Рост социальных потребностей.

Многие социальные потребности, не связан­ные с потерей работы или дохода, не только не уменьшатся, но, вероятно, возрастут. Пре­бывание в нищете 15% населения означает, что часть этого населения будет испытывать недостаток питания. До тех пор, пока неза­мужние матери-подростки не получат доста­точного содержания, возможности для рабо­ты, создаваемой социальной помощью в уходе за ребенком, для повышения квалифи­кации, их дети с момента рождения будут подвержены риску различных неврологиче­ских заболеваний. От 6 до 19% детей, имев­ших при рождении маленький вес или испы­тавших затруднения с дыханием, страдают от неврологических болезней, которые могут оставить их инвалидами на всю жизнь. Недое­дающие дети недоедающих матерей особенно подвержены этому риску.

Чудеса медицины, которые могут сохра­нить жизнь подобным детям, обходятся в сум­мы до 100 тыс. долл. только в первый год жиз­ни в тяжелых случаях; к этой цифре следует добавить бесконечные затраты, связанные с необходимостью соответствующего ухода. В лечении некоторых заболеваний прогресс ог­ромен, и число детей-инвалидов, которым удалось сохранить жизнь, растет. В период между 1937 и 1957 гг. число таких детей уве­личилось с 24 до 47 на каждые 10 тыс., а с 1960 по 1980 г. оно еще удвоилось. С 1960 по 1972 г. число детей-инвалидов, получающих социальные пособия, возросло на 300% (со 100 до 300 тыс.). К этому нужно присовоку­пить растущее число молодых людей, полу­чивших увечье в автомобильных катастро­фах, при занятии спортом, на производстве или во время военной службы. Сейчас они могут жить, работать, заводить семью, но только с помощью постоянно действующей системы медицинской и социальной поддер­жки.

Пожилые люди, особенно те, кому за во­семьдесят, склонны к хроническим заболева­ниям, при этом 20% из них время от времени нуждаются в уходе, медицинском обслужи­вании или стационарных услугах, стоимость которых постоянно растет. В период между 1963 и 1978 гг. абсолютное число таких лю­дей в частных лечебницах увеличилось с 554 тыс. до 1303 тыс., в то же время выросло и число хронически больных пожилых лю­дей, которым оказывалась помощь на дому.

Следует также учитывать и все возраста­ющую потребность в оказании срочной меди­цинской помощи для всего населения, а не только для пожилых и бедных, и рост стоимо­сти этих услуг. Стоимость медицинских услуг в нынешней платной системе медицинского обслуживания растет более быстрыми темпа­ми, чем средняя стоимость жизни. Вряд ли сократятся возможности пользоваться наи­лучшей медицинской помощью, что по аме­риканским понятиям определяется доступно­стью больниц и выбором специалистов, однако вряд ли уменьшится и озабоченность ростом стоимости медицинских услуг. В результате можно ожидать усиления давле­ния на правительство, с тем чтобы оно обеспе­чило всеобщий доступ к медицинским услугам по умеренной, если не низкой, цене путем оплачивания части услуг непосредст­венно, через систему социального меди­цинского страхования или же посредством преобразования системы здравоохранения за счет расширения системы предварительной оплаты.

Персонал социальных служб и семья.

Новые тенденции в подборе социаль­ных работников являются результатом изме­нений структуры семьи и экономики. Исто­рически социальная политика исходила из того, что социальную помощь людям должна оказывать в первую очередь сама семья, а си­стема социального обеспечения призвана лишь поддерживать и дополнять ее усилия. Практически это означало, что большинство функций по уходу, финансовой и эмоциональной поддержке осуществляла семья. В последние 50 лет распространилась доктрина, согласно которой семья не несет больше полной ответственности (включая стоимость медицинских услуг) по уходу за престарелыми родителями или умственно отсталыми и физически неполноценными детьми, которые охвачены универсальными социальными программами. В результате уменьшилось число лиц, которые раньше брали на себя обязанности по уходу в семье, — это подростки, незамужние (неженатые) дети, замужние (женатые) безработные дети, живущие вместе с родителями, или другие родственники. Около 15—20% престарелых вообще не имеют родственников. Поздние браки и меньшее количество детей ведут к уменьшению cети родственников. Одновременно доля трудоспособных взрослых (от 20 до 64 лет) сократилась по сравнению с числом людей до 20 и свыше 65 лет, поэтому так называемый коэффициент зависимости нетрудоспособных от трудоспособных также изменился. Диктуемая современным производством экономическая мобильность населения тоже ограничивает круг родственников, на помощь которых семья может рассчитывать.

Эти последствия осознаны еще не полностью. В то время как социальные потребитности в уходе за детьми и инвалидами со стороны взрослых людей возрастают, число лиц, которые в состоянии их удовлетворить, сокращается. Хотя безработные, на которых можно было бы рассчитывать, составляют 7% трудоспособного населения, они представлены в основном неквалифицированными рабочими, к тому же большая их часть принадлежит к этническим меньшинствам. Они вряд ли обрадуются возможности выполнять работу по уходу, ведь эта работа плохо оплачивается и требует значительных физических и психологических усилий. В результате, по-видимому, будет наблюдаться рост стоимости социальных услуг ввиду прежде всего необходимости повысить зарплату не только профессиональным социальным работникам, но и людям, ухаживающим за детьми, престарелыми и т. д., нужда в которых будет постоянно увеличиваться. Несмотря на рост стоимости услуг, изменения в структуре семьи и в экономике скорее всего приведут к повышению спроса на всевозможные услуги, предлагаемые социальными службами: уход за детьми в дневное время в группах и центpax, уход на дому, профессиональный уход в различных заведениях и т. п.

Адаптационные процессы в социальной политике.

Приход к власти республиканской адми­нистрации в 1980 г. сопровождался возрож­дением идей, которые всерьез не рассматри­вались с 20-х годов. Речь идет об уменьшении федеральных расходов на социальные программы. Обоснования этой политики, судя по всему, вызвали благоприятную реакцию большинства избирателей либо потому, что они разделяли принципы новой политики, либо потому, что не смогли разглядеть суть за риторическими провозглашениями перемен и реформ.

Уточнение политики: 1975— 1985.

Политика 1980—1985 гг. не разруши­ла основную структуру социальной помощи, а сузила ее цели и изменила средства их до­стижения. Если отсечь противоречивые детали, то суть этой политики очень проста: рас­колы федерального правительства не могут постоянно расти; федеральное правительство частично финансирует социальную сферу наряду с семьей, местными властями и предприятиями; приоритетное значение для фе­дерального финансирования имеют военные расходы и обеспечение экономического роста путем снижения налогов. Основная цель — создать более рационально устроенное обще­ство, где все будут делиться благами, источ­никами которых должны быть федеральные и местные власти и зажиточные граждане. При таком подходе социальное обеспечение остается общенациональным делом, но доступ к нему и возможности его расширения ограничены. Большинство других социальных потребностей должны удовлетворять прежде всего семья, затем благотворительность, кор­порации и компании и совместно власти штатов и местные органы. Несмотря на деклара­ции о сокращении финансирования, расходы на социальные программы в целом продол­жали расти, хотя темпы роста замедлились. Однако реализация этих программ, предназ­наченных главным образом для бедных, была гораздо хуже, чем программ, обслуживающих социальные потребности граждан вне зависимости от их доходов.

Большая часть средств распределялась среди семей со средними доходами и бедней­ших слоев, не имеющих работы, но меньше средств досталось трудоспособным людям с низкими доходами или не имеющим постоян­ной работы. Число людей, получающих по­мощь в виде пособий для семей с детьми-иж­дивенцами, продовольственных талонов или пособий по инвалидности, уменьшилось, хотя материальное положение этих людей не улучшилось. Ситуация усугубилась вследст­вие сокращения строительства дешевого жилья и ограничения возможностей для бед­ных получать медицинскую помощь. В ре­зультате доля населения, живущего у черты бедности или за этой чертой, менялась: сначала она сократилась с 22,4% в 1959 г. до 11 % в 1976 г., а затем возросла к 1984 г. до 15%. Эта тенденция усилилась в связи с эко­номическим спадом 1980-1983 гг. и высоким уровнем безработицы, достигшим в тот пери­од 10%, хотя вскоре эта цифра вновь снизи­лась до 7%.

С 1970 г. наблюдался медленный, но не­уклонный сдвиг в сторону уменьшения вы­плат наличными деньгами для обеспечения прожиточного минимума и увеличения вы­плат натурой, чему способствовало использо­вание продовольственных талонов вместо де­нежных пособий. В период между 1970 и 1980 гг. доля денежных выплат сократилась с 80,7 до 73,9% общего объема, тогда как объем выплат натурой увеличился с 19,3 до 26,1%.

В то же время величина пособия по Про­грамме помощи семьям с зависимыми детьми составляла лишь половину суммы, необходи­мой для удовлетворения минимальных по­требностей семьи без каких-либо доходов. Семьи, имевшие хотя бы какой-нибудь доход, могли рассчитывать только на часть пособия.

В период между 1960 и 1982 г. действую­щая ставка налогообложения по линии феде­ральных, местных органов и органов власти штатов в отношении беднейших 10% населе­ния возросла с 16,8 до 21,9%, тогда как для наиболее богатых 10% населения она сокра­тилась с 30 до 25,3%. Это произошло в ре­зультате повышения налогов на социальное обеспечение, сокращения налогов на при­быль и негибкости системы налогов на недви­жимость. Изменения в социальной и налого­вой политике замедлили развитие системы социальной помощи.

Ответственность за финансирование про­грамм стала перемещаться с федерального правительства на правительства штатов и местные органы и в меньшей степени осуще­ствляться за счет частной благотворительно­сти. Учитывая сложность распределения средств на социальную сферу между 50 штатами, которое осуществляется бесчислен­ным множеством некоммерческих и ведомственных организаций и частных страховых компаний, трудно оценить способность всей системы адаптироваться к переменам без то­го, чтобы не пострадали различные категории населения, нуждающиеся в социальной по­мощи. Параллельно были предприняты попытки "приватизировать" социальную сфе­ру — переложить больше обязанностей на ча­стные либо некоммерческие организации. Эта тенденция подразумевает движение вспять и отказ от всего, что было достигнуто за последние 50 лет. Благотворительные орга­низации, местные органы власти и частные компании частично восполнили нехватку средств, вызванную сокращением федераль­ного финансирования. Некоторые предприя­тия немного увеличили субсидии социаль­ным органам или создали дополнительные фонды для местных нужд, например для обес­печения летнего отдыха молодежи в городе или организации приютов и питания для без­домных. В 1960 г. все частные благотвори­тельные взносы составили 9,4 млрд долл., из которых только 1,4 млрд (около 10%) пошли на социальные программы. В 1981 г. эта циф­ра составила 53,6 млрд, из которых 4,7 млрд были направлены в социальную сферу — рост на 10%. Взносы религиозным организа­циям также могут частично идти на социаль­ные нужды. Но поскольку благотворитель­ные взносы лишь частично компенсировали сокращение федерального финансирования, они, естественно, не восполнили всех утрат.

Гораздо более важной является политика поощрения государственных организаций к заключению контрактов с частными агентст­вами по оказанию социальной помощи, фи­нансируемой из госбюджета, на тех же усло­виях, на которых ранее действовали некоммерческие организации. Утверждают, что частные агентства работают более эффек­тивно и обходятся дешевле, чем общественные организации некоммерческого типа, во главе которых стоят, как правило, люди, не имеющие навыков управления.

Контрактная (или компенсационная) си­стема впервые возникла в ходе реализации программ социального обеспечения в 40-е го­ды. Она привела к созданию частных лечеб­ниц, которые оказывали помощь больным, не имеющим денег на больничное лечение. Да­лее она была опробована в 60-е годы для ока­зания услуг нуждающимся в некоторых круп­ных городах, например в Нью-Йорке, где частным агентствам компенсировали расхо­ды на социальную помощь молодежи и борь­бу с преступностью несовершеннолетних. К 1984 г. контрактная система стала широко использоваться в таких областях, как меди­цинский уход на дому, уход за престарелыми или инвалидами на дому, программы органи­зации досуга, проведение экспериментально­го обучения, транспортировка инвалидов, ор­ганизация служб питания, некоторых детских служб. Существенно расширилась контрактная система в области здравоохране­ния, где около 10% всех больниц, осуществляющих оперативную помощь, являются частными или же, выражаясь современным языком, принадлежащими инвестору. Появилось много амбулаторных центров и хирургических клиник, также принадлежащих инвесторам. Эти клиники являются сильными конкурентами больницам с оперативной помощью, некогда бывшим единственными в этой области. Объединения крупных больниц владеют десятками небольших больниц, косвенно контролируют сотни частных клиник на основе акционирования, а также большое число агентств, оказывающих медицинские услуги на дому и помощь в ведении домашнего хозяйства.

Больницы и агентства по оказанию услуг по уходу на дому расширяют сферы своего действия, укрупняются или разрабатывают новые стратегии для усиления своего влияния. Сейчас результаты трудно предсказать. Для выполнения некоторых функций эти принадлежащие инвесторам службы собирают средства, но, как показали результаты ряда исследований, они демонстрируют большую эффективность и энергичность в добывании компенсации из государственных источников, но отнюдь не в оказании услуг, если исходить из доступности и качества последних.

Ясно, что произойдет одно из двух: либо социальные органы и медицинские службы будут больше руководствоваться предпринимательскими принципами, либо им придется уступить значительную часть своих функций коммерческим структурам. Тогда зажиточные люди будут пользоваться услугами частных служб, а менее зажиточные прибегнут к помощи некоммерческих организаций. Но в этом случае, скорее всего, некоммерческие организации станут более дорогими, поскольку им придется иметь дело со сложными, а соответственно и более дорогостоящими медицинскими и социальными проблемами.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: