Глава 1. Общее представление об исторической памяти.

В центре современной науки находятся дискуссионные проблемы, требующие своего осмысления и переосмысления в новой модели своего бытия. Такой является проблема исторической памяти, которая значима онтологически, гносеологически и аксиологически. На исходе ХХ века наряду с понятиями историческое знание и историческое сознание появляется концепт историческая память. Что такое историческая память? В концепции гуманитарных наук понятие исторической памяти заняло важное место и стало одним из самых востребованных. К нему обращаются не только историки, как можно подумать на первый взгляд, но и представители таких гуманитарных наук как социология, культурология, политология и других. Если для того, чтобы дать определение исторической памяти, смотреть только на название, то можно допустить часто встречающуюся ошибку: понятия «история» и «историческая память» многими воспринимаются как синонимы, однако это не так; более того, эти два понятия иногда рассматриваются учеными как противоположные друг другу. Что же тогда определяет историческая память? Историческая память и интерпретируется по-разному: как способ сохранения и трансляции прошлого в эпоху утраты традиции, как индивидуальная память о прошлом, как коллективная память о прошлом, как социальная память о прошлом и, наконец, просто как синоним исторического сознания. Историческая память воспроизводит непрерывность и преемственность социального бытия. Для более подробного понимания и изучения данного понятия, я думаю, стоит разобрать его на составные части: история и память.

Изучение истории направлено на прошлое человеческого общества во всей его конкретности и многообразии, которое познается с целью понимания настоящего, часто на основе теорий и подходов, заимствованных из других научных дисциплин (например, социологии). История, как правило, передается для следующих поколений в двух вариантах: письменном (летописи, хроники, учебные пособия) и устном («из уст в уста»). Устная традиция передачи информации о прошлом мифологична. Она характеризуется тем, что память сохраняет и «воспроизводит» сведения о прошлом на основе воображения, порожденного чувствами и ощущениями, вызванными настоящим. История в «устном» варианте, как правило, может довольно сильно отличаться от истории в ее «письменном варианте». Воспоминания о прошлых событиях, как давно уже установили психологи, воспроизводятся через призму настоящего. Со временем такие воспоминания слегка «стираются», вместе с естественным уходом людей – современников исторических событий и приобретают иную форму, не же ли в начале своего «исторического пути». Историческая память меняется, приобретает новые оттенки, становится менее достоверной и более «насыщенной» реальностями современности. То есть в отличие от научного знания о прошлом историческая память как бы со временем еще больше политически и идеологически актуализируется. Таким образом одно и тоже событие может отличаться в письменных источниках и в памяти простого народа. Однако и история, и историческая память осведомляют нас об канувших в лету событиях нашего мира. В этом и заключается их главное подобие.

Определение «историческая память» высоко востребовано в сфере гуманитарных наук. Эта востребованность во многом объясняется наличием множеством толкований, а также как «не строгостью» этих толкований, так и исходной концептуализацией понятия «память» в этом термине. Термин «историческая память» неразрывно связан с определением «память». Память --- довольно растяжимое определение. Содержания памяти составляет прошлое, но без него невозможно мышления в настоящем, прошлое – это глубинная основа актуального процесса сознания. Массовые представления о прошлом сохраняются до тех пор, пока оно служит потребностям настоящего. Тяга к историческому знанию значительна. Вся терминология памяти характеризуется многозначностью. Память является одним из важнейших качеств, которое всегда отличало человека от животных. Прошлое для человека – важнейший источник для формирования собственного сознания и определения личного места в обществе и окружающем мире. Теряя память, человек утрачивает и ориентацию среди окружения, рушатся социальные связи. Что такое коллективная историческая память?

Память – это не абстрактные знания каких-либо событий. Память – это жизненный опыт, знание событий, пережитых и прочувствованных, отражающихся эмоционально.

Историческая память – понятие коллективное. Она заключена в сохранении общественного, а также понимании исторического опыта. Коллективная память поколений может - быть как среди членов семьи, населения города, так и у всей нации, страны и всего человечества. Стоит отдельно разобрать понятие «память» и роль, которую оно играет в термине «историческая память». Стоит обратить внимание на то, историческая память – не просто канал передачи сведений о прошлом, это «важнейшая составляющая самоидентификации индивида, социальной группы и общества в целом, ибо разделение оживляемых образов исторического прошлого является таким типом памяти, который имеет особенное значение для конституирования и интеграции социальных групп в настоящем» [1]. Именно важностью «идентификационной» функции исторической памяти объясняется растущий интерес к прошлому в современном обществе. Выделяют несколько этапов развития исторической памяти. Историческая память, так же, как и индивидуальная, коллективная, имеет несколько этапов развития.

Первый этап --- это забвение. Спустя некоторое время людям присуще забывать определенные события. Это может случиться быстро, а может произойти через несколько лет. Жизнь не стоит на месте, череда эпизодов не прерывается, и многие из них замещаются новыми впечатлениями и эмоциями.

Второй этап. Люди вновь и вновь сталкиваются с прошедшими фактами в научных статьях, литературных произведениях и СМИ. И везде толкования одних и тех же событий могут сильно разниться. И не всегда их можно отнести к понятию "историческая память". Аргументы событий каждый автор излагает по-своему, вкладывая в повествование свой взгляд и личное отношение. И неважно, какая это будет тема – мировая война, или последствия урагана. память народа. Читатели и слушатели будут воспринимать событие глазами автора и преподнесенную информацию можно воспринять по - разному. Различные варианты изложения фактов одного и того же события дают возможность людям анализировать, сопоставлять мнения различных людей и делать собственные выводы. Правдивая память народа способна развиваться только при свободе слова, и совершенно искаженной она будет при тотальной цензуре.

Третий, наиболее важный этап развития исторической памяти людей --- сопоставление событий, происходящих в настоящем времени, с фактами из прошлого. Актуальность сегодняшних проблем общества иногда напрямую может быть связана с историческим прошлым. Интерес к прошлому продиктован желанием знать правду о прошлом, стремлением расширить кругозор, потребностью понять и узнать корни своей страны, своего народа, стремлением найти ответ на злободневные вопросы. Только анализируя опыт прошлых достижений и ошибок, человек может строить светлое будущее.

Изучение проблематики памяти мы находим в работах таких философов как: Платон, Аристотель, Плотин, А.Августин, Г.Гоббе, Д.Локк, И.Кант, Г.В.Гегель, К.Маркс, Ф.Ницше, М.Хайдеггер, П.Рикер, Н.А.Бердяев, М.Лопатин, В.Соловьев, П.А.Флоренский.

Некоторые ученые XX века выделяли и изучали ряд, располагающимся «по соседству» с исторической памятью, понятия. Например: «Культурная память» и «Коллективная память».

«Культурная память» --- термин, который, разрабатывая социальную концепцию памяти, выделили, еще в 1920–1930-х гг., выдающиеся советские психологи Л.С. Выготский и А.Р. Лурия. Они писали: «Мы нарочно остановились подробнее на функции памяти, потому что она дает нам возможность на конкретном примере иллюстрировать взаимоотношение естественных, заложенных от природы, и культурных, приобретенных в процессе социального опыта, форм деятельности психики. Именно здесь мы видели, как развитие оказалось не простым созреванием, а культурными метаморфозами, культурным перевооружением. И если бы мы теперь хотели рассмотреть память взрослого культурного человека, то должны были брать ее не такой, какой создала ее природа, а такой, какой ее создала культура»[2]. А.Н. Леонтьев, видный советский психолог, подчеркивал роль социальной среды как центрального фактора развития человека: «Мы видели, что память современного человека вовсе не представляет собой элементарного, чисто биологического свойства, но является чрезвычайно сложным продуктом длительного исторического развития… В результате своеобразного процесса их «вращивания» прежде внешние стимулы-средства оказываются способными превращаться в средства внутренние, наличие которых и представляет специфическую черту так называемой логической памяти»[3]. Работа памяти связывается с деятельностью сознания, а продуктивность запоминания характеризуется как побочный результат сознательной, социально опосредованной деятельности. Многие психологические исследования показывают, что граница между индивидуальным и коллективным в работе человеческой памяти размыта.

«Коллективная память» --- термин, который, в след за антропологами, социологами и психологами, стали все шире применять в своих трудах историки, «обозначая им комплекс разделяемых данным сообществом мифов, традиций, верований, представлений»[4]. Л.П. Репина так пишет о соотношении понятий «коллективная память» и «историческая память»: «Коллективная память» чаще всего трактуется как «общий опыт, пережитый людьми совместно» (речь может идти и о памяти поколений), или как групповая память. «Историческая память понимается как коллективная память (в той мере, в какой она вписывается в историческое сознание группы), или как социальная память (в той мере, в какой она вписывается в историческое сознание общества), или в целом – как совокупность донаучных, научных, квазинаучных и вне научных знаний и массовых представлений социума об общем прошлом.

Основателем теории исторической памяти считается Морис Хальбвакс, автор труда «Коллективная память». Сущность его гипотезы в том, что история и историческая память во многих отношениях противоположны: «история обычно начинается в тот момент, когда заканчивается традиция, когда затухает или распадается социальная память. Пока воспоминание продолжает существовать, нет необходимости фиксировать его письменно, да и вообще как-то фиксировать. Поэтому потребность написать историю того или иного периода, общества и даже человека возникает только тогда, когда они ушли так далеко в прошлое, что у нас мало шансов найти вокруг себя много свидетелей, сохраняющих о них какое-либо воспоминание».[5] Коллективная историческая память отличается от истории, по Хальбваксу, двумя главными чертами. Во-первых, в ней нет строгих делений (на периоды или схемы), присущих исторической науке. Память – это непрерывный ход мыслей, и она сохраняется только в сознании той группы, которая ее поддерживает. Забвение событий и фигур вызвано не антипатией, отвращением или безразличием, а исчезновением тех групп, которые хранили память о них. Другими словами, историческая память «конечна», она «умирает» с естественным уходом тех групп, которые являлись ее непосредственными или ближайшими носителями. Во-вторых, если история как наука стремится к универсальности, и при всех делениях на национальные истории или истории по периодам, есть только одна история, то одновременно существуют несколько вариантов коллективной памяти. Это определяется одновременным существованием многих групп, и в жизни человек оказывается связанным не с одной, а многими из них. «У каждой из этих групп, – пишет Хальбвакс, – своя история. В ней можно различить фигуры и события. Но поражает нас то, что в памяти, тем не менее, на передний план выступают сходства. Рассматривая свое прошлое, группа чувствует, что она осталась той же, и осознает свою самотождественность во временном измерении… Но группа, живущая прежде всего для самой себя, стремится увековечить те чувства и образы, которые составляют материю ее мысли»[6]. Следовательно, именно Хальбвакс высказал действительно глубокую идею об исторической памяти как важнейшем факторе самоидентификации социальной или любой другой группы.

Наиболее спорным положением теории Хальбвакса является противопоставление истории и памяти. Ряд видных отечественных и зарубежных авторов (Й. Рюзен, П. Берк, Л.П. Репина и другие) считают, что история как продукт профессионального историописания можно считать частью или видом исторической памяти, поскольку и сами историки причастны к «новому мифостроительству», будучи вовлеченными в современную им культуру. Наоборот, известный французский автор Пьер Нора, развивая взгляды Хальбвакса, заявил, что «история убивает память».

Задумавшись над функционированием исторической памяти, Хальбвакс подчеркивал значение мест памяти (мнемонических мест). Современный американский автор П. Хаттон так объясняет эту идею: «Сами по себе образы памяти всегда фрагментарны и условны. Они не обладают целостным или связанным значением, пока мы не проецируем их в конкретные обстоятельства. Эти обстоятельства даются нам вместе с мнемоническими местами… Защитники традиции должны, вероятно, поддерживать ее мнемонические места посредством актов коммеморации. Коммеморация, доказывает Хальбвакс, является их целенаправленной попыткой остановить, или, по меньшей мере, скрыть процесс медленного изменения традиции. Коммеморативные мнемонические места укрепляют стереотипы нашего сознания, пробуждая специфические воспоминания о прошлом. Поэтому коммеморация столь значима политически. Этот вид деятельности увеличивает мощность мнемонических мест, предоставляя возможность укрепить стирающиеся со временем стереотипы сознания и сделать их специфическую образность более доступной»[7].

Создание Хальбваксом концепции «мест памяти» (позднее Нора назвал их территорией памяти) важно не только в контексте развития современной историографии, но и в педагогическом плане. Посещение мнемонических мест и связанные с этим ритуалы – один из самых действенных способов развития исторической памяти.

Для Аристотеля память – это память о прошлом «память не есть ни ощущение, ни постижение, но – приобретенное свойство или состояние чего-то из них по прошествии времени. О настоящем же в момент настоящего нельзя помнить,… но настоящее постигается ощущением, будущее – предвидением, а прошедшее – памятью. Значит, любая память – вместе со временем» [8]. По Платону, познание в конечном счете оказывается припоминанием [9].

Многие психологические исследования показывают, что граница между индивидуальным и коллективным в работе человеческой памяти размыта. Вслед за психологами, антропологами и социологами историки также стали шире применять понятие коллективной памяти, «обозначая им комплекс разделяемых данным сообществом мифов, традиций, верований, представлений»[10]. Л.П. Репина так пишет о соотношении понятий «коллективная память» и «историческая память»: «Коллективная память» чаще всего трактуется как «общий опыт, пережитый людьми совместно» (речь может идти и о памяти поколений), или как групповая память. «Историческая память понимается как коллективная память (в той мере, в какой она вписывается в историческое сознание группы), или как социальная память (в той мере, в какой она вписывается в историческое сознание общества), или в целом – как совокупность донаучных, научных, квазинаучных и вненаучных знаний и массовых представлений социума об общем прошлом. Высокая востребованность понятия «историческая память» во многом объясняется как его собственной «нестрогостью» и наличием множества дефиниций, так и текучестью явления, концептуализированного в исходном понятии «память». Вся терминология памяти характеризуется многозначностью. Память может включать что угодно – от спонтанного ощущения до формализованной публичной церемонии»[11]. Обратим внимание: историческая память – не просто канал передачи сведений о прошлом, это «важнейшая составляющая самоидентификации индивида, социальной группы и общества в целом, ибо разделение оживляемых образов исторического прошлого является таким типом памяти, который имеет особенное значение для конституирования и интеграции социальных групп в настоящем»[12].

Память – создательница прошлого, и ее историческая способность – находится во времени. Лишь благодаря познанию прошлого человек в состоянии различать, что для него возможно, а что невозможно. Лишь тот, кто знает, как развивался народ, способен определить, что будет ему полезно в будущем. Нужно искать истину – род заблуждения, которое трудно опровергнуть. Прошлое дано нам в качестве следов, то есть того наследия, о котором следует помнить.

Историческая память обретает форму знания в исторической науке. Можно на конкретных примерах продемонстрировать разные измерения истории как «истории памяти». Центральный момент в таких исследованиях – рефлексия историков о времени, в котором они живут и о том, как оно влияет на образы прошлого. Особенно интересной «история памяти» становится там, где мы попадаем на след исторической памяти, т.е. исторических ориентиров, что выражается в различных истолкованиях и оценках одних и тех же событий. Память сама по себе приковывает человека к прошлому, к традициям тех мертвых поколений, которые по выражению К.Маркса «тяготеют как кошмар над умами живых». [13]

Интерес к теме исторической памяти возрос после Второй мировой войны под влиянием этого самого трагического события в истории ХХ в. Историческая память в контексте вопроса об ответственности за войну и преступления гитлеровского режима была рассмотрена одним из самых видных социологов XX в. Теодором Адорно, лидером так называемой Франкфуртской школы. После войны под влиянием трагедии Холокоста Адорно и Макс Хоркхаймер обратились к исследованию исторических корней антисемитизма и разработали теорию, по которой политическое поведение масс детерминируется социопсихологическими факторами. В условиях острых дискуссий в ФРГ о том, можно ли возлагать ответственность за деяния фашистской диктатуры на немецкий народ, Адорно стал тем ведущим интеллектуалом, чьи взгляды повлияли на молодое поколение «немецких» шестидесятников, взбунтовавшихся против «нацистских» отцов и требовавших строить новую немецкую государственность на полном отрицании национал-социализма и покаянии за его грехи.

Именно в контексте этой общественной дискуссии Адорно и обратился к концепции исторической памяти. Он отмечал, что в воспоминаниях о травматических событиях, таких, как массовые убийства или депортации, присутствует стремление использовать смягченные выражения, эвфемизмы или вообще умолчания. «Ослабленная память» сопротивляется принятию рациональной аргументации, направленной на критику фашистской диктатуры. Хотя Адорно отмечал свойственное части немецкого общества 50–60-х гг. ХХ в. стремление к «вытеснению» памяти о нацизме, он все же был оптимистом в том смысле, что видел позитивные тенденции, направленные не на забвение, а на осмысление и осуждение такого прошлого, полный разрыв с которым возможен, когда будут преодолены причины событий прошлого.

Растущий интерес к прошлому в современном обществе, и присутствующее стремление облечь его в символические и ритуальные формы (сколь бы сомнительными такие символы не показались иногда профессиональным историкам), этим и объясняется важность исторической памяти, как формы «передачи» и сохранения истории.

Примечания

[1] История и память. С. 23–24.

[2] Психология памяти / Под ред. Ю.Б. Гипперейтер и В.Я. Романова. М., 1998. С. 419.

[3] Там же. С. 436.

[4] История и память / Под ред. Л.П. Репиной. М., 2006. С. 22.

[5] Хальбвакс М. Коллективная и историческая память // Неприкосновенный запас. 2005. № 2–3. С. 22.

[6] Там же. С. 26.

[7] Хаттон П. История как искусство памяти. СПб., 2003. С. 203–204.

[8] Аристотель. О памяти и припоминании // Вопросы философии. – 2004. - №7

[9] Платон. Te emem / Платон // Собр. соч. // в 4 т. М., 1993. – Т.2.- с.25.

[10] История и память / Под ред. Л.П. Репиной. М., 2006. С. 22.

[11] Репина Л.П. Историческая память и современная историография // Новая и новейшая история. 2004. № 5. С. 42.

[12] История и память. С. 23–24.

[13] Маркс К. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта // Избр. соч.: в 9 т./ К.Маркс, Ф.Энгельс. Т.4 с.5.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: