Стажировка с риском для жизни

Краснодарский аэропорт встретил меня сыростью, провинциальной простотой, и наглыми таксистами. Как ни странно, но я был готов ко всему, кроме погоды. Почти родной уже, северный Санкт-Петербург, провожал меня теплом и ярким солнцем, а южный Краснодар, где я ожидал запечатлеть цветущие под палящим солнцем пальмы и магнолии, принял косым холодным дождем, сопровождаемым сильным ветром. Удивительно, как пилот смог так плавно посадить самолёт.

Напирающих «серых» таксистов я отшил довольно быстро, благодаря своим знаниям города. Во-первых, я заранее уточнил стоимость поездки от аэропорта до гостиницы, а во-вторых, что самое главное, я довольно хорошо знал специфику региона. И не просто так, а благодаря, работе в «Западном горизонте». По какому-то невероятному стечению обстоятельств, я подробно анализировал именно Кубань, как точку развития того самого ритейлера, за удачное вложение в акции которого, я получил известность в компании. Посему я был готов к разудалому южному темпераменту, замешанному на казацких нравах и характере, сложившемся за столетия покорения края. Сюда примешивался и факт близости кавказских республик. В общем, я довольно хорошо познакомился с Краснодаром в заочной форме, и теперь меня преследовало легкое чувство дежавю. На территории аэропорта чувствовалось усиление по линии МВД. То там, то тут виднелись малые группы сотрудников, снаряжённых по полной программе: автоматы, бронежилеты и шлемы. Заметил и пару служебных собак.

Я заказал такси через приложение в своем личном смартфоне, и менее чем через полчаса был у гостиницы сети Hilton, в центре города. Дорога заняла бы еще меньше времени, если бы не импровизированные посты ДПС, на которых инспекторы останавливали автомобили через один. После второй такой проверки я поинтересовался у водителя о происходящем. Тот обернулся, окинул меня взглядом, а потом сообщил, что уже второй месяц в городе и крае действует негласный режим контртеррористической операции. После этого, видимо найдя в моем лице свободные уши, он до конца поездки пересказывал всевозможные слухи и сплетни, касающиеся упомянутой темы. В пути я получил сообщение от своего куратора, Василия Ивановича Ерёменко, которое гласило: «Завтра в час, возле гостиницы». День выдался длинный, да и перелет утомил, поэтому я отдал должное товарищу Ерёменко, который назначил встречу аж на обед. Перед сном я не мог не написать Вике, и хоть содержание моего сообщения не отличалось оригинальностью, она тут же ответила: поблагодарила за весточку и пожелала спокойной ночи.

Утром я поднялся в девять, позавтракал в ресторане, после чего немного побродил по окрестностям. Полноценной прогулке помешал мелкий, но частый дождь с порывами ветра, срывающими рекламные баннеры. Ближе к часу я собрался, заказал в баре кофе с двойным чизкейком, и устроился на террасе, в ожидании.

За три минуты до назначенного времени я решил выйти на улицу, как на пороге, нос к носу, столкнулся с невысоким крепким мужчиной, в рубашке поло и свободных тактических брюках защитного цвета. Тот секунду поколебался, видимо изучая меня из-за стекол своих темных очков, а потом коротко спросил: «Романов?». Я кивнул. Мужчина также коротко отрекомендовался: «Ерёменко». И мы пожали руки.

Вернувшись ненадолго в холл гостиницы, мой куратор провел странный, на первый взгляд, ритуал. Сначала он просканировал мою карточку ID своим коммуникатором, а затем уже я считал его ID. Таким образом «большой брат» засвидетельствовал нашу встречу, и мы сами удостоверились в личностях друг друга. Я постепенно привыкал к странностям новой работы.

— Ну что ж, Сергей, — заговорил Василий Иванович, когда все формальности были соблюдены, — нам с тобой предстоит пройти курс на тему «Безопасность и особенности пребывания в иностранных государствах». А если по-человечески, то ждут тебя небольшие военно-полевые сборы, где мы постараемся привить навыки поведения в чрезвычайных ситуациях.

Честно сказать, я ожидал чего угодно, но только не военно-полевых сборов, и немного опешил. Куратор, не замечая этого, продолжал вводить меня в курс дела. Тем временем, мы покинули гостиницу и углубились в городские кварталы. В общем целом, Василий Иванович, плечистый, коротко-стриженный мужик, возрастом до полтинника, вызывал у меня доверие. Веяло от него надежностью, и какой-то залихватской уверенностью.

— Что служил, где служил, это я знаю, — продолжал куратор. — А как с боевой подготовкой? Из автомата стрелял?

— Раз тридцать стрелял, — сообщил я.

— Неплохо, — констатировал собеседник, почесывая подбородок.

— Вы не поняли, всего тридцать выстрелов сделал из АК-47, и те в белый свет, — открыл я правду товарищу Ерёменко. — Моя служба заключалась не в боевой подготовке, а в сборке, настройке и ремонте компьютеров офицерского состава, их семей и знакомых. Хотя с огнестрельным оружием я познакомился позже, уже на гражданке. Владею гладкоствольным и нарезным карабинами, имею навыки их обслуживания и безопасного обращения.

— Поправимо, — хмыкнул куратор. — А вот про навыки, это ты правильно упомянул. Развелось теперь всяких «Рембо»: накупят ножей, арбалетов, травматики, а как пользоваться оружием, да как его содержать даже не интересуются. Ну да ладно.

В этот момент мы подошли к припаркованному на обочине одной из тесных улочек серебристому Kia Sorento. Василий Иванович предложил «залезать на борт».

— На твое обучение выделен некоторый бюджет, — продолжил он, — предлагаю освоить его как можно скорее. Нужно экипировать тебя, согласно поставленным задачам. Завтра сутра мы уже будем топтать пыль на полигоне…Или грязь. Как повезет.

И мы отправились осваивать бюджет. Мы объехали весь город, то и дело останавливаясь у небольших магазинчиков, торгующих военным и тактическим снаряжением. Там куратор тыкал пальцем в определенные товары, а я самоотверженно примерял их, пока тот, не переставая, болтал с продавцами. Таким образом, к концу дня, я обзавёлся легким и просторным маскхалатом неизвестного мне камуфляжа, летним полевым костюмом из армейского комплекта ВКБО, удобными импортными берцами, и прочими вещами, по мнению товарища Ерёменко, необходимыми мне для прохождения обучения.

Высадив меня в окрестностях отеля, он отправился по своим делам, приказав завтра в шесть утра быть с вещами на выходе. Мой объемный баул он оставил у себя в багажнике. Возвращение в гостиницу в ближайшие недели не предполагалось, и остаток дня я решил провести, прогуливаясь по центру города.

Ранним утром я сдал номер и выбыл из отеля. Ерёменко подхватил меня на обочине улицы, где я его уже поджидал, и мы помчались по пустому еще городу, на выезд в южном направлении. На посту ДПС наш автомобиль традиционно остановили для проверки документов. Инспектор был в бронежилете.

Вчера, во время разъездов, я не мог не задать вопрос по поводу настороженной обстановки в городе. И куратор поделился, известными ему сведениями. Сам Василий Иванович был также, не местным, и прибывал в регионе по долгу службы. Но странные события он успел застать. Чуть больше двух месяцев назад и случился ряд происшествий, заставивший правоохранительные органы перейти на чрезвычайный режим работы. Вскрылись несколько дремлющих террористических ячеек, в результате чего город на несколько дней превратился в арену для штурмов, облав и погонь со стрельбой и взрывами. Помню, в то время проскочила незначительная информация в центральных СМИ, но без шумихи. Близился курортный сезон. Город взяли под контроль, но даже спустя время никто не расслабился. Видимо было еще чего опасаться.

Продолжение и развитие этой истории куратор предпочел не рассказывать, предупредив, что я сам всё увижу и узнаю, на следующий день. И вот этот день настал. Мы проехали около сорока километров по федеральной трассе М4, и свернули к, на первый взгляд, ничем не примечательному поселку Молькино.

Это был крохотный населенный пункт в две улицы, но вполне чистый и уютный, с утопающими в зелени домами. Среди частных дворов возвышались несколько многоэтажек: пара трехэтажных бараков, первой половины прошлого века постройки, и такой же трехэтажный многоквартирный дом, только более современный. К нему мы и подкатили.

Когда я вышел из автомобиля, меня захлестнуло как будто тёплое и доброе воспоминание из прошлого. Этот маленький самобытный дворик перенес меня в глубокое детство — туда, где я, солнечным воскресным днем, в компании такой же малышни, ковырялся в песочнице под жестяным грибком. На ветках кустов галдели воробьи, а счастливые советские автолюбители деловито копались в своих «Жигулях» и «Москвичах». Здесь всё было также безмятежно, и только шум близкой транспортной артерии напоминал о реальности. А еще, тихонько матерящийся себе под нос Василий Иванович, тасующий в багажнике объемные тюки, среди которых был и мой баул.

Через пару минут мы уже стояли в прихожей небольшой квартирки на последнем этаже и осматривали апартаменты. Все помещения были настолько узкими и компактными, что казалось, были спроектированы для гномов или хоббитов. Правда комнаты выглядели опрятно и свежо. Мебель и общее убранство были вполне современными.

— Конечно это не «пять звёзд», — прокомментировал Ерёменко, — но польза этой квартиры не в ней самой, а в ее расположении.

— Да ладно. Мне приходилось жить в реально худших местах, а это — очень даже ничего, — ответил я.

— Не мажор, — констатировал инструктор, смерив меня взглядом, — это хорошо. Тогда располагайся. А я тут кину и свои вещички, буду у тебя переодеваться, перед занятиями. В последнее время, в городе, люди в камуфляже привлекают слишком много внимания. Так что и тебе рекомендую появляться в общественных местах в чисто гражданском облачении.

— В каких общественных местах? — невольно вырвалось у меня.

— Ну, для начала, здесь, в паре кварталов есть страусиная ферма с нормальным кафе. Там можно хорошо поесть, в смысле: первое, второе, третье и компот. Во-вторых, дальше по трассе стоит город-курорт Горячий Ключ. Там есть красивые места: воздухом подышать, минеральной водички попить. Кафе, рестораны, опять же таки. Рекомендую. А вообще, в плане питания, дам тебе ценный совет. В соседнем доме, тот, что второй от трассы, в пятой квартире живет баба Фрося. Идешь к ней, говоришь, что твой молодой организм нуждается в правильной, полноценной пище. Она скажет, каких продуктов купить. И полный пансион, в лучшем виде, тебе обеспечен. Денег возьмет — сколько дашь, сама она цену не устанавливает. А сейчас, если по нужде надо, или водички попить, то давай. Затем переодеваемся и немного прокатимся, дам тебе вводную.

Наскоро собравшись, мы снова куда-то поехали. Я ожидал чуть более длинного пути, но «поднырнув» через тоннель под трассой, мы почти сразу уперлись в контрольно-пропускной пункт. К шлагбауму вышел молодой парень в облачении служащего Вооруженных Сил Российской Федерации. Ерёменко вышел на встречу, они перекинулись парой слов, и Василий Иванович передал несколько документов, извлеченных из кармана кителя, с которыми тот исчез в здании караулки. Пока мы ждали, мой инструктор покопался в багажнике, прошёлся вокруг машины, совершив какие-то манипуляции у переднего и заднего бампера. Через пару минут солдат вышел, вернул документы, и, отдав честь, предложил следовать далее.

Наш внедорожник покатил по неширокой дороге, с обеих сторон тянулся густой невысокий лесок. Миновав, возникшую почти сразу, развилку, мой инструктор, как я понял, всё-таки начал вводить меня в курс дел.

— Ничего тебе здесь не знакомо? — поинтересовался он.

— Никак нет, — ответил я и покачал головой.

— Населенный пункт Молькино славен тем, что в его окрестностях дислоцируется десятая отдельная бригада специального назначения. Фактически, мы сейчас на ее территории. Но сама часть расположена левее, доступ туда, разумеется, ограничен. А мы направляемся на полигон. Кстати, погода нам благоволит.

Ерёменко высунулся из окна и посмотрел вверх, я последовал его примеру. Неплотные серые облачка рассеивались, позволяя яркому летнему солнцу полноправно следовать по небу. Из-за поворота нам на встречу показался военный тентованный «Урал», за ним шли еще несколько таких же, а вереницу закрывал старенький ЗИЛ-водовозка. Василий Иванович предусмотрительно принял к обочине, чтобы пропустить колонну.

— Смотри-ка, еще и обеда нет, а воду уже всю выбрали. Видать жаркий денек намечается, — прокомментировал инструктор, взглянув на свои часы марки «Победа», имевшие необычный двадцатичетырехчасовой циферблат.

Когда стало понятно, что армейская техника прошла вся, мы неспешно двинулись дальше.

— Тут вот, понимаешь, какое дело, — продолжил разговор Ерёменко, — мы присутствуем при довольно знаменательном событии. По сути, здесь, впервые в истории современной России, формируется сила, основанная на воле обычных людей и возможностях армии. Что-то вроде народного ополчения. Ты увидишь занятную картину. Это не тот протухший винегрет, что крутят по ящику. Я сам пока не понимаю, как технически удалось реализовать подобное в рамках законодательства, но оно работает. Сейчас сам увидишь.

Буквально через минуту деревья по обочинам расступились, и пыльная «гравийка» побежала по обширному полю, справа ограниченному лесополосой, а слева, уходящему за горизонт. Автомобиль прокатил еще с километр, и, наконец, я понял легкое воодушевление моего компаньона. Здесь, на военном полигоне, действительно происходило нечто масштабное.

На первый взгляд, представшая взору картина походила на военные учения, но при более внимательном рассмотрении, я изменил мнение. Скопление людей, техники и сооружений больше напоминало рок-фестиваль под открытым небом. Только вместо праздношатающейся молодежи виднелись скопления мужчин, возрастом выше среднего, одетых в камуфляжную одежду рыболовно-охотничьего и военного типа. Люди не выглядели серьезными или собранными. Одни бродили в тельняшках, а другие вообще — с голым торсом, подставляя солнцу кто широкие плечи, а кто и пивной живот. То тут, то там мелькали кубанки — традиционные головные уборы казаков.

Слева от дороги располагалась группа военных палаток — от больших солдатских, до среднего размера, офицерских. Все они были расположены в чистом поле, вокруг прямоугольного плаца, утоптанного до состояния асфальта.

Справа же, в широкой и густой лесополосе, кипела основная жизнь — здесь стоял лагерь. Да какой. Среди деревьев, не очень плотно, расположились уже жилые палатки, были и небольшие армейские, и обычные туристические, легкомысленных расцветок. Кое-где курились серым дымком полевые кухни, вокруг которых на деревянных скамьях за широкими столами расселись люди. Некоторые столовые располагались под широкими навесами. Ни дать ни взять, партизанский лагерь, на тысячу-полторы душ.

На обочине в тени деревьев было припарковано немало легковых автомобилей. Проехав плотную их вереницу, инструктор припарковал и свой внедорожник.

— Ну как? — поинтересовался он с ухмылкой.

— Похоже на военно-полевые сборы резервистов, — сообщил я версию.

— Ты прав, — кивнул Ерёменко, — только резервисты тут непростые. Во-первых, многие из них добровольцы. Во-вторых, контингент очень разношерстный. Есть и обычные гражданские, без особой воинской обязанности, но в основном — реестровые казаки из казачьих обществ. Раньше на полигоне проходили ежегодные сборы, но так—ни шатко, ни валко: соберутся казаки, промаршируют, постреляют из автоматов, да разъедутся. Но вот с прошлого года началась другая активность. Сборы стали проходить регулярно, иногда параллельно с учениями в части. Разведчики, так сказать, тренировались на резервистах, и наоборот. А с весны разбили постоянный лагерь, и началось.

