний и кеглей, но одинаковых по характеру рисунка; гарнитур - без помет - полный набор, комплект предметов, служащих для определенной цели; желатина (техн.) - белковое вещество (коллоид) животного происхождения, раствор которого при охлаждении переходит в студенистое состояние; желатин (общеупотр.) - наименование продукта питания.

Особым стилистическим своеобразием отличаются существительные со значением лица, образующие пары мужского и женского рода: студент - студентка, учитель - учительница, делегат - делегатка, докладчик - докладчица, кондуктор - кондукторша, лифтер - лифтерша, поэт - поэтесса. Существительные мужского рода выражают общее понятие о человеке, указывая на его социальную или профессиональную принадлежность независимо от пола; они имеют официальный оттенок, в то время как личные существительные женского рода отличаются разговорной или просторечной окраской, что препятствует их употреблению в книжных стилях, в официальной обстановке. На стилистическое использование подобных существительных женского рода оказывают влияние многие экстралингвистические факторы - от общественного разделения труда между мужчинами и женщинами, их социального неравенства в дореволюционной России до возникших в быту предрассудков о неравноценности слов женского рода, обозначающих профессии. Так, известно, например, отношение женщин, сделавших поэзию своим профессиональным занятием, к слову поэтесса. Анна Ахматова терпеть не могла, когда ее называли 'поэтесса'. Гневалась: «Я - поэт» .



Принятое в книжных стилях официальное наименование профессии существительных мужского рода может создавать неудобства, если из контекста неясно, о мужчине или о женщине идет речь: Наград удостоены конструктор завода И.Б. Тищенко, заместитель главного металлурга завода Т.И. Гурджиенко, директор завода М. Шолар (называются фамилии женщин). В подобных случаях возможен комизм высказывания, и этим могут воспользоваться юмористы: - Машиниста Степанова знаешь? - Еще бы! - Женился. - На ком? - На начальнике станции. Или: Когда кончится война, поженим твоего сержанта на моем ефрейторе (из журн.).

В современном русском языке восприятие многих существительных женского рода со значением лица изменилось. До революции они воспринимались преимущественно как обозначение замужней женщины по должности мужа: председательша, губернаторша, дворничиха, но теперь на первый план выступает значение профессии. Ряд существительных этого типа архаизовались как лексические единицы, иные же утратили прежнее значение замужней женщины, получающей название по роду занятий мужа. И лишь отдельные слова сохраняют старинное значение суффиксов: генеральша. В то же время многие существительные женского рода со значением лица получили профессиональную окраску: прыгунья, пловчиха, конькобежка.

Влияние времени сказывается и на продуктивности словообразовательных моделей существительных женского рода в окказиональном словообразовании; ср.: разговорные иронические названия: критикесса, агентесса, гидесса, клоунесса, геологиня, хирургиня, директриса, шефиня. Многие окказионализмы этого типа имеют добродушно-шутливый оттенок, но есть и резко сниженные: гидша, учительша, учителка, воспитателка, воспитуха.

IV. Особой экспрессией отличаются существительные общего рода, которые представляют одну из групп существительных со значением лица, называя людей по характерному для них действию или свойству и выражая при этом эмоциональную оценку (чаще отрицательную): гуляка, жадина, ломака, кривляка, писака, тихоня, умница, ябеда. По замечанию В.В. Виноградова, совмещение мужского и женского рода у таких существительных оправдывается их резкой экспрессивностью, они носят резкий отпечаток фамильярного и даже вульгарного стиля . Экспрессию таких существительных определяет, конечно, их семантика, однако перенос значения слов с формальным признаком женского рода на лиц мужского пола усиливает и подчеркивает оценочность. К тому же у писателей прошлого можно часто встретить и согласование с такими существительными по женскому роду: Горемыка я, горемыка неисходная! - жалобы башмачника Капитона в Муму И.С. Тургенева. Для современного языка нормой является согласование с существительными общего рода только по смысловому признаку: девочка - большая неряха, мальчик - большой неряха.

К рассмотренной группе слов семантически близки и существительные женского рода, употребленные в образном значении: шляпа, лиса, змея, пила, тряпка, однако в отличие от первых они требуют строго грамматического согласования. Нарушение этой нормы придает речи грубо просторечную окраску и может быть источником комизма: Она [собака], может быть, дорогая, а ежели каждый свинья будет ей в нос сигаркой тыкать, то долго ли испортить. Собака - нежная тварь (Ч.).

Художники слова нередко используют формы рода имен существительных с особой стилистической установкой. Так, сочетание существительных разного грамматического рода, указывающих на одно и тоже лицо, придает речи комическую окраску: - А невесте скажи, что она подлец (Г.); А ведь все кончится тем, что эта старая баба Петр Николаевич и его сестра попросят у него извинения (Ч.).

Своеобразным юмористическим приемом является изменение формы рода существительных, называющих людей. С этой целью писатели изменяют окончания таких существительных: усатый нянь (Маяк.); За мною гнался лесной фей; Три нимфа переглянулись и громко вздохнули (И. и П.).

Особым источником экспрессии в художественной речи является образное использование существительных мужского и женского рода при олицетворении. Например, М.Ю. Лермонтов демонстрирует этот прием в стихотворении «Дубовый листок»: Дубовый листок оторвался от ветки родимой и в степь укатился, жестокою бурей гонимый…; У Черного моря чинара стоит молодая; с ней шепчется ветер, зеленые ветви лаская; - На что мне тебя? - отвечает младая чинара, ты пылен и желт, - и сынам моим свежим не пара. Контраст существительных мужского и женского рода, взятых за основу олицетворения, создает яркую экспрессию. Напротив, образность речи разрушается, если грамматический род существительных не соответствует условному литературному образу. Это иногда случается при переводе художественных произведений. Так, Лермонтов, переводя стихотворение Гейне «Ein Fichtenbaum steht einsam» («Сосна стоит одиноко»), точно повторил название дерева - сосна. Но в русском языке это существительное женского рода, в то время как в немецком - мужского. Поэтому в переведенном Лермонтовым стихотворении («На севере диком») оказалось утраченным противопоставление образов мужчины и женщины, навеки разделенных непреодолимым расстоянием. Как заметил Л.В. Щерба, Гейне создал образ мужской неудовлетворенной любви к далекой, потому недоступной женщине. Лермонтов женским родом отнял у образа всю его любовную устремленность и превратил сильную мужскую любовь в прекраснодушные мечты . Другой поэт, Ф.И. Тютчев, стараясь сохранить авторский образ, в переводе того же стихотворения изобразил «кедр одинокий», которому снится «юная пальма». Примеры подобной замены существительных при переводах не единичны.

Стилистические казусы могут возникнуть и в результате образного сближения двух понятий, обозначаемых существительными разного рода. Так, иронические замечания вызывает перифраза «матерь городов русских, как называют часто Киев, неизвестно почему переделывая его в женщину' .

В особых случаях при олицетворении писатель может изменить грамматический род существительного (предпочитая диалектные или просторечные, а также устаревшие формы), если в стилистике образа есть для этого основание. Так, у В. Распутина в «Прощании с Матерой» дается поэтическое описание знаменитой лиственницы, точнее, лиственя:

Матёру, и остров и деревню, нельзя было представить без этой лиственницы… Она возвышалась и возглавлялась среди всего остального, как пастух возглавляется среди овечьего стада, которое разбрелось по пастбищу. Она и напоминала пастуха, несущего древнюю сторожевую службу. Но говорить «она» об этом дереве никто, пускай пять раз грамотный, не решался; нет, это был он, «царский листвень» - так вечно, могуче и властно стоял он на бугре в полверсте от деревни, заметный почти отовсюду и знаемый всеми.

Варианты форм рода

Стилистическая оценка форм рода имен существительных связана и с другой важной проблемой практической стилистики - правильным употреблением в речи существительных, у которых форма рода неустойчива. В их составе можно выделить несколько групп.

I. Существительные, у которых разные формы рода сосуществуют, не различаясь стилистически: жираф - жирафа: …Далеко на озере Чад изысканный бродитжираф (Гум.). - У меня была жирафа, я кормил ее из шкафа (Барто). Варианты разного грамматического рода при этом могут принадлежать к одному и тому же функциональному стилю, например научному: морф - морфа, перифраз - перифраза или носят общеупотребительный характер: вольер - вольера, лангуст - лангуста, клавиш - клавиша, скирд - скирда, ставень - ставня. Чаще всего в этих случаях варьируются формы мужского и женского рода встречается как исключение: плес - плесо, кайло - кайла.

II. Существительные, у которых одна из параллельных форм архаизовалась: антитеза - антитез; зал - зала; фаланстер - фаланстера; санаторий - санатория; фильм - фильма. Вышедшие из употребления варианты теперь отсутствуют в словарях или даются с пометой (уст.), но мы встречаем их у писателей: Он берет чужую идею, приплетает к ней ее антитез, и каламбур готов (Дост.). Такие существительные представляют интерес и для современных авторов, стремящихся к архаизации речи при описании прошлого.

III. Существительные, у которых родовые варианты отличаются стилистической окраской: рельс - рельса (прост.); туфля - туфель (прост.); метаморфоза - метаморфоз (спец.); повидло - повидла (диал.). Обращение к таким существительным может быть оправдано стилистической задачей. Например, в басне С. Михалкова употребление в мужском роде существительного мышь придает речи сниженную окраску: Кот Тимофей - открытая душа - коту Василию принес в зубах мыша . Нарушение литературной нормы в подобных случаях может стать и средством речевой характеристики героя: Зараз в один секунд кончаю; Товарищ Нагульнов! Обожди, не подымай оружию (Шол.).

К разным формам рода нередко принадлежат и словообразовательные варианты существительных, как правило, тоже отличающиеся стилистической окраской:планшет - планшетка, мочало - мочалка, браслет - браслетка. Употребление их в художественной речи придает ей непринужденно-фамильярную окраску: Вон наша домушка стоит, самая крайняя (Триф.); …В кинотеатре 'Маяк', самой плохой кинушке в Москве, он увидел фильм «Красные дьяволята» (Наг.).

Особые трудности вызывает определение рода несклоняемых существительных иноязычного происхождения. Известно правило, по которому к мужскому роду следует относить все несклоняемые одушевленные существительные: кенгуру, какаду, шимпанзе, однако если контекст указывает на самку, они могут быть употреблены и как существительные женского рода: Кенгуру несла в сумке детеныша. Неодушевленные же несклоняемые существительные, согласно этому правилу, должны относиться к среднему роду: депо, кашне, кино, такси. Но следует отметить, что такое деление не охватывает всех случаев употребления заимствованных несклоняемых существительных, среди которых есть и немало слов женского: авеню, бери-бери, салями, колибри, иваси, кольраби, цеце. Кроме того, общему правилу не подчиняются многие существительные, которые осознаются как слова мужского рода благодаря их семантической близости к синонимам или родовым наименованиям мужского рода: арго [жаргон], антраша [прыжок], банджо, [инструмент], бенгали [язык], пенальти [удар], сирокко[ветер], эмбарго [запрет]. Получается, что исключений из правила больше, чем слов, которые его иллюстрируют.

Наблюдения показывают, что при определении рода несклоняемых иноязычных слов мы опираемся на родовые понятия или синонимы лишь в тех случаях, когда заимствованное слово недостаточно освоено родным языком. При этом возможны колебания, в результате чего возникают варианты. Не случайно иногда выделяют группу слов, которые употребляются в формах двух родов: авто, арго, бибабо, бренди, виски. Формы рода таких слов, не подкрепленные словарными пометами, но мотивированные семантическими связями слов в языке, не представляются резким нарушение нормы. И только при употреблении несклоняемых иноязычных существительных, обозначающих лиц, форма рода должна строго соответствовать полу - милая леди, белокурая френкен, утомленный кули, веселый кабальеро, юная мисс. Как двуродовые выступают слова визави, протеже, инкогнито: Мой (моя) визави оказался (оказалась) веселым спутником (веселой спутницей).

Употребление личных несклоняемых существительных в форме среднего рода порождает комизм: Это бы еще ничего, - инкогнито проклятое (Г.).

5.1.3.2.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.