Общая характеристика и особенности преступности в наиболее развитых странах

Уровень преступности в бывших союзных республиках всегда существенно различался, несмотря на то, что они находились в еди­ном государстве с однотипным экономическим, социальным и по­литическим строем, жестко унифицированным уголовным и уголов­но-процессуальным законодательством, единым централизованным учетом преступлений, централизованной системой уголовной юсти­ции и т. д.

Интенсивный рост преступности в большинстве постсоветских стран обусловлен главным образом увеличением корыстных и коры­стно-насильственных преступлений, краж, грабежей, разбоев. Удельный вес краж в странах с высокой преступностью доходит до 80% и более, а с низкой — до 40—45%. А разница между коэффици­ентами краж, рассчитанными на население, достигает 18-кратного размера.

Высокой криминальной активностью отличаются жители Азер­байджана, Грузии, Армении, Узбекистана, Казахстана, Молдавии и Чечни. По структуре иногородней преступности на их долю прихо­дится каждое второе разбойное нападение, вымогательство, пре­ступление, связанное с незаконным оборотом наркотиков, треть грабежей, пятая часть умышленных убийств и изнасилований. Как правило, преступления совершаются с применением оружия и отли­чаются дерзостью и жестокостью.

Для преступной деятельности характерны так называемые чел­ночные рейсы для совершения заказных убийств, мошенничества, рэкета в других странах.

Контрабанда оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ осо­бенно характерна для северо-западных рубежей Российской Феде­рации (Псковская, Ленинградская области). Оружие иностранных марок «всплывает» затем по всей стране.

Поданным Интерпола, незаконные операции в России выстра­иваются в следующей последовательности: нарко- и оружейный биз­нес, а затем нелегальная торговля антиквариатом. В Западной Евро­пе зарегистрировано более 40 преступных групп, занимающихся этим бизнесом. За период с 1996 по 2000 г. эти преступления вырос­ли в 30 раз!

Стоит сказать и о криминогенности миграционных процессов, особенно нелегальных. Здесь «отличаются» представители стран За­кавказья, Китая, Вьетнама и Монголии (затри года рост преступно­сти вырос в 3—5 раз). «Гости» из Вьетнама, Ирана, Афганистана, Со­мали, Шри-Ланки, имеющие опыт боевых действий, в том числе и партизанско-диверсионного характера, объединяются на нашей территории в этнические и религиозные группировки. Действия та­ких образований сильно беспокоят и правоохранительные органы, и законопослушных граждан.

Экономические, политические и социальные процессы сближе­ния высокоразвитых стран в 90-е годы не привели к существенному выравниванию уровня преступности в этих государствах. Вклад каж­дой из стран «Семерки» в так называемый общемировой показатель преступности неодинаков. Так, число преступлений, ежегодно со­вершаемых в США, больше, чем в Германии, Англии, Франции, Японии, вместе взятых.

Ежегодные темпы роста или снижения преступности в высоко­развитых государствах, как правило, не превышают!—4%. Западные криминологи расценивают этот показатель положительно, посколь­ку незначительные колебания уровня преступности позволяют без принятия разного рода чрезвычайных мер планомерно реализовы­вать долгосрочные и текущие профилактические программы.

В каждой стране преступность различается по уровню, структу­ре, динамике и другим криминологическим характеристикам. Например, уровень преступности в Японии в расчете на 100 тыс. на­селения почти на порядок ниже, чем в США (если взять всю пре­ступность) или в Швеции. А зарегистрированная преступность в благополучной Швеции, где двести лет не было ни войн, ни революций, в расчете на население в 7—8 раз выше, чем учтенная преступ­ность в кризисной России.

Из последнего сопоставления нельзя делать вывод о том, что правопорядок в России, где фактическая преступность достигла уг­рожающего уровня, гораздо выше, чем в Швеции. В этой скандинав­ской стране действительно высокая учтенная преступность, но шире сфера действия уголовного права, меньше латентная преступность, объективнее учет деяний, эффективнее работает полиция, а учтен­ная преступность структурно сдвинута к менее опасным преступле­ниям, тогда как в России — к тяжким.

В Швеции, например, в последние годы регистрировалось 8 умышленных убийств на 100 тыс. населения, а в России — око­ло 22, т. е. почти в 3 раза больше. Удельный вес этих деяний в структу­ре учтенной преступности в Швеции составляет 0,06%, а в России — 1,2, т. е. в 20 раз выше. Многие противоправные деяния в нашей стра­не считаются административными правонарушениями, а в Швеции — преступлениями.

Аналогичная несопоставимость наблюдается между большин­ством стран. Во Франции все уголовно наказуемые деяния делятся на преступления, проступки и нарушения. В других странах — на пре­ступления и правонарушения. В третьих, как, например, в России, преступления и административные правонарушения являются разны­ми категориями противоправной деятельности. Несопоставимость имеется и в числе индексных (публично отслеживаемых) видов пре­ступлений. В США их 8, во Франции — 22, в Германии — 24, в Англии и Уэльсе — 70 и т. д. Поэтому при сравнительных исследованиях сле­дует исходить не только из количественных, но и из качественных ха­рактеристик, законодательных, организационных и иных.

Общие криминологические характеристики преступности разных стран и мира в целом:

преступность существует во всех государствах;

ее доминирующая мотивация всюду схожа;

ее уровень в мире и в абсолютном большинстве стран неуклон­но увеличивается;

темпы ее прироста, как правило, в несколько раз превышают темпы прироста населения;

в ее структуре преобладают посягательства на собственность, прирост которых интенсивнее посягательств наличность;

основные субъекты преступлений — мужчины, особенно мо­лодые (вместе с тем давно наблюдается процесс феминизации пре­ступности);

экономическое развитие стран не сопровождается, как пред­полагалось, снижением преступности;

уголовно-правовая борьба с преступностью переживает глубо­кий кризис;

тюрьмы практически не перевоспитывают;

смертная казнь не сдерживает рост преступности и т. д.

Если на основе этих общих для всех проблем вновь вернуться к криминологическому сопоставлению Швеции и России, то видно, что за последние 40 лет преступность в этих странах, различаясь по уров­ню почти на порядок, увеличилась практически одинаково — в 6 раз.

В настоящее время идет процесс унификации, транснационали­зации и интернационализации преступности. Этому способствуют как позитивные процессы расширения международных связей, улучшения международных отношений, интенсификация миграции населения, рост международной торговли и финансовых операций, беспрепятственного распространения информации, увеличение об­мена.культурными ценностями, так и негативные процессы обмена «антииенностями» (наркотики, алкоголь, оружие, порнография, проституция и т. д.).

При всех существенных расхождениях в уровне преступности в разных странах первой и определяющей тенденцией в мире являет­ся ее абсолютный и относительный рост по сравнению с ростом на­селения, экономическим и культурным развитием и т. д. Это не оз­начает, что преступность в любой стране всегда только растет.

Есть страны, где она в какие-то периоды сокращается или ста­билизируется. Например, в США некоторое снижение преступно­сти наблюдалось в 1982—1984 гг., во Франции — в 1985—1988 гг., в ФРГ-в 1984-1988 гг., в СССР - в 1986-1987 гг. Каждое сниже­ние имеет свои причины.

Коэффициент преступности на 100 тыс. жителей в 1995 г. превы­шал в развитых странах 8000. а в развивающихся — 1500. Такое соот­ношение кажется нелогичным. Но этот факт определяется многими причинами, втом числе правовыми, статистическими, организаци­онными, социально-экономическими и т. д. Экономическое, соци­альное, демократическое развитие стран не только не ведет к авто­матическому снижению преступности, но обычно сопровождается противоположными процессами, связанными, в частности, с утра­той вековых традиционных форм социального контроля. Вместе с тем отмечается медленный процесс специфической «гуманизации» преступности, т. е. сдвиг от тяжких преступлений против личности к посягательствам на собственность.

Американский криминолог Г. Ньюмен в связи с этим полагает, что развитые и богатые страны, несмотря на явно более высокое число имущественных преступлений, на практике могут чувствовать влияние этих деяний гораздо слабее, чем бедные страны, где борьба за ограниченные средства существования доходит до истребления людей. Он приводит оригинальное сравнение: если уронить кирпич (низкая преступность) в небольшую лужу (слабая экономика), то она вся выплеснется, но если в большой пруд (развитая экономика) бросить несколько кирпичей (высокая имущественная преступ­ность), то влияние таких бросков едва ли будет заметно.

Самый высокий уровень преступности и относительно высокие темпы ее прироста регистрируются в наиболее развитых демократи­ческих странах. В 60—90-х годах преступность в США увеличилась бо­лее чем в 7 раз, в Англии и Уэльсе — в 6, во Франции — в 5, в СССР — в 3,7, в ФРГ — в 3 и лишь в Японии — в 1,5 раза. Число преступлений на 100 тыс. населения в США по восьми видам индексной преступно­сти составило 6 тыс. деяний, а по всей — около 15 тыс., в Великобри­тании, Франции, Германии — 8-10 тыс. и в Японии 1,5 тыс.

Японский криминологический феномен является исключитель­ным. Япония не только сумела перейти к демократии и интенсивно­му индустриальному развитию без разрушения традиционной куль­туры, надежного семейного, общинного и производственного соци­ального контроля, но и усовершенствовала и осовременила его.

Относительно низкая преступность регистрируется в странах с жестким социальным контролем.

Американский криминолог Ф. Адлер на основе данных Первого обзора ООН выбрала 10 стран, разных по уровню экономического и демократического развития, но с относительно низким уровнем преступности (Алжир, Болгарию, ГДР, Ирландию, Коста-Рику, Непал, Перу, Саудовскую Аравию, Швейцарию, Японию). Общим у них было только одно — жесткий социальный контроль за проти­воправным поведением: партийный, полицейский, религиозный, клановый, общинный, производственный, семейный.

Самая низкая преступность наблюдается в странах с тоталитар­ными (фашистскими, религиозно-фундаменталистскими, комму­нистическими и другими авторитарными) режимами, где борьба с преступностью ведется нередко ее же методами. Но такой «эффек­тивный» контроль является не чем иным, как нарушением прав че­ловека или некриминализированным злоупотреблением властей против своего народа. Жертвы таких злоупотреблений по междуна­родным документам приравниваются к жертвам преступлений.

Их наличие многократно компенсирует низкий уровень уголовной преступности.

Оптимальным является жесткий правовой демократический контроль преступности, реализуемый при строгом соблюдении прав человека.

На общей неблагоприятной динамике преступности в мире тра­диционно сказываются разные тенденции основных групп преступ­лений — насильственных и корыстных.

Доля насильственных преступлений в структуре всей преступно­сти в мире и отдельных странах невелика. В разных странах она ко­леблется в пределах 5—10% и более. При этом надо иметь в виду большую несолоставимость данных о насильственных деяниях. В США учитывается четыре вида насильственных преступлений: умышленное убийство, изнасилование, нападение и грабеж (раз­бой). Последний является не чисто насильственным, а корыстно-насильственным деянием. В России учитывается около 50 видов на­сильственных преступлений.

Но даже такое «древнее» деяние, как умышленное убийство, ста­тистически понимается неодинаково: в США оно учитывается по жертвам, а в России и в некоторых других странах — по событиям. В России убийства учитываются с покушениями, а в США покуше­ния квалифицируются как обычное нападение. И в названных стра­нах, и в других есть множество иных особенностей, которые следует учитывать при сравнительных исследованиях. Но при всех имею­щихся различиях насильственные, как, впрочем, и другие виды пре­ступного поведения, имеют общие закономерности.

Динамика насильственной преступности, как правило, «консер­вативна». Она медленно и слабо реагирует на ситуативные измене­ния жизни, темпы прироста ее небольшие, а в некоторых странах, особенно развитых, отмечаются тенденции к стабилизации и даже к снижению.

Высокий уровень убийств и в развитых, и в развивающихся стра­нах отмечается в крупных городах.

В развитых странах доминируют корыстные или имущественные преступления. Удельный вес их в структуре преступности достигает 95% и более. Именно эти деяния определяют основную тенденцию интен­сивного роста преступности вообще, а в развитых странах особенно. Темпы прироста корыстной преступности, как правило, в 2—3 раза выше, чем насильственной.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: