Сделай Сам Свою Работу на 5

Горизонтальная организация





 

По сути, левша ничем не хуже правши, но в мире, устроенном для правшей, левша может почувствовать себя ущемленным. Взять, к примеру, места в университетской аудитории, где справа прикреплены подставки для блокнотов, чтобы студентам удобно было делать записи. Левше приходится либо писать, держа руку на весу, либо поворачиваться на 90 градусов и как-то пристраиваться к рассчитанной на правшей подставке. Таким образом, особенности работы мозга левшей можно назвать ситуационным отклонением; когда все рассчитано на правшей, левша оказывается в невыгодном положении.

Я не левша, но у меня тоже есть ситуационное отклонение, хотя и менее распространенное. Я адепт горизонтальной организации в мире, устроенном для приверженцев вертикальной организации. Я считаю важным поднять здесь этот вопрос, поскольку, по моему опыту, значительная часть упорядоченных прокрастинаторов отдает предпочтение горизонтальной организации.

Сама идея вертикальной организации происходит от высоких шкафов для хранения документов. Когда-нибудь мир откажется от бумаги, и такие шкафы останутся лишь далеким воспоминанием. Однако сегодня их по-прежнему можно найти практически в любом офисе. Для горизонтально организованного человека такие шкафы – диковинный артефакт из другой жизни. Но люди с вертикальной организацией их все еще используют. На самом деле способность использовать их по назначению и является отличительной чертой вертикально организованного человека. Салли Аллен – автор блога о самоорганизации – дает такой ободряющий совет:



Каждый документ должен в итоге занимать свое место. Что-что? Вы не знаете, где это место? Так вот, дорогие друзья, из этого и состоят ваши кипы – из документов, которые тщетно ищут свой дом… Создать действующую систему хранения документов – это почти что найти эльдорадо. Она позволит вам держать все под контролем, улучшить свой профессиональный имидж и повысить эффективность.

Не сомневаюсь, что Салли Аллен замечательный человек и что тут она совершенно права. Но она – человек вертикальной организации. Для таких людей вполне естественно хранить в шкафах для документов материалы, к которым они вернутся час, день или неделю спустя. Когда бы им ни понадобились эти бумаги, они откроют шкаф для документов, достанут их и примутся за работу. Но они не понимают, насколько чужда эта идея нам, людям горизонтальной организации.



Не так давно я сел за письмо руководству медицинской клиники Пало-Альто, в котором разъяснял, что они что-то напутали с моим счетом и что на самом деле я должен им не такую гигантскую сумму. Поскольку тема довольно сложная, весь мой стол был завален счетами и письмами. Письмо я не закончил, а мне уже пора было выходить. Человек вертикальной организации собрал бы все бумаги и сложил в папку, чтобы вернуться к ним позднее. Если бы я так сделал, на моем столе было бы пустое место. Пустое место – признак вертикальной организации, даже, скорее, ее неопровержимое доказательство.

 

 

Я, безусловно, ничего подобного не сделал. Я оставил недописанное письмо и другие материалы на столе. На самом деле даже не на столе, а на слое других начатых проектов, рассыпанных по поверхности, – недопроверенных письменных работ, недописанных лекций, недочитанных брошюр и т. п.

Я человек горизонтальной организации. Я люблю когда рабочие материалы разбросаны по поверхности стола, ведь так они подвигают меня к продолжению деятельности. Положить бумагу в папку означает попрощаться с ней навсегда. И проблема не в том, что я ее не найду (хотя такое тоже случалось), а в том, что и искать не стану. Я по своей природе просто не способен открыть шкаф для документов, выудить оттуда папку с незаконченным проектом и вернуться к работе над ним.



Можно было бы предположить, что с появлением компьютера эта проблема решится сама собой, но этого не происходит, в чем мы убедились в предыдущей главе. Человек горизонтальной организации оставляет все на рабочем столе компьютера, который со временем оказывается так же завален, как реальный рабочий стол. Как я уже объяснял, когда такой человек, как я, открывает электронную почту, он способен воспринимать только то, что находится в папке «входящие». Если он создаст папку «срочные дела», то вскоре про нее забудет и больше никогда не откроет.

Я сам использую шкафы для документов. Там хранятся (1) завершенные проекты, к которым я не собираюсь возвращаться, (2) все, что и выкинуть неудобно, и читать особо не хочется. Допустим, ваша коллега присылает вам свою недавно изданную длинную и скучную работу. Человек черствый и равнодушный отправил бы ее прямиком в корзину, но я не таков, к тому же я знаю, что при следующей встрече мне придется ей соврать. А вот если положить статью в шкаф для документов, можно будет сказать: «Да-да, ваша статья лежит у меня в папке для летнего чтения». Вы действительно можете завести отдельную папку, написать на ней «прочесть этим летом» и положить туда статью. Так что вы даже не соврете, хотя вероятность того, что вы прочтете ее этим летом (или любым другим летом, осенью или зимой) близка к нулю.

Мой рабочий стол определенно навлечет на себя много критики от приверженцев вертикальной организации, таких как Салли Аллен. Такие люди уверены, что стол, заваленный толстым слоем бумаг, – признак неорганизованности. Но это не так. Это все равно что, взглянув на скрючившегося в попытке пристроиться к вышеупомянутой подставке левшу, судить, что у него нарушена координация движений. Он всего лишь оказался в ситуационно невыгодном положении. С теми же сложностями сталкиваются и люди горизонтальной организации. Весь мир заточен под вертикалов, которые управляют всем посредством шкафов для документов. Все, что остается горизонталам, – это рабочие столы, крышки шкафов для документов, близстоящие стулья и пол. Если бы кто-нибудь как следует поразмыслил и придумал толковую систему хранения и поиска документов для горизонталов, мы стали бы такими же организованными и аккуратными, как все.

И вот мое предложение. Вместо рабочего стола я хотел бы иметь в своем кабинете огромный вращающийся поднос, как на больших круглых столах в китайских ресторанах. Это такая круглая платформа, которая занимает большую часть стола, оставляя место только для тарелок по краям. На платформу выставляются различные блюда, а чтобы всем было удобно их пробовать, платформа вращается (не быстро, иначе вы рискуете изгваздаться соусом).

Для моего кабинета подошла бы такая штука диаметром пятнадцать футов. На этой платформе я разложил бы всю свою жизнь. Я разделил бы ее на секторы и распределил их по алфавиту. Не дописав письмо в клинику, я бы просто крутанул платформу до похожей на кусок пиццы секции и сложил бы туда все материалы. (Наверное, в секцию под буквой «М» – медицина, или «К» – клиника, или «П» – письмо, или «Н» – незаконченное, или «О» – огорчительное. Если б у меня была такая платформа, уж я бы наловчился правильно выбирать секции.)

Разложенные на платформе проекты постоянно требовали бы моего внимания, какового ни за что бы не удостоились, лежа в папках. И при этом все было бы разложено не менее аккуратно, чем у вертикалов.

Понято, что в моем кабинете шестнадцать на шестнадцать футов пятнадцатифутовая платформа занимала бы практически все пространство. Я вспоминаю старые фотографии из клубов любителей моделей железных дорог, где вся комната занята миниатюрными городками, ландшафтами из папье-маше, а повсюду вокруг пути. Оператор, нагнувшись, скрывается подо всем этим и появляется уже где-то посредине конструкции. Поскольку кабинет у меня квадратный, а платформа будет круглая, стул, скорее всего, будет находиться в одном из углов. Войдя, я бы так же подныривал под платформу и вылезал бы в углу, готовый к не менее эффективной и упорядоченной деятельности, чем любой адепт вертикальной организации. Я бы даже готов был носить джинсовую кепочку, как те операторы игрушечной железной дороги, что, впрочем, для нормального функционирования системы не обязательно.

 

Глава седьмая

Пособничество врагу?

 

Сотрудничество с людьми, не подверженными прокрастинации, – возможно, лучший способ ее преодолеть. И, конечно, такие люди нам, прокрастинаторам, не враги. Напротив. Из-за нас они треплют себе нервы, и очень часто не без причины. Их методы работы кажутся нам странными, неоправданными и даже опасными. Но когда приходит время работать на результат, такие люди оказываются полезнее любых будильников, хотя выключить их, конечно, значительно сложнее. Я написал несколько работ в соавторстве с непрокрастинаторами, и все, как правило, проходило весьма успешно. В 1980-х мы с моим покойным другом, блестящим логиком Джоном Барвайзом, написали книгу. Барвайз работал по следующей схеме: понять, что именно он хочет написать, набросать план и работать, пока все не будет готово. Откуда он взял такую чудну́ю схему, я не знаю, но он предполагал, что главы, которые должен был написать я, будут готовы примерно в те же сроки, что и его. Это стало испытанием для нашей дружбы, но на сроках сдачи книги отразилось весьма положительно. Эффективность метода Барвайза стала для меня откровением, и я серьезно решил, что надо брать с друга пример, – но ничего из этого не вышло.

Много лет назад я придумал ток-шоу на радио – «Философские разговоры». Сама идея мне очень нравилась, но я, конечно, не пошевелил и пальцем ради ее воплощения. Однажды я поделился ей со своим другом Кеном Тэйлором. Как и я, Кен – член кафедры философии Стэнфорда, как и я, он высоко ценит возможности радио. Мы оба увлечены философией языка. Но во многих других аспектах он полная противоположность и мне, и большинству других философов. Он настоящий, первостатейный, не ведающий прокрастинации предприимчивый делец. Не успел я и глазом моргнуть, а он уже стребовал с университета деньги на пилотный выпуск ток-шоу и участие в конференции работников общественного радио. Мы получили средства, сделали пилот и отправились на конференцию, где принялись подлавливать программных директоров и втолковывать им нашу гениальную идею. Они, как правило, смотрели на нас как на умалишенных и объясняли, что даже аудитория общественного радио не будет в течение часа слушать, как философы обсуждают свободу воли, бытие Бога, нигилизм или реальность чисел. Я был обескуражен и готов сдаться. Но Кен продолжил изыскания, пока мы не познакомились с Беном Маниллой, энергичным радио-продюсером с большими связями и, подобно Кену, лишенным дара прокрастинации человеком.

Передачу «Философские разговоры» мы ведем до сих пор, ее транслируют множество радиостанций, у нее большая благодарная аудитория. (Зайдите на philosophytalk.org, если это, вопреки мнению большинства программных директоров, кажется вам интересным.) Каждую неделю на телефонной летучке мы планируем ближайшие выпуски. Кен привлек студентов, которые теперь снабжают нас темами для обсуждения, возможными гостями передачи и сведениями по уже выбранным темам. Каждое воскресное утро мы приезжаем в Сан-Франциско, чтобы с 10.00 начать трансляцию нашей передачи из уютнейшей студии KALW. В сложившихся условиях как следует попрокрастинировать не удается даже мне.

 

 

Как и в случае с будильником, совместная деятельность с непрокрастинаторами – это способ делегировать решение, когда пора приступать к работе. Сложность, безусловно, в том, что работать приходится много.

Вы можете спросить, что будет, если за одно дело примутся два прокрастинатора? Два упорядоченных прокрастинатора могут добиться неплохих результатов в том случае, если им удастся согласовать действия – что можно отложить, а над чем следует поработать немедленно. Мой сегодняшний соавтор – баскский философ Кепа Корта. Он, безусловно, прокрастинатор, хотя и не до такой степени, как я. Тем не менее мы с ним написали книгу «Критическая прагматика» и сдали ее в печать всего на год позже запланированного срока. Я сам до конца не понимаю, как это нам удалось, но мы это сделали.

Другой мой коллега – Дэвид Израэль – вовсе не прокрастинатор. Возможно, когда-то и за ним это водилось, но даже если так, он давно преодолел эту слабость. Он программист и каждый день ходит на работу по специальности. У него, однако, есть другой дефект, и я, возможно, первый, кто его диагностировал. У Дэвида ярко выраженный синдром незакрытых скобок. У Дэвида всегда столько мыслей – и в особенности возражений по поводу только что высказанных мною соображений – что он не в состоянии закончить одну, не начав следующую. Типичный его ответ на мое очередное открытие выглядит следующим образом: «Ты прав относительно необходимости этого разделения (хотя почему нам нужно это разделение, ты понимаешь в корне неверно (да и само разделение не совсем точное (и это еще большой вопрос – что именно считать разделением…»

Левых скобок, как видите, хоть отбавляй, но поставить правую скобку и завершить одну из мириад своих мыслей самостоятельно Дэвид не в состоянии. И тем не менее мы сработались; видимо, потому, что после первых двух-трех отклонений мое сознание отключается и начинает работать над завершением наиболее понравившейся мне идеи из тех, что он начал развивать, не обращая внимания на все остальные. Так мы и разговариваем, и в итоге до чего-то договариваемся, и даже сделали несколько совместных проектов. Работать с Дэвидом так весело, что все проходит практически безболезненно, несмотря на то, что к его неспособности закончить предложение прилагаются требовательность и пунктуальность.

Большинство моих соавторов, с которыми мне посчастливилось работать, слегка, скажем так, нетерпеливы. Получив задание, они принимаются за работу. Один из моих основополагающих принципов – никогда не делать то, над чем уже работает сведущий в этом человек. И как бы я ни пытался преодолеть свою прокрастинацию, между моментом, когда становится ясно, что для совместного проекта нужно сделать то-то и то-то, и моментом, когда я действительно принимаюсь за работу, всегда бывает небольшая пауза. Нередко случается, что коллега приступил уже давно. А я и не жалуюсь.

Так что если вы правильно выбрали соавтора или коллегу, к моменту, когда вы будете готовы приступить, он – нетерпенья полон – скорее всего уже начнет работать над многими делами. Это вовсе не означает, что вы сделаете меньше, чем вам полагается. Просто не забывайте как следует хвалить коллегу за хорошо проделанную работу. Дайте ему понять, что вы в курсе, какие он предпринимает усилия, каких успехов добивается, пока вы прокрастинируете. Используйте программу упорядоченной прокрастинации для выполнения массы как будто бы неважных дел, о которых непрокрастинаторы могут даже не задумываться. Сводите их пообедать. Поставьте приятную музыку. Пусть им будет хорошо.

 

Глава восьмая

Побочные выгоды

 

Иногда какое-нибудь важное задание в самом начале списка может просто взять и испариться – и это, пожалуй, наилучший побочный эффект упорядоченной прокрастинации. Не так давно я должен был написать рекомендацию своему бывшему студенту. Сам он уже лет десять-пятнадцать как защитился и занимает должность профессора в колледже симпатичного, но скучного городка, где, как у нас принято выражаться, лучше всего растить детей. Но поскольку дети уже подросли, он решил найти работу там, где кроме их воспитания можно заняться чем-нибудь еще. А я, в свою очередь, согласился дать ему рекомендацию. Пугающе грандиозным это дело не назовешь, но оно все равно было серьезное.

И вот в то утро, когда я наконец собрался это сделать, он написал, что все заведения, куда он подал заявки, обзванивают рецензентов самостоятельно после того, как сузят круг кандидатов. Значит, и рекомендацию мне нужно писать не сейчас, а только когда попросят. А попросить могут и через месяц, и через два. Время освободилось! Ну, не совсем, конечно, ведь то, чем я занялся вместо написания рекомендации, я мог бы делать и не получив никакого имейла. В любом случае, тот день не прошел в мучениях от того, что я не пишу то, что должен написать, а значит, мне подарили несколько часов без угрызений совести.

В первой главе мы рассмотрели, как самообман помогает человеку, практикующему упорядоченную прокрастинацию, мотивируя его на полезную деятельность вместо решения важных задач, которые на самом деле не так уж и важны. Но иногда, как в описываемом случае, навыки самообмана необязательны – вселенная сама выдает нам небольшой бонус за прокрастинацию. Это рекомендательное письмо я мог бы написать несколько недель тому назад, когда, собственно, поступила просьба. Вместо этого я отложил это дело, рассудив, что когда оно понадобится по-настоящему, мне об этом напомнят (а может, и не раз). Если бы я написал его сразу – потратил бы время впустую. Ну или частично впустую – прежде чем оно потребовалось бы, мой бывший ученик мог написать еще одну статью или получить еще один грант, требующий упоминания, и мне пришлось бы все переписывать. Есть также небольшая вероятность, что я потерял бы это письмо, неправильно назвав файл или случайно стерев его. А ведь мог еще полететь жесткий диск, не говоря уже о конце света или крахе всей университетской системы, которые могли настигнуть нас до того, как письмо потребовалось бы.

В фильме «Меланхолия» 2011 года одноименная планета налетает на Землю, и всему приходит конец. В какой-то момент становится понятно, что катаклизм неизбежен. Молодая женщина в глубокой депрессии, которую играет Кирстен Данст, живет в доме своей куда более уравновешенной сестры в компании ее мужа и их маленького сына. Мы видим, насколько легче Кирстен Данст с ее депрессией справляется с нависшим концом света, чем ее уравновешенные родственники; меланхолия даже помогает ей развеять страхи своего племянника. Я считаю, что существенную долю ее депрессии составляла прокрастинация, а источник ее спокойствия и смирения – мысли о том, сколько дурацких и бессмысленных дел ей не придется теперь делать. Я вовсе не хочу причислить конец света к побочным выгодам от прокрастинации, а вот спокойствие и смирение – пожалуй, да.

Всем известно старое изречение: «Никогда не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня». Однако изречение это весьма абсурдно. Предположим, день заканчивается в полночь. Значит, следуя этому изречению, каждый день до полуночи вы должны что-то делать, даже если дело может подождать и до завтра. Это, кроме всего прочего, означает, что вы не посмотрите The Daily Show с Джоном Стюартом и Late Show с Дэвидом Леттерманом, если только не поставите себе такой задачи. Таким образом обрывается ваша связь с текущими событиями и важными культурными тенденциями. Это также означает, что лечь до полуночи вы сможете только если вам совершенно нечего будет сделать из того, что можно было бы сделать завтра. В общем, дурацкий совет.

Послушайте моего совета: «Никогда не делайте сегодня то, что завтра и делать-то, может, не придется». Но если вы упорядоченный прокрастинтор, то вам и советовать нечего. Вы и так живете по этому принципу. Это и есть побочная выгода. Дела в вашем приоритетном списке должны исчезать. Но исчезать они могут по-разному. Есть дела, которые может сделать кто-то другой. Конечно, некрасиво сидеть над каким-нибудь заданием и ждать, когда у кого-нибудь лопнет терпение и он сам все сделает. Но если вы не будете торопиться его выполнить, у человека, который действительно хочет этим заняться, может появиться шанс. Например: завкафедрой попросила меня выбрать кандидатов на Кантовскую лекцию будущего года – престижное мероприятие, которое организует наша кафедра. Ей требовался аннотированный список с подробными сведениями о каждом кандидате, чтобы было что обсудить на заседании. Я такие дела на дух не переношу. Здесь нужно оценивать людей, выбирать между ними, а потом защищать свой выбор на заседании кафедры.

 

 

Но есть люди, которые это обожают. Поэтому я даю этому делу пару дней отстояться, чтобы оно либо исчезло, либо, по крайней мере, упростилось. Естественно, другие члены кафедры начинают заваливать меня предложениями, сопровождаемыми длинными характеристиками. Они уже обо всех подумали и всех оценили. Я свожу их письма в один файл, слегка подправляю оценки, обильно благодарю всех поучаствовавших коллег – и список по сути готов. Мне не придется ничего защищать, потому что коллеги будут проталкивать своих кандидатов. Я могу добавить парочку малоизвестных имен, чтобы показать свое активное участие. Это, скорее всего, будут люди, которым мне приятно будет сказать при случае: «Я предложил твою кандидатуру на Кантовскую лекцию». Эти кандидатуры едва ли станут обсуждать всерьез, поэтому и защищать их мне не придется.

Есть дела, которые исчезают, потому что в результате определенного развития событий их выполнение утрачивает смысл. Когда «Сан-Франциско Джайантс» выиграли мировую серию, я поклялся купить билеты на все матчи плей-офф сезона 2011 года. Естественно, я никуда не торопился и так и не купил билеты, пока моя команда не выбыла из гонки сначала за призовые места, а потом вообще лишилась возможности выступать в плей-офф. Слава небесам, я не взялся выполнять это дело преждевременно!

Иногда если не браться за дело сразу, можно узнать много полезного о том, как его лучше выполнить. Однажды мне понадобилось купить новый принтер. Это означало поездку в гипермаркет электроники, где я потеряюсь в огромном выборе. Лазерный или струйный, черно-белый или цветной? Копеечный с дорогими картриджами или подороже с дешевым обслуживанием? Важно ли мне, чтоб он мог печатать конверты и фотографии четыре на шесть? А чтобы сканировал и отправлял факсы? А когда я последний раз что-то сканировал или посылал факс? Совместим ли этот принтер с Mac OS? И кстати, соберусь ли я когда-нибудь ее установить? Наверное, правильнее всего будет погуглить разные принтеры или почитать «Отзывы пользователей». Но я лучше жабу съем, чем стану читать пользовательские отзывы о принтерах.

К счастью, мир полон людей, которые понимают в этом получше моего или по крайней мере имеют четкое мнение. Завтра я обедаю с коллегой, у которого точно есть что мне посоветовать насчет принтера. Совет может быть и никчемным, но если ему последовать, то по крайней мере не придется винить себя, если что-то пойдет не так. Или можно спросить соседа, преданнейшего читателя «Отзывов потребителей». Он инженер, и значит, я так думаю, человек весьма авторитетный по всем техническим вопросам. Его я тоже повидаю не сегодня-завтра. Так что гипермаркет электроники подождет. И читать о принтерах не придется. Даже думать о них не надо. Пусть ситуация созреет. Такого рода позитивное мышление для упорядоченного прокрастинатора весьма привычно и естественно.

Пожалуй, пора немного приостановиться. Моя цель – облегчить чувство вины, преследующее прокрастинаторов из-за их постоянных опозданий, потому что это, скорее всего, упорядоченные прокрастинаторы, которые на самом деле весьма деятельны. Но в этой главе я уже рассматриваю непосредственно преимущества прокрастинации. И в этом не хотелось бы заходить слишком далеко.

Когда я был еще молодым философом, я спросил своего старшего коллегу Пэта Саппеса (и тогда, и теперь он знаменитый философ науки и тонкий исследователь человеческой природы), в чем секрет счастья. Вместо мудрого совета он выдал весьма остроумное наблюдение о том, что именно сделали многие из тех, кто доволен собой:

 

1. Тщательно проанализировали все свои недостатки.

2. Усвоили образ мысли и принципы, в которых все эти недостатки воспринимаются как добродетели.

3. Восхищались собой за четкое следование собственным принципам.

 

Грубияны ценят себя за мужественность, маниакальные педанты – за внимание к деталям, эгоисты и жадины – за то, что они помогают рынку вознаграждать талант и наказывать неудачников, и так далее.

Мне не хотелось бы, чтобы мои друзья прокрастинаторы попали в эту ловушку. Прокрастинация – это порок, а не скрытое достоинство. Наша цель не в том, чтобы найти жизненную философию, в которой прокрастинатор воспринимается как герой (хотя попробовать разработать тезисы было бы, наверное, забавно). Я просто хочу убедить вас, что это не худший на свете порок: можно быть прокрастинатором и при этом весьма дельным человеком. Более того, хорошие навыки самообмана и немножко силы воли позволят вам, манипулируя собой, слегка обуздать свою прокрастинацию. И, наконец, основная мысль этой главы – иногда и в недостатках есть свои выгоды.

 

Глава девятая

Прокрастинатор и нервы

 

В течение нескольких лет первая глава этой книги была размещена на моей веб-странице. Прочтя ее, некая женщина послала ссылку своему мужу (назовем его Нейл), а он, в свою очередь, написал мне следующий имейл:

 

Моя жена – прокрастинатор – прислала мне ссылку на вашу статью об упорядоченной прокрастинации. Она показалось ей забавной. А у меня вызвала лишь раздражение. Возможно, в статье содержатся действенные советы, как справляться с этим пороком. Однако в ней нет ни попытки объяснения этого феномена, ни размышлений о том, почему в академических кругах прокрастинация встречается куда чаще, чем где бы то ни было. Я сам преподаю в колледже и вижу, что многие коллеги годами сидят над своими статьями, слишком поздно выставляют оценки, что пагубно влияет на систему отчетности по успеваемости, и сводят с ума работников книжного магазина, целыми неделями, а то и месяцами, задерживая заказы. Но почему? Подозреваю, что одной из причин является дух противоречия, описанный Достоевским в «Записках из подполья», когда человек ведет себя пагубным для него же самого образом только чтобы доказать, что он не машина. Но основная, на мой взгляд, причина – в академическом высокомерии, убежденности, что обычные правила не для великих мыслителей, дажеесли нарушение этих правил может навредить другим. Поэтому я не увидел в вашей статье ничего забавного или полезного, а лишь симптомы основных недугов нашего высшего образования.

 

Нейл напоминает нам о важном – как будто мы о нем позабыли – аспекте: мы, прокрастинаторы, действуем на нервы другим людям, в особенности супругам и коллегам. Судя по письму, сам Нейл прокрастинатором не является. Однако по опыту известно, что прокрастинатор вполне способен довести другого прокрастинатора, особенно если они женаты. Достаточно, чтобы один из супругов был чуть более подвержен этому пороку. Но и это не обязательно.

Нейл ставит нам, прокрастинаторам, такой диагноз – наше саморазрушительное поведение призвано доказать, что мы не машины. Эту мысль он почерпнул из Достоевского. Предположение, конечно, интересное, но, по мне, неубедительное. По крайней мере, оно не объясняет тех проявлений прокрастинации, которые раздражают окружающих больше всего. В том, что я не машина, я могу убедить себя, делая вещи, которые доставят неудобство мне, но других не побеспокоят. Например, замешкаться и выйти на лекцию так поздно, что в аудиторию придется бежать трусцой. Я прибегу запыхавшимся, но в полной уверенности, что я не машина. Но это не те проявления прокрастинации, которые больше всего досаждают моей жене или коллегам.

На мой взгляд, проявления прокрастинации, досаждающие другим, как правило, вызваны нашим желанием продемонстрировать нашу неподконтрольность. Я работаю в кабинете. В комнату заходит жена и напоминает, чтоб я проверил детализацию счета карточки Visa, в котором она своим всевидящим оком заметила некоторые сомнительные позиции. Она, очевидно, хочет, чтобы я прервал свои занятия, убрал с коленей ноутбук, взял счет (который она любезно держит у меня прямо перед носом) и выполнил ее просьбу немедленно – несмотря на то, что нет ни одной причины заниматься этим счетом непременно сегодня, а не отложить его, скажем, на завтра.

 

 

Я, может, и не делаю ничего сверхважного. Например, просматриваю имейл от строительного магазина с купонами на приобретение лебедок, солнечных батарей, реверсивных ключей и т. п. И пусть я не умею всем этим пользоваться, я бы хотел стать человеком, который умеет. Тем не менее жена не знает, что я трачу время без толку (хотя вполне может догадываться). Зато она наверняка знает, что я нахожусь в процессе написания параграфа, который, если бы она меня не прервала, мог изменить ход истории философии. Что, безусловно, вызывает у меня раздражение.

В результате я затягиваю с этим счетом Visa даже дольше обычного. И не с тем, чтобы навредить себе или доказать, что я не машина. А с тем, чтобы показать ей, что тормошение мужа во время (возможных) мук творчества не приведет к желаемому результату.

Это, конечно, пример крайне незрелого поведения, который нельзя рассматривать в рамках действенной системы упорядоченной прокрастинации. Я не откладываю счет от Visa, чтобы сделать что-то важное. Напротив, жена даже дает мне возможность еще немного отложить то, что я и так откладывал, просматривая купоны строительного магазина, – например, заказ учебников на следующий семестр.

Не менее абсурдным является и тезис о том, что, не просмотрев счет немедленно, я отучу жену прерывать меня во время работы. Ведь подобную модель поведения она практикует последние лет пятьдесят. Мой совет: не путайте упорядоченную прокрастинацию с доказыванием супругу или супруге, что он/она вам не указ. Оставим подобного рода доказательства для совсем уже необоснованных претензий. Которых, спешу заметить, моя жена никогда не предъявляет.

Больше всего Нейла раздражают его прокрастинирующие коллеги из академической среды. Он полагает, что в их случае основная причина – академическое высокомерие, «убежденность, что обычные правила не для великих мыслителей, даже если нарушение этих правил может навредить другим». Не сомневаюсь, что среди его коллег есть и одержимые такой гордыней. Не сомневаюсь я и в том, что для типичного упорядоченного прокрастинатора это – неверный диагноз. Пропустив все сроки, мы, как правило, испытываем чувство вины и приходим в смятение, видя, как наша прокрастинация наносит вред окружающим. По-настоящему высокомерные ученые не видят своей прокрастинации, считая ее лишь правильной расстановкой приоритетов, которую другие просто не желают признать: «Неужели они и впрямь хотят, чтоб я проверял письменные работы, вместо того чтобы почитать “Основы метафизики нравственности” Канта, которые могут вдохновить меня на написание еще десятка страниц к тем ста, примерно, тысячам уже опубликованным мною по данной теме?»

Упорядоченные прокрастинаторы – люди, как правило, скромные, и, создавая неудобства для окружающих, они испытывают неловкость. К примеру, я обстоятельно изучил вопрос, насколько я могу нарушить дедлайн выставления оценок, чтобы это не мешало моим студентам. И выяснил, что на полдня. По результатам я установил себе распоследний крайний срок, и в итоге пропускаю его не так чтобы слишком часто. Я полагаю, что высокомерные прокрастинаторы и упорядоченные прокрастинаторы – это просто разные виды.

Что же заставляет Нейла так беспокоиться за работников книжного магазина? Если бы кто-то из моих коллег озаботился тем, что я поздно заказываю книги, я бы заподозрил, что он сует нос не в свое дело, что могло бы привести к сеансу протестной прокрастинации, которую мы рассматривали на примере отношений между супругами. Что, конечно, было бы проявлением незрелости.

Лучшим ответом (возможному) зануде был бы хороший философский совет. Когда я поместил письмо Нейла на своем сайте, за меня ответил другой читатель:

 

А почему люди не всегда идут по пешеходному переходу? И почему, когда в гости приглашаютк семи, раньше восьми никто не появляется? Почему большинство водителей превышает «максимально допустимую» скорость? Почему девушки говорят, что им нравятся хорошие парни, но никогда с ними не встречаются? Почему мы говорим одно, а делаем другое? Почему бы нам просто всем не следовать обычным правилам?

 

Взгляните на мир шире. Все это скоро закончится. Солнце просто взорвется.

 

– Джим Стоун .[2]

 

 

Глава десятая

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.