Сделай Сам Свою Работу на 5

Ночь, ледяная рябь канала,/ Аптека, улица, фонарь.





ПАРАДОКСЫ АНТИЧНОЙ (СОЗЕРЦАТЕЛЬНОЙ) ДИАЛЕКТИКИ На уровне созерцательности диалектическая противоположность устойчивости и изменчивости не

разрешима. Это убедительно показал философ Зенон Элейский. Он сформулировал ряд парадоксов, утверждающих несовместимость устойчивости и изменчивости. Наиболее известный из них - «летящая стрела». Зенон считал, что «летящая стрела» покоится, ибо она в любой момент движения занимает равное себе место. Попробуйте опровергнуть!

ВЫВОДЫ О РАННЕЙ ГРЕЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ Ранняя античная философия пыталась объяснить характер первоначал мира, т.е. то, в рамках какого единства существует множество различных вещей. Вещи представали

перед чувственным взором древнего грека как постоянно текучие и изменчивые. И чтобы знать и управлять ими, нужно было суметь найти устойчивые, «неподвижные» аналоги вещей. Таковыми древним грекам (как и первоначально нам) представляются понятия, как первоначальные матрицы («пасочки»). Первоматерия, из которой рождается различные вещи в Космосе, представлялась либо одной из стихий-первоначал, окружавших древнего грека, либо немногих основных: земля, вода, воздух, огонь. Но на начальном уровне сознания - уровне чувственного восприятия - невозможно правильно объяснить диалектику изменчивости и устойчивости. В восприятии устойчивость сводится к изменчивости (как у Кратила), или изменчивость - к устойчивости (как у Парменида). Значит, полагал философ Зенон, движение – это парадокс, его невозможно выразить в понятиях.



ПРОТИВО- РЕЧИЯ ЭПОХИ СОКРАТА Обратимся теперь к рассмотрению предпосылок и сущности философии Сократа (470 – 399 до н. э.), раскрыв основное противоречие его эпохи, – соотношение традиции и новатор-

ства в теории диалектики. Сократ - легендарная фигура древнегреческой и мировой философии в целом. Противоречивость его социальной позиции и мировоззрения являлась отражением обострившихся докрайности объективных противоречий (антагонизмов), обусловленных Пелопонесской войной (431-404 г.г. до н. э.), которая привела к кризису основ полисной жизни и, одновременно, к сосредоточенному вниманию в отношении первопричин движения Космоса в целом. Война разрушила традиционные родовые структуры, на которых основывалась жизнь полисов Древней Греции, сделала врагами родственников и бывших союзников, обострила внутренние антагонизмы древне-греческих полисов переходного периода. Мир рушился под ногами людей, терялась его устойчивость, определенность, стабильность, основательность. Происходил процесс разложения вековых родовых устоев, в том числе традиционной Олимпийской системы богов. Война уничтожила веками утвердившиеся понятия о долге и справедливости, чести, благе, наконец, мудрости. Системный кризис привел к разрушению военно-политической основы стабильности общества – армии, строящейся на принципах народного ополчения. Аристократы переходили в стан демократов и наоборот, патриоты становились предателями, переходили на службу к врагам греков – варварам, изгонялись, прощались, возвращались или оставались в добровольной ссылке. Начинало господствовать наемничество. Наемников можно было перекупать и направлять против прежних хозяев. Ниспровергались старые святыни, а на роль новых претендовала «сильная личность», которая только и могла стабилизировать ситуацию, ввести жизнь в спокойное русло.



В период кризиса древнегреческого общества утверждается принцип философии Протагора «человек – мера всех вещей». Разум, мудрость (по древнегреч. «ζοφία») человека признавались первоосновой мира – исходным пунктом его понимания, т.е. истиной-«стабильностью» (др.греч. - «ἀλήθεια»). Этой мудрости «проникать в истину» - учили софисты. В борьбе со своими противниками - консерваторами они применяли диалектику, но лишь поверхностно, как искусство победы в споре. Сама же победа в споре достигалась путем доказательства правоты своей собственной позиции с помощью любых аргументов. С точки зрения логики это означало подмену общего отдельным и наоборот. Так, софист Протагор утверждал, что «о всяком предмете можно сказать двояко проти­воположным образом». Так, Эзоп показал, что с одинаковой убедительностью можно доказать, что язык есть самое прекрасное (например, язык Гомера) и самое безобразное (например, язык клеветника). Противоречие между старым и новым оказалось неразрешимым для древнегреческой цивили­зации и обернулась трагедией всего общества, которая привела к казни Сократа.



ЖИЗНЕННЫЙ И ТВОРЧЕС-КИЙ ОБРАЗ Любимое выражение Сократа: «Я знаю, что я ничегоне знаю». Чем шире круг нашего знания, тем значительнее го-

ризонты непознанного нами. Сформировавшись на рубеже предкризисной и кризисной эпох, Сократ принадлежал к бедному аристократическому роду, т. е. к наименее обеспеченным слоям полноправных граждан Афин. Как и всеафиняне, он исполнял воинскую повинность. Он проявил себя очень храбрым воином как в отношении к отечеству, неоднократно подавая пример мужества, так и по отношению к друзьям, спасая их в трудные минуты сражений. Известны случаи, когда Сократ не поддавался на уговоры совершить сделку с собственной совестью, пойти на уступки ради престижных обещаний.

Особое в социальном плане, «промежуточное» положение Сократа обусловило объективность его мировоззрения. Он был свободен от предрассудков, не обожествлял какую-либо одну (особенно «крайнюю») модель общественно-политического устройства и связанного с ним миропорядка. Этим он возвысился над историческими крайностями, встав выше времени и истории. Его идеалы и философия абсолютны. Его образ свят. Он целостен.

В основе мировоззрения Сократа лежало незыблемое убеждение в верности Отечеству, стремление делать все, что идет ему на пользу. «Мудрость» Сократа созидательна.Он творец, а не разрушитель, как софисты. Этим он отличается как от заскорузлых аристократов-консерваторов, так и от разрушительного скепсиса демократов, монархистов, и т.д. Сократ (и возможно небольшой безымянный круг его единомышленников – «кружок Сократа») оказался один на один с историй и мудростью. Он и разделял и не разделял мировоззрение увязших в смертельной схватке оппонентов, вызывая этим первоначально непонимание, ибо каждый из спорящих считал его сторонником своих противников. Поэтому вопрос даже не в том, почему афиняне приговорили Сократа к казни, а в том, почему они так долго позволяли ему жить и отстаивать свои идеалы. Каждая из противостоящих партий приписывала ему грехи своих противников. Когда же стало понятно, что Сократ – общий враг, противоборствующие силы, объединившись, уничтожили «противника». Затем, правда, поставили ему памятник, убедившись скоро в объективности, истинности его диалектики.

Увы, Сократ был приемлем афинянам как памятник, но не как живой человек, приемлем как безмолвный, а не как изрекающий Истину, и этим смущавщий своей мудростью многочисленных богатых тупиц. Как видим, ирония истории состоит в том, что не «юношей смущал своими речами Сократ», как ему вменялось в вину на суде, а своих обвинителей. Посвятив свою жизнь Родине – Афинам, Сократ, неся истину, не пытался убеждать в чем-то юношей, или переубеждать своих оппонентов, будь то консерваторы или софисты. Он стремился уточняющими вопросами научить собеседников мыслить логически-последовательно, ориентируя их самих на объективно-достоверные ответы. Эти ответы, по большей части, расходилась с наивными или субъективно-капризными претензиями «авторитетных» собеседников, но, тем не менее, по законам диалектической логики изрекались ими самими, вопреки их субъективным желаниям. Конечно, оппонентов Сократа раздражала его логическое, диалектическое мастерство заставлять собеседника двигаться в своих рассуждениях вопреки своим эгоистическим убеждениям, часто себе во вред.

Никакого зла, как утверждали гонители Сократа, здесь не было. Наоборот, здесь было подлинное добро, помогавшее человеку столкнуться с истиной как с «совмещением» противоположных мнений и позиций. Сократ - и в этом его гениальность – не провозглашал готовых, «эталонных» ответов (кстати, в отличие от «эйдологии» Платона), а искусно логически обнажал, конкретизировал, раз за разом, стороны противоречия, приближаясь к истине.

При рассмотрении какого-либо отдельного вопроса с собеседниками Сократ возвращал их назад к основному (исходному) положению приблизительно так:

Ты утверждаешь, что тот, кого ты хвалишь, более достойный гражданин, чем тот, кого я хвалю?

— Да, я это утверждаю.

— Так давай сперва рассмотрим вопрос, в чем состоят обязанности достойного гражданина.

— Хорошо, сделаем это.

— Так, при управлении государственными средствами выше окажется тот, кто увеличивает доходы государства?

— Конечно.

— А на войне — кто доставляет ему перевес над противниками?

— Как же иначе?

— А при посольствах — кто бывших врагов делает ему друзьями?

— Надо думать, что так.

— А при выступлении оратора в Народном собрании — кто прекращает мятеж и водворяет согласие?

— Мне кажется, да.

При таком обращении спора к основному положению самому противнику истина становилась ясной. Когда Сократ сам рассматривал какой-нибудь вопрос в своей беседе, он исходил всегда из общепризнанных истин, видя в этом надежный путь исследования. Поэтому при всех своих рассуждениях ему удавалось достичь гораздо большего, чем кому-либо другому из известных нам людей, что приводило слушателей к соглашению с ним. Да и Гомер, говорил Сократ, приписал Одиссею свойства «уверенного» оратора, ввиду его уменья в речах своих исходить из положений, принимаемых за истину всеми людьми.

Космос, общество, человек, государство живут в античности единой жизнью. И Греция, времён Сократа, была единым организмом. Поэтому ко всем одинаково предъявлялись гражданские и моральные требования. Так, Сократ устами одного из своих собеседников повествовал: «И не только отдельные граждане, но и целые государства, которые особенно заботятся о нравственности и не терпят позорящих действий, часто бывают во враждебных отношениях между собою». Гражданственность - патриотичность - добродетельность – знание - мудрость – метод переплетаются у Сократа в гармоническое единство, основа которого – метод, представляя высокий образец человеческой культуры, сутью которой является диалектика. Скорее Сократа, а не Аристотеля, можно назвать энциклопедией античной мудрости.

ОСНОВНОЕ ПРОТИВОРЕЧИЕ ФИЛОСОФИИ СОКРАТА В основе философии Сократа находится проблема соотношения противоположностей. Предшествующие философы Гераклит, Кратил, Парменид, Зенон

уже указали на противоречие, которое они стремились разрешить за счет абсолютизации одной из его сторон. В результате получалась большая путаница. Неудача таких попыток предшественников заставила Сократа обратить самое пристальное внимание непосредственно на сам источник противоречивости мира сознания (понятий) и мира бытия (вещей), т.е. на общее и различное в этих двух мирах. Прежде всего, Сократ обратился к исследованию отношения между общими понятиями, например, добродетели, красоты, истины и частными качествами вещей: добродетельности граждан, человеческой и природной красоты, истинности суждений и поступков.

В противоположность софистам, ограничивавшихся рассуждени­ями о предмете, Сократ переносил внимание с этихчастных и случайных представлений на сам способ (метод) общечеловеческого мышления. Этот способ мышления обобщенно отражает в философском плане способ использования общих понятий при характеристике отдельных вещей. Отсюда Сократ делал вывод о том, что сущность противоречия между общим и отдельным коренится в человеческом мышлении. Так, Сократ спрашивал у одного из своих собеседников: «Что значит знать?». Тот отвечает: «Ощущать». Но ощущения субъективны. Например, для одних данный ветер холодный, а для других - теплый. Для одних данный человек прекрасен, умен и добродетелен, а для других он безобразен, глуп и непорядочен. Что ощущения субъективны, в новые времена хорошо показал К. Прутков:

С ума ты сходишь от Берлина / А мне же нравится Медынь

Тебе и горький хрен - малина, / А мне и Блан- Монже-полынь.

Согласно Сократу, ощущения и основанные на них старые, родовые традиции не являются критерием истины. Из этого следовало, что логическая позиция консерваторов неполна и одностороння. Но неверно было бы полагать, что, по Сократу, критерием истины является умение преподнести на словах предмет и так, и сяк, и прямо и наоборот, к вкривь и вкось, как полагали софисты. В том же диалоге Сократ показал, что, согласно логике софистов, мудрейшим является не тот, кто может доказать, что белое есть белое, - это элементарно, а тот, кто может доказать, что белое есть черное, т.е. тот, кто, следовательно, может извратить истину. Вот тебе и софистическая мудрость! Так что же тогда есть мудрость или истина?

Консерваторы упрекали на суде Сократа в том, что он сводит добродетель к искусству спорить и запутывать в хитросплетениях словесных ухищрений своих собеседников. На самом же деле Сократ стремился поставить ум на твердую почву добродетели, ибо сам по себе ум неминуемо ведет к своей противоположности - безумию. Философией последнего и является софистика - способность нагро­мождать друг на друга бесплодные противоречия, уводящие ум от сути дела. В случайных и относительных характеристиках предмета софистика, стремясь выдать желаемое за действительно, топит его сущность. А сущность есть абсолютная доброта, абсолютная добродетель, абсолютная ис­тина и т.д. Сами эти понятия нельзя определить, ибо определить абсолютное можно только через относительное, а это искажает его и, одновременно, истину.

Сократ не дал и не стремился дать философское определение «абсолютного», понятий красоты, истины, добродетели. Он лишь при­зывал искать это абсолютное, избегая крайностей. Такие крайности, как логическое сведение общего к отдельному, в чем была коренная ошибка консерваторов, так и наоборот, - сведение отдельного к об­щему, чем страдала логика софистов, должны быть преодолены.

На самом деле консерваторов волновала не столько проблема обще­го и единичного, сколько сохранение собственного привилегированного положения. И за это их справедливо критиковали софисты, обвиняя в косности мысли и отсталости нравов. Но диалектика на поверку была только средством борьбы за господство и социальное положение софистов-радикалов. Претензии софистической диалектики на соответствие своего миропонимания новым реальностям рассеивались, как туман под солнцем, как только ей - случайной и неопределенной - противопоставлялась -необходимая и абсолютная - диалектика Сократа. В основе последней лежало понятие противоречия (вместе со способами его разрешения) как сущности мышления. Обращая специальное внимание на принципы человеческого мышления, Сократ воплотил свой любимый девиз, начертанным на стене Дельфийского храма, "Познай самого себя". Подведем итоги сказанного о сущности диалектики.

СУЩНОСТЬ ДИАЛЕКТИТИКИ СОКРАТА Диалектика, по Сократу, есть искусство искать суть противоречия и способ его разрешения путем нахождения

объективного значения противоположностей. Научить этому нельзя. Можно научиться искать выход из старого, противоречивого состояния к новому мироустройству, не отбрасывая всего того положительного, что было накоплено в старом. Диалектика - способ поисков мысли для разрешения противоречий. Поэтому-то Платон назвал ис­кусство Сократа диалектически мыслить - майевтикой, т. е. родовспоможени­ем, которое отличается от повивального искусства тем, что здесь рождается не ребенок, а мысль.

При всей своей противоречивости Сократ - целостная фигура. Он возвышается историческим памятником именно благодаря своей по­следовательности. Кстати, последовательность - главнейшее качество диалектики. Умение последовательно мыслить и поступать - это подвиг, за который приходится платить очень многим: от добровольного отказа от мирских соблазнов вплоть до самой жизни, как случилось с Сократом.

УЧЕНИЯ ОБ ИДЕАЛЬ- НОМ ГОСУ- ДАРСТВЕ Смерть Сократа означала одновременно гибель надежд тех слоев жителей полиса, которые разделяли его идеологическую ориентацию, на достижение стабильности античного полиса

указанного переходного периода. Сократ предъявлял слишком высокие и фактически нереальные морально-политические требования к людям для того, чтобы их государственные объединения выдержали испытания кризисным временем. Гибель Сократа символизирует начало процесса гибели античной цивилизации. После казни Сократа образовалось ряд сократических школ, представители которых продолжили исследование его проблематики. Эти школы возглавили Ксенофонт, Платон, Исократ,…Они предприняли попытку предложить обществу идеальнуюмодель государства, основанную на совокупности социокультурных и логических требований (традиций, законов, моральных принципов, психологических установок, эстетических нормативов) к людям. Во всех своих сочинениях послесократовские мыслители рассматривают сначала отдельныепростые вопросы вышеуказанной тематики, с неизбежностью углубляясь затем в вопросы общие,философские.

Согласно мнению сократиков, государство возникает потому, что люди, не будучи в состоянии в одиночку жить и удовлетворять свои потребности, объединяются, чтобы пользоваться помощью друг друга. Так, потребность в производстве предметов потребления и их обмен вызывают к жизни сословие крестьян и торговцев. Потребность в защите государства – воинов. Нужда в управлении государством требует тех, кто овладел «царским искусством» гармоничного знания и практического владения идеалами добра, справедливости и ума. Это – сословие философов. Учение о государстве – социальный портрет философии сократиков. Если первый философ Фалес учил, что все происходит из воды, то сократики полагал, что все происходит от идеи. Идеи являются вечными и неизменными. Они передаются человеку через душу, которая есть воплощение лучших качеств. Эти качества в образе системы идей, философских категорий должны быть основой государственного миропорядка.

Разложение рабовладельческого общества Древней Греции, где крупное рабство вытесняло мелкий полупатриархальный быт, разрушало гармонию отношений, сложившуюся между людьми. «Гармония» являлась фундаментальной категорией древнегреческой философии и мировоззрения. Гармония вообще казалась золотым идеалом, присущим старому обществу. И этот идеал последователи Сократа стремились внедрить в жизнь, разрабатывая на протяжении всей своей жизни теорию идеального государства. С этой целью они выступали в роли легального наставника царей. Практика в этой области заставляла совершенствовать учение о государстве. Практические опыты по части философского наставничества тиранов с целью воплощения в жизнь с их помощью идеальной модели государства потерпели неудачу. Ученик Наставника Ксенофонта, Кир-младший погиб в сражении, что заставило Ксенофонта скитаться и жить в принудительном или добровольном изгнании до конца своей длиной жизни (90 лет). Опыты Платона имели еще более печальный результат. Первый раз, когда Платон назойливо внедрял в сознание сиракузского тирана Диона свое учение о государстве, последний настолько разгневался, что продал Платона в рабство. Оттуда Платон был вызволен друзьями. В другой раз сын Диона – Дион-младший, пригласив Платона к себе на службу, вначале осыпал его подарками, но по той же причине, что и его старший родственник отверг домогательства Платона на роль политического экспериментатора по части идеального государственного устройства. Платон, учтя печальный опыт, тайно ретировался.

Польза, благо, добродетельность и другие категории рассматривались последователями Сократа неотрывно друг от друга, как в отношении отдельного человека, так и в отношении всего общества и государства. В ходе этого рассмотрения обнаруживались противоречия, связанные с конкретным характером общественных отношений, выражаемых в этих категориях. Так, когда исследовался вопрос о добродетельности (человека, государства, правителя) неизбежно обнаруживалось, что добродетельность всегда конкретна. Что добродетельно для врагов(важные сведения о состоянии армии или флота предполагаемого противника как фактор укрепления их силы и могущества) – недобродетельно для друзей(как фактор ослабления их силы и могущества). А с другой стороны, ошибки врагов – это «достижения» друзей. Что добродетельно для подчиненных («подвластных»): малый объем выполняемой работы, частые отлучки, опоздания, преждевременный уход, некачественное исполнение поручений, то плохо для власти. И наоборот. Суть здесь состоит в суждении: «и наоборот».

Здесь возникает диалектическое противоречие, с которым античным мыслителям справиться было очень сложно, в силу их ограниченности уровнем созерцания и, соответственно, методом созерцательности.Выпутаться из сложностей они старались, углубляясь в рассмотрение общих положений (абстракций). Так, после описания различных видов добродетельных, честных, справедливых, мужественных, умелых и мудрых людей, правителей и государств, выделив, затем, аналогичные первосновы (мудрость, мужественность, рассудительность, справедливость), они переходят к изучении сущности данных категорий как общих образований. Итак, если государство, а именно к нему сводятся в конечном счете все разговоры, может быть различным по форме и по содержанию, то чтобы сделать его удовлетворяющим требованиям «правильного», идеального государства, следует знать такое «идеальное».

В древнегреческом теоретическом лексиконе идеальное («эйдологическое») это то, что существует как вечное, неизменное, одним словом, как «чистый образец», эталонилиподлинник. Его копируют реальныегосударства. Далее, определение идеала или эйдоса предполагает в рамках созерцательного мышления рассмотрение того, как нужно подходить к определению этого эйдоса, т.е. какова методология и, в целом, теория познания. Так мы добрались до традиционных вопросов, которые в других философских учебниках обсуждаются, начиная с первых страниц, и из которых исходят «по умолчанию» как из абсолютной истины.

ПОНЯТИЕ "ИДЕЯ" Итак, если Сократ обрисовал лишь контуры объективного противоречия между понятием - обобщенным образом предмета и мно-

жеством разнообразных предметов са­мих по себе, то его ученики и последователи задавались вопросом: « Что же представляют собой понятия, с помощью которых мы изучаем предметы?». Платон объясняет сущность идеи в рамках античного миросозерцания. Оно бы­ло по преимуществу чувственно-образ­ным. В процессе созерцания образ формировался в сознании челове­ка путем первоначально-целостного отражения предмета. Иначе го­воря, целостное представление о предмете складывалось в уме человека путем комбинации отдельных качеств предмета: простран­ственных, звуковых, вкусовых. По аналогии с образом предмета Пла­тон объясняет образ идеи, Идеи отличаются от предметов своей сущностью, по - древнегречески: «ούζία», т.е. своим собирательным характером. Так, идея человека одна, а реальных людей много. Идея прекрасного одна, а прекрасных предметов - много… И человеческий ум созерцает идеи так же, как органы чувств воспринимают чувственные вещи, вплоть до понимания идеи как эталона вещей.

Если вещи существуют в повседневном мире и поэтому доступны человеческим чувствам, то идеи существуют над ними, в особом умопостигаемом мире. Поэтому идеи доступны только хорошо натренированному человеческому уму, не растекающемуся «мыслею по древу», т.е. такому уму, который в состоянии видеть за массой случайных признаков сущность той или иной вещи. Материя, как подвижное бытие есть мир вещей. Идеи же пребывают в неподвижном мире.

Человек как узник заключен в мирскую суету. Он живет, словно в пещере. Сама пещера столь глубока, что человек не может ничего знать о живом, подлинном мире, т.е. мире идей. Подлинный мир дан человеку лишь косвенно, в образе своих теней. Над ним протекает буйная жизнь, летают птицы, ходят люди, играет красками и формами природа, но он, как узник пещеры, не видит ничего, кроме черно-белого отражения этих подлинников в виде тех теней, которые они отбрасывают на противоположную стенку. Мы настолько сживаемся с этим тусклыми пещерными образами, что если нас поднять на поверхность, в истинный мир, т.е. мир эйдосов («идей»), наши глаза и другие органы чувств, притупленные пещерной жизнью, окажутся не в состоянии видеть подлинный мир эйдосов в его подлинных же пропорциях. Подлинный мир эйдосов - мир гармонии, для нас путем обычного чувственного созерцания недоступен. Значит, созерцание эйдосов должно осуществлять особым, сверхчувственным образом, для чего необходим адекватный метод познания.

УЧЕНИЕ О МЕТОДЕ ПОЗНАНИЯ Ответ на этот вопрос последователи Сократа, прежде всего, Платон ищут на пути объяснения таинственной способности

человека познавать эйдосы. Как каждый человек имеет душу, так и каждый предмет имеет душу, в которой раскрывается его сущность. Душа предмета как бы скрыто вселяется творцом этого предмета в материю, из которой предмет сделан. По чувственной аналогии, согласно которой мыслят древние греки, можно предположить, что и в человека вселяется душа, которая составляет его тайную, скрытую способность понимать суть вещей – эйдосы. Здесь Платон использует пифагорейское учение о переселении душ. Согласно этому учению, в душе уже содержится истинное представление об идеях предметов. Но, вселяясь в суетное тело, душа как бы забывает обо всем. И затем в процессе жизни в теле припоминает то, что знала до вселения в это тело. Так осуществляется, по Платону, истинное познание идей как эталонных образов вещей.

АРИСТОТЕЛЬ ОБ ИСХОДНОЙ АКТИВНОСТИ МАТЕРИИ ГОСУДАРСТВА Античная философия была интеллектуальной реакцией на политическую действительность, пытаясь в пределах своих возможностей «исправлять», т.е. стабилизировать ее. Для Сократа это было уразумение - мы бы сказали,

просвещение, для его учеников, особенно, Платона – наставление государя. По Платону, идеальное сообщество основывается на добродетели, т.е. добродетельно-разумном правителе, который не даст себя увлечь ни толпе, ни олигархам, ни другим слоям населения, представляющим из себя антидобродетель, разрушающую основы общежития и уничтожающей лучших представителей граждан (например, и, прежде всего, Сократа). Правитель способен утвердить повиновение, т.е. состояние стабильности, что приводит к соблюдению гармонии всех начал и интересов. Это возможно, если ориентироваться на мир эйдосов, искаженными копиями которых, как и всякие копии, являются отдельные вещи (люди, государства и т.п.).

Аристотель (384-322 г.г. до н.э.), примыкая, в целом, к Сократу, полагал невозможным ограничиться наставлением государя, аргументированно утверждая, что если у последнего не будет опоры в среде жителей полиса, то он не удержит правильную власть в столкновениях с противоборствующими группировками. Как считал Аристотель, Платон не дал ответа на поставленный им же самим вопрос о «благостном» человеческом общежитии, ни в теоретическом, ни, тем более, в практическом плане. Ненависть Платона к софистам, органически связанная со страхом перед ними, во многом определяла его метод, т.е. учение о познании. Оставшись в Афинах, Платон пытался найти способ их идеального усовершенствования. Будучи оппозиционным, ко всем философско-идеологическим течениям, в особенности к другим последователям Сократа (в первую очередь, к Ксенофонту), Платон отличался от них лишь большим объемом сочинений. Антисофистика Платона во многом увязает в самой софистике, обогащая ее сократизмом. На место сильной личности как правителя государства, на чем настаивали софисты, Платон ставит умную личность, наделенную «полным комплектом» добродетелей, забывая свои же утверждения о том, что любой человек изменяет траекторию своего поведения под влиянием обстоятельств, особенно под давлением различных общественных слоев.

Аристотель здесь принципиально отличается от Платона. Он полагает, что логику следует строить, исходя не «из единого», а «из многого», опираясь не на «крайность», а на «умеренность». Именно умеренность и поиск примиряющего крайности «начала» приводят Аристотеля к утверждению в качестве идеальной основы государства сословия воинов: воина-стратега, мудрого воина. Он может отстоять независимость Родины от внешних врагов и умерить притязания «внутренних» (олигархов, черни). Воин по складу жизни и характера умерен в своих потребностях: не богат и не беден. Его идеалы: патриотизм, спокойствие, порядок, - как раз то, чего так нехватает античному полису-государству. Такая идеология и политика, согласно Аристотелю, позволит держать в повиновении соотечественников, т.е. утвердить состояние гармонии. Сам правитель, по Аристотелю, это воин – «первый среди воинов». У такого мудрого правителя есть устойчивая материальная основа – «умеренные», средние слои, которые не обеспокоены как отсутствием собственности (источника существования), так и чрезмерными ее размерами, провоцирующими борьбу за власть, смутьянство, разрушение устойчивости полиса, приводящее к его гибели. «Именно по сущности и по понятию, определяя суть ее бытия, добродетель есть обладание срединой, а с точки зрения высшего блага и совершенства – обладание вершиной».

По этой причине, будучи более чем Платон, приверженцем идеологии Сократа, Аристотель адаптирует под идею центризма, основанную на устойчивости-гармонии свою гносеологию. Этим он тематически (прямых свидетельств нет) более близок к другим последователям Сократа (в особенности к Ксенофонту, который сам был воином). Аристотель доказывал, что мудрость, в конечном счете, есть божественное знание, т.е. возвышенно углубленное знание «первых начал и причин» бытия. И, как таковая, мудрость сама есть первые начала и причины, есть своего рода «квинтэссенция» всего сущего.

КРИТИКА АРИСТОТЕЛЕМ «ТЕОРИИ ИДЕЙ" ПЛАТОНА И УЧЕНИЕ О "ПЕРВОДВИГАТЕЛЕ» КАК О СОВЕРШЕННОЙ ФОРМЕ. Выступив против платоновской философии в целом и доказав преимущества умеренной, центристской политики в по-

нимании основ государства, Аристотель стремился опровергнуть и гносеологию Платона, которая была обоснованием его политологии. Теория идей («эйдосов») предполагала преимущественное право эйдоса на истину. «Эйдос» выступал у Платона как подлинник, а все реальные вещи как копии. Нетрудно здесь усмотреть в образе эйдоса – правителя, а в образе отдельных реальных вещей-копий - жителей полиса, которыми он управляет. Такой постановкой вопроса Платон гносеологически узаконивает монополизацию истины в рамках эйдоса. Теория эйдосов Платона объясняла лишь целостность образов вещей, созер­цаемых человеком. Вводя понятия эйдоса, Платон добивался лишь одного - объяснения общей основы вещей и общей основы их созерцания, т.е. понятий. Теория эйдосов Платона не рассматривала ряд вопросов, на которые обратил внимание Аристотель. Во-первых, понимание эйдосов, как эталонов вещей, удваивает мир вместо того, чтобы его объединять, объясняя связь между идеями и вещами. Во-вторых, между " эйдосом»' и "вещью" находится посредник. И поэтому простое указание на наличие эйдосов не объясняет их иско­мую связь с вещами. Так полагал Аристотель, между эйдосом "человек" и реальным человеком, например, Сократом, оказывается по­средник, в данном случае -"грек". Если же мы попытаемся связать теперь понятия "грек" и Сократ", то между ними опять окажется посредник, в данном случае - "белый человек". И так далее, в дурную бесконечность. Аристотельские критические упрёки в адрес Платона получили в логике название "третий человек". В-третьих, эйдосы, как сущности оторваны от явлений как вещей.

Эти три замечания Аристотеля в адрес теории идей Платона направлены против софистики в форме тех её остатков, которые сохранились у самого Платона, и в форме возможности его софистической интерпретации. Например, из утверждения о том, что (1) человек есть существо и (2) животное тоже есть существо, можно софистически утверждать, что (3) человек есть животное. В этой связи в противовес софистам Аристотель утверж­дал, что невозможно, чтобы некоторое качество было присуще и не присуще одно­му и тому же предмету. Так, невозможно утверждать, что снег бел и снег не бел, что человек ижив и мертв одновременно и т.д. Невоз­можно также утверждать, что предмет существует и не существует одновременно.

ПОНТИЯ И ВИДЫ ПРИЧИН BEЩЕЙ Далее, Аристотель показал, что сущность предмета, в данном случае общества, категорий-классов жителей города, существует не вне его, как считал Платон, а в нем самом. Общее познается при

раскрытии при­чин существования предметов. Причины бывают четырех видов: 1) формальная, раскрывающая форму предмета; 2) материальная, раскрывающая то, из чего состоит данный предмет; 3) действующая, что определяет тенденцию существования предмета; 4) целевая, определяющая формы предмета как назначение предмета. Например, чтобы сделать горшок, гончару требуется знание формыгоршка (что?), наличие глины (из чего?), владение технологическим про­цессом (как?), и цель (для чего?). Гончар имеет «вголове»- форму или образ горшка, имеет под рукой глину, в которой он воплощает этот образ, знает технологический процесс изготовления горшка вплоть до обжига и реализует цель - продать горшок «заработать себе на жизнь.

Рассмотрение цепи причин в последовательности от четвертой, через третью, вторую к первой не вызывает вопросов. Вопросы возникают, как только мы рассматриваем каждую причину в отдельно­сти. Цель деятельности необязательно должна быть связана сактивным проявлением - это может быть и простое созерцание пре­красного произведения искусства или природы. Действие может быть направлено не во вне, а внутрь. Материя может сопротивляться фор­ме, а не пассивно копировать ее. И, наконец, возникает вопрос: «Откуда берется форма»?

ВОЗМОЖ НОСТЬ И ДЕЙСТВИ-ТЕЛЬНОСТЬ Здесь Аристотель сталкивается с фундаментальным противоречием. Действие есть воплощение формы в материи, образа в

предмете. Определить же основные формы нельзя, ибо форма как замысел окажется формой каквоплощением, а форма не может быть воплощением, т.е. пассивной. Иными словами, каждый раз мы имеем форму уже в готовом виде, предшествующую материалу и самому способу (тех­нологии) воплощения. По созерцательной аналогии с мышлением отдельного человека Аристотель объясняет и весь процесс развития Космоса. В нем вещи возникают посредством воплощения форм в материях, в основе всего находится бог. Этот бог как перводвигатель движет предметами и людьми, оставаясь сам недвижимым. Однако, по замыслу Аристотеля, первая форма - бог - не оторвана от материи подобно идеям Платона. Она, как и любая другая форма, вообще есть в возможности вещь. Как зародыш есть в возможности взрослый организм, так и форма, как возможность при своем воплощении в материю есть готовая вещь. Аристотель показал, чтоматерия – не полностью пассивна. Она относительно активная и сопротивляется форме, ибо не во всякую материю можно воплотить форму. Напри­мер, форму дома нельзя воплотить в воде, в

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.