Мимо нас в сторону лагеря прошагал неровный строй разновозрастных мужчин, судя по впереди идущим, предполагавшийся изначально, как в колонну по трое. Люди выглядели уставшими, но довольными. Одежда и снаряжение хоть и были у всех вразнобой, но всё выглядело опрятным и подогнанным. На нас они не обратили никакого внимания, даже закурить не спросили. Правда вот напылили они сильно, и мы, собравшиеся было покинуть машину, задержались.

— Так вот, слушай дальше, — продолжил Василий Иванович, — в лагере находится и иностранный контингент. Я не говорю об украинцах, белорусах. Мы здесь все проходим как «свои». Я говорю о реальных иностранцах: сербах, молдаванах, чехах, настоящих чехах, ну ты понял. Есть даже итальянцы и французы. В общем, скажу тебе, сошлись здесь интересы и военных, и спецслужб, и банальных наемников, но самое главное — народ зашевелился. И как бы ему не зашевелиться, когда по городу БТРы колоннами носятся, и режим КТО в житнице России. Костяк, как говорил, из казаков собрали, а к ним уже все остальные приросли. Кто бы там что про казачество не говорил, но это реальная сила, готовая защищать регион и отстаивать интересы страны.

— Это интересно. Только каким боком мы тут пристроились? — задал я, буквально только что родившийся, вопрос. — Нет, я понимаю конечно, что сборы — очень хорошая база для обучения. Но мы то, как связаны с народным ополчением?

— Вот это меньше всего должно тебя волновать, — скептически взглянул на меня Ерёменко, — хотя я тебя понимаю, все вы поначалу такие шугливые. Слишком много белых пятен. Ну пойдем что ли на свежий воздух, буду рассеивать твои сомнения.

С этими словами инструктор выбрался из автомобиля и надел кепи, я последовал его примеру. Мы не спеша зашагали вдоль обочины, по направлению к лагерю.

— Я сюда попал по знакомству, — начал без предисловий Василий Иванович. — Один из не последних людей во главе проекта — мой хороший товарищ. Но участвуем в мероприятиях на вполне официальных основаниях. И я, и ты, наши данные в списках, находимся на довольствии, на время прохождения военно-полевых сборов. Правда, приписаны мы как раз к тому самому иностранному батальону, но это не суть. Туда приписывают всех «залётных». Не робей в общем, Романов, ты не первый тут мой курсант. И кстати, твоя жизнь теперь застрахована на круглую сумму, но всё равно не советую нарушать правила техники безопасности на военном объекте.

Я хотел было уточнить по поводу риска для жизни, но потом сообразил, что даже на учениях регулярных войск случаются потери личного состава, а что говорить о сборище милитаристски настроенных гражданских. Успокаивало то, что на руках оружия ни у кого не было.

— А как же мне всё-таки может пригодиться такого рода подготовка, в моей работе? — задал я тогда свой самый главный вопрос.

— Ах да, — задумчиво произнес инструктор, потирая подбородок. — Я всё время забываю, что ты идешь по неправильному плану стажировки. Вообще, все стажеры, хотя бы те, что походили через меня, всегда начинали с теоретической подготовки, где получали все начальные вводные. А тебя вот прислали совсем «зелёного» мне на голову. На многое не рассчитывай, но объясню, как смогу. Давай присядем.

Группы резервистов всё чаще собирались и отбывали колоннами, вглубь полигона. Мы без труда нашли свободную грубо сколоченную лавку под раскидистым деревом. Издалека слышались переливы автоматных очередей. Где-то, раскатисто и басовито, говорил крупнокалиберный пулемет.

И Ерёменко, в недолгой беседе, ввел меня в курс дел. Отчасти я получил подтверждение услышанному ранее, но и прояснил некоторые свои невысказанные вопросы. Получалось так, что интересы фонда обширны, многие специалисты работают на аутсорсинге или получают гранты на исследования и разработки. Очень много внимания уделяется историческим изысканиям, как архивным, так и натурным. Многие группы археологов роют землю по всему миру. И все ценные результаты их работ берутся под контроль с целью сохранения и изучения.

Когда одна из групп находит что-то интересное, и не может однозначно распорядиться находкой, то есть задача, например, доставить ее для изучения в ближайший филиал. Тогда на место выезжают уже люди фонда, дабы на месте разобраться со всеми вопросами. Одним из таких людей, предположительно, буду я. Эта должность условно называется «наблюдатель».

Конечно «наблюдатель» некомпетентен в научных вопросах, для этого в состав комиссии всегда включают эксперта, но задача первого — трезво и непредвзято оценить обстоятельства со стороны. На время работы комиссии сотрудник моей должности может полностью находиться под управлением из центра, являясь глазами и руками фонда.

Нередко случается, что интересные находки обнаруживаются в местах со, скажем так, неспокойной обстановкой. Тот же самый Ближний Восток — не самое благоприятное место для работы иностранных ученых. И, если в Африку меня вряд ли зашлют, то вот в республики бывшего союза — запросто. И тут в игру уже вступает силовая составляющая: все комиссии, выезжающие за рубеж, комплектуются гидами или охраной. Эта роль отведена DEEP corp. В зависимости от сложности региона, группа может сопровождаться как водителем-экспедитором с навыками охранника, так и вооруженным отрядом уровня спецназа.

И вот, чтобы уметь вести себя правильно в сложных ситуациях и не мешать безопасникам выполнять свою работу, в программу стажировки введен данный курс тактической подготовки. Только все нормальные люди проходят его в самом конце обучения, а мне вот повезло. Ерёменко объяснил, что большая нагрузка на инструкторов в последние месяцы заставила менять установленные правила по обработке новобранцев.

— Ну, что, — хлопнул себя по коленям инструктор, когда тема разговора в целом оказалась исчерпана. — Если я утолил твое любопытство, предлагаю идти знакомиться с нашим комбатом.

Комбат-братушка

Легионеры стояли без всякого намека на обособленность, более того, расположились они почти в самом центре лагеря. Но я почему-то сразу понял, что мы зашли на их условную территорию. Возможно, подсознание уловило отголоски иностранной речи, мелкие бытовые различия в обстановке, где-то мелькнул незнакомый камуфляж.

Мы проследовали до внушительного навеса, который, судя по виду, неоднократно наращивался и укреплялся. С трех сторон он был неплотно затянут маскировочной сетью крупного плетения, скорее, для антуража. За самым большим столом в центре сидели три человека. Сразу бросился в глаза великан, расположившийся во главе стола. При нашем приближении, те обернулись.

— Здраво, Горане! Драго ми што те видим у добром здравлю! — заговорил Ерёменко, обращаясь к здоровяку и делая приветственный жест остальным.

— Здраво, здраво, драги брате! Како си ти? — поднялся со скамьи Горан, протягивая руку моему инструктору.

— Хвала, добро сам! — ответил тот, и продолжил уже на чисто русском. — Вот привез тебе новобранца.

Мужчины обнялись, как старые друзья. Далее все присутствующие поочередно пожали друг другу руки. Горан сказал что-то своим спутникам, и те, кивнув нам, удалились восвояси. Затем он оценивающе взглянул на меня.

Это был высокий и крупный от природы мужик, с широченными плечами и огромными руками. Смуглое скуластое лицо обрамляли чёрные вьющиеся волосы средней длины и тёмная с проседью борода. Нос его сохранил явные следы давних переломов, а надбровную дугу рассекал рубец от довольно глубокого рассечения. Взгляд его был вполне добродушным, но чувствовалось, что при других обстоятельствах этот взгляд может вселить ужас и панику.

Хозяин жестом пригласил нас садиться, сообщив на грубом, но вполне понятно русском, что «В ногах правды нет».

— Я Горан, позывной «Гора», — сообщил он. — Так и говори. Званий, фамилий мы тут не называем. Не нужно. Я и мои люди — сербы, будешь с нами разговаривать. А остальные по-русски — плохо.

— Сергей, — представился я в свою очередь.

Серб извлек из кожаной планшетки кипу листов в пластиковом скоросшивателе и быстро пробежался по страницам.

— Романов Сергей? — спросил он, делая ударения на первые слоги.

Я кивнул. Потом подтвердил словами, вспомнив, что не у всех народов кивок означает согласие.

— Распишись, — пододвинул мне список и авторучку Горан, предварительно проставив сегодняшнюю дату.

Я пробежался глазами по документу и поставил автограф. Это был обычный список: ФИО, год рождения, прописка и паспортные данные. Я уже привык, что мои данные используют без моего ведома как угодно.

Дальше Ерёменко разъяснил мне, как правильно вести себя на полигоне, как представляться патрулям, будучи ими остановленным. По каким вопросам и как обращаться к Горану при возможном отсутствии самого инструктора.

Затем Василий Иванович придвинулся ближе к сербу, и разговор между ними продолжился на пониженных тонах. Говорили они на смеси русского, сербского и английского языков, и в обсуждении использовали абсолютно неизвестные мне термины, фамилии и события. Информация явно не предназначалась для чужих ушей, и мне польстило, что всё происходило при мне. Правда, я мало, что понял. И уловил лишь общую нить разговора. Ерёменко интересовался обстановкой, а Горан сообщил, что пока всё спокойно, но… А вот что «но», я так и не расшифровал. Серб угостил нас прекрасным травяным чаем из своего термоса, мы тепло распрощались и отправились в обратный путь. Дело шло к обеду, и у полевых кухонь стало заметно оживление. Потянуло дымком. С полигона возвращались резервисты.

Мы вернулись к внедорожнику, и только сейчас я заметил, что номерные знаки автомобиля затянуты специальными тканевыми чехлами. Я поинтересовался, зачем. И инструктор объяснил, что здесь многие так делают, из-за специфики своей деятельности. Например, действующие сотрудники спецслужб, которые обучают резервистов, закрывают свои номера по известным причинам. Также, на полигон приезжают чиновники, высокопоставленные военные, которые в силу неоднозначности происходящего не хотят афишировать своё присутствие. Ерёменко не попадал ни под одну из категорий, его Kia был служебным автомобилем фонда, зарегистрированным в Иркутской области, и он просто не хотел привлекать внимание из-за необычного номера региона.

— Одного не пойму, что здесь делают сербы? — спросил я под шумок.

Инструктор не ответил сразу. И взял импровизированную паузу, пока мы садились в ощутимо прогревшийся даже в тени салон.

— Горан — это и есть ваш товарищ, который находится у верхушки проекта? — продолжил я. — Вы очевидно давно знакомы, возможно, работали или служили вместе, долгое время либо в сложных условиях? Но, не возьму в толк, что иностранцы делают на территории российской части спецназа.

— В общем, ты все правильно подметил, — хмыкнул Ерёменко, заводя машину, — и я с тобой буду на чистоту. Только мотай на ус под грифом «для служебного пользования». Уяснил?

— Так точно, — отозвался я, и спросил в свою очередь. — А вам, за разглашение ничего не будет?

— Какое разглашение, Романов, ты о чём? — усмехнулся инструктор. — Между сотрудниками нет никаких секретов, если того не требуют конкретные обстоятельства. А я, между прочим, ещё и чужую работу делаю: наполняю твою пустую голову.

Мы потихоньку попылили в сторону выезда с полигона. Навстречу проехала водовозка, очевидно пополнив свои запасы.

— Что ты знаешь о ЧВК? — собравшись с мыслями, продолжил собеседник.

— Если вы о Частных Военных Компаниях, то я знаю, что это такое, — сообщил я, — более того, я предполагаю, что наш ДИПП Корп., таковой и является. При том, что в России такие компании запрещены.

