Сделай Сам Свою Работу на 5

I. Общая гражданская дееспособность лица. - II. Непринужденный произвол и согласие 6 глава





Свойства вещей, способных служить орудием для указанных целей, суть очень различные, и вопрос о том, что, собственно, способно функционировать в обмене в качестве денег, есть очень важный экономический и историко-юридический вопрос, которого здесь мы не можем исчерпать.

В современном праве господствующую в обмене роль играют металлические деньги. Мы, однако, касаемся здесь не всемирных средств обмена, вопрос о коих может быть достаточно разъяснен лишь в связи с международным правом. Наша задача ограничена ближайшим применением в данной стране общих положений о металлических деньгах как средстве обмена.

В этом применении денежное обращение определяется не общим только экономическим законом, а наряду с этим и позитивными юридическими нормами. Мы имеем, таким образом, законом установленную единицу измерения ценностей (у нас рубль), которую составляет определенное количество металла, и эта денежная единица служит общим легальным способом определения цен и производства платежей во всех случаях, где нет отступления от этой нормы в силу особых оснований, обыкновенно договорного характера.



Металлические деньги получают в оборотных целях вид определенной монеты. Таким образом, в теперешнем денежном обращении мы имеем золотую монету (империал) определенного законом содержания металла, которого одна пятнадцатая часть составляет общую отвлеченную единицу измерения ценностей.

К этой единице сводятся засим вся монетная система и бумажные деньги, коих отношение к монете определяется законодательством неодинаково в разных государствах и в разное время.

Есть еще один вопрос, который занимал особенно немецкую литературу в начале 60-х годов. Это вопрос о том, могут ли быть объектом права не вещи, материальные или не материальные, а права. Особое приложение эта проблема находила в праве залога, особенно заклада, напр., заклада долговых требований (pignus nominis) или заклада залогового требования (pignus pignoris). Германисты ставили проблему широко. Вопрос этот, однако, тоже трудно разбирать в составе Общей части и удобнее рассмотреть в связи с указанными специфическими явлениями*(47).

Еще один вопрос. Мы рассматривали как объект гражданского права имущество и его составные части. Объекты имущественного обладания оцениваются, в известных условиях гражданского обмена, на деньги. Следует ли отсюда, однако, как думает Кавелин, что права гражданские и система имущественных, оценочных правоотношений одно и то же? Нет, и мы это отрицаем в двояком смысле. Во-1-х, возможны имущественные притязания, которые вовсе не связаны с правом гражданским. Сюда должны быть отнесены не только многообразные имущественные притязания государства к частным лицам (подати, повинности, штрафы), но и притязания бедных на денежные пособия. А затем, состав гражданских правоотношений не ограничивается притязаниями только имущественными. В праве союзном нельзя оценивать связанного с обладанием пая или акции права голоса на деньги. Нельзя сводить к денежной оценке всего содержания прав авторских. Нельзя, засим, измерять денежным критерием прав старшинства, принадлежащих сонаследникам в общем имуществе (т. X. Ч. 1. Ст. 1324). Наконец, нельзя оправдать, как это делают некоторые цивилисты и до последнего времени (у нас Кавелин, у немцев Рудольф Зом), исключения из области гражданских прав правоотношений типа семейного.



В заключение следует заметить, что наряду с отношениями чисто имущественного типа существуют таковые же смешанного типа. Наряду с характером оценочным договора найма для услуг, в правоотношениях, отсюда рождающихся, есть и такие, которые не подлежат чисто денежному измерению. Они особенно видны в договорных формах найма домашней прислуги в праве немецком (Gesinderecht). Но они вовсе не исключительно свойственны праву немецкому. Нельзя сделать предметом особой цивильной сделки обязательство человека быть вежливым, не употреблять вина. Но вот образец старой сделки найма церковного и земского дьяка в XVII в. Выбранным оказался на эту должность Автономов, и по договору, кроме должностных действий, обязался "гордости и величанья не иметь и не пьянствовать" (А. Ю. 286). Понуждать к выполнению или оценить нарушение этих обязанностей трудно, но невыполнение может дать основание для прекращения наемного обязательства.



 

Отделение третье.
Общие учения об изменении гражданских правоотношений

 

Изменяемость правоотношений в живых явлениях гражданского оборота. - Латинская формула для этих явлений. - Юридическая их переработка. - События; их юридическая известность. - Измерение времени. - Двойственность метода. - Правила счисления времени по Проекту Гражд. улож. - Деяния людей. - Категории. - Юридические сделки. - Выделение в состав Общей части. - Место этих учений в системах кодифицированного права. - План изложения

 

Мы видели в двух предыдущих отделах Общей части развитие учений о лице, субъекте конкретных гражданских правоотношений, и о вещах, объектах цивильного обмена. В целях изучения мы брали оба момента гражданского правоотношения врозь. Не в этом анализе, конечно, а в живом сочетании этих элементов гражданской конструкции лежит приближение к явлениям действительности.

В дальнейшем нам надлежит рассмотреть, каким образом лица становятся в конкретном случае субъектами гражданских правоотношений, т.е. как приобретают права на вещи, на действия, на услуги других лиц, каким общим изменениям подлежат эти правоотношения в жизни, под влиянием каких факторов происходят эти изменения, в чем они состоят, в чем находит себе выражение их наличность, на чем держится их известность, как она утверждается, ослабляется, прекращается. Наконец, ввиду общей возможности нарушения конкретных прав, нам здесь же надлежит указать и общие способы их ограждения, их восстановления фактическими и юридическими средствами.

Вместе взятые, эти общие учения составляют то, что немцы называют das Werden des subjektiven Rechts. Это, собственно, жизненные (общие) процессы, которым подлежат конкретные юридические отношения любого типа.

Латинская система не выделяла той совокупности общих учений об этих процессах, которая в теперешней систематике составляет содержание общих учений об изменениях юридических отношений. Не менее того этот общий закон жизненных изменений правоотношений любого типа не ушел от внимания классиков, и Ульпиан дает нам очень простое, но вполне законченное обобщение этих явлений, говоря: "totum autem jus consistit aut in acqvirendo, aut in conservando, aut in minuendo; aut enim hoc agitur, qvemadmodum qvid cujusqve fiat, aut qvemandmodum qvis rem vel jus suum conservet, aut qvomodo alienet aut amittat" (I. 41 D. de leg. senat. cons. 1, 3).

Много в этих общих учениях знакомо обыкновенно из общих пандектных чтений и в отношении общего права русского не подлежит новой переработке, составляя достояние любой развитой системы гражданского права*(48). На некоторых, однако, материях необходимо остановить особое внимание.

В обоих предшествующих учениях, исходя от простого представления отдельного правоспособного человека и круга вещей, образующих условие примитивного существования и обмена, мы затем представляли себе то и другое в условиях дальнейшего развития человеческих обществ, где гражданская правоспособность отрешается от отдельного взятого волеспособного человека и становится достоянием не только людей недееспособных, но и коллективных правообладателей. Точно так же и в учении о вещах мы выходили далеко за пределы индивидуальных потребностей людей в примитивных условиях их существования. И в этом моменте нашего анализа мы брали явления обмена развитого, идущего не только дальше личных нужд, но и за пределы потребностей локального характера, в необъятный круг интересов и задач универсального обмена.

Вместе с этим взамен простых элементов конструкции, непосредственных факторов обмена, мы видели, начиная с латинской юридической техники, такие приемы искусственной переработки простых данных первоначального быта, которые необходимы, конечно, не для примитивных нужд человека, а для известности, непрерывности, постоянства правоотношений в самых широких условиях их развития.

Та же самая юридическая переработка простых элементов, которую мы наблюдали в учении о лицах и вещах, будет составлять нашу задачу и в последующем учении, в учении об изменении правоотношений, к коему мы теперь переходим.

В этом непрестанном процессе возникновения, приобретения, прекращения конкретных правоотношений нас мало будет в условиях развитого обмена удовлетворять известность событий и характеристика действий, которую дает нам непосредственное их восприятие. Эти события, действия, и этого мало, даже счет времени, получат, в указанных выше целях, такой определенный чекан юридического формализма, который был бы излишним в примитивных бытовых условиях и без которого нельзя обойтись в последующем их развитии.

Мы попытаем объясниться посредством некоторых примеров. Простое событие - рождение человека - в бытовых примитивных условиях не дает обыкновенно никакого повода к сомнениям о происхождении ребенка не только от матери, но и от известного отца, хотя очевидность говорит только о происхождении от известной матери. В позднейших условиях общежития даже этот простой вопрос, вопрос о происхождении ребенка от известного отца, всего чаще вопрос о законности рождения и связанных с этим очень важных юридических последствиях, далеко не всегда подлежит решению с помощью очевидных данных. И в этом, по-видимому, простом, чисто внешнем событии приходится прибегать к формализму, к методу юридических презумпций, которые, правда, должны всегда уступать место фактически достоверным данным, но уступают им в действительности крайне редко. Точно так же не без примеси некоторой доли юридического формализма разрешаются в развитом быту и вопросы зрелости, здоровья, дееспособности человека.

Насколько этот же элемент формализма становится преобладающим в тех событиях, коими определяется возникновение и прекращение гражданской правоспособности союзов, мы показали в подробности выше.

И не одни внешние события, образцы коих мы сейчас привели, но и общие условия их известности, способы определять их продолжительность, их начало, конец, также близко прикасаются задач юриспруденции. То же следует сказать не только по отношению к задаче измерения времени, но и к задачам определения цены вещей, их веса, меры, пространства, особенно земельных участков (межевание). Последнее мы увидим в системе институтов права вещного по недвижимостям. Задача измерения времени теснейшим образом связана с юридической известностью любых событий, определяющих конкретные правоотношения.

В способах определять меру, вес и особенно время юриспруденция преследует свои цели, отличные от задач научных и технических. Наряду с астрономическим приемом исчисления времени (a momento ad momentum), который мы называем естественным, в юридической практике, латинской и нашей, принята так называемая computatio civilis, представляющая собой методу измерения времени, приноровленную к требованиям юридической техники. Итак, далеко не всегда нам нужно знать последовательность двух событий в естественном порядке их наступления. В массе случаев достаточно для юридической известности события определить начальный момент его наступления и его конечный момент.

И в том и в другом случае мы вовсе не принимаем в счет мелких единиц времени и определяем наступление события тем днем, когда оно совершилось.

Таким образом, для общей проблемы определения терминов времени, начального, конечного, и сроков, которые текут от одного термина до другого, единицей измерения служит день, точнее - сутки, состоящие из 24 часов, от полуночи до следующей полуночи. События, происшедшие в течение суток, суть в юридическом смысле одновременные, если нет особого основания точнее определять их последовательность одного за другим. Когда наступает такое основание - это видно в отдельных институтах гражданского права и процесса.

Общей разработки вопроса старое наше право не давало в составе действующего т. X, ч. 1. Некоторые детали указывались в уставах торговом и гражданского судопроизводства. Проект Гражданск. уложения ищет восполнить этот недостаток общих руководящих в гражданском праве правил счисления времени (ст. 78-85). Сроки, установляемые законом или сделкой, исчисляются по данным им правилам. Старый и новый стиль применяются согласно закону места, где совершена сделка, если стороны не выразили иного (79). День при исчислении срока течет от полуночи до полуночи, и тот день, коим определен начальный термин, идет в счет дней, составляющих срок. Если же начальный термин определяется не днем, а событием, то начальным термином для счета срока служит лишь следующий по наступлении события день (80). Конечный термин для сроков, определяемых не днем, а неделями, месяцами, долями года (1/4, 1/2) или целыми годами, наступает накануне дня, коим определен начальный термин (со вторника пошла неделя, - срок истекает в понедельник; с 30 июля пошел счет месяца, срок истечет 29 августа). Если в составе месяца нет соответствующего начальному термину числа, то срок истекает в последний день месяца (82). При определении срока годами и месяцами, притом текущими не сплошь, а с перерывами, на годовой срок полагается 365 дней, на месячный - 30 дней; половину месяца составляют 15 дней, а при расчете полуторамесячном или нескольких целых месяцев с половиной месяца, - эта половина полагается на конец срока (83, 84). Срок, истекающий в не допускающий совершения данного действия день, наступает на следующий день, когда нет означенного препятствия (85). Все эти положения составляют близкую репродукцию артиклей имперск. герм. Уложения от 186-193 (Fristen u. Termine), и если бы они представляли собой еще более точный и толковый перевод подлинника, то от этого ничего не проиграли бы в своем достоинстве.

Стремления юриспруденции направляются к тому, чтоб сделать счисление времени по возможности однообразным. Это достигается установлением общего календарного счисления времени. Стремление к однообразию идет даже дальше этого. И для полного однообразия не только в счете дней, но и мелких единиц времени Германия ввела имперским законом 12 марта 1893 г. вместо счета времени по местному положению солнца (местный полдень) одно законное время, которое определяется по пятнадцатому градусу восточной долготы для всех случаев общего определения юридических отношений, начиная с 1 апреля 1893 г.

Мы не войдем в подробности правил календарного счета времени, полагая их известными из общих пандектных учений.

Наша цель в том только, чтоб показать присутствие элементов юридического формализма не только в способах определять известность событий, важных для права, но и в общем методе измерений, тех или других, особенно измерений времени, когда его течением определяется начало, конец или продолжительность событий, определяющих гражданские правоотношения.

Нигде, однако, в вопросах цивилистики начала юридического формализма не находят столь широкого применения, как в тех событиях, которые люди производят сами актами своей воли. Это события, которые не суть исключительно внешние для человека; они всегда в той или другой мере связаны с внутренними скрытыми в психической природе человека процессами. Эти внутренние процессы только тогда способны обнаруживать свое влияние на правоотношения, когда становятся волеизъявлениями, деяниями людей.

Из круга актов воли, подлежащих нашему наблюдению, легко выделить такие действия, которые составляют выполнение обязательств, лежащих на лице, тоже несомненно влияющие на изменение правоотношений. Это обыкновенно услуги, носящие характер экономических, а не юридических действий, хотя в этом кругу услуг возможны деяния и чисто юридического свойства. Такого рода деяния, составляющие выполнение лежащих на нас обязательств, связаны со специфическим свойством самого обязательства, основанного на договоре, на должности и проч., и имеют быть рассматриваемы в этой связи. Если мы трактуем здесь, в Общей части, деяние человека как фактор изменения правоотношений, то мы касаемся не этих обязательственных действий; нашу задачу в общих учениях гражданского права составляют в особенности такие деяния, которые свободно направляются именно к цели изменения конкретных правоотношений.

Этот круг деяний современные цивилисты, следуя латинскому образцу, делят на две главные категории: а) юридических сделок и б) деликтов. Учения об этих факторах изменения правоотношений, особенно учение о юридической сделке (Rechtsgeschaft) стали вводить в систему гражданского права, именно в Общую часть, лишь в начале этого столетия, по примеру именитого немецкого профессора Hugo*(49). Примеру Гуго следовали до последнего времени почти все немецкие пандектисты, слегка видоизменяя, еще чаще осложняя состав учения о сделке, которое возрастало, таким образом, в размерах и включало массу вопросов, подлежавших более удобной обработке в связи с отдельными институтами гражданского права.

На это обстоятельство очень стоит обратить внимание, ибо с этим развитием общих учений, по нашему мнению, тесно связано и самое направление, и масса совершенно теоретических контроверз, наполняющих нынешнюю немецкую цивилистическую литературу.

В нашей учебной литературе это направление в разработке цивилистических проблем отразилось всего более на курсе Мейера, который посвящает учению о сделке в своем курсе русского гражданского права столь же широкое место, какое ему отводили немцы в своих пандектных учебниках того времени.

Составленные по плану немецких учебников новые кодексы, Саксонский 63-го года (профессором Зибенгааром) и 1-е чтение немецкого проекта (маленький Виндшейд, см. выше), держатся этого же приема систематизации. Иначе Burgerliches Gestzb. 18 авг. 1896 г., который вовсе выбросил учение о недозволенных деяниях из состава Общей части*(50). Code civ., следуя Pothier, вводит ряд общих положений для договорных сделок в tit. 3 (chap. I-VI, где ряд общ. учений обязательств, права) книги 3-й и вовсе не вырабатывает целого и общего учения для любых категорий сделок inter vivos и mortis causa, как мы это находим в новых немецких кодексах. Таким образом, чтобы найти у французов частью те же нормы, какие находим у немцев в общей части, в учении о сделках, надо иметь дело с отдельными актами, касающимися того или другого института гражданского права, брака, завещаний, дарений, ипотек и т.п. Внешняя, обрядовая сторона совершения сделок тоже не сведена к общим для любых сделок нормам, а или сосредоточена в общих положениях для обязательств (chap. VI титула 3 книги 3-й), или разбита на особые положения, связанные с отдельными институтами.

Том X, ч. I опять и в этом много ближе к французскому, чем к немецкому образцу. Если возможно найти обобщенные положения для целой категории сделок, то также лишь для области договорных сделок (ст. 568-574 и 1528-1553), где некоторые положения, напр., о правилах толкования, могут иметь и более широкое, чем для одного этого вида сделок, применение (ст. 1538-1539). Затем, общие положения для всех способов приобретения прав на имущества со стороны внутренней исчерпаны в пяти, шести статьях, очень кратких, главы 2-й третьего раздела 2-й книги; а вопрос о порядке укрепления прав на имущества или об актах и способах их совершения развит широко в ст. 707-933 (гл. III до VIII того же третьего раздела 2-й кн.). Из последнего ряда статей в изд. 1887 и 1900 гг. целая масса выделена из состава десятого тома в особое приложение к ст. 708-709 того же тома для местностей, где не введено Положение о нотариальной части, а для местностей, где оно введено, руководством в вопросах о порядке укрепления прав на имущества должно служить это Положение, а для ввода во владение Уст. гражд. судопроиз. Ст. 1424-1437.

Остзейский кодекс заключает в себе очень обширное изложение учения о юридических сделках, с внутренней и внешней стороны (т.е. со стороны способа совершения), в ряде статей от 2909-3104, совершенно в духе немецкого общего учения о сделке, независимо от того или другого ее вида, но все это изложено не в Общей части, как теперь у немцев, которой, собственно, и нет в составе Остзейск. кодекса, а как у французов, впереди учения о договорных обязательствах.

Формальная сторона совершения сделок преобразована в Прибалтийских губерниях, где с 1889 года введено Положение о нотариальной части с видоизменениями, указанными в изд. 1892 г. Ст. 271-377.

Еще ранее (1875 г.) то же Положение введено в Варшавском судебн. округе с видоизменениями по ст. 218-270 того же издания.

Вот вопрос о систематическом положении всего учения об изменении и укреплении конкретных гражданских правоотношений и о главном факторе этих изменений - о деянии.

В дальнейшем мы будем излагать это учение в порядке, принятом немецкими пандектистами, избегая, однако, повторения тех учений, которые исчерпываются в пандектных чтениях, и приближаясь к положению их в новых кодексах, в нашем действующем праве и в проекте комиссии по составл. Гражд. уложения. Этот порядок будет такой. В главе 1 этого отделения мы изложим учение о сделках с внутренней и внешней стороны; в главе 2 рассмотрим общие основы вменения гражданского; в главе 3 охрану прав и учение об исковой давности; в гл. 4 учение об осуществлении права путем фактическим; в главе 5 о категориях гражданских правоотношений. Внутри этих расчленений возможно, без опасения нарушить цельность изложения, производить некоторое расширение содержания соответственно существу главной материи.

Проект Гражданского улож., кн. 1 - Положения общие, распределяет эти учения по двум разделам, III разд. - Приобретение о прекращении прав (ст. 54-91), куда введена внутренняя и внешняя сторона строения сделки (принуждение, ошибка, обман, порядок совершения), а также представительство - условие, срок, законная сила сделок, и разд. IV - охранение прав (способы; исковая давность)*(51).

 

Глава первая.
Учение о юридической сделке

 

Понятие юридической сделки. - Главнейшие литературные явления. - Учение Шлоссмана. - Схоластические проблемы. - Законы физические и правила и исключения в сфере юридических норм. - Параллель со способами счисления времени. - Специфическая цель учения о сделке. - Самоопределение воли в составе института. - Виды сделок, особенно волеизъявления, включающие восприятие и не включающие такового. - План изложения

 

Мы различили в кругу действий, так или иначе прикасающихся к сфере гражданских правоотношений, такие, которые свободно направляются к изменению этих правоотношений в том или другом смысле. Таких действий целая масса. Если нашу задачу в этом общем учении составляет изучение общей юридической природы таких действий, то нам надлежит прежде всего обозначить признаки, коими мы отличаем эти действия от других и определяем, таким образом, их общие свойства.

Ввиду крайнего разнообразия таких действий задача изучения общих их отличительных признаков, характерных для права, их общих свойств, представляется одной из самых трудных и контроверзных в современной юриспруденции. В этом отвлеченном виде такой задачи не ставила себе классическая юриспруденция. В классическом праве мы имеем множество образцов совершенно законченной обработки отдельных конкретных явлений из этой области деяний, направленных на изменения того или другого вида конкретных правоотношений. Классическая литература дает нам большое обилие отдельных видов договорных сделок, действий, направленных на приобретение, прекращение вещных прав, на установление, изменение правоотношений семейных, актов последней воли. По отношению к каждому из таких действий мы найдем в классической юриспруденции значительный запас юридических норм, которыми регулируется внутренняя и внешняя сторона волеизъявления или деяния, производящего изменения в данной сфере правоотношений. Но в классической литературе мы не найдем не только цельного и стройного учения обо всех этих разнообразных проявлениях воли вместе взятых, но ниже общего технического термина для обозначения всех этих явлений.

Из современных литератур такой общий термин для волеизъявлений или деяний, направленных вообще на изменение гражданских правоотношений, выработан литературой немецкой. Этот общий технический термин есть юридическая сделка, das Rechtsgeschaft. Ему соответствуют лишь в некоторой степени, далеко не вполне, латинские наименования, negotium, actus, но в составе пандектов мы не найдем никакой готовой общей теории для negotia любого типа.

Литература этого вопроса, в общем и в частностях, совершенно неисчерпаемая. Указания на это богатство легко найти во всяком пандектном учебнике. Ennecceras пытался дать контроверзам некоторую группировку в двухтомном соч. Rechtsgeschaft, Bedingung u. Endtermin. Написанное в 1888 г., это сочинение уже далеко не исчерпывает обилия трудов самого разнообразного содержания и достоинства, направленных на освещение учения в настоящее время. Написавший в 1901 г. целый трактат на тему De la declaration de volonte (к учению о юрид. сделке по немецк. гражд. Уложению, ст. 116-144) французск. цивилист Raymond Saleilles дает указатель главных работ по вопросу, тоже не исчерпывающий, но настолько обильный, что вызывает удивление Dernburg'a этим своим усердием проникнуть в глубь этих чисто немецких учений, приевшихся в этом обилии, очевидно, и самим немцам. Из новых толкователей кодекса, несомненно, в данном вопросе впереди следует поставить Zitelmann'a, который еще смолоду углублялся особенно в область психологии, чтоб найти постоянные базы для юридического применения понятий воли, волеизъявления, деяния, движения и проч., и Leonhard'a, тоже с первых своих литературных опытов обнаруживавшего больше склонности к юридическому, чем к философскому мышлению (о первых трудах этих писателей см. в Юридическ. библиографии проф. Андреевского. 1884. N 1. С. 30. П. 24). Теперь оба писателя публиковали свои общие учения по новому Гражд. уложению (Zitelman. D. Recht. d. burg. ges. buch., allgem. Theil., 1900, Leonhard. D. allgemeine Theil. d. BGB, 1900), где читатель найдет более тщательную, чем в других сочинениях общего содержания, разработку именно этих учений, входящих в Общую часть. Везде богатые библиогр. указания, которые, однако, теперь приходится вновь дополнять текущей литературой. Это литературное движение осталось не без результата и в нашей научной цивилистической литературе. В 1900 г. появился на русск. языке замечательный трактат проф. Д.Д. Гримма "Основы учения о юридической сделке в современ. немецкой доктрине пандектного пр. (пролегомены к общей теории гражданского права) 1900 г.". Достаточно просмотреть обширн. оглавление книги, чтобы убедиться, насколько задача исследования поставлена шире и глубже одного цивилистического учения, взятого хотя бы в связи с общей теорией гражд. пр., и как тесно она прикасается основных вопросов не одной цивилистики, но права вообще, вместе с пересмотром задач психологии и гносеологии. При помощи книги Гримма русский читатель легко освоится с размером задач новой немецкой науки права... Для цивилиста тут виден пока лишь размер задачи и общее направление движения, отнюдь не результаты, которые стояли бы в каком бы то ни было отношении к этим необъятным планам. Нам, в дальнейшем, независимо от интереса этого общего движения, придется останавливать внимание главным образом на тех его сторонах, которые близко связаны с отдельными учениями действующих систем гражданского права. Этим путем идет Saleilles, излагая учения о сделке в последовательном порядке статей Имп. код. 1896 г. За подробностями отсылаем к его обширной монографии, ибо для нас здесь существенно краткое изложение общих учений о юридической сделке.

Если этот термин стал очень ходячим в немецкой цивилистике с начала истекшего столетия, то отсюда еще очень далеко до бесспорности самого понятия юридической сделки. При зарождении этого понятия довольствовались такими общими признаками, которые отличали его от действий или безразличных для права, или хотя и производящих юридические последствия, но по существу не правомерных, а, наоборот, правонарушающих.

В дальнейшем развитии учения раскрывались все большие и большие трудности не только в подробностях изучения природы юридической сделки вообще, но даже прямо в установлении самого понятия*(52). Эти споры далеко не исчерпаны и теперь. В текущей литературе не только развиваются все далее и далее контроверзы по основным проблемам этого учения, но выражаются прямо сомнения в практическом значении самой постановки теоретического учения о юридической сделке вообще для цивилистики.

Мы попытаемся установить такое общее понятие юридической сделки, в коем будут заключаться лишь те признаки, без коих деяние или волеизъявление не способно достигнуть желаемого эффекта в области гражданских правоотношений.

Итак, в самом общем смысле под юридической сделкой мы разумеем такое волеизъявление лица или такое его деяние, коим, в пределах его гражданской дееспособности, достигаются изменения правоотношения, на которое волеизъявление направлено*(53).

Возможно очень много возразить и против этого, и против любого другого определения понятия сделки. Причина этой небесспорности любых определений заключается в том, что, установляя понятия в данном случае, мы вовсе не обнимаем вполне предмет, определившийся как живое явление в какой-либо конкретной системе, а лишь ставим себе задачу предварительного общего изучения предмета в пределах более или менее широких, чтобы затем перейти к детальному изучению того же явления на отдельных институтах цивильной системы. Здесь, стало быть, допустимо некоторое разнообразие в установке пределов понятия, смотря по цели изучения.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.