ГЛАВА 10. ЗАГАДКИ ДРЕВНЕГО ЕГИПТА

Три пирамиды Гизы образуют, должно быть, наиболее узнаваемый образ Египта и, в сущности, древнего мира. Но они не единственные; для большинства людей становится открытием, что в Египте имеется около девяноста пирамид. Большая их часть протянулась на семьдесят миль к югу от Гизы, вниз по западному берегу Нила. Остальные находятся гораздо южнее — в Абидосе, к примеру, в Эдфу, на острове Элефантина и в других местах.

Довольно большое их число в руинах, и ни одна из них не имеет таких размеров, как Великая пирамида. Но даже при этом многие представляют собой внушительные памятники зодчества древних. Самой первой считается ступенчатая пирамида фараона Джосера высотой 204 фута, построенная в Саккаре около 2650 г. до н. э. Последней, построенной специально для фараона, является, вероятно, пирамида Амосиса, в Абидосе, датируемая примерно 1530 г. до н. э. Эпоха пирамид, таким образом, была относительно коротка и длилась немногим более 1100 лет.

Однако ни одно из остальных мест не обнаруживает столь строгого и последовательного плана, как комплекс сооружений в Гизе. Ни в одном из остальных мест нет той мощной ауры таинственности и скрытой мудрости. Гиза продолжает зачаровывать всякого посетителя — от глотнувшего на своем веку пыли заматерелого профессионала до любителя, чье чувство истории может быть настолько искаженным, чьи критические способности могут быть настолько неразвиты, что он готов приписать этим сооружениям внеземное происхождение. Но и тот и другой испытывают одинаковое благоговейное чувство перед лицом такого свершения.

Общеизвестно, что относительно пирамид Гизы мало о чем можно говорить с уверенностью. Их можно измерить — и это почти все. Мы до сих пор даже не знаем, как они были построены. Великая пирамида в особенности ставит перед исследователями бесчисленное количество вопросов, остающихся без ответа. Попросту говоря, тут слишком много странностей, слишком много необъяснимых конструктивных излишеств, потребовавших от строителей титанических усилий и огромной организованности; но, спрашивается, для чего?

Кроме того, нельзя доказать, что в этих пирамидах были когда‑либо погребены фараоны Хуфу, Хафр и Менкаур. Они могли быть тайно захоронены в каком‑то другом месте по окончании погребальных церемоний в храмах и, возможно, в пирамиде. Мать Хуфу, к примеру, не была похоронена в своей просторной гробнице. Вместо этого ее тайно погребли в подземном склепе на плато Гизы, причем ведущий в него туннель глубиной в 99 футов был замурован. Даже вход был скрыт последним слоем песка, предназначенным замаскировать всякие следы шахты. Такое использование секретных склепов в сочетании с фальшивыми пирамидами и гробницами не было редкостью; это затрудняло возможность грабежа или умышленного осквернения.

Тем не менее, как ни странно, в Великой пирамиде имеется три усыпальницы: две пусты и, по‑видимому, не завершены, а третья — усыпальница царя — кажется завершенной, но имеет незавершенный гранитный саркофаг, крышка которого столь плохо отшлифована, что на ее поверхности по‑прежнему ясно видны следы, оставленные рабочими инструментами. Это резко контрастирует с идеально отполированными стенами самой усыпальницы, образуя с ними очень странное сочетание. Кроме того, поскольку этот саркофаг слишком велик, чтобы его могли внести в усыпальницу по внутренним проходам, его, очевидно, водрузили на место во время строительства пирамиды, до того как была закончена сама царская усыпальница.

Этот саркофаг ставит перед исследователями характерную проблему, вызывающую очень простой вопрос, который, однако, не имеет очевидного ответа: почему же у него такая грубая поверхность? Пытался ли Хуфу сэкономить деньги? Был ли он обманут льстивым строителем, который знал, что Хуфу будет мертв раньше, чем заметит это?

Обычно это объясняют тем, что первоначальный тщательно отполированный гроб либо разбился на очень поздней стадии строительства вследствие трещины в породе, либо пропал при кораблекрушении во время своего 500‑мильного путешествия по Нилу из каменоломен в Асуане. И тогда, чтобы не задерживать строительные работы, был быстро доставлен и установлен незаконченный гроб, пока еще в усыпальницу был возможен доступ сверху.

Тем, кто верит в такую чепуху, не место в египтологии: правдоподобность этого объяснения мнимая, создается впечатление, что словами судорожно пытаются прикрыть зияющую брешь. Если учесть все, что нам известно о египтянах и об их одержимом стремлении все довести до совершенства, трудно допустить, чтобы они позволили себе подобное небрежное отношение.

Шлифовка саркофага могла быть легко завершена каменотесами, работавшими внутри царской усыпальницы на протяжении последующего многолетнего строительства. Это совершенно ясно. Внутренние стены усыпальницы царя вместе с ведущей в нее Большой галереей были сделаны из одного и того же асуанского гранита и при этом самым тщательным образом отполированы. Их окончательной шлифовкой, должно быть, занялись после того, как камни втащили наверх по насыпной дороге и водрузили на место. С тем же вниманием вполне можно было отнестись и к саркофагу.

Больше смысла, чем большинство объяснений, имеет предположение о том, что грубая поверхность гроба была намеренной, что в некотором роде она имела символическое значение, была частью требований ритуала, которым следовали строители пирамиды. Правда, ни одного подобного ритуального требования не было обнаружено — или, по крайней мере, не было как такового распознано.

С другой стороны, несмотря на все сомнения, пирамиды Гизы могли и вправду быть гробницами. Но они явно также были чем‑то гораздо большим. Мало кто сомневается, что пирамиды были ориентированы по звездам. Без соотнесения с положением звезд на небе такой точный учет частей света был бы невозможен. Мало сомнений также в том, что пирамиды были намеренно связаны друг с другом единым геометрическим рисунком. Единственное, что вызывает неуверенность, — это насколько далеко выводы, делаемые на основании этого, могут отходить от простой геометрии и вдаваться в область тайных религиозных знаний.

К примеру: мы уже видели, что если, как предложили авторы Бовал и Гилберт, проводить линию, связывающую центральные точки двух больших пирамид, то третья и меньшая пирамида оказывается смещенной; три пирамиды создают на Земле рисунок, соответствующий трем звездам пояса Ориона на небе.

Наоборот, египтолог д‑р Марк Лейнер хотя и не оспаривает очевидности геометрического построения, но видит в нем скорее функцию методов наблюдения, нежели попытку обозначить звездные корреляции. Он указывает на то, что юго‑восточные углы каждой пирамиды соединяются прямой линией. Если продолжить эту линию дальше на юго‑восток до возвышенного места, то в точке соприкосновения обнаруживается внушительных размеров каменная глыба, вдавленная в склон горной породы. В ходе своих исследований Лейнер с удивлением выяснил, что от храма Сфинкса, во время весенних и осенних равноденствий, солнце восходило вдоль линии, проведенной через центр храма к южному основанию пирамиды Хафра. Он также обнаружил, что во время летнего солнцестояния, если смотреть с одного и того же места, солнце заходило «почти точно посередине между пирамидами Хуфу и Хафра». Он указывает, что это тем самым создает на площади в несколько акров гигантский образец иероглифического знака ахет, что значит «горизонт».

Как бы то ни было, интерпретация Лейнера не обладает тем соответствием религиозным текстам, которым обладает интерпретация Бовала. Означает ли это в таком случае, что Бовал прав? Сказать невозможно. В действительности может быть и так, что оба правы; одно объяснение не исключает другого. Модель наблюдения могла служить целям воссоздания звездного расположения на Земле.

Интеграция, впрочем, является ключевым словом для современного подхода ко всем археологическим изысканиям, ко всем попыткам понять прошлое. Контекст артефактов и сооружений оказывается важнейшим элементом в расшифровке их значения. Представляется, что Бовал со своим подходом работает в правильном направлении, ибо появляются все новые факты, подтверждающие идею о том, что пирамиды образовывали неотъемлемую часть тех ритуалов, которые лежали в основе представлений египтян о смерти и загробной жизни. Гораздо более сложное толкование, чем простая наблюдательная геометрия.

В этой связи д‑р Эдварде выдвинул любопытную идею о происхождении древнеегипетского слова «пирамида» — мер. Не могло ли оно быть, задумался он, сложным словом, составленным из слога м, что означает «место» или «инструмент», и глагола р, означающего «возноситься»?

Если это так, тогда это бы означало, что внутреннее, глубинное, тайное значение пирамиды выглядело как «место вознесения» или «инструмент вознесения». Пирамида в таком случае была, вероятно, и местом, и средством восхождения фараонов к богам. Другими словами, приспособлением, которое приводилось в действие с помощью тех, кто обладал требуемым тайным знанием и надлежащими магическими заклинаниями и ритуалами. Что не учел, однако, в своих размышлениях д‑р Эдварде, так это то, что это приспособление, возможно, также использовалось и живыми.

Секреты умирания

Пирамиды Гизы не скрывали никаких текстов. Не содержали их и более ранние сооружения в Саккаре. Первые такие надписи — «Тексты пирамид» — найдены в пирамиде фараона Унаса, выстроенной в Саккаре в самом конце правления 5‑й династии — около 2350 г. до н. э. Впоследствии эти тексты обнаружены во всех пирамидах следующей династии в виде вырезанных на стенах внутренних гробниц надписей; это самые древние из известных египетских религиозных текстов.

Эти надписи являются магическими заклинаниями, чья цель — уберечь покойных царя или царицу в их путешествии в загробный мир и приготовить их к тому, что ожидает их впереди. Потому они представляют собой интригующее и загадочное собрание очень сложных инструкций и описаний. Ныне они известны уже более столетия, но мы до сих пор не можем сказать, что понимаем их, ибо есть слова и понятия, которые по‑прежнему ускользают от перевода и глубокого понимания, и мы только нащупываем к ним дорогу.

Эти тексты, безусловно, не были составлены Унасом и его жрецами. По всей видимости, они существовали очень долгое время, возможно, даже до начала эпохи пирамид. Египтологи полагают, что частично они могли быть составлены около 2700 г. до н.

Посему возникает подозрение, что изначально пирамиды создавались не столько как памятники мирскому тщеславию, сколько как средство, с помощью которого можно было ускорить, обезопасить путешествие в загробный мир и обеспечить его счастливое завершение. Это, разумеется, также является объектом заклинаний, которые позже были высечены внутри их; эти заклинания были не просто причудливыми литературными виньетками — они преследовали определенную цель. И точно так же пирамиды были не просто примерами архитектурной виртуозности — они тоже преследовали цель. И пирамиды, и тексты являлись важнейшей частью единого религиозного таинства.

Деревянный гроб доктора Сени из Эль‑Берша, Египет. На внутренних стенках черными чернилами нанесены «Тексты саркофагов», относимые к 2000—1600 гг. до н. э.

Эти ранние «Тексты пирамид» были в конечном итоге дополнены и модифицированы и послужили источником для «Текстов саркофагов», а позже, вслед за дальнейшими изменениями, и для собрания текстов под названием «Книга выхода днем», более известных, как правило, как «Книга мертвых», архаические элементы которой восходят, как полагают, к очень древним временам.

Все эти тексты содержали указания о том, как без труда перейти в мир мертвых, как «возродиться» в посмертном существовании. К ним прилагались заклинания, гарантировавшие, что все пройдет успешно, вместе с заклинаниями для защиты от многочисленных опасностей, которые подстерегали умершего на пути в загробную жизнь, — они давали знания и обеспечивали защиту.

Божественным автором этих текстов считался бог Луны Тот. В главе шестьдесят восьмой «Книги мертвых» недавно почивший именуется как «имеющий книги божественных глаголов письмен бога Тота». Тот был богом письма, знаний, речи и магии, а также божественным проводником мертвых. Он вершил суд над мертвыми, выносил и записывал приговор. Неудивительно, что в погребальном районе Хемену (позднее известном как Гермополь), центре культа Тота, обнаруживается наибольшее число этих похоронных текстов.

Заключительная часть египетской «Книги мертвых» Усерхата, появившаяся около 1400 г. до н. э. в Фивах. Ее завершает изображение бога Солнца и поклоняющихся ему во время его восхода.

В качестве важного развития этой духовной традиции в конце второго тысячелетия до нашей эры заглавие «Книги мертвых» стало содержать слово саху, в значении «преображение», свидетельствуя о том, что эти тексты «трансформируют человека в ах» — то есть в «преображенный дух, ставший единым со светом».

Еще позднее, в четвертом веке до н. э., ряд «Текстов пирамид» и «Текстов саркофагов», бережно хранившихся на протяжении более тысячи лет в библиотеке храма Осириса в Абидосе, был воссоздан на папирусе; эти тексты были без обиняков названы «Текстами преображения» — текстами, приводящими мертвого к божественному свету. Глубокий мистицизм, который, без сомнения, всегда скрыто присутствовал в египетских текстах, окончательно проступил наружу — но, разумеется, только для жрецов в храме Осириса. Широкая публика не имела никакого доступа к этим знаниям, которые считались предназначенными лишь для избранных и держались в секрете.

Вряд ли можно считать совпадением появление поздней версии Тота, великой фигуры Гермеса Трисмегиста, с той же самой целью помочь преображению в свет — но преображению не мертвых, а живых.

Дом жизни

Для храма, вроде храма Осириса, сохранение древних текстов в течение тысячи лет, по‑видимому, не было чем‑то необыкновенным; в большинстве культовых храмов имелось заведение, именовавшееся Домом жизни. Это был древнеегипетский аналог современного университета или семинарии: здесь была библиотека, где хранились свитки папирусов, и скрипторий, где переписывались и составлялись тексты. И здесь же была школа, где обучали искусству чтения, письма и ритуалов наряду с астрономией, магией, математикой, юриспруденцией и медициной. Возможно, эти предметы были распределены по разным отделениям, как это бы сделали в современном мире: в одной надписи упоминаются «отделения домов жизни, ведающие медициной». Писцы и жрецы получали в Доме жизни все необходимое образование, чтобы служить царю, государству или храму.

Первостепенной заботой Дома жизни было сохранение сакральной традиции. Важной задачей являлось обеспечение того, чтобы продолжали свое существование великие священные книги ритуалов и заклинаний. На территории все того же Дома жизни посвящали жрецов, тех самых жрецов, которые по окончании курса своего обучения проводили в храмах магические обряды. Оппоненты не замедлили обвинить писцов Дома жизни в колдовстве и магии. Естественно, что большая часть того, что они изучали, держалась в тайне. Некоторые из магических заклинаний, переведенных археологами, содержат положения, требующие, чтобы, вследствие их важности, их никогда никому не открывали за пределами стен Дома жизни.

Этот институт имел фундаментальное значение для древнеегипетского общества, ибо сохраняемые им священные тексты являлись основой сакральных ритуалов, которые составляли самую сердцевину египетской культуры. Без этого превращенного в ритуал пестования традиций культуру ожидал распад.

О значимости и высоком положении жрецов Дома жизни было лаконично сказано на стеле Птолемея, ныне хранящейся в Лувре: «О, все вы, жрецы, которые проникаете в глаголы бога и сведущи в письменах, вы, которые просвещены в Доме жизни и открыли пути богов… вы, которые высекаете гробницы и истолковываете тайны…»

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: