Практическое занятие. ОТЕЧЕСТВЕННЫЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ КОГНИТИВИЗМ 5 глава

Понятие доступа является важной частью моделей обработки лексической информации. Механизмы доступа тесно связаны с тем, в какой форме описываются в соответствующих моделях организация лексикона и такие его составляющие, как ментальные репрезентации разного рода.

Основной, базовой разновидностью ментальных репрезентаций является концепт. Концепт (concept)––многозначныйтермин, служащий объяснению единиц ментальных или психических ресурсов нашего сознания и той информационной структуры, которая отражает знание и опыт чело­века; оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга(lingua mentalis), всей картины мира, отраженной в человеческой психике. Понятие концепта отвечает представлению о тех смыслах, которыми оперирует человек в процессах мышления и которые отражают содержание опыта и знания, содержание результатов всей человеческой деятельности и процессов познания мира в виде неких «квантов» знания.Концепты сводят разнообразие наблюдаемых и воображаемых явлений к чему-то единому, подводя их под одну рубрику; они позволяют хранить знания о мире и оказываются строительными элементами концептуальной системы, способствуя обработке субъективного опыта путем подведения информации под определенные выработанные обществом категориии классы.

Концепты –– единицы ментального лексикона –– возникают в процессе построения информации об объектах и их свойствах, причем эта информация может включать как сведения о реальном положении дел в мире, так и сведения о воображаемых мирах и о возможном положении дел в этих мирах. Это сведения о том, что индивид знает, предполагает, думает, воображает об объектах мира. Иногда концепты отождествляют с бытовыми понятиями. Не вызывает сомнения тот факт, что самые важные концепты кодируются именно в языке. Нередко утверждают, что центральные для человеческой психики концепты отражены в грамматике языков и что именно грамматическая категоризация создает ту концептуальную сетку, тот каркас, для распределения всего концептуального материала, который выражен лексически. В грамматике находят отражение те концепты, которые наиболее существенны для данного языка.

Для образования концептуальной системы необходимо предположить существование некоторых исходных, или первичных концептов, из которых затем развиваются все остальные. Концепты как интерпретаторы смыслов все время поддаются дальнейшему уточнению и модификациям и представляют собой неанализируемые сущности только в начале своего появления, но затем, оказываясь частью системы, попадают под влияние других концептов и сами видоизменяются. (ср.: желтый и рапсово-желтый, ванильно-желтый, кукурузно-желтый, лимонно-желтый и т. д.). Число концептов и объем содержания большинства из них постоянно изменяются. Люди постоянно познают новые вещи в этом мире, а мир постоянно меняется, поэтому человеческое знание должно иметь форму, быстро приспосабливаемую к этим изменениям, а основная единица передачи и хранения такого знания –– концепт –– тоже должна быть достаточно гибкой и подвижной [Кубрякова, 1996а].

Концепт в общем виде понимается как обобщенное мыслительное представление определенного фрагмента физической или психической реальности в языковой картине мира личности, социума или этноса. Концепт в этом понимании, хотя и соотнесен с логическим понятием (поскольку и то, и другое являются результатом мыслительных операций по обобщению и абстрагированию явлений действительности), противостоит понятию в силу того, что не обязательно является результатом логического типа мышления (представление, а не понятие). Поэтому для концепта возможны невозможные для понятия свойства – образность, оценочность, субъективность, расплывчатость денотативного содержания и т.д.

Термин концепт в лингвистике старый и в то же время но­вый. Ещё недавно он воспринимался как абсолютно эквивалент­ный термину понятие. В последние годы наметилось сущностное размежевание этих терминов на фоне их не исчезающей дублетности. Поиски за термином концепт зоны особой референции, отличной от других зон, приводят к закреплению за ним и совершенно особого содержания.

Р.М.Фрумкина считает первой на этом пути А.Вежбицкую, определившую концепт как «объект из мира «Идеальное», имеющий имя и отражающий определенные культурно-обусловленные представления человека о мире «Действительность». «Советский энциклопедический словарь» опреде­ляет концепт как «содержание понятия, которое выявляется в лексеме» (с. 624), «Большой энциклопедический словарь» как «смысловое значение имени (знака), т е. содержание понятия, объем которого есть предмет (денотат) этого имени» (с. 568), «Лингвистический энциклопедический словарь» указывает на их смысловую соотносительность и терминологическую разноуровневость: «Понятие (концепт) — явление того же порядка, что и значение слова, но рассматриваемое в несколько иной системе связей; значение — в системе языка, понятие — в системе логи­ческих отношений и форм, исследуемых как в языкознании, так и в логике» (с. 384).

Несколько иная трактовка этого термина дана в «Философ­ском словаре».: «Концепт (лат. conceptus — понятие) — формулировка, ум­ственный образ, общая мысль, понятие...» (ФС, с. 167). Обобщим сведения о концепте, полученные из изданий эи циклопедического типа. Концепт предстает в них как некая сие тема знаний (имеющая определенный объем содержания, ядро периферию), объединяющая представления об определенном предмете или явлении реальной / ирреальной действительное путем выделения в нем самого существенного, способная развн ваться и существующая как умственный образ, общая мысл Данная система реализуется в языковых знаках.

Представления культуры выражаются в первую очередь язы­ком, воплотившим в себе опыт поколений. Это русский язык знает, что обстоятельства складываются, со­бытия разворачиваются, а фактами располагают, что ссора и конфликт вспыхивают, а угроза нарастает и нависает. И это также заставляет теоретически разграничивать концепт и понятие.

Основа понятия — логическая, рациональная и в том случае, если оно научное, и в том случае, если оно наивное. При этом содержание научного понятия расширяется за счёт включения тех свойств явления, которые открылись научному знанию. Со­держание наивного понятия (языкового) более константно, чем содержание понятия научного, и может быть определено как сумма лингвистически релевантных признаков, способных диф­ференцировать имена и соответственно классы явлений, стоящих за именами.. Основа концепта — сублогическая. Содержание концепта включает в себя содержание наивного понятия, но не исчерпыва­ется им, поскольку охватывает всё множество прагматических элементов имени, проявляющихся в его сочетаемости. А соче­таемость имени отражает и логические, рациональные связи его десигната (денотата) с другими, и алогичные, иррациональные, отражающие эмоционально-оценочное восприятие мира челове­ком.

Лингвокультурологический подход к определению концепта предлагает считать его не столько пси­хоментальным образованием или психофизиологической сущно­стью, сколько единицей этнокультурного уровня, которая связывает отдельную языковую личность с социумом и включает ее в этни­ческое сообщество. В этом смысле концепт можно определить как структурно и образно организованное инвариантно-вариа-тивное знание определенного социума о каком-либо явлении духовной или материальной культуры, реализующееся через пространство разноуровневых и разнопорядковых языковых знаков, связанных между собой парадигматически, синтагма­тически и/или ассоциативно.

При таком подходе к концепту признается, что, как образование этнокультурного плана, он ха­рактеризуется признаками инвариантности (в рамках националь­ного самосознания концепт инвариантен) и вариативности (инва­риант видоизменяется и, следовательно, варьируется от социума к социуму, различаясь множеством параметров: языковым на­полнением, образной основой, метафоричностью, грамматиче­скими категориями, степенью значимости для социума и этноса в целом и — соответственно — включенностью/невключенностью в нормативно-ценностную картину мира). Вариативность кон­цепта не только позволяет ему изменяться, эволюционизировать под влиянием тех или иных внешних и внутренних факторов, но и является залогом его стабильности, константности. Однако такой подход сужает понятие концепт – поэтому во многих исследований подобное понимание закрепляется за отдельным термином культурный концепт (находящийся с концептом вообще в гипо-гиперонимических отношениях).

Результатом концептуализации является концептуальная система ––ментальный уровень или та ментальная (психическая) организация, где сосредоточена совокупность всех концептов,данных уму челове­ка, их упорядоченное объединение. Гипотеза о том, что в голове че­ловека существует определенный уровень, на который «стекается» информация,полученная извне, и на котором перерабатываются результаты восприятия зрительного, слухового, тактильного, мо­торного и т.п. совместно с языковым освоением этого опыта принад­лежит Р.Джекендоффу; см. [Jackendoff 1984: 54]. Резонно предполо­жить, утверждал Джекендофф, – что существует такой уровень, на котором вся информация, приходящая по разным каналам и принад­лежащая разным модальностям, была бы сопоставимой».

Следует также предположить, что способность к образованию концептов является врожденной, что частью этой способности является знание неких правил образования концептуальных структур и что одновре­менно развитие этих структур зависит в определенной степени от человеческого опыта, в том числе и языкового. Интересно, что ана­логичные мысли высказывал и Дж.Фодор, который, описывая язык мысли,подчеркнул, что соответствующая ему концептуальная структура должна быть настолько богатой и развитой, чтобы обла­дать возможностью манипулировать или оперировать не только с теми сущностями, что выразимы на языке, но и с теми, которые обобщают результаты неязыкового опыта.

К началу 80-х гг. понятие концептуальной системы было охаракте­ризовано в работах Р.И.Павилениса. В его концепции концептуаль­ная система выступает как система мнений и знаний о мире, отра­жающая познавательный опыт человека, притом как на доязыковом, так и на языковом уровне, но несводимый к какой бы то ни было лингвистической сущности [Павиленис 1983: 12]. В качестве состав­ляющей концептуальной системы рассматриваются отдельные смыс­лы, или концепты, сформированные в процессе познания мира и отражающие информацию об этом мире.

«Еще до знакомства с язы­ком, – пишет Павиленис, – человек в определенной степени знако­мится с миром, познает его; благодаря известным каналам чувствен­ного восприятия мира он располагает определенной... информацией о нем, различает и отождествляет объекты своего познания. Усвое­ние любой новой информации о мире осуществляется каждым инди­видом на базе той, которой он уже располагает. Образующаяся таким образом система информации о мире и есть конструируемая им концептуальная система как система определенных представлений человека о мире» [Павиленис 1983: 101]. Как подчеркивает автор, конструирование системы происходит еще на доязыковой (довербальной) стадии существования индивида и вся система при­обретает невербальный характер.

В современной отечественной традиции в качестве параллельного термина принято использовать терминообозначение концептосфера.

Термин «концептосфера» был введен в отечественной науке академиком Д. С. Лихачевым. Концептосфера, по определению акад. Д. С. Лихачева, это совокупность концептов нации, она образована всеми потенциями концептов носителей языка. Концептосфера народа шире семантической сферы, представленной значениями слов языка. Чем богаче культура нации, ее фольклор, литература, наука, изобразительное искусство, исторический опыт, религия, тем богаче концептосфера народа (Лихачев, 1993, с. 5).

И концепты, и соответственно концептосфера –– сущности ментальные (мыслительные), ненаблюдаемые. Современные научные данные убедительно подтверждают реальность существования концептосферы и концептов, а именно реальность мышления, не опирающегося на слова (невербального мышления).

Необходимо также указать на то, что концептосфера носит, по-видимому, достаточно упорядоченный характер. Концепты, образующие концептосферу, по отдельным своим признакам вступают в системные отношения сходства, различия и иерархии с другими концептами. Конкретный характер системных отношений концептов требует исследования, но общий принцип системности, несомненно, на национальную концептосферу распространяется, поскольку само мышление предполагает категоризацию предметов мысли, а категоризация предполагает упорядочение ее объектов.

Таким образом, концептосфера–– это упорядоченная совокупность концептов народа, информационнная база мышления.

В. В. Красных предлагает понятие когнитивной базы, под которой понимается определенным образом структурированная совокупность необходимо обязательных знаний и национально-детерминированных и минимизированных представлений того или иного национально-лингвокультурного сообщества, которыми обладают все носители того или иного национально-культурного менталитета (Красных, 2003, с. 61). Ср. мысль Ю. Е. Прохорова о том, что принадлежность к определенной культуре определяется наличием базового стереотипного ядра знаний, повторяющегося в процессах социализации индивидуумов в данном обществе, и достаточно стереотипного (на уровне этнической культуры, а не личности) выбора элементов периферии (Прохоров, 1996, с. 14).

Представляется, что базовое стереотипное ядро знаний, или когнитивная база народа, действительно существует, но выделяется из индивидуальных концептосфер как некоторая их часть, в равной мере присвоенная всеми членами лингвокультурного сообщества.

Можно говорить также о существовании групповых концептосфер (профессиональная, возрастная, гендерная и т. д.). Все эти концептосферы представляют интерес для когнитивной лингвистики, можно сопоставлять групповые и индивидуальные концептосферы с национальной концептосферой, групповые концептосферы с индивидуальными, групповые и индивидуальные концептосферы друг с другом и т. д.

Широко практикуется в когнитивной лингвистике и сопоставление различных национальных концептосфер между собой, что позволяет выявить национальную специфику концептуализации сходных явлений сознанием разных народов, выявить безэквивалентные концепты и концептуальные лакуны (отсутствие концепта).

ЛЕКЦИЯ 3. ОСНОВНЫЕ ЕДИНИЦЫ КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ СИСТЕМЫ

ПЛАН

1. «Язык мысли» как система ментальных репрезентаций

2. Прототип

3. Концепт

4. Гештальт

Каждая система, в том числе концептуальная, обладает структурой, т.е. совокупностью устойчивых и законо­мерных связей между частями или элементами системы. Таким образом, закономерно возникает вопрос, что же можно назвать элементами, или единицами, концептуальной системы?

Понятно, что указанные единицы не имеют такой четкой оформлен­ности, как известные нам единицы «внешней» по отношению к языковой картине мира системы естественного языка –– морфемы, слова, словосоче­тания, предложения. Ведь это прежде всего смыслы, идеи, схемы, мыслительные структуры, которые непосред­ственно не даны нам в опыте: их можно только попытаться реконструиро­вать по внешним проявлениям, с известной долей приблизительности и не­точности.

На наш взгляд, здесь существует определенная аналогия с особым «языком мысли», хранящимся в голове человека. Подобный язык, высту­пающий своего рода промежуточным образованием между «внешним» языком и образами предметов, процессов, отношений, представленных в нашем сознании, пытался описать замечательный отечественный психолог Н.И. Жинкин. Он назвал его УПК –– «универсальный предметный код»: «Противопоставленность двух дискретных кодов [система языка и звуко­вая речь –– Т.Р.] языкам интеллекта, породила смешанный код –– внутрен­нюю речь, которую нужно рассматривать как универсальный предметный код, ставший посредником не только между языком и интеллектом, но и между национальными интеллектами» [Жинкин 1982: 18].

В концепции Ю.Н. Караулова это называется «промежуточный язык –– язык мысли» [Караулов 1987: 184]. УПК выступает как коррелят поня­тия «внутренняя речь» (Л.С. Выготский, А.А. Леонтьев и др.) точно так же, как обычная система языка выступает коррелятом понятия «речь» в кон­цепции Ф. де Соссюра.

О.А. Корнилов характеризует УПК следующим образом: «Развивая идеи Выготского об особом языке мысли, отечествен­ный психолог Н. И. Жинкин предложил гипотезу существования в со­знании любого здорового человека универсально-предметного кода (УПК), своего рода особого языка интеллекта, составляющего базу мыш­ления. Этот гипотетический код невербален и представляет собой не­кую систему «знаков», в основе которых лежит чувственное отраже­ние действительности в человеческом сознании. УПК — это набор образов, логических схем, двигательно-осяза­тельных, обонятельных и т. п. ОТПЕЧАТКОВ реальности в сознании. Именно на этом мысли­тельном языке, по мнению автора гипотезы, проис­ходит формирование личностного смысла, на нем же происходит так назы­ваемая внутрен­няя речь, и лишь потом происходит перекодирование на вербальный язык» [Корнилов 2003: 120].

Универсальный предметный код не равен просто набору образов ве­щей в нашем сознании, как и не равен совокупности слов и выражений в нашем обычном «внешнем» языке. УПК есть некая «промежуточная» среда между этими совокупностями, куда «попадают» образы нашего соз­нания, чтобы потом преобразоваться в обычную «внешнюю» речь.

Это особый «язык», который не совпадает с обычным языком. Он располагает своими особыми единицами, которые, после вы­хода работ А. Пайвио, получили обобщающее название «ментальные ре­презентации». Ментальные репрезентации –– это обобщающий термин для целого ряда разнотипных смысловых образований в концептуальной системе лич­ности и этноса. В качестве их основных разновидностей следует рассмат­ривать концепты, образы, картины, символы, прототипы, стереотипы, архетипы, идеологемы, мифологемы, гештальты,пропозиции, прототи­пические ситуации, концептуальные схемы, сценарии, фреймы и т.д. Ниже мы рассмотрим только некоторые из них, представляющие, на наш взгляд, наибольший интерес.

В языковой картине мира должна храниться информация разных ти­пов. Это информация об объектах и веществах окружающего мира и арте­фактах культуры, об их свойствах и признаках. Это информация о катего­риях и классах, в которые объединяются вещи, вещества и артефакты. Это информация об абстрактных понятиях. Это, наконец, информация о про­цессах, действиях и состояниях, а также о событиях и ситуациях. Каждый тип единиц отвечает за свой «участок».

За область «конкретной предметики» в языковой картине мира от­вечают образы разных типов, в том числе образы идеальных предметов, которые получили название прототип. Чтобы понять, что такое прототип, можно обратиться к такому примеру. В стихотворении А. Введенского есть такая строчка: На нее сидящую орел взирал и бегал. Аномальность этой фразы вскрывается при обращению именно к прототипу: как биоло­гический вид, орлы, может, и способны в определенных ситуациях бегать, но «прототипические» орлы не бегают, а летают, даже не просто летают, а парят. При этом свойство ‘парить’ справедливо не отражено в словарном толковании слова орел, потому что это свойство относится не к системно-языковому значению слова, а к прототипическому образу орла в мысли о мире, т.е. в сфере картины мира.

Как пишет О.А. Корнилов, вполне обоснованным кажется использо­вание понятия прототип в тех случаях, когда речь идет о материальных объектах, которые в полной мере даны человеку в физических ощущениях и которые могут быть им легко представлены. Прототипы таких объектов — это ти­пические, идеальные образы. Все объекты данного класса как бы группируются вокруг этого идеального образа, даже если они ему не соот­ветствуют в полной мере. Внутри семантического пространства кон­цепта конкретные представители той или иной предметной категории распола­гаются на определенной дистанции от идеального образа, от «категориаль­ного среднего», коим является прототип [Корнилов 2003: 154].

Существует широкое и узкое понимание прототипов. Прототипы в широком смысле –– это наилучшие представители своей категории, на­пример, воробей –– «прототипическая» птица, я яблоко –– прототипиче­ский фрукт. Так понимаемые прототипы объединяют разные виды какого-либо класса и не могут обозначать видового представителя данного рода, т.е. есть прототипическая птица, но нет прототипического воробья. Прото­тип в узком смысле –– это наилучший представитель своего вида, точнее, образ этого наилучшего представителя в языковой картине мира этноса.

Первый, широкий подход связан, по мнению Е.В. Рахилиной, с од­ной из «психологических» идей Э. Рош, вызвавшая огромный резонанс в лингви­стике, целые потоки статей и книг «за» и «против». Суть ее в том, что человек воспринимает любую семантическую катего­рию как имею­щую центр и периферию и, следовательно, имеющую «более прототипиче­ских» и «менее прототипических» представителей, связанных между собой отношениями «семейного сходства» (family resemblance). Так, малиновка и воробей попадают, скорее, в число прототипических птиц, тогда как страус и курица — на периферию «птичьей» категории [Рахилина 1998: 286-287].

Такие прототипы, безусловно, национально-специфичны. Прототи­пический фрукт для американца –– апельсин, а для русского, скорее всего, яблоко. Согласно этому подходу, прототипическим деревом в русской культуре будет береза, а вот «прототипической березы» быть не может. Такой подход справедливо вызывает сомнения ненадежностью критериев отнесения того или иного видового представителя какого-либо класса к его прототипическим представителям.

Второй, более узкий подход, например, излагается в уже цитирован­ной книге О.А. Корнилова: «Прототипы –– это некие собирательные об­разы называемых объектов, обладающие всеми характерными и наиболее существенны­ми (с точки зрения носителей этого языка) признаками и ха­рактери­стиками, присущими всему классу этих объектов, большинству (или всем) его представителей. В этом смысле значение слова можно рас­сматривать как описание обобщенного зрительного образа объекта, т. е. прототипа [Корнилов 203: 82]. Прототип, таким образом, представляет со­бой идеальную мыслительную репрезентацию какого-либо концепта.

«Краткий словарь когнитивных терминов», со ссылкой на зарубеж­ные источники, определяет прототип как инструмент понимания и после­дующей квалификации предметов. С его помощью человек воспринимает действительность: член катего­рии, находящийся ближе к этому образу, бу­дет оценен как лучший образец своего класса или более прототипический экземпляр, чем все остальные]» [цит. по: КСКТ 1996: 144]. Например, нам известно, что в мире есть породы бесхвостых и даже бесшерстных кошек, и наличие хвоста и шерсти, видимо, не входит в обязательный минимум семантического представления значения слова кошка. Но «прототипиче­ская» кошка, разумеется, имеет хвост и шерсть.

Совокупность прототипов объектов материального мира образует «прототипический мир», который значительно проще реального мате­ри­ального мира, но он необходим в качестве ориентира при решении задач идентификации объектов и их именований. Понятно, что «про­то­ти­пи­че­ский мир» не су­ще­ст­ву­ет в ре­аль­ном ми­ре. «Про­то­ти­пи­че­ский мир» за­дан как кор­ре­лят ре­аль­но­го ми­ра в кон­цеп­ту­аль­ном про­стран­ст­ве. Он пред­став­ля­ет со­бой не­кую со­во­куп­ность кол­лек­тив­но­го опы­та, оп­ре­де­лен­ных пред­став­ле­ний о том, как бы­ва­ет или мог­ло бы быть [Вежбицкая 1997] в обычных обстоятельствах, как должны выглядеть и вести себя люди и вещи и пр. «Прототипический мир» и составляет концептуальную основу предметной, «наглядной» части языковой картины мира, поскольку отра­жает не произвольные представления, а представления, су­ще­ст­вен­ные для куль­тур­но­го са­мо­соз­на­ния дан­но­го эт­но­са или со­циу­ма, своего рода эта­лонные.

Особенно национальная специфика «прототипического мира прояв­ляется не столько на примерах из окружающего материального мира, мира природы, сколько на примерах обозначений артефактов материальной культуры. Наиболее наглядны такие примеры тогда, когда сравниваются элементы в достаточной мере самобытных материальных культур.

О.А. Корнилов разбирает пример с прототипической «чашкой». Он при­водит мнение А. Вежбицкой об «иде­альной чашке»: «...Китайская чашка, ма­ленькая, изящная, с тонкими стенками, без ручки и без блюдца, все-таки может считаться чашкой — пока из нее можно пить чай, в соответствующем окруже­нии (на сто­ле), пока ее можно поднести ко рту одной рукой. Это означает, что при том, что блюдце и ручка определенно входят в прототип чашки («иде­аль­ная» чашка должна иметь ручку и блюдце), они не являются су­щественными элементами этого понятия» [Вежбицкая 1997: 217]. Данное высказывание вызы­вает некоторые вопросы. Во-первых, если «блюдце и чашка определенно входят в прототип чашки», то возникает вопрос, в чей прототип? В чьем сознании су­ществует такой прототип, о котором говорит А. Вежбицкая? Если речь идет, на­пример, о европей­цах, то да, а если о китайцах? Их прототип чашки как раз и не имеет ни блюдца, ни ручки. Тогда спрашивается, на каком основании европейс­кая прототипическая чашка более соответствует «идеалу» чашки, не­жели китай­ская прототипическая чашка? А ведь именно к такому логи­ческому заключению ведет утверждение, что «идеальная» чашка долж­на иметь ручку и блюдце. Ев­ропейская прототипическая чашка должна, а китайская вовсе не должна, ибо если мы будем утверждать обрат­ное, то окажемся на европоцентристской точке зрения на мир. <…> В этих случаях как раз и нужно говорить о националь­но-специфических прототипах, существующих лишь в сознании и во­ображении представителей данной культуры и неведомых представите­лям других культур, не посчитавшим нужным ознакомиться с самими именуемыми реалиями [Кор­нилов 2003: 160].

Прототипы, видимо, отвечают и за хранение знания о некоторых свойствах предмета, например, существуют прототипические цвета, раз­меры, формы и пр., которые в языке выражаются не существительными, а прилагательными. Однако прототипы, в силу ограничений, которые накла­дывает на них наглядность образа, не могут отвечать за хранение инфор­мации об абстрактных сущностях, таких, как время, свобода, вера и пр.

За представление «абстрактной предметики» в языковой картине мира отвечают другие единицы, главной из которых является концепт. Обобщая все многочисленные определения концепта, существующие в се­годняшней науке, можно сказать, что концепт представляет собой главную единицу хранения значимой информации о мире в языковой картине мира этноса, это ключевой смысл, актуализованный не одним знаком, а целым их набором.

Согласно «Краткому словарю когнитивных терминов» концепт (con­cept)––-многозначныйтермин, служащий объяснению единиц менталь­ных или психических ресурсов нашего сознания и той информационной структуры, которая отражает знание и опыт чело­века; оперативная содер­жательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной сис­темы и языка мозга(lingua mentalis), всей картины мира, отраженной в че­ловеческой психике. Понятие концепта отвечает представлению о тех смыслах, которыми оперирует человек в процессах мышления и которые отражают содержание опыта и знания, содержание результатов всей чело­веческой деятельности и процессов познания мира в виде неких «квантов» знания[КСГТ 1996: 90].

Л.О. Чернейко разрабатывает теорию и практику анализа концепту­ального содержания абстрактных имен. Предлагаемый ею метод базиру­ется на буквальном прочтении в первую очередь узуально сочетающихся с ним гла­голов физического действия, несущих информацию о классе яв­ле­ний, которым этот акциональный признак присущ (сравни: перемещаться — ковылять, порхать; подниматься — карабкаться, вспорхнуть). По­добные глаголы являются лексически­ми функциями определённых аргу­ментов и именно по этой при­чине передают информацию об их именах. Такие глаголы при­соединяются к именам «физических предметов, которые обычно (usual) принимают участие в данной ситуации на правах ее 1-го ак­танта». Эти имена явля­ются типо­выми названиями главного участника си­туации, инструмента, места и т.д. В сочетаниях абстрактного имени с вто­ричными предикатами они представлены имплицитно.

В качестве наглядной иллюстрации применения метода кон­цепту­ального анализа может послужить окказиональная сочетае­мость глагола вспорхнуть, содержащего в себе информацию о типовом названии агенса действия (resp. типовом носителе дан­ного акционального признака — про­тотипическом агенсе). В контексте Мой голос вспорхнул (Б.Ахмадулина) эта информа­ция не исчезает, не зачеркивается. Происходит уподобление эксплицитного субъекта действия (агенса голос) имплицитному (птица). Процедура уподобления совершается слушающим, интерпретатором кон­текста (текста). Для говорящего глубинная, бессознательная проекция го­лоса на птицу (бабочку) обусловли­вает выбор глагола вспорхнуть в каче­стве его предиката. Сов­падение ассоциаций, выводимых слушающим из контекста (текста), с глубинными ассоциациями говорящего, порождаю­щего текст, обусловливает их взаимопонимание [Чернейко 1997: 276-277].

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: