Специфика исполнения духовных стихов 5 глава

В тексте еще можно выделить простейшие повествовательные единицы сюжета, которые А. Н. Веселовский назвал «мотивами».

В.Я. Пропп считал, что мотивы в волшебных сказках заменяются функциями – поступками действующего лица, определяемыми с точки зрения его значения для хода действия. Проппом были изучены все основные функции волшебной сказки. Он считал, что сказочных функций чрезвычайно мало, а персонажей чрезвычайно много. Этим и объяснял он «двоякое» качество сказки: ее поразительное многообразие, ее пестроту и сказочность, и, с другой стороны, ее поразительное однообразие. В. Я. Пропп считает, что:

1. Постоянными, устойчивыми элементами сказки служат функции действующих лиц, независимо от того, кем и когда они выполняются. Они образуют основные составные части сказки.

2. Число функций, известных волшебной сказке, – ограниченно.

3. Последовательность функций всегда одинакова.

4. Все волшебные сказки однотипны по своему строению.

Начало сказки В.Я. Пропп определяет как «исходную ситуацию», вслед за которой могут следовать следующие функции:

I. Один из членов семьи отлучается из дома.

II. К герою обращаются с запретом.

III. Запрет нарушается.

IV. Вредитель пытается произвести разведку.

V. Вредителю даются сведения о его жертве.

VI. Вредитель пытается обмануть свою жертву, чтобы овладеть ею или ее имуществом.

VII. Жертва поддается обману и тем невольно помогает врагу.

Эти первые семь функций: отлучку, нарушение запрета, выдачу, удачу обмана – Пропп предлагает трактовать как подготовительную часть сказки. Следующую за ними восьмую функцию ученый считает особенно важной, так как ею и создается «движение сказки», ею открывается завязка сказки.

VIII. Вредитель наносит одному из членов семьи вред или ущерб.

Виды вредительства предельно разнообразны, встречаются сказки, которые не начинаются с нанесения вреда. Однако Пропп считает, что все сказки исходят из ситуации нехватки или недостачи, что и вызывает поиски, аналогичные поискам при вредительстве. Вывод Проппа таков: «недостача может быть рассмотрена как морфологический эквивалент, например, похищения».

IX. Беда или недостача сообщается, к герою обращаются с просьбой или приказанием, отсылают или отпускают его. Эта функция вводит в сказку героя.

X. Искатель соглашается или решается на противодействие.

XI. Герой покидает дом.

XII. Герой испытывается, выспрашивается, подвергается нападению и пр., чем подготовляется получение им волшебного средства или помощника.

XIII. Герой реагирует на действия будущего дарителя.

XIV. В распоряжение героя попадает волшебное средство.

XV. Герой переносится, доставляется или приводится к месту нахождения поисков.

XVI. Герой и вредитель вступают в непосредственную борьбу.

XVII. Героя метят.

XVIII. Вредитель побеждается.

XIX. Герой возвращается. Возвращение обычно совершается обычно в тех же формах, что и прибытие.

XX. Герой подвергается преследованию.

XXI. Герой спасается от преследования. На этом очень многие сказки заканчиваются. Герой прибывает домой, затем, если была спасена девушка, женится и т.д. Но так бывает далеко не всегда. Сказка заставляет героя пережить новую беду, опять появляется вредитель.

XXII. Герой неузнанным прибывает домой или в другую страну.

XXIII. Ложный герой предъявляет необоснованные притязания.

XXIV. Герою предлагается трудная задача.

XXV. Задача решается.

XXVI. Героя узнают.

XXVII. Ложный герой или вредитель изобличаются.

XXVIII. Герою дается новый облик.

XXIX. Вредитель наказывается.

XXX. Герой вступает в брак и воцаряется.

Этим сказка завершается. Пропп также замечает, что в некоторых случаях действия сказочных героев не подчиняются и не определяются ни одной из приведенных выше функций. Таких случаев немного. Это те случаи, когда сказка не может быть понята без сравнительного материала, или формы, перенесенной из сказок других разрядов.

На основе вышеперечисленных наблюдений, В.Я. Пропп приходит к следующим выводам: «Количество сказочных функций весьма ограниченно. Можно отметить лишь 31 функцию. В пределах этих сказок развивается действие решительно всех сказок нашего материала, а также и действие очень многих других сказок самых различных народов. Далее, если мы прочитаем все функции подряд, то мы увидим, как с логической и художественной необходимостью одна функция вытекает из другой. Мы видим, что, действительно, ни одна функция другой не исключает. Все они принадлежат одному стержню, а не нескольким…»^[1].

В дополнение к этому следует заметить также, что композицию сказок В.Я. Пропп считал фактором стабильным, а сюжет переменным, композицию сказок определяет последовательность функций, множество сюжетов имеют в своей основе одну и ту же композицию.

26. Поэтика волшебной сказки: сказочный хронотоп, система образов, типы героев. Поэтика сказки

У каждого вида сказки есть свои художественные особенности, свой поэтический мир. В то же время есть и нечто общее для всех видов, кроме докучной, что их объединяет и делает сказку сказ­кой. Это сюжет и архитектоника произведения.

Характерным признаком сюжета сказки является поступатель­ное развитие действия. Действие в сказке движется только впе­ред, не зная побочных линий и ретроспективы. Художественное время сказки не выходит за ее пределы, никогда не имеет точного обозначения и тем более реального соответствия чему-либо: «шел он близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли.», «скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается», «ну где мы клад на­шли? — Как где? В поле; еще в то время щука в горохе плавала, а заяц в морду попал».

Художественное пространство сказки также не имеет реальных очертаний. Оно неопределенно, легко преодолимо. Герой не знает никаких сопротивлений среды: «поезжай отсюдова, куда глаза глядят.», «пошла девочка; вот идет-идет и пришла», «— Котинь- ка, котинька! Несет меня лиса за крутые горы, за быстрые воды». Кот услыхал, пришел, избавил кочетка от лисы».

Архитектоника или эстетический план построения сказки так­же имеет общие для всех видов элементы.

1. Присказка — необязательный эстетический элемент в сказке. Ее цель — подготовить слушателей к восприятию сказки, настро­ить их. Присказка существует в сказке сама по себе: она не связана с содержанием произведения. Одна и та же присказка может быть у двух разных сказок. Наличие присказки зависит от таланта ска­зочника, его характера, артистизма его натуры, обстоятельств, при которых приходилось сказывать сказку. Сказочник — балагур, отличавшийся игровым поведением, актерским талантом, знал наизусть множество присказок и сыпал ими как из рога изоби­лия: «Ай, потешить вас сказочкой? А сказочка чудесная, есть в ней дива дивные, чуда чудные.» («Шабарша»). Надо заметить: чаще всего присказка встречается перед волшебной сказкой и яв­ляется такой же цветистой, яркой, самобытной, как и сама сказ­ка: «Засказывается сказка, разливается по печи кашка, сквозь печь капнуло, в горшок ляпнуло; течи потечи, идет добрый молодец из-за печи на свинье в седле, топором подпоясался, ноги за по­ясом; квашня старуху месит. Я ей сказал: спорынья в старуху! Она как схватит из-за лопаты печь, меня печью хлесть; я побежал через портки, приступок и изорвал» («Сучье рождение»)[18].

2. Зачин — начало сказочного действия, обязательный элемент архитектоники. Он уводит слушателей в сказочный мир, подчер­кивает необычность, неопределенность того мира, где происхо­дит действие сказки: «В некотором царстве, в некотором государ­стве жил-был Иван-царевич...»; «Один царь очень устарел и гла­зами обнищал, а слыхал он, что за девять десятин в десятом цар­стве есть сад с молодильными яблокам, а в нем колодец с живою водою...» («Сказка о молодце-удальце, молодильных яблоках и жи­вой воде»). Таковы зачины волшебных сказок. В сказках других ви­дов они не столь красочны: «Жил старик со старухою.», «Жил кот с кочетком.» Зачин играет в сказке огромную роль: он опре­деляет место действия и время действия, называет героев сказки. Как указывает В. Я. Пропп, ими бывают лица двух поколений — младшего и старшего. Но все это только кажущаяся информатив­ность зачина: здесь все нереально, неправдоподобно. Это начало некоего игрового мира, вовлекающего слушателя в действие, завораживающего его своей сказочностью, загадочностью, не­определенностью.

3. Основная часть сказки, по наблюдениям А.И.Никифорова, представляет собою трехступенчатое строение сюжета: подготови­тельная цепь действий, центральное действие и развязка. Но дей­ствие не всякой сказки укладывается в эту схему. Иногда сказка со­стоит из двух частей, каждая из которых строится трехступенчато, решая при этом свои содержательные задачи («Царевна-лягушка»).

4. Исход или концовка — так по-разному фольклористы называ­ют заключительную часть сказки. В ней могут быть подведены ито­ги сказочного действия: «Стали жить да быть да животы нажи­вать — на славу всем людям». Но она может быть и намеком на то, что сказочнику нужно заплатить за работу и чем следует запла­тить: «Сказке конец, а мне меду корец».

Общими для всех видов сказок, за исключением докучных, являются некоторые особенности их художественного мира.

1. Постоянные стилистические формулы — фразы, без измене­ния или с незначительными изменениями переходящие из сказ­ки в сказку: «жили-были»; «утро вечера мудренее»; «долго ли, коротко»; «ни в сказке сказать, ни пером описать».

2. Ретардация, формула утроения: трижды кот наказывает пе­туху не откликаться на зов лисы, и трижды он нарушает наказ; три царства: медное, серебряное и золотое; и т.д. Найти объясне­ния многочисленным троекратным повторениям трудно. В этом признается сам В. Я. Пропп: «Ответ на это можно дать только пред­положительный. Все действия в древнем фольклоре представля­ются как весьма интенсивные, не такие, какие совершает обыч­ный человек. Но средства выразить эту интенсивность нет. Един­ственное средство — повторить действие несколько раз»1.

3. Отсутствие портретных описаний героев, описаний их ха­рактера и точных указаний на возраст: «Хозяйка этого двора, баба-вдова, не больно стара». В сказке все молодые молодцы, уда­лые удальцы. И редко когда сказочник не поскупится на описание чего-либо: «Правда, что княгиня была красавица, черноброва, да уж некстати спесива; честным людям, бывало, слова не кинет, а уж простым к ней доступу не было...» («Звериное молоко»).

4. Всем сказкам свойственна интонация живого рассказа. Этот эффект достигается использованием различных художественных приемов: введения оборотов, слов, междометий, свойственных разговорной речи; частым использованием диалогов; интенсив­ным употреблением обращений, создающих представление о раз­говоре, происходящем на глазах у слушателей. Иногда использу­ется сразу несколько художественных средств. Здесь и диалог, и в нем же слова из народной речи, и междометия, и обращения, и то, что невозможно перевести на язык поэтики, — иллюзия живого звучания, разнообразие интонаций, голосов, ритмов, звуков — некая сказочная полифония, без которой и сказка не сказка.

27. Сатирико-бытовые и новеллистические сказки (3 – 4 примера). Проблема происхождения. Сюжеты, герои, поэтика. Социально-бытовые возникли в 2 этапа бытовые -ранее, с формированием семьи, а социальные-с возникновение классов общества. Отличаются острой идейной направленностью: 2 темы-соц.несправедливость и наказание. "Барин и Плотник". Сюжет о том, как мужик дурачит барина очень популярен в разных формах и варациях. Барин в сказках- глупец. Другой остросатирический тип-это Поп( жадный,лицимер)нарушает все заповеди и остается безнаказанным. Обличие попа-критика религиозных догм и морали. "Похороны козла", "Безграмотная деревня", "О попе мешке". Популярны сказки о любовнх похождениях попа. Идеиный смысл- мечта о равенстве всех. Социальная антитеза-основа. Сатира не трубует выводов, а бытовая-мораль требует. Бытовые 2 группы: осмеяние общечеловеческих пороков, семейне конфликты. Очень широко распространены сказки об Иване-дурачке,о Фоме и Ереме. Новеллистические-спор жены и мужа, испытание верности жены и тд. "Никола Дупленский". Важную роль в соц-бытовых сказках играет солдат.Это бывалый солдат который умеет и перехитрить и сказку рассказывать. Сказки эти веселы ,остроумны. Бытовые сатирические сказки и анекдоты еще дальше отстоят от стиля традиционной волшебной сказки или сказки о животных, чем сказки авантюрно-новеллистические. В некоторой мере эти сказки можно сблизить со сказками-новеллами, поскольку бытовая тематика характерна и для того и для другого жанра. Спецификой сатирических сказок и анекдотов является гротескный характер образов, пародийное изображение положений, осмеяние недостатков и пороков. Бытовая сатирическая сказка и анекдот по специфике изображения действительности принципиально не отличаются друг от друга. Их отличие можно видеть скорее всего в том, что анекдот повествует в сжатой лаконичной форме только об одном каком- либо случае (содержит один эпизод), тогда как бытовая сатирическая сказка включает ряд в сюжетном отношении нередко самостоятельных эпизодов, связанных одним персонажем и общей идеей.

Основным содержанием этого сказочного жанра является, следовательно, бытовая и социальная сатира. Глупость, неряшливость, лень, неуменье работать, вздорность, неприспособленность к труду, чрезмерное франтовство и прочее подвергается осмеянию и нередко осмысляется, как пороки, в особой мере свойственные людям господствующего класса. Среди сказок такого рода выделяются компактные группы сказок о пошехонцах (нарицательное название сказочных глупцов) и сказки о барах и попах, с особой остротой развертывающие социальную проблематику, выдвинутую жизнью XVIII—XIX вв.

Сказочные пошехонцы — это набитые дураки; даже случайная встреча, случайный разговор обыкновенного разумного человека с пошехонцем заставляет удивляться его глупости и смеяться над ним.

Прохожий человек видит, что пошехонцы тащат корову на крышу дома, и спрашивает, для чего они это делают. Оказывается, что на крыше дома выросла трава, и для того, чтобы скормить ее корове, пошехонцы решили втащить корову на крышу.

Пошехонцы едут в лодке; когда они замечают, что на дне лодки появилась вода, они, чтобы не замочить ног, выпрыгивают за борт прямо в реку.

Подобных анекдотических сказок и анекдотов о глупцах великое множество. Высмеивая глупость, сказка утверждает разум человека. Осуждению подвергаются глупые, упрямые люди — народная сказка говорит, что глупость и упрямство неразъединимы и связаны со многими другими отрицательными качествами. Глупец считает себя умнее всех. Он нередко презирает труд — «ему бы только на печи лежать да щи хлебать». Неуменье и нежеланье работать и является основой для проявления глупости. Отношение к труду, таким образом, становится мерилом человека, его разумности, его достоинств и недостатков. Как естественное развитие народной сатиры, в крепостнической России создаются сказки и анекдоты, о тех, кто, занимая господствующее положение в обществе, презирал труд, и, не умея работать, владел крестьянами, или даже не имея крепостных, жил чужим трудом, заставлял мужика на себя работать. В крепостнической России создается и начинает занимать в сказочном эпосе господствующее положение бытовая сатирическая сказка о барине и о попе.

Сатирические сказки о барах имели особенно острое звучание в условиях крепостной деревни. Такие сказки, рассказанные на селе, в дворницкой и людской барской усадьбы, не только вызывали смех, но разжигали чувство ненависти и презрения к эксплуататорам. Барыня и барин, которые измываются над крепостными, выдумывают всякие глупости, не знают, чем заняться и что сделать, лишь бы почуднее было. Их образы — сатирические, гиперболизирующие глупость, порожденную презрением к труду и возвеличением безделья. Бары, утверждает сказка, — злобные, бездельные, развратные глупцы, но им дана власть над жизнью, над судьбой тех, кто работает, кто все создает. Несомненно, в сатирических сказках про бар отражалось критическое отношение к существующему строю, отражался в какой-то мере даже протест народных масс. То, что мужик оказывается всегда умнее барина, всегда удачливее его, что мужик побеждает или заставляет барина сделать так, как надо, а не как хочет барин, являлось не только выражением надежды на конечную победу над барином, но и выражением глубокой уверенности в свои силы, в свою сметку, в то, что истинным носителем разума является именно мужик. Сказка в этом отношении перекликается с известной пословицей: «Мужик сер, да у него ум не волк съел».

Для того, чтобы обрисовать образ барина или барыни, сказка создавала и оригинальные, неизвестные ранее сюжеты, и использовала сюжеты популярные, иногда международные. Но, обращаясь к международным сюжетам, вводя их в жанр бытовой сатирической сказки, создатели сказок резко изменяли их характер. Сказка «Сердитая барыня», как выяснилось еще в полемике Б. М. Соколова и Ю. Поливки , использует известный сюжет водевиля с переодеванием действующих лиц (в сказке солдат дает сонные капли барыне и совершенно похожей на нее жене сапожника и во время сна меняет их местами; проснувшуюся барыню сапожник «учит ремнем», барыня делается доброй и разумной; солдат вновь дает сонные капли и возвращает барыню и жену сапожника по домам. Но водевильный сюжет теряет свойственную ему забавную шутливость. В русской сказке он приобретает значение сатиры на бар. Самое начало сказки — «Жила-была барыня и до того сердитая,

никому житья не было...» — вводит в характеристику барыни. Сказка рассказывает, как она бьет по щекам старосту, как изводит крепостных. Поэтому самая перемена местами барыни и жены сапожника не является простой водевильной шуткой, а приобретает значение возмездия барыне за то зло, какое она творила. Так называемый международный сюжет получает специфическую разработку в условиях крепостной деревни, подчиняясь основной проблематике сатирического эпоса и вводя в повествование один из главных образов народной сатиры.

Народные сказки о барах многочисленны и сюжетно разнообразны Столь же богаты сказки о попе, образ которого во многом сходен с образом барина .

Поп тоже глуп, развратен, честолюбив и корыстолюбив; он — жулик, вор, взяточник, предатель, даже убийца. «Поп готов на все, увидев денежку» (ср. пословицу: «Попа и в рогоже узнать: у батьки свои ухватки»). О попе и в сказках и в пословицах говорят: «жеребячья порода». Многие сказки подчеркивают, что нравственность, которой должно было отличаться духовенство, не свойственна ему. Популярна сказка о верной жене и о попах-любовниках.

Поп, архиерей и дьякон пытались соблазнить жену одного крестьянина. Во время церковной службы поп подговаривает крестьянку, чтобы она его приняла в отсутствие мужа. С этой же просьбой обращаются к ней дьякон, а затем и дьячок. Умная женщина назначает им свидание так, что каждый из них, приходя к ней в дом, пугает пришедшего ранее. Неудачников- любовников она заставляет сначала сесть в бочку с дегтем, а затем запирает в сундук с перьями. Муж крестьянки везет сундук с попами на базар — «продавать чертей». Он открывает там сундук и выпускает попов, обмазанных в дегте и обваленных в пуху и перьях. В таком виде «длинногривые черти» бегут по всему базару, а за ними несутся крики, смех.

Скупость — также характерная черта и барина и попа. Сказки о попе и батраке рассказывают, как поп работников голодом морил и как от него сбегали все работники, — не могли справиться с поповской жадностью и хитростью. Но нашелся такой работник, который все-таки на своем поставил и попа перехитрил (см., например, сказку, как поп работника сразу завтраком, обедом и ужином кормил). Народная сатирическая сказка всегда противопоставляет попу умного мужика, верную жену, хитрого, ловкого батрака.

Сказки о глупом попе, о жадном попе в ряде случаев касаются и церковной службы. Народное творчество вскрывает

отношение к церковной службе как к проформе, которую попы совершают по обязанности. Никакого благоговейного чувства к церковной службе у попа и у дьякона нет — говорит народ. Откуда же тогда в народе взяться этому благоговейному чувству? Сказка «Похороны козла» рассказывает, как поп за деньги по христианскому обряду «вонючего козла похоронил», а архиерей попа даже обругал, почему он козла «маслом не соборовал».

Поп не только торгует христианской верой и церковью, дурача народ, он готов совершить преступление, используя суеверие крестьянина. Узнав, что крестьянин нашел клад, поп надевает шкуру и рога козла и в виде черта приходит к окну крестьянской избы, требуя чтобы крестьянин отдал ему деньги. Поп получает эти деньги, но — тут в сатирическую сказку вплетается легендарный мотив — жадный завистливый поп на всю жизнь остается в козлиной шкуре: она в наказанье за жадность приросла к его телу.

Даже если поп добр, его доброта проявляется по-глупому. Сказка о добром попе говорит, что этот поп так хорошо говорил о муках грешников после страшного суда (кончины мира), что все прихожане заплакали. Попу стало их жалко, и он утешил их, сказав, что все это враки.

Ко всему, что о попе рассказывается, сказка добавляет, что он еще и неграмотен. Потому и службу в церкви он часта служит не по священным книгам, а вынося решето и считая & нем дыры (см. сказки, пародирующие церковную службу). Но неграмотность и неспособность отслужить обедню не мешает попу обирать крестьян. Сказка отмечает это и, пародируя интонации богослужения, заставляет попа спрашивать: «Дьякон, дьякон, посмотри-ка в окно, не идет-ли кто, не несет ли что»

Утверждая, что «поп не охоч до труда», сказка и пословица говорят: «Попы — трутни, живут на плутни» 2.

Мир глупцов, наделенных различными недостатками и пороками, а главное не умеющих работать или презирающих труд, обрисован народными сатирическими сказками и анекдотами. Бытовая и социальная сатира сосредоточивает внимание на тех представителях господствующих слоев общества, которым в феодально-крепостнической России противостояло крестьянство. Барин и поп в сказках даны как обобщенные сатирические типы, которые порабощают в силу своего положения крестьян, но крестьяне побеждают их в силу своего превосходства и в отношении ума, сметки, и в отношении морали и этики—

всего, что естественно и закономерно порождается здоровой трудовой жизнью народа.

Бытовые сатирические сказки и анекдоты в большинстве случаев немногословны, тяготеют к сжатому, короткому повествованию. Сближаясь с обычным рассказом, они избегают включения деталей, излишнего описания подробностей. Сжатость повествования вовсе не означает поэтической бедности. Язык сатирической сказки и анекдота точен и прост; следовательно, для него характерен отбор тех или других слов и выражений. Особенно ощутимо это в диалоге, построение которого в бытовых сатирических сказках и анекдотах служит раскрытию основных образов. Так, в сказках о попе противоположность образов попа и батрака выявляется также различием строения их речи. Их речь не индивидуализирована, т. е. она свойственна не одному только этому попу или только этому батраку; она характеризует тип попа и тип батрака народной сатирической сказки. Поп в сказках о попе и батраке двуличен: он думает извести батрака, а в обращении с иим ласков. Его речь тоже ласковая, мягкая, елейная. К батраку, которого он ненавидит, хочет убить, которого морит голодом, заставляет непосильно работать, поп обращается: «Ну, свет...», «а ты, голубчик...» и т. д. Елейной, вкрадчивой речи поиа русской сказки противостоит речь батрака, нарочито огрубленная, резковатая, подчеркивающая, что батрак не верит попу, не любит его, говорит ему правду в глаза.

Так же типизирована речь барина и крестьянина в сатирических сказках. Крестьянин говорит простым, грубоватым языком, близким языку батрака антипоповских сказок. Зато речь барина зачастую представляет собой пародию на речь образованного человека. В реплики барина вводятся «умные» слова, употребляемые совсем некстати. В сказках, рассказанных на северных и среднерусских окающих диалектах, часто в речь барина вводится утрированное оканье.

Диалог главных действующих лиц, в бытовой сатирической сказке и анекдоте занимающий основное место, является одним из значительных средств поэтической словесной характеристики ведущих образов.

Выдвигая на первый план сжатость и простоту повествования, развивая диалог, как средство раскрытия образов и обрисовки сказочных положений, жанр бытовой сатирической сказки и анекдота иногда сохраняет отдельные элементы поэтики и композиции, встречаемые в других жанрах сказочного эпоса. Так, в отдельных случаях бытовая сатирическая сказка вводит традиционный сказочный зачин «жили-были», но наряду с иим (и чаще) начинает сказку непосредственно с изложения действия. Шутливая присказка иногда добавляется к сказке как концовка ее; но чаще традиционная сказочная концовка отсутствует. Прием троекратности (обычно троичности лиц и троичности действий — например: три попа или поп, дьякон, дьячок, и соответственно с этим повторение одного и того же действия три раза) часто встречается в сказках этого рода (см. «Старик Осип и три попа», о попах соблазнявших верную жену, «Похороны козла» и др.), но в анекдотах этот прием отсутствует. Не характерны для этого сказочного жанра метафоры, сравнения, постоянные эпитеты, которые обычны для других жанров сказки.

В условиях крепостной России (да и после реформы 1861 г.) антикрепостническая и антиклерикальная сказки получили широкое распространение. Острота социальных характеристик выдвигала их на первый план. Мотивы бытовых и социальных сатирических сказок оказывают воздействие на разные жанры народного творчества; они связаны с пословицами и загадками, с сатирической песенной лирикой, они проникают в сказки о животных, в волшебные, бытовые, авантюрные и новеллистические сказки. Нередко герой авантюрной сказки — ловкий и умный солдат — оказывается положительным героем антибарской или антипоповской сказки. В волшебной сказке старинный враг, например девятиглавый змей, заменяется либо барином, либо царем, либо попом-чернокнижником. В сказках о животных рассказывается о том, как лиса делается исповедницей, и за образом ее отчетливо виден образ попа. Волк оказывается лесным барином и т. д.

Сатирические элементы проникают в разные жанры сказок. Но соприкосновение этих жанров с бытовой сатирической сказкой отнюдь не разрушает самостоятельности и большого художественного значения других сказок. Жанры сказок образуют единое целое — богатое и разнообразное сказочное творчество народа, выразившего в многочисленных вымышленных, необычных историях свои представления о том, каким должен быть человек, к чему он должен стремиться, а вместе с тем давшего оценку действительности, отразившего отношение к ней.

28. Сказки о животных (3-4 примера). Происхождение. Сюжеты, герои, поэтика сказочного животного эпоса. Разновидность сказ.жанра. Смысл этих сказок в давности- передача молодым жизненного опыта. Пропп выделяет 6 типов: о диких( о лисе,волк), о диких и домашних(волк и козлята), о человеке и диких(мужик,медведь и лиса), о домашних(о лошаде и собаке),о птицах,рыбах ; о прочих,о растениях. В этих сказках отразились представление человека о природе: анемизм(жадная старуха), антропоморфизм(животные как люди), тотемизм( Медведь-липовая нога). Связь с человеком привело к типизации человека и животного : лиса-хитрость, волк-глупость. Обазы животных стали моральными поучениями, а затем и сатиры. В сказке о животных не упускается ни кач-во человека ни кач-во животного. Тут нет волшебства,мифолог.мотивов, а есть реальные фигуры животных. 2 основные ИДЕИ: прославление товарищества,победы. ПОЭТИКА: нанизываение эпизодов-распростр.сюжет, типична комулятивная или цепочная структура,трехкратность, начало однотипное, диалогизм раскравает действие,песенки,яркий оптимизм.
29. Сказка и анекдот. Кумулятивные и докучные сказки (3-4 примера). Докучные сказки

Докучные сказки — это сказки с бесконечно повторяющимся содержанием.

Название сказок введено В.И.Далем, образовано от слова «до­кучать» — надоедать. Они могут быть прозаическими («Про белого бычка», «На колу мочало») и поэтическими:

Жили-были два солдата —

Вот и сказочка начата.

Жили-были два павлина —

Вот и сказки половина.

Жили-были два гуся —

Вот сказка вся.

Исследователи не проявляют особого интереса к докучным сказкам. Их роль в сказочном эпосе не столько эстетическая, сколь­ко психологическая. С их помощью сказочник то разжигал инте­рес к слушанию сказок, то, наоборот, останавливал тех, кто был готов с Докучная сказка, как и другие виды сказок, имеет свою вто­рую жизнь в литературе (Л.Квитко «Сказка», М.Яснов «Чучело- Мяучело»).лушать их бесконечно.

30. Несказочная проза. Сказания, легенды, придания. Типология. Поэтика. Предания, легенды, былички. - вид народной прозы, объединяющий былички, легенды, предания и сказы.

Произведения фольклорной несказочной прозы важны как источник информации, а в отдельных случаях функции предупреждения, назидания. В неск. прозе познават-я и дидактич. фнкц преобладают над худож. Несказоч. проза имеет иную, нежели сказки, модальность: ее прзвед. приурочены к реальному времени, реальной местности, реальным лицам. Для несказоч. прозы ха-на невыделенность из потока обыденной речи, недостаток специальных жанровых и стилевых канонов. Ее произведениям свойственна стилистич. характер эпич. повеств-я о достоверном: Старики говорили…; Старичок выксунский рассказывал мне…; Видел я чудеса, представлялись мне…; Говорят, что будто…

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: