Духовные стихи в крестьянской среде.

Духовные стихи появлялись, конечно же, и в самой крестьянской среде. Некоторые из них по звучанию неотличимы от древнейшего, календарного фольклора, который, предположительно, мало изменился с дохристианских времен. Примером тому может быть духовный стих Гомельской области «А мы Юрия починаем». Это стих белорусского Полесья; фольклор этого края имеет общие языковые и музыкальные корни и с украинским, и с русским Полесьем, но в Белоруссии он сохранился в большей степени. По музыкальной форме это весенняя закличка на первый выгон скота, 6 мая - «Юрьев день». (Юрий - славянский аналог имени Георгий, и день этот Церковь празднует как день св. великомученика Георгия Победоносца). Поется он зычными голосами, от которых сотрясается, «просыпается» земля и воздух, все звучащее пространство, восстанавливается древняя связь между человеком и космосом, человеческий голос пробуждает силы природы.

Между тем текст, всей мощью и красотой языка обращен ко Творцу человека и вселенной:

А мы Юрия починаем,

А мы Бога величаем,

А дай, Боже, да замков ключи

Отомкнути сырую землицу,

Да выпустить теплую росицу

Да на жито, на пшеницу,

Да на всякую пашницу!

Я привела этот пример, чтобы показать удивительное синкретическое единство христианской и дохристианской культуры. Древо христианства привилось на русской земле, впитав в себя все соки традиционной культуры, восприняв и усвоив язык народной музыки и поэзии.

Во взглядах современных богословов на русскую религиозность превалирует концепция о двоеверии народа, то есть о совместном и параллельном существовании христианства и язычества. Вопрос этот неоднозначный и сложный, и нельзя в этой связи не учитывать, что Российскому православию уже 1000 лет. Кажется сомнительным, чтобы за тысячу лет «устояло царство, разделенное само в себе».

Подобные этому стиху весенние заклички пелись девушками на открытом воздухе, на реке или на холме; пелись в унисон или в гетерофонном [1] складе, а также с бурдоном, выдержаным звуком на тонике, благодаря которому усиливается общая мощность резонанса.

[1] Гетерофония - древнейший музыкальный склад, характерный одновременным звучанием вариантов одной мелодии без функционального различения голосов.

Из духовных стихов, связанных с крестьянским календарем, больше всего сохранилось христославий, рождественских и пасхальных. Пасхальные христославия по форме дублируют календарные волочебные песни (которыми начинается весенне-летний календарный цикл, совпадающий по времени с Великим Постом и Пасхой). В древнейших вариантах, сохранившихся в Полесье, это тоже бурдонное пение, но с иной мелодической формулой. По рассказам исполнителей, раньше их пели холостые парни, собиравшиеся в ватаги и ходившие по дворам. «Волочебники» собирали дань, пасхальные яства (яички, куличи и пасхи), и одновременно высматривали невест, чтобы к лету, на Троицу, сыграть свадьбу. Волочебные песни и пасхальные христославия отличаются только текстами. Припевы волочебных - «Ой зеленый явор кудрявый», «Травка-муравка зеленая» - классические образы для календарных песен весенне-летнего периода.

В пасхальных христославиях припев, конечно, «Христос воскрес, Сын Божий!» Причем дома, не в полный голос, их пели весь Великий пост, но с припевом «Слава Тебе, Боже, да на весь свет!» «Это мы к Пасхе тренируемся», - поясняли исполнители. Позже по дворам стали ходить и девки, а больше - ребятишки. Забавно, что своими ватагами ходили и дети из еврейских семей, живущих в тех же деревнях. «Им же тоже яичек хочется насбирать, только они «Христос воскрес» не кричат, а припевают: «Ну и пусть, ну и пусть, коли так, будет!»

В сюжетах и текстах этих песен удивительно переплетаются сказочно-поэтические образы и символы с христианской тематикой.

Посереду сяла да стояла ярба,

Что-й на той на ярбе да три коготочка,

Что-й на тыих коготках три зязюлечки, [2]

А свили же они все три по гнездочку,

А снесли же они все три по яичку,

А вывели же они все три по сыночку,

Первый же кажет - я рыбалком буду,

Другой же кажет - а я пахарник буду,

Третий же кажет - а я зямщик[3] буду,

Первый же кажет - а я рыбки наловлю,

Да к святому дню - к Благовещенью, [4]

Другой же кажет - а я хлеба напеку,

Да к святому дню - к Тайной Вечере,

Третий же кажет - а я меда нагляжу,

Третий же кажет - а я мёда нагляжу,

Да к святому дню - да к Велику Дню! [5]

[2] Зязюля - кукушка.

[3] Зямщик - пчеловод.

[4] На Благовещенье и на Вход Господень в Иерусалим (или иначе, Вербное Воскресенье) ради величия праздников Православная церковь дозволяет есть рыбу, тогда как в остальные семь недель Великого Поста Рыба не допускается наряду с молочными и мясными продуктами.

[5] Велик День - так называют Пасху во многих регионах России, Белоруссии и Украины.

Такие «календарные песни с вкраплениями христианской тематики» большинство фольклористов не рассматривает как духовные стихи. Но мне не хочется исключать их из общей духовно-культурной картины жизни народа. От этого она бы существенно обеднела.

Таким образом, на грани сна и яви, у ребенка формировались глубинные стереотипы, пространственная, временная и социальная ориентация, чувство уверенности и защищенности. Многие психологи, социологи и культурологи сейчас сходятся на том, что «стресогенные факторы сегодняшнего дня могут оказаться укорененными вовсе не в «сумасшедшем» темпе жизни и не в «информационной революции», но именно в несформированности некоторых глубинных, базовых процессов. Недостаток этот порожден той противоречивостью и шаткостью установок и представлений, которые дает родителям современная культура в отношении воспитания детей». (Суворкина Н.П. Детские сон и засыпание и их значение в структурации культурного топоса).

Сейчас мало кто различает рождественские Христославия и колядки, но мне кажется необходимым провести между ними разделительную черту, как, собственно, и было раньше. С колядками ходили ряженые, в смешных и страшных масках козы, медведя, смерти, то есть самой «коляды». И, конечно, нынешние колядовщики не помнят о том, что этот обычай, превращенный в игру, происходит от древнего культа поклонения предкам. Считалось, что в образе ряженых приходили эти самые предки, пращуры; отказать им в угощении было нельзя и даже опасно: это грозило неурожаем и прочими бедами. Да еще ряженые могли так «нашалить», что пришлось бы потом дверь чинить или избу от сажи отмывать.

А с христославиями ходили чинные славильщики, с «Вифлиемской» изукрашенной звездой на шесте, с иконой Рождества. Они спрашивали у хозяев дозволения «Христа прославить» и только после этого пели. Ну, хвалили заодно, конечно, и хозяина с хозяйкой и получали свой кусок пирога и кольцо колбасы. Припев у этих песен - «Святый вечер!», «Святый вечер добрым людям!»; или же более древние тексты, например, «ой, грай мора (играй море), радуйся земля!» или «виноградие красно-зеленое», но такие припевы могли быть и у колядок.

В XVIII в. через Украину пришли польские новые кантовые христославия, которые во многих регионах практически вытеснили старые.

* * *

"Новые" стихи (псальмы).

Канты, или псальмы стали появляться на Украине, в Белоруссии и в России уже с середины XVII в. Развитие нового силлабического стихосложения, новый броский музыкальный язык, гармонический склад легли в основу этих духовных стихов. Эти стихи стали своеобразной «унией» с западной гармонической музыкой. Впервые текст «подгонялся» под музыку, часто довольно-таки неловко. По форме это музыкальный период, подчиненный «квадрату» строфы, два верхних, параллельно движущихся голоса и бас, создающий гармоническую опору. Интонационный строй ранних кантов – сплав украинской и русской народной лирики и польской мелодики; некоторые тексты были прямыми переводами с польского. В большинстве кантов слова и музыка оставались анонимными, но в том, что это авторское творчество, сомневаться не приходится. Больше всего известно кантов Симеона Полоцкого, автора «Псалтири рифмованной». Множество псальм создавалось в духовных семинариях и в православных братствах.

Период наивысшего расцвета кантов – середина XVIII в. Канты пели и в крестьянской, и в городской среде, их пели лирники, они вошли в репертуар староверов, правда, в одноголосных вариантах. Первоначально, создание русских псальм было попыткой противостояния напору «западной духовности». Но попытка эта не увенчалась успехом в том смысле, что гармонические духовные стихи были шагом к упрощению восприятия, к обмирщению сознания. Несмотря на то, что многие псальмы были парафразом стихир, сложных и емких богослужебных текстов, втиснутые в силлабический метр и куплетную форму, они теряли и поэтическую красоту церковнославянского языка, и глубину богословского содержания. Не говоря уже о том, что в этой «унии» гармоническая музыка тоже представала не в лучших своих образцах. Федотов, говоря о богословской грамотности «книжных» стихов, высказывает парадоксальную мысль, что «ценой повышения этой культуры является художественная бедность силлабических стихов».

Духовно-музыкальная лирика в конце XVIII в. была систематизирована и издана в сборниках, так называемых «Богогласниках», которые стали чуть ли не «канонической» книгой во многих религиозных домах.

Но был и «обратный» процесс: часто псальмы, попав в крестьянскую среду, ассимилировались, обрастали специфическими исполнительскими приемами, меняли лад, тексты корректировались и становились более удобными для произнесения, - и прочее. Псальмы становились народными духовными стихами, и хотя об их происхождении легко догадаться, они уже не были чужеродными в народной духовной культуре. Уже и в крестьянской, и в старообрядческой среде создавались духовные стихи, написанные живым народным языком, но усвоившие себе и рифму, и форму силлабического стиха.

К большому сожалению, именно канты, псальмы, чаще всего сейчас называют духовными стихами; они наиболее «красивы» - в смысле, привычны и приятны современному слуху.

* * *

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: