VI. О МЫСЛЕФОРМАХ И О ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ АУРЕ

Было сказано, что создания каждого из трех миров становятся реальностью для человека лишь тогда, когда у него есть способности или органы для их восприятия. Известные явления в пространстве человек воспринимает как световые явления лишь потому, что у него есть хорошо устроенный глаз. В какой мере то, что действительно есть, может раскрыться для данного существа, это зависит от его способности восприятия. Поэтому человек никогда не должен говорить: реально лишь то, что я могу воспринять. Может быть реальным многое, для восприятия чего у него отсутствуют органы восприятия. — Мир душ и страна духов так же реальны, даже в гораздо более высоком смысле реальны, чем чувственный мир. Правда, никакой чувственный глаз не может увидеть чувства, представления, однако они реальны. И так же, как при посредстве своих внешних чувств человек, как восприятие, имеет перед собой телесный мир, так для его духовных органов становятся восприятиями чувства, порывы, инстинкты, мысли и т. д. Точно так же, как, например, пространственные явления могут быть восприняты чувственным глазом как цветовые явления, так и вышеупомянутые душевные и духовные явления могут благодаря внутренним чувствам стать восприятиями, аналогичными чувственным цветовым явлениям. Вполне понять, в каком смысле это сказано, может впрочем лишь тот, кто стал на описанный в последующей главе путь познания, и благодаря этому развил в себе свои внутренние чувства. Для него становятся сверхчувственно видимыми душевные явления в окружающем его душевном мире и духовные явления в духовной области. Чувства, которые он переживает в другом существе, для него излучаются от чувствующего существа словно световые явления; мысли, на которые он обращает свое внимание, подобны волнам в духовном пространстве. Для него мысль человека, относящаяся к другому человеку, не является чем-то невоспринимаемым, но является воспринимаемым процессом (Vorgang). Содержание мысли, как таковое, живет только в душе мыслящего; но в духовном мире это содержание вызывает воздействия. Эти воздействия являются для духовного взора воспринимаемым процессом. Как действительная реальность, струится мысль от одного человеческого существа, устремляясь к другому. И то, как эта мысль воздействует на другого, переживается в духовном мире, как воспринимаемое явление. Таким образом, для того, чьи духовные чувства открыты, физически воспринимаемый человек есть лишь часть всего человека. Этот физический человек становится средоточием душевных и духовных излияний. Можно лишь дать намек на тот богатый, разнообразный мир, который раскрывается здесь перед видящим. Например, человеческая мысль, которая иначе живет лишь в мыслительном понимании слушающего, является как духовно воспринимаемое, красочное явление. Его окраска соответствует характеру мысли. Мысль, которая возникает из чувственного порыва человека, имеет иную окраску, чем мысль, направленная на служение чистому познанию, благородной красоте или вечному добру. В красных цветовых оттенках проносятся через мир душ мысли, порождаемые чувственной жизнью[††]. В прекрасном светло-желтом цвете является мысль, которой мыслитель поднимается к высшему познанию. Дивным, розово-алым сияет мысль, исходящая из полной самоотвержения любви. Как содержание мысли, так и большая или меньшая ее определенность находит выражение в ее сверхчувственной форме проявления. Точная мысль мыслителя является, как образование с определенными очертаниями; спутанное представление выступает как расплывчатое, облачное образование.

И душевное и духовное существо человека является, таким образом, как сверхчувственная часть всего человеческого существа.

Воспринимаемые «духовным» оком сияющие вокруг физического человека и обволакивающие его наподобие облака (как бы в форме яйца) красочные явления есть человеческая аура. Величина этой ауры различна у различных людей. Но все же — в среднем — можно представить, что весь человек вдвое длиннее и в четыре раза шире, чем физический человек.

В ауре волнуются самые разнообразные оттенки цветов. И это волнообразное движение есть верное изображение внутренней жизни человека. Отдельные цветовые оттенки так же изменчивы, как она. Но известные пребывающие свойства: таланты, привычки, свойства характера также выражаются в пребывающих основных красочных тонах.

У людей, которые пока еще далеки от переживаний «пути познания», описанного в последующей главе этой книги, могут возникать недоразумения о сущности того, что описано здесь как «аура». Можно представить себе, будто описанное здесь как «цвета», находится перед душой так же, как физический цвет пред глазом. Но подобный «душевный цвет» был бы ни чем иным как галлюцинацией. Духовная наука не имеет ничего общего с галлюцинациями. И во всяком случае не они подразумеваются в данном здесь описании. К верному представлению приходят, когда имеют в виду следующее. В физическом цвете душа переживает не только чувственное впечатление, но в нем есть и душевное переживание. Это душевное переживание иное, когда душа — через глаз — воспринимает желтую, иное, когда она воспринимает синюю поверхность. Назовем это переживание «жизнью в желтом» или «жизнью в синем». Теперь душа, которая вступила на путь познания, испытывает подобные «переживание в желтом» по отношению к активным душевным переживаниям других существ; «переживание в синем» — по отношению к самоотверженным душевным настроениям. Существенно не то, что «видящий», когда он представляет себе другую душу, так же видит «синее», как он видит это «синее» в физическом мире, но что он имеет переживание, которое дает ему право назвать представление «синим», подобно тому, как физический человек называет «синим», например, занавес. И далее существенно, что «видящий» сознает, что этим своим переживанием он находится в переживании, свободном от телесного, так что получает возможность говорить о ценности и о значении жизни души в мире, восприятие которого не передается посредством человеческого тела. Если и надо непременно сообразоваться с этим смыслом изложения, то все же для «видящего» является само собой разумеющимся говорить о «синем», «желтом», «зеленом» и т. д. в «ауре».

Аура бывает очень различна, сообразно различным темпераментам и душевным задаткам людей; а также различна сообразно степеням духовного развития. У человека, который всецело предается своим животным побуждениям, совсем иная аура, чем у того, кто много живет мыслью. Существенно различается аура религиозно настроенной натуры от ауры такой, которая всецело отдается обыденным переживаниям дня. Сверх того, в ауре находят свое выражение все сменяющиеся настроения, все склонности, радости и горести.

Чтобы научиться понимать значение цветовых оттенков, необходимо сравнить друг с другом ауры душевных переживаний различного рода. Возьмем сначала душевные переживания, проникнутые сильно выраженными аффектами. Их можно разделить на два различных рода, на такие, при которых душу к этим аффектам влечет преимущественно животная природа, и на такие, которые принимают более утонченную форму, так сказать, находятся под сильным влиянием размышления. При переживаниях первого рода ауру в определенных местах пронизывают преимущественно коричневые и красновато-желтые цветовые потоки всех оттенков. При переживаниях с более утонченными аффектами в тех же местах ауры проступают оттенки более светлого красно-желтого и зеленого цветов. Можно заметить, что по мере усиления интеллекта все чаще появляются зеленые цвета. Люди очень умные, но занятые всецело удовлетворением своих животных побуждений, обнаруживают много зеленого цвета в своей ауре. Но этот зеленый цвет будет всегда в большей или меньшей степени иметь налет коричневого или коричнево-красного цвета. У неинтеллигентных людей большая часть их ауры пронизана коричнево-красными, или даже темно-кроваво-красными потоками.

Существенно иной, чем при таких состояниях аффекта, является аура при спокойном, взвешивающем, вдумчивом душевном настроении. Коричневые и красноватые тона отступают, и наружу выступают различные оттенки зеленого. При напряженном мышлении аура имеет успокоительно действующий зеленый основной тон. Так выглядят преимущественно те натуры, о которых можно сказать: они не теряются ни при каких жизненных обстоятельствах.

При самоотверженных душевных настроениях выступают синие красочные тона. Чем больше жертвует человек своим Я для служения какому-нибудь делу, тем значительнее становятся синие тона. Здесь тоже встречаются два совсем различных рода людей. Есть натуры, которые не привыкли развертывать свою силу мышления, пассивные души, которые как бы не имеют ничего, что они могли бы бросить в поток мировых событий, кроме своего «доброго чувства». Их аура сияет прекрасным синим цветом. Такова же она и у многих самоотверженных религиозных натур. Подобную же ауру имеют сострадательные души и те, кто охотно проводит жизнь в благотворительности. Если же эти люди сверх того еще и интеллигентны, тогда чередуются синие и зеленые потоки или же синее само принимает зеленоватый оттенок. Отличительное свойство активных душ, в противоположность пассивным, состоит в том, что их синева изнутри наружу пронизана светлыми тонами. Изобретательные натуры, которые имеют плодотворные мысли, излучают, точно из некоторого его внутреннего центра, светлые красочные тона. В высокой степени это наблюдается у тех личностей, которых называют «мудрыми», и именно у тех, которые исполнены плодотворных идей. Вообще все, что указывает на духовную активность, имеет скорее вид лучей, распространяющихся изнутри, тогда как все, что берет начало из животной жизни, имеет форму неправильных облаков, которые проходят сквозь ауру.

Сообразно тому, служат ли представления, исходящие из активности души, своим собственным животным порывам, или идеальным деятельным (sachlicher) интересам — соответствующие аурические образования проявляют различные тона. Изобретательная голова, все свои мысли направляющая на удовлетворение своих чувственных страстей, являет темно-иссиня-красные оттенки; напротив, та, что бескорыстно отдает свои мысли интересам дела — дает светло-красно-синие цвета. Жизнь в духе, сопутствуемая благородной самоотверженностью и способностью самопожертвования, сказывается розово-красными или светло-фиолетовыми цветами.

Но не только основное настроение души, но и мимолетные аффекты, настроения и иные внутренние переживания проявляют в ауре свои цветовые волны. Внезапный взрыв сильного гнева порождает красные волны; оскорбленное чувство чести, которое проявляется во внезапном возмущении, можно воспринять в виде темно-зеленых облаков. — Но цветовые явления возникают не только в виде неправильных облачных образований, они проявляются также в виде определенно очерченных, правильно сформированных фигур. Например, замеченный у человека приступ страха виден в его ауре сверху донизу, как волнистые полосы синего цвета с красновато-синим отсветом. У лица, в котором заметно напряженное ожидание какого-нибудь события, можно видеть беспрестанно проходящие в ауре красно-синие полосы в виде радиусов, идущих изнутри наружу.

При наличии точного духовного восприятия заметно каждое ощущение, приходящее к человеку извне. В ауре людей, которые сильно волнуются от каждого внешнего впечатления, постоянно вспыхивают маленькие красновато-синие точки и пятнышки. У людей, не обладающих живостью чувства, эти пятнышки имеют оранжево-желтую или же красивую желтую окраску. Так называемая «рассеянность» выявляется в синеватых, переходящих в зеленое пятнах более или менее изменчивой формы.

Для более высокоразвитого «духовного видения», вэтой лучащейся вокруг человека и омывающей (umflutend) его «ауре» различимы три рода цветовых явлений. Сначала здесь видны такие цвета, которые более или менее носят характер непроницаемости и тусклости. Однако если мы станем сравнивать эти краски с теми, которые видит наш физический глаз, эти краски покажутся скользящими и прозрачными. Внутри же самого сверхчувственного мира они делают заполняемое ими пространство сравнительно непроницаемым; они заполняют его как бы туманными образованиями. — Второй род цветов, это те, которые как бы всецело являются светом. Они просветляют пространство, которое они заполняют. Благодаря им это пространство само становится световым пространством. Цветные явления третьего рода совершенно отличны от двух предыдущих. А именно, они имеют сияющий, сверкающий, искрящийся характер. Они не просто пронизывают сиянием пространство, ими заполняемое, они заливают его лучами и сиянием. В этих цветах есть нечто деятельное, в самом себе подвижное. Другие имеют нечто в самом себе спокойное, лишенное блеска. Эти же, напротив, как бы постоянно рождаются вновь из самих себя. — Первые два рода красок как бы заполняют пространство тонкой жидкостью, которая спокойно в нем пребывает; третий заполняет его постоянно воспламеняющейся жизнью, неустанным движением.

Эти три рода красок не расположены в человеческой ауре непременно одна возле другой, они не находятся исключительно в отделенных друг от друга частях пространства; но они пронизывают друг друга самым разнообразным способом. В одном месте ауры можно видеть все три рода красок, перемешивающихся друг с другом, как возможно одновременно видеть и слушать какое-нибудь физическое тело, например, колокол. Оттого аура становится необычной сложным явлением. Ибо, собственно говоря, приходится иметь дело с тремя находящимися одна внутри другой, проникающими одна другую аурами. Но в этом можно разобраться, если попеременно устремлять свое внимание на одну из этихтрех аур. При этом в сверхчувственном мире делают нечто подобное тому, как, например, в чувственном мире закрывают глаза, чтобы вполне отдаться впечатлению музыкального произведения. «Видящий» соответственно имеет три рода органов для трех родов цветов. И для того, чтобы наблюдать без помехи, он может открывать для впечатлений один или другой род органов и закрывать остальные. — У «видящего» может быть вообще сперва развит лишь один род органов для восприятия цветов первого рода. Тогда он может увидеть лишь одну ауру; две другие остаются для него невидимыми. Точно так же кто-нибудь может обладать способностью восприятия первых двух родов, третьего же не воспринимает совсем.— Более высокая ступень «дара ясновидения» состоит в том, что человек может наблюдать все три ауры и, в целях изучения, направлять свое внимание попеременно на одну или другую.

Троякая аура есть сверхчувственно видимое выражение существа человека. В ней находят свое выражение три члена: тело, душа и дух.

Первая аура есть зеркальное отражение влияния, которое оказывает на душу человека тело; вторая обозначает собой собственную жизнь души, которая поднялась над тем, что непосредственно возбуждает чувство, но еще не посвятила себя служению вечному; третья отражает в себе то господство, которое приобрел над преходящим человеком вечный дух. Когда, — как здесь, — даются описания ауры, то нужно отметить, что эти вещи трудны не только для наблюдения, но, главным образом, для описания. Поэтому никто не должен в этих описаниях видеть что-либо иное, кроме побуждения.

Таким образом, особенность душевной жизни выражается для «видящего» в свойствах ауры. Если ему встречается душевная жизнь, которая всецело предана преходящим чувственным порывам, вожделениям и мгновенным внешним возбуждениям, тогда он видит первую ауру в самых кричащих красочных тонах; напротив, вторая лишь слабо выражена. В ней видны лишь скудные красочные образования; третья же едва намечена. Лишь то там, то здесь появляется сверкающая цветовая искорка, указывающая, что и при таком душевном настроении в человеке живет вечное, как задаток, но, что оно оттесняется вышеуказанным влиянием чувственного. — Чем больше человек отстраняет от себя свою преданную порывам натуру, тем менее навязчивой становится первая часть ауры. Вторая часть ауры все более и более увеличивается и все совершеннее наполняет своей сияющей силой цветовое тело, внутри которого обитает физический человек. А по мере того, как человек становится все больше «служителем вечного», проявляется дивная третья аура, та часть, которая свидетельствует о том, в какой мере человек является гражданином духовного мира. Ибо Божественное Я излучается через эту часть человеческой ауры в земной мир. Поскольку люди являют эту ауру, постольку они — светочи, посредством которых Божество освещает этот мир. Этой частью ауры они показывают, насколько они научились жить не для себя, но для вечной истины, благородной красоты и добра; насколько победой над своим ограниченным «Я» они достигли возможности принести себя в жертву на алтарь великой мировой деятельности.

Так отражается в ауре то, что сделал из себя человек в течение своих воплощений.

Во всех трех частях ауры находятся цвета самых разнообразных оттенков. Но характер этих оттенков меняется сообразно степени развития человека. — В первой части ауры можно видеть неразвитую жизнь инстинктов во всех оттенках от красного до синего. Тут эти оттенки имеют мутный, неясный характер. Навязчиво-красные оттенки указывают на чувственные вожделения, на плотские похоти, на жажду наслаждения нёба и желудка. Зеленые оттенки заметны здесь преимущественно у тех низших натур, которые склонны к тупости, к равнодушию, которые жадно предаются каждому наслаждению, но все же боятся усилий, необходимых для их удовлетворения. Там, где страсти сильно стремятся к какой-либо цели, для достижения которой еще не хватает приобретенных способностей, выступают коричневато-зеленые и желтовато-зеленые аурические цвета. Некоторые условия современной жизни особенно способствуют развитию ауры именно этого рода.

Личное чувство самости, коренящееся всецело в низших влечениях и представляющее, таким образом, самую низшую ступень эгоизма, выражается в мутно-желтых, вплоть до коричневого, оттенках. Но ясно, что и преданная инстинктам животная жизнь тоже может принимать радостный характер. Существует чисто природная способность к самопожертвованию, уже в высокой степени встречающаяся в животном царстве. В природной материнской любви это проявление животного инстинкта находит свое прекраснейшее завершение. Эти самоотверженные природные порывы выражаются в первой ауре в светло-красноватых до розово-красных цветовых оттенках. Малодушный страх, пугливость перед чувственными впечатлениями проявляются в ауре коричнево-синими или серо-синими цветами.

Вторая аура обнаруживает опять-таки самые различные цветовые градации. Образования коричневого и оранжевого цвета указывают на сильно развитее чувство самости, гордость и честолюбие. Также и любопытство выражается в красно-желтых пятнах. Светлый желтый цвет отражает ясное мышление и интеллигентность; зеленый служит выражением понимания жизни и мира. Дети, которые легко схватывают, имеют много зеленого в этой части своей ауры. Хорошая память выявляется во второй ауре «зелено-желтым». Розово-красный цвет указывает на благожелательное, исполненное любви существо; синий — знак благочестия. Чем больше благочестие приближается к религиозному углублению, тем больше синее переходит в фиолетовое. Идеализм и серьезное отношение к жизни, в высшем значении этого слова, видимы как индиго синий цвет.

Основные цвета третьей ауры суть желтый, зеленый и синий. Светло-желтое проявляется, когда мышление исполнено высоких, всеобъемлющих идей, познающих частное исходя из целого божественного порядка мироздания. Когда мышление интуитивно и совершенно очищено от чувственных представлении, это желтое имеет золотистый отблеск. Зеленое выражает любовь ко всем существам; синее есть знак самоотверженного самопожертвования ради всех существ. Если эта способность к самопожертвованию вырастает до сильной воли, выражающейся в деятельном служении миру, тогда синее просветляется до светло-фиолетового. Если, несмотря на высокоразвитую душевную сущность, как последние остатки личного эгоизма, еще остаются гордость и честолюбие, рядом с желтыми оттенками появляются такие, которые переходят в оранжевый. — Надо заметить еще, что в этой части ауры цвета очень отличны от тех оттенков, которые человек привык видеть в чувственном мире. Здесь «видящему» являются такая красота и величие, с которыми не сравнимо ничто в обыкновенном мире. — Об этом описании «ауры» не может верно судить тот, кто не полагает главной ценности в том, что под «видением ауры» подразумевается расширение и обогащение того, что воспринято в физическом мире. Расширение, цель которого познать ту форму жизни души, которая имеет духовную реальность и вне чувственного мира. Это описание не имеет ничего общего с истолкованием характера или мыслей человека, исходящим из ауры, воспринятой как галлюцинация. Он хочет расширить познание в сторону духовного мира и не хочет иметь ничего общего с сомнительным искусством толкования человеческих душ на основании их аур.

Путь познания

Познания в области духовной науки, о которой говорит­ся в этой книге, может достичь каждый. Описания, подобные тем, что даются в этой книге, рисуют мыслительный образ высших миров. И в известном отношении они являются первым шагом к самостоятельному созерцанию. Ибо человек является мыслящим существом. И он может найти свой путь познания лишь тогда, когда он исходит из мышления. Когда его разуму дается картина высших миров, она не остается для него бесплодной даже в том случае, если в начале это лишь как бы повествование о высших фактах, созерцание которых еще не доступно его собственному зрению. Ибо мысли, которые даются ему, сами по себе представляют силу, которая продолжает действовать в мире его мыслей. Эта сила будет действовать в нем; она пробудит дремлющие задатки. Тот, кто думает, что излишне предаваться созерцанию подобного мыслительного образа, заблуждается. Ибо он видит в мысли лишь несущественное, абстрактное. Но в основе мысли лежит живая сила. И как для того, кто обладает познанием, она является непосредственным выражением того, что созерцаемо в духе, так в том, кому она сообщается, она действует как зародыш, рождающий из себя плод познания. Кто, пренебрегая работой мышления, захотел бы ради высшего познания обратиться к иным силам в человеке, тот упустил бы из виду, что именно мышление есть высшая из способностей, которыми обладает человек в чувственном мире. Итак, тому, кто спрашивает: как приобрету я сам высшие познания в духовной науке?, — надо ответить: прежде всего, изучай их по сообщениям других людей. И если он возразит: я хочу видеть сам, я не хочу ничего знать о том, что видели другие, на это ему надо ответить: именно в усвоении сообщений других и заключается первая ступень к собственному познанию. На это можно сказать но ведь тогда я вынужден сначала слепо верить. Но при сообщении дело идет вовсе не о вере или неверии, а лишь о непредвзятом принятии того, что слышат. Истинный духоиспытатель (Geistesforscher) никогда не говорит с ожиданием, что к нему отнесутся со слепой верой. Он всегда только имеет в виду: я пережил это в духовных областях бытия и я рассказываю об этих своих переживаниях. Но он знает также, что для другого человека восприятие этих переживаний и воздействие рассказанного на его мысли являются живыми силами для духовного развития.

То, о чем идет здесь речь, лишь тот увидит правильно, кто примет во внимание, как всякое знание о душевных и духовных мирах покоится в подосновах человеческой души. Вскрыто оно может быть через «путь познания». «Принять» же можно не только то, что открыто самим, но также и то, что открыто из душевных основ другим. Даже тогда, когда сам еще ничего не сделал для вступления на путь познания. Правильное духовное принятие пробуждает в незамутненном предрассудками уме (gemut) силу понимания. Бессознательное знание отзывается на духовный факт, найденный другим. И этот отзыв не есть слепая вера, но правильное проявление здорового человеческого рассудка. В этом здоровом понимании следовало бы видеть значительно лучший исходный пункт к самостоятельному познанию духовного мира, нежели в сомнительных мистических «погружениях» и т. п., в чем часто полагают обрести нечто лучшее, чем в том, что может признать здоровый человеческий рассудок, когда ему предлагается это подлинным духовным исследованием.

Невозможно переоценить то, насколько для желающего развить в себе высшие познавательные способности необходимо пройти через самую строгую работу мысли. Это следует подчеркнуть тем более настоятельно, что многие люди, желающие стать «видящими», как раз слишком низко ценят эту серьезную и самоотверженную работу мышления. Они говорят: не может же мне помочь «мышление»; все дело в «ощущении», в «чувстве» или в чем-либо подобном. На это следует возразить, что никто не может стать «видящим» в высшем смысле (т. е. по настоящему), кто перед этим не вработался в жизнь мысли. У многих неблагоприятную роль играет здесь известное внутреннее удобство. Они сами не сознают этого удобства, так как оно облекается в презрение к «абстрактному мышлению», к «праздной спекуляции» и т. д. Но как раз тогда и не ценят мышления, когда смешивают его с праздными, абстрактными измышле­ниями. Подобное «абстрактное мышление» легко способно убить сверхчувственное познание; мышление, исполненное жизни, может стать для него основой. Конечно было бы гораздо удобнее, если бы было возможно достигнуть высшего дара видения, избегая работы мысли. Этого как раз и желали бы многие. Но здесь нужна внутренняя твердость, душевная уверенность, к которым может привести только мышление. Иначе является лишь бесцельное мелькание и вспыхивание образов, сбивчивая душевная игра, которая хотя и может кому-нибудь доставить наслаждение, но не имеет никакого отношения к действительному проникновению в высшие миры. — Если мы дальше обсудим, какие чисто духовные переживания происходят в человеке, который действительно вступает в высший мир, то мы поймем также, что тут есть еще и другое. «Видящий» должен в душевной жизни обладать абсолютным здоровьем. И нет лучшего ухода за этим здоровьем, чем подлинное мышление. Это здоровье может даже серьезно пострадать, если упражнения для высшего развития не будут построены на мышлении. Как верно то, что здраво и правильно мыслящего человека дар ясновидения сделает еще здоровее, еще приспособленнее к жизни, чем он является без него, так же верно и то, что всякое желание развиваться при боязни усилия мысли, всякая мечтательность в этой области способствует фантазерству, а также неправильному отношению к жизни. Кто будет стремиться к высшему познанию при соблюдении сказанного здесь, тому нечего бояться; но оно допустимо только при этом условии. Это условие имеет дело только с душой и духом человека; говорить при этом о вредном в каком-либо отношении влиянии на телесное здоровье — абсурд.

Необоснованное неверие во всяком случае является вредным. Ибо в воспринимающем оно действует, как отталкивающая сила. Оно мешает ему воспринимать оплодотворяющие мысли. Для раскрытия высших чувств требуется не слепая вера, но это восприятие мира мысли духовной науки. Духоиспытатель подходит к ученику с требованием: не верить должен ты тому, что я говорю тебе, а мыслить это, сделать это содержанием твоего собственного мира мысли, тогда мои мысли уже сами будут действовать в тебе так, что ты познаешь их в их истине. Таков подход духоиспытателя. Он дает толчок, сила же истинного понимания поднимается из собственной глубины воспринимающего. И надо искать духовнонаучные наблюдения в этом смысле. Тот, кто твердо решил погрузиться в них своим мышлением, может быть уверен, что рано или поздно они приведут его к собственному созерцанию.

Уже в сказанном намечается первое свойство, которое должен развить в себе тот, кто хочет придти к собственному созерцанию высших фактов. Это есть беззаветная, непредвзятая отдача тому, что раскрывает человеческая жизнь или же находящийся вне человека мир. Тот, кто к какому-либо явлению мира подходит с суждением, взятым из своей прежней жизни, отгораживает себя таким суждением от спокойного всестороннего влияния, которое могло бы оказать на него это явление. Учащийся должен уметь в каждый момент стать совершенно пустым сосудом, в который вливается чуждый мир. Мгновениями познания являются лишь те мгновения, когда молчит всякое суждение, всякая критика, исходящая от нас. Например, когда мы встречаемся с человеком, дело вовсе не в том, мудрее ли мы его. И самое неразумное дитя может открыть нечто величайшему из мудрецов. И когда он со своим, премудрым суждением подходит к ребенку, тогда его мудрость, словно мутное стекло, встает перед тем, что должно ему открыть дитя[‡‡]. Для этой отдачи откровениям чуждого мира необходима полная внутренняя самоотрешенность. И когда человек начинает испытывать себя, до какой степени обладает он этой отдачей, он придет к удивительным открытиям в самом себе. Тот, кто хочет вступить на путь высшего познания, должен упражняться в том, чтобы в любой момент уметь погасить себя, со всеми своими предубеждениями. И пока он погашает себя, в него вливается иное. Лишь высокая степень такой самоотрешенной отдачи делает способным к восприятию высших духовных фактов, которые повсюду окружают человека. Можно целеустремленно воспитать в себе эту способность. Например, стараться воздержаться от всякого суждения об окружающих людях. Погасить в себе мерило привлекающего и отталкивающего, глупого и умного, которое привык прилагать, и попытаться без этого масштаба понимать людей только из них самих. Лучше упражнения проделывать среди людей, к которым питаешь отвращение. Нужно попытаться насильно побороть это отвращение и предоставить непредвзято влиять на себя тому, что они делают. — Или же когда находишься в обстановке, которая вызывает то или иное суждение, то побороть суждение и непредвзято отдаться впечатлениям[§§]. — Надо предоставить вещам и событиям больше говорить о себе, чем самому говорить о них. И надо распространить это также и на свой мир мысли. Побороть в себе то, что образует ту или другую мысль, и предоставить вызывать мысли только тому, что находится вовне. — Лишь когда подобные упражнения производятся со священной серьезностью и настойчивостью, они приводят к высшей цели познания. Тот, кто не придает значения этим упражнениям, ничего не знает об их ценности. Тот же, у кого есть опыт в подобных вещах, знает, что отдача и непредвзятость суть действительные источники силы. Подобно тому как тепло, собранное в паровом котле, преобразуется в двигающую силу локомотива, так упражнения в самоотрешенной духовной отдаче претворяются в человеке в силу зрения в духовных мирах.

Благодаря этому упражнению, человек делает себя способным к восприятию всего того, что его окружает. Но к этой способности восприятия должна присоединиться верная оценка. Пока человек еще склонен переоценивать самого себя в ущерб окружающему миру, до тех пор он заграждает себе доступ к высшему познанию. Тот, кто к каждой вещи или к событию внешнего мира относится с точки зрения той радости или печали, которую они доставляют ему, тот предается такой переоценке самого себя. Ибо из своей радости и своей печали он ничего не узнает о вещах, а лишь нечто о себе самом. Когда я чувствую симпатию к человеку, то, прежде всего, я чувствую лишь мое отношение к нему. Если в моем суждении, в моем отношении я нахожусь в зависимости исключительно от этого чувства радости, симпатии, то этим я выдвигаю на первый план свою личную природу; я навязываю ее миру. Я хочу, таким как я есть, включить себя в мир, а не принять мир свободно, предоставляя ему жить сообразно действующими в нем силами. Иными словами, я терпим лишь к тому, что соответствует моей личной природе. Ко всему же остальному я проявляю отталкивающую силу. Пока человек пленен чувственным миром, он с особой враждебностью отталкивает от себя все нечувственные влияния. Учащийся должен развить в себе качество относиться к людям и вещам сообразно их особенности, предоставить каждому действовать сообразно его ценности, его значению. Симпатия и антипатия, радость и печаль должны получить совсем новые роли. Не может быть и речи о том, что человек должен искоренить их, должен стать глухим к симпатии и антипатии. Наоборот, чем больше он разовьет в себе способность не сразу отвечать суждением или поступком на всякую симпатию и антипатию, тем более утонченную чувствительность разовьет он в себе. Он узнает на опыте, что симпатии и антипатии становятся высшего рода, когда он обуздывает в себе тот их род, который уже есть в нем самом. Самый несимпатичный предмет имеет в себе скрытые качества; он раскрывает их, если человек в своем отношении не следует своим себялюбивым чувствам. Кто работал над собой в этом направлении, тот воспринимает все во всех отношениях тоньше, чем другие, ибо он не позволяет себе становиться невосприимчивым. Каждая склонность, которой следуют слепо, мешает видеть в верном свете окружающие вещи. Следуя склонности, мы как будто врываемся в окружающее, вместо того, чтобы открыться ему и почувствовать его в его ценности.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: