I. Общая гражданская дееспособность лица. - II. Непринужденный произвол и согласие 18 глава

Учреждение французского нотариата было реципировано Германией в начале XIX столетия, особенно теми областями ее, где введен был Code civil вскоре после войн Наполеона I, как напр., в Рейнских провинциях. Французский нотариат в этих областях, однако, был несколько видоизменен в ущерб его самостоятельности в том смысле, что он подчинен надзору суда. В других частях Германии, отчасти в крупных государствах, а по большей части в мелких, в деле установления нотариата существенную и часто решающую роль играл вопрос о доходности, которую имели в виду извлекать из этого института, и мелкие Landesherr'ы неохотно отказывались от эксплуатации доходной статьи от нотариальной функции, которую они возлагали на своих личных секретарей. Такая организация нотариата, конечно, вредила его самостоятельности, вовсе не обеспечивала правильности его действий и достоверности сделок, актов и событий, которые он регистрировал или которые он удостоверял. Очевидно, принцип фискальный, определявший организацию нотариата, в корне подрывал главную цель этого учреждения - непоколебимую надежность нотариальных операций.

Наряду с этим во многих немецких и еще ранее в славянских землях развивался особый вид публичной корроборации одной специальной области сделок, именно по укреплению и ограничению прав на имущества недвижимые. С этим явлением мы ознакомились частью выше, давая очерк способов укрепления вотчинных прав по недвижимостям в старом русском праве. Весь этот вопрос в целом мы рассмотрим лишь позже, в связи с системой современных вещных прав по недвижимостям.

Что касается нашего Положения о нотариальной части, то для его генезиса существенно иметь в виду два исходных пункта, именно, что 1) образцом для него послужила нотариальная организация во Франции и что 2) для его устройства у нас реципирован был не чисто французский порядок, а тот, который был установлен в Германии и видоизменил французскую организацию, в смысле подчинения нотариата надзору суда.

Заведование нотариальной частью принадлежит старшим и младшим нотариусам. Организация этих лиц не корпоративная, а зависимая и подчиненная суду, под наблюдением которого нотариат и исполняет свои функции. В чем заключается эта зависимость и наблюдение суда за деятельностью нотариусов - это видно из разных статей указанного Положения. Прежде всего, зависимость нотариата от суда выражается в самом способе назначения нотариусов, которое предоставляется председателям судебных палат (ст. 16 Полож. о нотар. части). Старшие нотариусы назначаются по представлению министра юстиции Высочайшей властью (Учр. суд. уст. Ст. 212). Затем общим образом определяется, что "заведование нотариальной частью, под наблюдением судебных мест, поручается нотариусам и состоящим при нотариальных архивах старшим нотариусам" (ст. 1 Полож.). В этом положении сразу показан весь состав нашего нотариата: судебное место, старший нотариус, нотариус и архив. Наблюдение суда над нотариатом не только пассивное, но может, в случае надобности, осуществляться в форме разъяснения смысла законов, которым нотариусы и обязаны руководствоваться. Рядом с нотариальными учреждениями для исполнения их функций могут действовать и судебные органы в лице мировых судей там, где нет нотариусов (ст. 2, ibid.), а также временно и секретарь или другие чиновники окружного суда (44, ibid.). Нотариусами могут быть только русские подданные, совершеннолетние, не опороченные судом или общественным приговором, не занимающие никакой другой должности ни в общественной, ни в государственной службе (5). Судебное заведование нотариальной частью или наблюдение за нею выражается еще и в том, что умение нотариуса правильно излагать акты, знание форм нотариального делопроизводства и необходимых для исполнения этой должности законов подлежат удостоверению особого присутствия, состоящего из председателя окружного суда, старшего нотариуса и прокурора (15, ibid.). В Германии, в Прирейнских ее провинциях, от лица, желающего быть нотариусом, требуется университетское образование. Нотариусы приносят установленную присягу; удаляются от должности они не иначе, как по суду (16, ibid.), кроме исключительных случаев, предусмотренных законом 24 апр. 1887 г., к коим применяется статья 59 Нот. полож. Характерная черта строения новой нотариальной части заключается в том, что главные функции деятельности упражняются нотариусом только в своем округе, так что связь деятельности старшего нотариуса в особенности с нотариальным архивом самая тесная и существенная (21, ibid.) Соблюдение правил для деятельности нотариуса в каждом подлежащем его ведению деле, т.е. ограждение интересов частных лиц, прибегающих к услугам нотариата, в других государствах обеспечиваемое жалобами, приносимыми в особо для того установленные советы нотариусов, у нас гарантируется правом подачи жалоб на нотариуса в окружной суд (60, ibid.), причем срок их подачи полагается двухнедельный, исчисляемый со дня отказа от исполнения своих обязанностей или со дня совершения нотариусом деяния, послужившего предметом жалобы (61, ibid.). Жалобы вручаются непосредственно нотариусу или старшему нотариусу, причем они обязываются представить в окружной суд врученные ему жалобы не далее семи дней со времени их предъявления, с надлежащими объяснениями (62, ibid.). Иск о вознаграждении за причиненные действием нотариуса убытки предъявляется в подлежащем окружном суде (64, ibid.). Нотариус, для обеспечения взыскания на случай неправильных его действий, обязан представлять залог в определенной сумме денег (8, ibid.).

Каждый нотариус обязан вести: 1) реестр для обозначения всех актов, протестов, засвидетельствований, явленных у него обязательств и договоров, 2) две актовые книги для записи актов, совершенных нотариальным порядком, одну для актов о недвижимых имуществах, другую для всех прочих, 3) книгу для записывания сборов, 4) общий алфавитный указатель для всех актов и засвидетельствований, 5) ведомость всем отдаваемым ему на хранение документам, 6) алфавитный указатель лицам, которых гражданская дееспособность умалена или восстановлена, по особ, форме (ст. 26). Это тоже подлежит надзору и ревизии окружного суда (ст. 58).

Что касается до отношения сторон, обращающихся к услугам нотариусов, к сим последним, то тут важно отметить следующие черты. Стороны могут совершать акты или домашним порядком, или явочным (нотариальным), причем в зависимости от того или другого способа совершения самые акты, по различности содержания, приобретают ту или другую юридическую силу. Рядом с актами, совершаемыми этими способами, имеется еще круг актов, которые не могут быть совершаемы иначе, как с помощью нотариуса, и совершение которых без его участия будет недействительным. Таковы акты о переходе или ограничении прав на недвижимые имущества (ст. 66 и 157). В этом случае содействие нотариуса есть составной элемент сделки. Таким образом, есть круг актов и сделок, для которых содействие нотариуса не имеет значения состава сделки, и есть другой круг их, где деятельность нотариуса принадлежит к составу сделки. Это различие актов и сделок, по степени силы и значения, которое имеет для них содействие нотариуса, для нас чрезвычайно важно. С отдельными видами этих актов мы познакомимся позднее, в специальных частях нашего курса.

К актам явочным наш Нотариальный устав относит такие, которые не совершаются нотариусом, а лишь принимаются им, по силе 65 ст. Положения о нотариальной части, к засвидетельствованию. Засвидетельствование может касаться разных предметов (128, ibid.): верности копий, подлинности подписей, времени предъявления документов у нотариуса, нахождения лиц в живых, заявления объяснений от одной стороны другой, для того чтобы сделать текст объяснения достоверным, обстоятельства и время его вручения по принадлежности несомненными, явки доверенностей, заемных обязательств, договоров, разного рода протестов, мировых записей и прошений и, наконец, явки третейских записей. Затем нотариус участвует также и в совершении актов о переходе или ограничении прав на недвижимые имущества; но участие нотариуса в этих актах есть лишь подготовительное действие. Так, с содействием нотариуса пишутся условия о продаже дома, земли, о праве проезда, об аренде, о праве пользования недвижимостью и т.п. С его участием совершается эта письменная работа, подготовляющая сделку, но через это сама сделка, по которой отчуждается или приобретается недвижимость, не становится еще способной пересвоивать, передавать или ограничивать права на недвижимое имущество. Для этого требуется, чтобы сделка, принявшая письменную форму с непременным содействием нотариуса, была им совершена и затем утверждена старшим нотариусом, на руках которого находится нотариальный архив. Следовательно, крепостной акт, утверждаемый старшим нотариусом, совершается тоже явочным порядком и только через утверждение старшим нотариусом обращается в крепостной (ibid., ст. 66 и 157).

Для утверждения старшим нотариусом нотариального акта выпись из актовой книги младшего нотариуса должна быть предъявлена старшему нотариусу в годовой со дня совершения акта срок (161, ibid.). Основанием для утверждения акта, заключающегося в выписи, служит поверка титула лица, отчуждающего имущество, и поверка способности этого лица совершать отчуждение (167, 168 и прим. к ней, 168, ibid.). И только после этой поверки такой акт для своего утверждения вносится в крепостную книгу (которую ведет старший нотариус), причем на самой выписи делается надпись об ее утверждении, а о внесении ее в книгу - пометка в реестре крепостных дел, который также ведет старший нотариус (169, ibid.). Лишь с наступлением всех этих условий сделка считается действительной. Лицо отчуждающее может иметь несомненное желание и волю (напр., продать дом), может иметь неоспоримое право привести ее в исполнение, может, наконец, иметь необходимую для того дееспособность, точно так же все необходимые условия могут быть налицо и у приобретателя отчуждаемого имущества, - и все-таки, нет соучастия нотариуса в сделке отчуждения и приобретения, нет и самой сделки. На этой способности и на этом значении нотариального содействия мы будем иметь случай подробнее остановиться впоследствии, при рассмотрении ипотечной системы и ипотечных книг.

Мы рассмотрели, таким образом, различные способы обрядного волеизъявления в юридических сделках. Наряду с указанными общими формами соучастия в совершении юридических актов публичных органов, практика гражданских сделок знает множество особых видов соучастия в тех или других юридических актах в особенности. Таково особенно соучастие духовных властей в удостоверении актов гражданского состояния, о чем было сказано выше, в учении о лице физическом. Такое же соучастие мы находим во множестве случаев со стороны как высших органов власти светской (при учреждении заповедных имений, утверждении уставов компаний, когда для них испрашиваются особые привилегии, при передаче усыновленным потомственными дворянами фамилий усыновителей)*(193), так и низших (напр., волостного правления, при коем ведется книга сделок и договоров на сумму не свыше 300 р. и где могут быть свидетельствуемы духовные завещания сельских обывателей до 100 р.)*(194). Соучастие в совершении сделок имущественного и семейного права оказывает в массе случаев и власть судебная в нашей практике. Укажем здесь, для примера, соучастие компетентных органов судебной власти в актах ввода во владение недвижимыми имуществами при переходе права собственности, соучастие окружных судов в актах узаконения и усыновления по закону 16 марта 1891 г.*(195)

Мы не имеем интереса перечислять сколько-нибудь исчерпывающим образом этих отдельных видов необходимого обрядного соучастия в совершении юридических сделок тех или других органов власти, с чем встретимся впоследствии при изложении отдельных институтов цивильной системы.

Здесь нам следует остановиться еще на следующих общих вопросах. Мы видели выше, что вместе с успехами культуры тяжелые обрядности, рассчитанные на пробуждение сознания примитивными средствами, уступают место более простым методам волеизъявлений. Это, как было указано выше, прежде всего слово, затем письмо, осложненное некоторыми обрядностями, рассчитанными на возможно более тщательное и точное выражение волеизъявлений*(196), наконец, волеизъявление, сделанное любым, совершенно безобрядным способом, лишь бы не было сомнения в том, что этим способом лицо действительно хотело изъявить свою волю, пусть это будет простое молчание, которое в известных условиях может также служить совершенно достаточным средством изъявления воли.

Сфера обрядовых волеизъявлений, вместе с успехами культуры, ограничивается тесным кругом сделок, где обрядности необходимы по тем или другим специфическим соображениям, и вместе с этим самое свойство обрядностей упрощается до возможного предела, за которым можно опасаться неясностей волеизъявления.

От несвободы и искусственности мы переходим, таким образом, к свободным и простым, естественным способам волеизъявлений. Задача юриспруденции в разумении и толковании актов частной воли становится вместе с этим нередко более трудной и требующей умения и навыка со стороны толкователя.

Требование более тяжелых и с этим вместе стеснительных обрядностей удерживается в области таких волеизъявлений, где 1) необходима незыблемая известность даты волеизъявления или их последовательности. Достигнуть этого часто нельзя иначе, как при непременном соучастии публично-достоверных записей (см. С. с. Art. 1328). 2) Такое же формально-необходимое соучастие не только публично достоверных органов, но наряду с этим и содействие печати, необходимо в ряде случаев, где известное волеизъявление или событие требует, для своего юридического эффекта, его оглашения в более или менее широком кругу лиц. Примеров наша практика дает массу не только в вопросах об учреждении правоспособных в гражданском смысле союзов, в случаях вызовов самого разнообразного содержания, но наряду с этим во множестве операций финансового и денежного характера, общих и частных, с оглашением коих посредством печати закон соединяет тот или другой юридический эффект*(197). Наконец, 3) известные обрядности необходимы в тех случаях, где с отдельной имущественной операцией (выпуски облигаций, акций и проч.) соединяются особо важные в общественном смысле последствия, напр., легчайшая оборотность выпущенных ценностей.

За этими изъятиями гражданские сделки, соединенные нередко с весьма важными юридическими последствиями, являются нам ныне в таком упрощенном составе обрядностей, что их можно причислить к самым безыскусственным и простым актам волеизъявления. Некоторые образцы заслуживают в этом отношении особого нашего внимания. Таков, напр., в действующем французском кодексе testament holographe, для вполне законченного и эффективного в юридическом смысле совершения коего закон не требует ничего, кроме собственноручного письменного начертания своего волеизъявления в целом его составе, без всяких осложнений призывом свидетелей или явкой этого акта публично-достоверным агентам (art. 970). Некоторое повышенное значение собственноручному начертанию акта последней воли дает и наше законодательство (ст. 1046, 1048, 1051). Французский testament holographe реципирован новым имперским немецким гражданским Уложением (2231). - С расчетом только субъективного характера, для пробуждения внимания и предупреждения ошибок, закон ставит осложненные требования письменного начертания актов. Так, при указаниях в составе сделки количеств, сумм, закон требует обозначения их не цифрами, а словами или предписывает выполнять собственноручно целый текст, которым установляется отношение соучаствующего в сделке лица, а не ограничиваться ссылкой на чужой текст. Это обряд, рассчитанный только на сосредоточение внимания к совершаемому акту! Итак, Code civ. требует для домашних актов (billet ou promesse sous seing prive), если они не написаны с начала до конца собственноручно, по крайней мере, подписи обязывающегося и собственноручного начертания именно словами, а не цифрами, суммы или количества, составляющего предмет обязательства*(198). Наш закон дает образец такого же значения собственноручной детальной письменной формы во многих случаях, особенно при совершении сохранной расписки, в коей, кроме других точных показаний, определяющих принимаемый на сохранение объект индивидуально, необходимо обозначить сумму не цифрами, а прописью (2111). То же, в смысле начертания собственноручно всего текста, в указанном нами выше акте утверждения сделки свидетелями (послухами) по Литовскому статуту (т. Х. Ч. 1 изд. 1857 г. Ст. 809).

Нотариальное положение 1866 г. требует для актов, совершаемых с соучастием нотариуса вообще, чтобы всякие суммы, числа, номера и сроки означались, хотя один раз, прописью (ст. 99).

Наше законодательство вовсе не ставит общего реквизита письменности для всех сделок выше определенной суммы, как это мы видим во французском кодексе, где для сделок выше 150 фр. требуется для доказательства на суде письменное удостоверение, против прямого содержания которого не допускаются свидетельские показания (art. 1341). Это совершенно иначе у нас, где такого общего реквизита письма нет, и обязательность письменного совершения связана с отдельными актами, а не с любыми, превышающими по цене известную сумму (ст. 1531). Не менее того наша практика, ввиду статей 409 и 410 Уст. гражд. судопр., ограничивающих допущение на суде свидетельских показаний крайне тесными пределами, склонна расширять значение письма как необходимой обрядности именно совершения сделки, гораздо далее прямых требований нашего гражданского кодекса*(199). Проект Гражд. Уложения, кн. 1, касается этого вопроса кратко в ст. 57-59. Статьи формулированы лишь самым общим образом и в этом виде открывают широкое поле для споров.

Расширение требования письма не только как средства доказывать на суде, но и как конститутивного элемента для самого состава сделки, не раз заслуживало упреков французским судьям в нерадении и в прямом отказе в правосудии. Для суда, действительно, не может быть ничего удобнее такого рода абсолютизма обрядных требований, особенно письменных, для частных сделок. Это, однако, далеко не соответствует ни интересам обмена, ни правильно истолкованным требованиям закона, особенно когда закон, как у нас, допускает совершение сделок письменно и устно и указывает легальные реквизиты совершения сделок не для всех их родов, а для каждого вида отдельно (т. X. Ч. I. Ст. 1531) и не всегда с одинаковыми последствиями.

Независимо от такого рода прямо направленных на изъявление воли более или менее простых и безобрядных способов, наше законодательство дает нам случаи, в коих такого прямого воплощения воли в специфическую, хотя бы и свободную, форму вовсе не требуется, и не менее того волеизъявление и сделка юридическая все-таки будет налицо. В этих случаях волеизъявление явствует из фактов, от которых более или менее легко заключить, куда, собственно, к какой цели направлено волеизъявление. Это как бы область улик, но не в применении к деяниям преступным, а к цивильным волеизъявлениям. Такие события или данные, от которых мы делаем наши заключения, facta concludentia, могут сами по себе носить или положительный, или только отрицательный характер. На этих учениях, особенно на молчаливом волеизъявлении, мы не находим уместным останавливаться в изложении действующего русского права, так как научное освещение этих довольно контроверзных проблем несравненно удобнее найти в хороших пандектных курсах (Дернбурга, Regelsberger'a, Виндшейда*(200)). Здесь мы ограничимся отдельными случаями такого безобрядного волеизъявления в нашей действующей системе. Чтобы вступить в наследство со всеми юридическими, крайне важными в личном и общественном смысле этого акта последствиями (1258, 1259), нет необходимости облекать волеизъявление этого рода в какую-либо специфическую, указанную законом форму, а вполне достаточно владеть и пользоваться наследственным имуществом в личную себе прибыль (1261). Для отсрочки заемного обязательства наше законодательство указывает специфические формы (2040); но кассационная практика наша видит и в принятии залогодержателем процентов достаточное данное, чтоб заключить об отсрочке долга (см.: Гаугер в указан. ст. кассац. решения за 1873 г. N 395). Это настоящие образцы так назыв. конклюдентных фактов, данных, из коих легко извлечь весь необходимый состав волеизъявления в этих случаях.

Наш закон допускает, в известных условиях, от молчания лица, которое имеет все основание и всю возможность для волеизъявления, заключать к его согласию, явствующему именно из этого молчания. Обобщения в этой области, как известно, очень опасны (ср.: Regelsberger. § 138. С. 505). Закон наш ставит в числе реквизитов вступления в брак дозволение родителей (6). Вопрос в том, как это дозволение имеет быть выражено, необходима ли письменная форма (ср. ст. 9), или вопрос о форме не имеет здесь вовсе значения, и мы вправе заключить о согласии родителей даже от простого их молчания, когда они знали о предстоящем бракосочетании и имели всю возможность выразить свое несогласие на брак? Наша практика и руководящие писатели склоняются к истолкованию простого молчания в этих условиях за достаточный признак согласия родителей (ср.: Победоносцев. Т. 2. § 4, по 3-му изд. С. 25 и примеч.). В пользу этого мнения говорит и ст. 1566 Улож. о наказан., которая для состава караемого законом деяния, направленного против власти родителей, дает следующие признаки: вступление в брак, явно или тайно, против решительного запрещения родителей, или без испрошения их согласия. Надо полагать, что в случаях, где от родителей ничто не было скрыто, просьба о согласии к ним была обращена и решительного запрещения не последовало, ни состава запрещенного деяния, ни нарушения ст. 6 т. X, ч. I видеть нельзя.

Но всегда ли молчание должно иметь этот смысл отказа заинтересованного от осуществления своего права? Законодатель наш как бы опасается именно этого обобщения и постановляет: молчание законного наследника при споре сонаследников его против духовного завещания не почитается отречением от наследства... (1267). Есть, очевидно, случаи очень заманчивые для расширения смысла молчания, но не дающие к этому никакого основания.

Обозрением этих безобрядных способов волеизъявления мы заключаем учение о внешней стороне волеизъявления в составе юридической сделки.

С. Раздел третий.
Основы учения о представительстве в гражданском праве

Необходимость представительства в известных условиях развитого цивильного обмена. - Разные виды юридического содействия. - Содействие взамен другого. - Содействие фактическое и юридическое. - Явления, сходные с представительством по отдельным признакам или по их эффекту. - Существенные признаки представительства как особого института в гражданском праве. - Принципы латинского права. - Отступление новых систем. - Заметки по истории русского права. - Суррогаты представительства. - Элементы института в Псковской судной грамоте. - Медленность последующего развития общих норм

В общих учениях о юридической сделке мы предполагаем субъектом волеизъявления отдельно взятое дееспособное лицо, от которого и исходит сделка. Такой субъект сделки представляет собой вполне нормальное явление развитого цивильного обмена. Как сами субъекты прав суть главным образом правоспособные люди, так и сделки составляют проявление их индивидуальной воли. Не с этого, однако, начинаются, как мы отчасти уже видели выше, летописи гражданского общежития. Этому предшествуют разнообразные формы союзного общежития, в условиях коего далеко не легко обособляются ни сферы отдельного правообладания людей, ни связанные с этим способы чисто личного, индивидуального волеизъявления в области гражданских правоотношений. И тут, и в области сделок, как увидим впоследствии яснее, первоначально господствуют тоже формы союзной, коллективной деятельности, "групповых рядов", а не индивидуальных сделок.

Здесь, в учении о представительстве, к коему приступаем, мы будем пока держаться не этой исторической точки зрения, а той, которая лежит в основе современных систем гражданского права.

Если в современных бытовых условиях правоспособными являются нам, главным образом, отдельно стоящие в гражданских правоотношениях люди, то возможно ли, чтоб они, в операциях гражданского обмена, являлись непременно самодеятельными, всегда и везде, независимо от фактических данных и обстоятельств, в коих они находятся? Возьмем состояние детства, отсутствия, болезни, развития деловых сношений за пределы сил одного человека... В современных условиях, когда нет союзных бытовых форм, возмещающих невыгоды этого одинокого положения человека, нет сомнения, необходимы особые институты гражданского права, которые заменяли бы прежнюю роль союзов в этих вопросах восполнения или замены недостающей, по тому или другому основанию, самодеятельности одного лица в его юридической сфере юридической деятельностью другого. На этой потребности и развился ныне в особенности институт представительства в гражданском праве.

Чтоб выделить это понятие из круга других, более или менее близких ему, Ihering, в небольшой, но очень удачной работе о содействии в чужих юридических сделках*(201), провел более рельефно, чем это делали до него, отдельные виды такого содействия и установил, более или менее твердо, необходимые признаки каждого из них.

Итак, в сделке чужой содействие другого, несубъекта сделки, может быть или фактическим, или юридическим; в то же время это содействие может идти вместе с главным субъектом сделки, или же вместо, взамен его.

Различения эти очень ценны для современной юриспруденции, где понятие представительства в гражданском праве необходимо выработать со всей точностью, и в то же время они далеко не бесспорны. Что касается прежних бытовых условий, то в них до крайности трудно было проводить вообще различия союзной и личной правоспособности и точно так же различие "групповых рядов" и индивидуальных сделок. С другой стороны, в тех условиях преобладания союзного над личным далеко не всегда можно было поставить сколько-нибудь определенную границу между содействием фактическим и юридическим и еще менее отличить содействие вместе с другим от содействия взамен другого. Лишь медленным процессом вырабатывались и обособлялись исторически те различия понятий и институтов в этой области, которые для современной мысли и юридической техники являются как уже определившиеся и до известной степени законченные.

В дальнейшем мы будем рассматривать содействие одного лица взамен другого и установим для этого явления, во-первых, различие содействия фактического от юридического, во-вторых, разграничим его от других, более или менее близких к нему по отдельным внешним признакам или по эффекту явлений.

Берем содействие посыльного, которое так часто случается ныне в деловых сношениях. Это агент, который действует по нашему поручению и услугами коего мы пользуемся, когда нам нужно дать весть, доставить что-либо, принести ответ. Чем ближе содержание оказываемого им содействия подходит к чисто механическому, тем легче отличить его от подлинного представителя. Чисто механическим посредником такой nuntius будет тогда, когда он, найдя требуемого адресата, передаст ему письмо, посылку, как это мы видим постоянно в операциях письмоносца. Его посредство будет приближаться к юридическому содействию по мере того, как ему предоставляется больший или меньший простор личного усмотрения в выполнении поручения. Есть случаи, где механический характер выполняемого содействия выразится совершенно рельефно, и тогда будет вполне безразлично, кто выполняет эту функцию, человек, почтовый голубь, выдрессированное для этой цели животное (пес), тот, кому поручено выполнение, кто поднял на улице посылку и доставил ее по адресу. Такой содействующий орган во всех подобных случаях не есть и не может быть представителем в юридическом смысле, а лишь фактическим, механическим посредником, слугой волеизъявляющего.

Различение этой механической от формальной юридической роли посредника необходимо для нас в том смысле, что для первого вида содействия совершенно безразлична юридическая квалификация такого посредника. Это, как мы видели, может быть человек, правоспособный или нет, дитя, умалишенный, дрессированное животное. Совершенно иные реквизиты должны иметь место для случаев, когда содействующий юридически соучаствует в сделке, лично содействует субъекту сделки, изъявляет свою волю, как необходимый, образующий состав сделки, момент. Тут требования формальные, личные квалификации такого юридического заместителя или представителя будут не только юридически необходимые, но нередко специфически осложненные сообразно особенностям совершаемой через представителя сделки.

В отдельных случаях возможно, что роль настоящего представителя будет настолько прецизирована в данных ему инструкциях, что он ничего своего, личного, не внесет в процесс образования сделки; с другой стороны, и деятельность вестника способна, в указанных выше условиях, значительно приблизиться к решающей для самого состава сделки. Возможность таких случаев не устраняет, однако, пользы и необходимости проводить принципиальные различия обеих категорий явлений там, где нет подобных уклонений от подлинных типических свойств того и другого.

Ближе и опаснее смешение юридического представителя и фактического агента в тех случаях, где агент действительно содействует совершению сделки, но не в смысле образования ее юридического состава, а в смысле приискания покупателя, продавца, подходящего товара и проч., стало быть, в стадии подготовительной для последующего образования из этих фактических элементов содержания сделки. Это роль сводчика, маклера, крайне существенная, особенно в операциях торговых, но именно не для юридического, а для фактического, экономического сближения интересов лиц, имеющих, засим, быть может, войти в формальное соглашение, совершить юридическую сделку, или непосредственно, без представителей, или опять через представителей, но уже не сводчиков, а юридических агентов, уполномоченных их именем вступать в сделки, юридически обязательные для принципала.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: