Сделай Сам Свою Работу на 5

ГЛАВА 15 Прошлое и настоящее 13 глава





Наконец она совсем разжала руки. Я подошла ближе и обняла ее. Мисс Уокер незаметно выскользнула из комнаты.

— Он был здесь, — ревела Джоди, — в моей первой школе. Он приходил забирать меня, — а потом мы садились в его машину.

Остальные слова поглотили рыдания, но теперь я понимала, что произошло. Прошлое снова вторглось в настоящее, воспоминания, которые казались Джоди реальностью, всплыли теперь так явно, словно все происходило сейчас.

— Все хорошо, солнышко, честное слово. Больше такого не повторится. Обещаю. Тише, тише.

Когда она успокоилась, я отвела девочку в машину, и мы вернулись домой. Было одиннадцать утра, но Джоди захотела лечь спать. Каждые полчаса я заглядывала к ней — она не просыпалась. В два часа я решила разбудить ее, чтобы потом она смогла заснуть ночью.

Джоди перевернулась и лежала на спине, ее глаза смотрели на потолок.

— Тебе лучше? — спросила я, но она не реагировала.

Я открыла шторы, достала из шкафа джинсы и свитер и положила одежду на кровать.

— Одевайся, сейчас мы перекусим, а потом можем немного покататься в парке на велосипеде. Хочешь?

Обычно она сразу отвечала, хочет она чего-то или нет, но сейчас не проронила ни звука и даже не пошевелилась. Я внимательно посмотрела на нее, потом села на кровать:



— Джоди, как ты, солнышко?

Ее взгляд был сосредоточен на какой-то одной точке на потолке. Я попыталась расшевелить ее:

— Давай же… Одевайся… Я сделаю тебе бутерброд, и мы пойдем гулять. — Она по-прежнему не реагировала, и не похоже было, что она вообще слышит меня.

Я решила, что лучше всего будет просто оставить ее, надеясь, что она все-таки подумает о парке и предстоящей поездке. Прошло четверть часа, она не появилась, и я снова поднялась. Джоди оставалась в той же позе: лежала на спине, глядя в потолок. Я села рядом и стала говорить, что понимаю, как ей тяжело, но в конце концов все наладится и у нее впереди еще целая жизнь. Она ничего не ответила и не пошевелилась. Я попробовала говорить жестче, потом стала уговаривать, а потом просто выдернула подушку у нее из-под головы — но все было впустую. Голова просто плюхнулась на кровать, и теперь я не на шутку забеспокоилась. Я выбежала из ее комнаты, не закрыв дверь, и бросилась к телефону в своей спальне, чтобы позвонить Джилл.



— Это может быть посттравматический шок, — сказала она. — Стресс, который Джоди испытала, спровоцировал блокировку мозга как самозащиту.

— Это пройдет?

— К утру она точно придет в себя. Лучше дай ей поспать. Если ночью понадобится помощь, позвони дежурному соцработнику, подумаю, обойдется.

Я вернулась в комнату Джоди и еще раз попробовала растормошить ее. Потерпев неудачу, я все же задернула шторы и вышла, оставив дверь приоткрытой. Когда пришли дети, я все им рассказала. Мы по очереди проверяли ее каждые полчаса, но никаких изменений не происходило, и все мы ходили на цыпочках, выключили музыку и убавили звук телевизора. Когда поздно вечером я собиралась лечь, она уже закрыла глаза и спала. Я оставила свет и приоткрыла дверь.

 

В четыре утра меня разбудил тихий голос за дверью:

— Кэти, Эми написала в кровать.

Я вскочила и обняла ее:

— Ничего. — Хотя бы одна из ипостасей Джоди вернулась.

Я переодела ее, поменяла простыни, а она продолжала бормотать тонким голоском:

— Эми — хорошая девочка. Она сказала Кэти: «Эми хочет на горшок…»

Я не возражала. Все лучше, чем пугающая тишина. Уложив Джоди, я оставила ее в обнимку с мишкой, она сосредоточенно сосала палец. Наутро я с удивлением обнаружила, что передо мной все еще Эми.

— Хватит болтать таким глупым голосом, — не выдержала Люси — по утрам она никогда не бывала в хорошем расположении духа.

Я бросила на нее предупреждающий взгляд.

— Я думаю, все изменится, когда мы поедем в школу, — сказала я.



Но час спустя, когда я поцеловала Джоди на прощание и отпустила с мисс Уокер, она ковыляла в стиле Эми, с неуклюжестью младенца, только что научившегося ходить.

По пути домой я застряла в пробке, позвонила Джилл и сообщила наши новости. Она попросила как можно скорее прислать записи, которые я делала в своем журнале, чтобы передать их Эйлин, судебному представителю и доктору Берроуз. Я закончила перепечатывать их только после обеда. Приготовила поесть, и в этот момент раздался звонок. Только бы не из школы, только бы не из школы… Я еще даже по дому ничего не успела сделать, да и в магазин нужно было сходить.

Звонили из школы.

— Здравствуйте, Кэти, — сказала секретарша, и я приготовилась услышать плохие новости. — Мистер Вест попросил сообщить вам, что сегодня Джоди ведет себя очень хорошо.

— Спасибо. — Я вздохнула с облегчением. — Большое спасибо.

 

Джоди продолжала хорошо себя вести и вечером, но это было лишь затишье перед бурей. На следующий день она безутешно рыдала, и, как ни пыталась, я не смогла узнать почему. Я сидела у нее на кровати, смотрела, как она плачет, и снова чувствовала себя беспомощной, понимая, что эта ситуация совсем не похожа на те, с которыми я раньше умело справлялась.

К девяти утра ей не стало лучше, пришлось позвонить в школу и сказать, что на первые занятия Джоди не придет, но, если дело пойдет на поправку, я приведу ее позже. Но ни в этот день, ни на следующий Джоди в школе не появилась, за эту неделю она провела там всего полтора дня. Она буквально таяла у меня на глазах, и если не плакала, то смотрела в пустоту, куда-то вдаль. Она почти не ела, и я уже забыла про свое желание посадить ее на диету.

— Не хочешь шоколадку? — спрашивала я, пытаясь пробудить в ней хоть малейший интерес. — В холодильнике есть еще мороженое.

Но еда не интересовала ее. Джоди держалась только за счет того, что иногда съедала небольшой бутерброд и ли немного чипсов. Это совсем выбивало меня из колеи. Я никогда не видела такого и не имела ни малейшего представления, что делать, как облегчить страдания Джоди. Я позвонила единственному человеку, кто мог помочь в эту минуту, поддержать меня и дать совет. Джилл тут же согласилась приехать.

— Так не может продолжаться, — сказала она, увидев Джоди, которая моментально переходила от душераздирающих рыданий к полной отрешенности. — Ей нужна помощь, и немедленно.

Она позвонила Эйлин, но та снова оказалась в отпуске, а ее новый шеф, Гейл, была на совещании. Джилл оставила ей сдержанное сообщение с просьбой перезвонить, как только она освободится.

— Джилл, может ли быть у ребенка в таком возрасте нервный срыв?

— Да, бывают случаи, хоть и очень редко.

Мы переглянулись, думая об одном и том же. Масштаб травмы, нанесенной Джоди, был исключительным и предполагал высокую вероятность нервного срыва. Если и был кандидат на полное психическое истощение, то это была как раз Джоди.

Джилл пыталась поговорить с ней. Но та все утро просидела на диване, безмолвно глядя в пустоту. Джилл использовала другой подход, который отличался от моего: не задавая вопросов, она рассказывала Джоди истории других детей, которых знала, в надежде, что это найдет какой-то отклик в ее душе. Но результат был один и тот же: пустой взгляд и через некоторое время опять слезы. А я делала единственное, что было в моих силах: крепко обнимала ее и говорила, что все будет хорошо. Джилл ничем не могла помочь. Уходя, она пообещала звонить и связаться с доктором Берроуз.

Доктор позвонила через час и назначила осмотр на утро понедельника, объяснив, что отменила другой прием, чтобы первым делом заняться Джоди. Я была благодарна и за это, — но удастся ли мне вытащить Джоди из дома? И я спросила, не сможет ли доктор приехать на дом.

— Боюсь, что нет, — сказала она виновато. — Из-за страховки мне позволено осматривать детей только в клинике.

И мне пришлось пообещать, что я приведу Джоди.

Прошли выходные, ей не становилось лучше. Вся семья говорила шепотом, оберегая ее покой. Мы по очереди сидели с ней на диване, читали ее любимые сказки, пытались играть с ней, но даже «Мэри Поппинс» не вызвала никакой реакции. Джоди хотела только одного — лежать в кровати, там она и проводила теперь большую часть дня, и вытащить ее оттуда было невозможно.

Я молилась, чтобы доктор Берроуз хоть чем-нибудь нам помогла.

 

ГЛАВА 28

На приеме

 

В понедельник утром я подняла Джоди с постели, умыла и одела ее. Сидя за столом, она по-прежнему смотрела в пустоту. В конце концов я выбросила овсянку, к которой Джоди даже не притронулась, сунула в сумку пакет чипсов и помогла ей обуться и надеть куртку. Я сказала, что мы идем к доктору Берроуз. Джоди никак не отреагировала. В машине я пристегнула ее ремнем безопасности и поставила ее любимую кассету. Она не воспринимала ничего и, скорее всего, даже не замечала, где находится.

Мы прибыли в клинику, в регистратуре я сообщила наши имена, и нас проводили сразу в комнату для консультаций. Доктор Берроуз раскладывала карандаши на детском столике. Стоило Джоди увидеть доктора, и ее «летаргию» как рукой сняло. Она начала кричать во весь голос:

— Не хочу! Пусти! — И швырнула пластиковый стул через всю комнату.

— Все хорошо, Джоди, — успокаивала доктор Берроуз. — Не бойся. Я хочу помочь тебе.

— Не нужно мне, чтобы ты помогала! Уйди! — Джоди закрыла уши, зажмурила глаза и завопила со всей силы.

Доктор знаком велела мне ничего не предпринимать, я стояла на месте, а Джоди сотрясала стены криком. Ее вопли оборвались так же резко, как и начались, — в легких закончился воздух. Джоди бросилась к столу и опрокинула его на стену. Перевернула коробки с игрушками, разбросала содержимое по полу, потом посмотрела в сторону шкафа с бумагами, один ящик которого был закрыт не до конца. Доктор Берроуз остановила ее.

— Нет. Туда нельзя, — сказала она спокойно, встав между шкафом и Джоди. — Эго принадлежит мне. Там находятся очень важные вещи. Так что не нужно.

К моему удивлению, Джоди согласилась, но нерастраченная ярость обратилась теперь на нее саму. Она вцепилась себе в волосы и рванула со всех сил. Теперь я подошла к ней и попыталась остановить.

Это могло показаться неправильным доктору, но я не могла стоять и смотреть, как Джоди причиняет себе боль. Я схватила ее за руки, скрестила их у нее на груди, как раньше делала дома. Она сопротивлялась, извивалась, но наконец обмякла, и тогда я усадила ее на диван и обняла. Что там думала себе доктор Берроуз, я не знала. Она села напротив. В наступившей тишине я оценивала степень беспорядка — следы разрушений и заваленный разными предметами пол.

Доктор Берроуз нарушила молчание и наклонилась к Джоди. Она говорила спокойным, тихим голосом и пыталась поймать ее взгляд.

— Я знаю, тебе больно, Джоди, и я хочу попробовать сделать так, чтобы тебе больше никогда больно не было. Ты позволяешь Кэти помочь тебе. Позволь и мне тоже. Я буду очень благодарна, если ты позволишь.

Этот мягкий подход, без угроз, не раз помогал в работе с другими детьми. Джоди сидела тихо, и мне показалось, что она снова ушла в себя. Доктор Берроуз ободряюще мне улыбнулась и повторила свою просьбу. Джоди не пошевелилась и не подала даже знака, что слышит.

— Джоди, Кэти рассказала мне, как смело ты себя вела. Тебе столько пришлось преодолеть. Но мне кажется, твоя беда слишком серьезна, чтобы ты смогла справиться с ней в одиночку. Поэтому здесь Кэти, и поэтому здесь я. Я тоже хочу помочь тебе.

Джоди продолжала смотреть в какую-то неопределенную точку (где-то во дворе, а может быть, за его пределами), она молчала и, казалось, никого не слышала. Доктор Берроуз откинулась назад и взяла блокнот:

— Кэти, может быть, тогда вы расскажете мне, как Джоди вела себя после нашей последней встречи. Я знаю, ее состояние беспокоит вас.

Возможно, таким способом она хотела подтолкнуть Джоди поделиться своими эмоциями. Я объяснила, что Джоди чувствовала себя очень хорошо, но тяжелые воспоминания из прошлого тревожили ее. Я привела несколько примеров, чтобы Джоди сделала вывод: доктор Берроуз знает всю ее историю, и ей можно довериться. Упомянула я и о том, что вся наша семья крайне обеспокоена, Эдриан, Люси и Пола очень переживают за Джоди и не хотят видеть ее такой расстроенной. Доктор Берроуз снова наклонилась к ней:

— Я видела много детей, которые тяжело переживали или испытывали злость по поводу того, что с ними происходило. Но это не их вина. И я знаю, как помочь им избавиться от этой боли, чтобы они снова стали счастливыми. Я хочу помочь и тебе тоже, Джоди.

Это был уже не обычный осмотр, а сеанс психотерапии. Но если Джоди не будет участвовать в нем, если не наладится контакт, пользы от этого не будет никакой.

— Я надеюсь, что вы нам поможете, — сказала я, рассчитывая на то, что слово «нам» придаст Джоди уверенности, но она сидела неподвижно и смотрела куда-то в сторону.

Доктор Берроуз снова записала что-то в блокнот.

— Не хочешь поиграть, Джоди? — спросила она. — Я могу принести кукольный домик.

Джоди не шелохнулась.

— Не хочешь? Ты нарисовала чудную картинку в прошлый раз.

Но девочка даже не моргнула.

— Вот что, — доктор поднялась, — прежде чем начать, мы с Кэти соберем эти игрушки в коробки. Помоги нам, пожалуйста.

Я поняла намек, отпустила Джоди и присоединилась к доктору. Видимо, ее целью было вовлечь Джоди в фактическое сотрудничество. Но пока мы собирали игрушки и карандаши, боковым зрением я видела, что Джоди не смотрит на нас, возможно, в этот момент она даже не замечала нашего присутствия. Скоро мы закончили и сели на свои места. Доктор Берроуз записала что-то в блокнот, а я снова обняла Джоди. Не знаю, о чем она там писала, наверное, отмечала какие-то симптомы, заметные только ее профессиональному глазу, а может быть, уже и диагноз установила.

Она закрыла блокнот и приветливо улыбнулась:

— На сегодня хватит. Спасибо вам обеим, что пришли. Звоните.

Я удивилась: это что, еще одна хитрость, чтобы расшевелить Джоди?

Доктор Берроуз встала:

— До скорой встречи, Джоди. — Прием был окончен.

Я посмотрела на ребенка: она была все так же безучастна и смотрела куда-то непроницаемым взглядом.

— Ладно, милая, нам пора. — Я взяла ее за руку и поднялась, доктор Берроуз открыла нам дверь. А когда мы вышли на улицу, у меня появилось дурное предчувствие.

 

ГЛАВА 29 Терапия

 

Это предчувствие не покидало меня весь день. Мы с Джоди сидели на диване, я читала ее любимые стихи Ширли Хьюз: «В кране теплая вода, а в реке — холодная». Раньше она переворачивала страницу за страницей, повторяла слова и слушала стихи, в общем-то, с удовольствием. Теперь — никакой реакции, как будто она глухонемая.

Психическое состояние Джоди претерпело качественное изменение, и я понимала, что в этой ситуации не могу оказать ей адекватной помощи. Наблюдать за ее состоянием было отчасти страшно, а отчасти просто горько. Сколько еще изменений может претерпеть человеческая личность? Куда в конечном итоге заведут ее все беды и боль? Казалось — туда, где мрак и безмолвие, туда, откуда уже никто не сможет вернуть ее. Я видела, что ей срочно нужна помощь. Но какая помощь? И чем я сейчас могу помочь?

Отложив книгу, я приблизилась к Джоди, снова и снова вспоминая вчерашний прием у доктора Берроуз. Я, конечно, не ожидала чудесного исцеления, но надеялась, что прогресс хотя бы наметится. Но прием только показал, до какой степени была сломлена Джоди — даже специалист не смог достучаться до нее. Я откинула прядку волос у нее со лба и посмотрела на ее бледное, каменное личико. Неужели она останется такой навсегда?

— Я чувствую себя беспомощной, Джоди, — прошептала я. — Как я хотела бы что-то сделать для тебя! Хотела бы быть крестной феей и уметь колдовать, чтобы все твои беды просто исчезли.

Я держала ее на коленях, слегка покачивая. Джоди не реагировала. Я перевела взгляд на окно, за которым пролетела снежинка. За ней еще одна, и еще… Они падали с небес и таяли, едва соприкасаясь с землей.

— Смотри, — я повернула ее лицом к окну, — снег в апреле!

Она как будто посмотрела, и ее глаза на минуту стали осмысленными.

— Хочешь, выйдем на улицу и посмотрим? Тебе же нравился снег, помнишь? Пожалуйста, посмотри.

Но прошло мгновение, и она снова опустила взгляд в пол, не выказывая эмоций и не видя ничего вокруг.

В семь я уложила ее спать, и, поскольку девочки были в музыкальной школе, а Эдриан возвращался поздно, дом был всецело в моем распоряжении. Читать не получалось — я не могла сосредоточиться, включила диск с классической музыкой — и стало еще печальнее. В итоге все закончилось просмотром телепрограмм, я почти совсем убавила громкость, чтобы не пропустить ни единого звука из комнаты Джоди. Пораньше ушла спать и, лежа без сна, молилась — впервые за тридцать лет.

Утром, к моей радости, наметился прогресс: Джоди сама спустилась вниз и съела несколько ложек хлопьев. Увы, продлилось это недолго. Полчаса спустя она свернулась на диване в позе зародыша, молча, погруженная в себя.

В половине десятого позвонила Джилл. Новый менеджер созвал экстренное совещание на одиннадцать часов, и мое присутствие было необходимо. Она сама не знала точно, по поводу чего назначена встреча, но предположила, что дело сдвинулось с мертвой точки. Может быть, доктор Берроуз порекомендовала немедленно начинать терапию? Или (если мы только смели надеяться) обнаружились новые улики и наконец преступники попадут за решетку? Коллега Джилл, Лиза, предложила посидеть с Джоди и должна была приехать где-то через час. Наконец хоть какое-то движение. Я посмотрела на Джоди, и во мне снова ожила надежда.

 

Лиза приехала вовремя. Я познакомила ее с Джоди — хорошо, что девочка хотя бы посмотрела на нее. Показала Лизе, где взять кофе и еду, после чего та начала читать Джоди журнал «Барби», а я ушла, чтобы переодеться в деловой костюм. По мере того как я приближалась к офису социальных служб, мое настроение улучшалось. Может быть, из всего этого что-то толковое и выйдет. Может, наконец окружающие начали понимать то, что уже давно было известно мне: психическое состояние Джоди было критическим, и ребенку срочно требовались помощь специалиста и терапия. Нужно было найти способ, как подступиться к ней и как вернуть ее к жизни.

Я оставила машину на стоянке около здания и направилась к офису, имея в запасе еще десять минут. Старинное каменное здание, в котором когда-то размещалась мэрия, теперь было окружено высотными домами, и о прежнем его величии напоминал только фасад. Я потянула на себя тяжелую дверь и вошла. Как обычно, там было не протолкнуться. Люди всех возрастов и национальностей сидели, стояли, в беспокойстве ожидая, когда их номера появятся на электронном табло. Когда я проходила чрез эту толчею, меня за подол схватил ребенок, мать усадила его обратно на колени и улыбнулась, извиняясь.

Я подошла к приемной.

— Кэти Гласс, — представилась я, и секретарша приоткрыла стеклянную перегородку, чтобы лучше слышать. — Мне назначена встреча на одиннадцать часов по делу Джоди Браун. Я ее попечитель.

Она записала мое имя в список, потом вручила мне пропуск с большими черными буквами — «Посетитель». Я прикрепила его на груди.

— Комната семь, — сказала она. — Через двойные двери, наверх и там налево. — Перегородка захлопнулась, прежде чем я успела сказать хоть слово.

Я уже много раз бывала здесь на встречах и знала это здание. Седьмая комната была чуть ли не самой большой, и, поднимаясь по лестнице, я вспомнила ту предварительную встречу по поводу Джоди. Сложно поверить, что прошел уже целый год. Я вспомнила тот день и усмехнулась тогдашней своей браваде и уверенности: все, что нужно ребенку, — это забота, твердое руководство, мотивация и внимание. И никаких сомнений в том, что добьюсь успеха, найду подход к Джоди точно так же, как и ко многим другим детям, попавшим в беду, которым я помогала встать на ноги и вернуться к нормальной жизни. Впервые мои испытанные, надежные методы подвели меня. Но я хотя бы была не единственная, кто потерпел неудачу в попытке разобраться в болезни Джоди. Но тем не менее мне было интересно: выскажет ли кто-нибудь в комнате номер семь свое разочарование в мой адрес?

Джилл, Салли и Гейл уже сидели по обе стороны большого стола красного дерева. Они улыбнулись, когда я вошла. Гейл представилась мне, мы поздоровались с Салли, и я села рядом с Джилл.

— Нужно подождать еще доктора Берроуз и Мэри из бухгалтерии, — сказала Гейл. — Эйлин, увы, в отпуске. А директор школы Джоди не сможет присутствовать, но предоставил нам отчет.

Я сняла пальто и перекинула его через спинку стула. Тот факт, что будут присутствовать представители бухгалтерии, немного ободрил меня. Обычно финансистов приглашают только тогда, когда планируется что-либо оплатить (возможно, в данном случае оплатят лечение Джоди).

— Как она? — тихо спросила Джилл.

— Все так же. Но если назначат лечение, может пойти на поправку.

— Будем надеяться.

Дверь открылась, и вошла Мэри с пачкой бумаг в руке, извинившись за опоздание. Она села напротив меня, и мне до смерти хотелось спросить, сколько средств будет выделено на терапию, но до начала встречи этого делать не положено. Гейл и Мэри тихо переговаривались между собой по поводу какого-то другого дела. Дверь снова открылась, и появилась доктор Берроуз с портфелем в руках. В строгом сером костюме, она была похожа скорее на офисного работника, чем на психотерапевта.

— Извините, что заставила ждать — такси задержалось.

Гейл подождала, пока она усядется, и открыла совещание. Она поблагодарила нас за то, что мы все собрались, обозначила дату и время, назвала имена всех присутствующих и попросила нас представиться.

Покончив с формальностями, она посмотрела в другой конец стола:

— Мы собрались для того, чтобы обсудить текущую ситуацию и принять решение по делу Джоди. Думаю, лучше всего будет начать вам, Кэти, потом, Салли, будет ваша очередь. Я зачитаю отчет из школы, и вы закончите, доктор Берроуз.

Мы все согласились.

Я продумала все, что собиралась сказать, пока ехала сюда: отметить существенный прогресс Джоди, но так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что ей требуется помощь. Я сделала глубокий вдох и приступила:

— Как вы знаете, когда Джоди передавали мне, она демонстрировала весьма неадекватное поведение, настолько проблемное, что за месяц ей пришлось сменить пятерых попечителей. Она была крайне агрессивна и непослушна, кроме того, у нее наблюдалась задержка в развитии, она не всегда контролировала процесс испражнения, и у нее была очень заниженная самооценка. По отношению к мужчинам и женщинам она проявляла сексуальный интерес. Со временем она привыкла к нам и начала придерживаться распорядка и правил, установленных мной, появилась реакция на положительную мотивацию. Джоди стала менее беспокойной, реже проявляла насилие и научилась сдерживать гнев. По мере того как у Джоди развивалось чувство безопасности, она стала раскрываться. Характер сексуального насилия, которое совершили ее родственники, воистину чудовищен. Джоди становилась все более откровенной, но, к сожалению, потом ситуация стала ухудшаться. Все началось с ночных кошмаров, потом появились галлюцинации, а потом ее психика стала разрушаться на глазах. Несколько последних недель, как вам известно, в состояние Джоди наблюдалось прогрессивное ухудшение. Сколько я ни уговариваю и ни подбадриваю ее, она почти весь день проводит в постели и не проявляет ни малейшего интереса к тому, что происходит вокруг. Она мало говорит, мало ест и очень часто плачет. В январе Джоди поступила в начальную школу Эбби Грин, где ей помогал постоянный ассистент. Поначалу у нее наметились успехи, но, когда ей стало хуже, она уже не могла посещать занятия. В целом она пропустила уже больше трех недель. — Я говорила и смотрела на лица присутствующих — и видела в них беспокойство и тревогу. — Признаю, что я оказалась не в силах раскрыть характер психологической травмы Джоди и помочь ей оправиться от тяжелого прошлого. Для этого необходима помощь психотерапевта. Учитывая наш первоначальный успех, я думаю, что стоит только приступить к лечению, как результат будет налицо.

Гейл поблагодарила меня и передала слово Салли. Та перечислила даты, по которым приезжала, и отметила, что мне удалось завоевать доверие Джоди и девочка все-таки сумела рассказать правду. По-скольку в последнее время у Салли не было случая увидеть Джоди, она связалась с доктором Берроуз и Эйлин, и они в полной мере просветили ее по поводу сложившейся ситуации. Она видела родителей Джоди и поставила их в известность о том, как плохо сказались на девочке ее признания. Отец Джоди все отрицал и уверял, что это выдумки дочери, а миссис Браун расплакалась. Салли больше не говорила о родителях Джоди, но по ее словам можно было догадаться, что в их общей виновности по отношению к ребенку не приходится сомневаться.

Мне не было жаль плачущую мать Джоди — моя первая мысль была о притворстве, с помощью которого женщина старалась не выдать свою вину. Я не сомневалась, что Джоди рассказала чистую правду, ведь ребенок в ее возрасте не может знать таких деталей и описывать все так реалистично. Достаточно только проследить ее деградацию, чтобы обрести уверенность: то, о чем рассказывала Джоди, происходило на самом деле. Противно и невыносимо было думать о ее родителях, о том, что они свободны и живут как хотят, насколько бы низко ни пали, а их дочь не может освободиться от боли и муки, причиненных мамой и папой. То, что они сделали с ней, можно покарать только пожизненным сроком.

— Джоди очень сильно травмирована, — заключила Салли, — и мои рекомендации абсолютно совпадают с точкой зрения доктора Берроуз.

В повисшей тишине Гейл записала что-то у себя, потом достала из папки документ и зачитала отчет из школы. На момент его составления Джоди посетила семьдесят два дня занятий, и мистер Вест основывал свои наблюдения как на способности Джоди к обучению, так и на ее опыте общения со сверстниками. На данный момент она усвоила алфавит и научилась считать до двадцати. У нее маленький словарный запас, но каждую неделю она разучивала по пять новых слов. Она не могла сосредотачиваться ни на чем в течение длительного времени. Заводить друзей ей непросто, во многом из-за вспыльчивого и странного характера. Результаты теста показали, что в вопросах чтения и письма она была развита на уровне четырехлетнего ребенка. Отчет Веста подытоживало его заключение:

«Обучение и социальное взаимодействие Джоди сильно ограничено ее прошлым опытом, на это нужно обратить внимание в первую очередь, без проведения надлежащих мер нельзя надеяться на серьезные достижения в обучении и адаптацию ребенка».

Гейл убрала отчет, и мое сердце забилось быстрее, потому что к докладу приступала доктор Берроуз. Она была последней выступающей, после ее рекомендаций Мэри проведет необходимые подсчеты, чтобы выделить средства на лечение Джоди, и ребенок начнет свой путь к выздоровлению. Оставалось надеяться, что сумма будет разумной. По моим ощущениям, девочке требовались сеансы психотерапии, не меньше двух часов в неделю.

Доктор Берроуз начала:

— Как вам известно, суд назначил меня проверить состояние Джоди в связи с заявлением о полной опеке. Изначально стоял вопрос определения возможности возвращения ребенка домой, но в свете новых фактов нам стало понятно, что это невозможно. Теперь моей задачей является определить текущее состояние ее психического здоровья… — Она приступила к медицинскому заключению о состоянии Джоди, основываясь на двух наших последних встречах. Присутствие доктора Берроуз и ее доклад показали, насколько серьезно все воспринимали случай Джоди. Ей полагалось только высказать свои заключения на финальном слушании, которое предстояло в будущем месяце, но она вышла за рамки своих обязанностей, чтобы сделать анализ раньше. То, что она наблюдала у Джоди, не могло не обеспокоить ее, и она уверяла, что требуется немедленно принимать какие-то действия, — потому она и присутствует здесь, невзирая на свой плотный график.

Я посмотрела на всех, сидящих за столом. Они подробно все записывали. Доклад доктора близился к завершению.

— Следовательно, я настаиваю на том, что Джоди требуется интенсивная, долгосрочная терапия у детского психотерапевта, который специализируется по вопросам жестокого обращения с детьми.

Слава богу! Теперь остался лишь финансовый вопрос.

— Терапию какого порядка вы бы рекомендовали? — спросила Гейл. Мэри придвинула калькулятор.

— У Джоди проблемы в обучении, — ответила доктор Берроуз. — Ее психическое развитие находится на уровне ребенка младшего возраста. Как результат, у нее не получается усваивать понятия и удерживать их в памяти. Ввиду этого, а также тяжелого ее состояния, я не думаю, что даже самая лучшая и серьезная помощь психотерапевта на обычных сеансах принесет результат. Для того чтобы наши действия возымели эффект, начинать следует немедленно и серьезно заниматься ребенком в дальнейшем. Так что лучшим решением будет поместить Джоди в клинику при специальном детском доме.

Услышав последние слова, я даже не сразу осознала их. В комнате воцарилась тишина, все бросили писать. Я чувствовала, как сердце бьется у самого горла, внутри все перевернулось. Джилл взяла меня за руку.

— Спасибо, доктор Берроуз, — сказала Гейл. — Вы нам очень помогли.

Все повернулись ко мне, а я смотрела вниз, в свой блокнот.

— Кэти, — позвала Салли. — Что вы думаете об этом? Я знаю, вы с Джоди очень сблизились.

Я подняла голову и сглотнула. Мой голос звучал неуверенно, и я изо всех сил старалась сдержать подступающие слезы.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.