— ДИПП Корп. не совсем ЧВК. Это скорее private security company — охранная компания, но не военная, — пояснил Ерёменко, — они не занимаются наступательными операциями и военным консалтингом как таковым. Они только охраняют и защищают. В России нет прямого запрета на ЧВК, есть отдельные статьи уголовного кодекса, запрещающие наёмничество и создание незаконных вооружённых формирований. И если внутреннюю законодательную базу худо-бедно подтянули, то на международном уровне есть множество конвенций, которые ограничивают такую деятельность.

— А как же американцы и британцы работают? — поинтересовался я.

— Да так и работают, плевать они хотели на устав ООН и какие-то там конвенции, — сказал инструктор. — Они ведь эти правила используют только против других. Да и какой ООН, все творят, что хотят. Ты новости смотришь? Соберутся в Нью-Йорке, губами пошлёпают, а люди как мёрли тысячами, так и мрут. Целые народы, нации, уничтожают под корень. Что мы делаем, когда слышим в новостях про шестьдесят погибших в теракте на юге Ирака? Сочувствуем? Ужасаемся? Нет. Отпиваем пивка и переключаем канал. Вот поэтому, если мы себя не защитим, то никто не защитит. Я не говорю о Вооружённых Силах РФ, я имею в виду тебя, меня, Горана.

— Так что, получается, здесь формируется первая полноценная российская ЧВК? — предположил я.

— Не первая, уже не первая, — сообщил Ерёменко. — Когда американцы и бритты стали активно применять ЧВК, то штат их резко стал расти, туда потянулись солдаты удачи со всего мира. И немало ценились славяне: неприхотливые, жёсткие и опытные солдаты. После распада союза и Восточного блока, много хороших военных осталось не при делах. И немало их хорошо устроилось в коммерческих армиях. Потом, к середине двухтысячных, в США и Британию стали возвращаться парни из Ирака и Афганистана. И их нужно было трудоустраивать. Правительствам пришлось надавить на компании, ведь тем было выгоднее работать с чужаками: никакой ответственности, невысокая, по западным меркам, оплата труда. Но постепенно контракты с иностранцами всё больше переставали продлевать. И народ потянулся обратно. Кто завязал с войной, а кто сколотил нелегальные артели и занимался всем понемногу. К десятому году на Балканах, в Приднестровье, в том же Крыму располагались базы наёмников. Но всё резко изменилось, когда Восточную Европу, как по команде наводнили ЦРУшники. Англосаксов встревожило слишком скорое укрепление славянских народов, ну и в первую очередь Матушки России. И они снова привели в действие план-хаос, успешно отработанный по всему миру. Только не ожидали, что встретят сопротивление национально-ориентированных наёмнических бригад. Несколько карательных отрядов, используемых шпионами для грязных операций, буквально растворились в Дунае. После такого отпора были подключены предатели во власти, и «вопрос наёмников» стали решать на условно-законных основаниях. Парням снова пришлось покидать насиженные места, а некоторым просто некуда было возвращаться. В итоге, удалось сохранить две базы: в Крыму и Приднестровье. А сейчас они представляют серьёзные учебно-жилые комплексы с хорошим обеспечением. Кому сильно припекло, приезжают сюда, дело для всех находится. Вон, французов раненых привезли. Теперь восстанавливаются. А отсюда, новеньких, посылают туда, реального опыта набираться. Но! Пока это полулегально.

— Мне кажется, нам не дадут легализовать эти силы, — поделился я соображениями.

— Может статься так, Серёга, что уже и спрашивать никого не придется, — сосредоточенно сказал инструктор. — Нехорошее что-то затевается, очень нехорошее. Ты представляешь себе ситуацию, при которой иностранные граждане с сомнительной репутацией приезжают в Россию без всякой визы, получают медпомощь и становятся на довольствие воинской части?

Я не представлял такую ситуацию, и поэтому промолчал. Оставшуюся часть пути мы молчали, каждый думал о своём. На КПП Ерёменко отметился и снял чехлы с номеров. По прибытии в съемную квартиру, он на ходу переоделся, попрощался и уехал. Наказав завтра к восьми утра быть полностью готовым к выезду.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: