Чрезмерно контролирующая мать

Одна из матерей знала, что она «любит покомандовать», как она выразилась, но только рассказывая на семинаре о своем первом игровом занятии, она увидела, что никогда не прекращает контролировать сына. Ниже приводится отрывок из протокола.

Хелен: Фред казался очень взволнованным при виде игрушечного городка, который я купила. (Родители иногда добавляют игрушки к рекомендованному списку. В связи с этим могут возникнуть трудности, как у Фреда, который, как мы увидим ниже, не знал, как пользоваться некоторыми игрушками. Рекомендуемые предметы являются простыми и неструктурированными и предназначены для того, чтобы стимулировать творческое воображение и спонтанную деятельность ребенка.) Он был счастлив и много фантазировал, когда строил город. Я ничего не делала. Я не знала, что делать, поэтому я просто смотрела. Я думала, может, он пригласит меня в игру, но он был занят. Он не знал, что делать с некоторыми деталями, и я сказала, что, может, он построит из нескольких блоков дом, и он увидел, как это можно сделать, и построил несколько домиков.

Предлогом для вмешательства, по ее разумению было то, что Фред не знал, что делать с некоторыми деталями. Я решил, не откладывая, указать на то, что она делала. (Не знаю, почему я включился так быстро. Обычно я немного выжидаю, и, наверное, здесь тоже следовало бы подождать, потому что она стала защищаться).

Д-р Крафт: Почему вы это предложили?

Хелен: Потому что мне надоело не участвовать. Я просто там сидела.

Хотя это и было правдой, это была только часть истории. Мне же хотелось докопаться до ее желания взять верх над ребенком.

Д-р Крафт: Вы хотите сказать, что вам кажется, будто вы реагировали на собственное беспокойство, не на его?

Хелен: Ну, он-то был вполне доволен. Он был занят и счастлив, а я смотрела, и — да, я хотела участвовать в игре.

Д-р Крафт: Вы хотели участвовать в игре?

Хелен: Да, действительно. И я думала, что мое предложение было очень хорошим — делать домики. (Вот она, разгадка: она просто хотела использовать собственные идеи.) Знаете, эти полчаса я очень старалась сидеть тихо, что не в моем характере — я очень старалась следить за собой. (То есть она знала, что склонна к чрезмерному контролю и старалась сдерживаться, потому что, согласно указаниям, на игровом занятии ведущая роль должна была принадлежать ребенку — но она не могла сдержаться, как сильно она ни старалась.) И еще у нас было несколько пластмассовых поездов, которые еще не были собраны. (Еще одна вещь, которой не было в списке. Кроме того, все игрушки должны были быть распакованы и собраны, если требовалась сборка.) Я велела ему взять колеса из коробки и надеть их. И он это сделал, поиграл с ними какое-то время, а потом играл с марионетками. У нас была кукла-лупоглазка и кукла-пират. И я ему вовсе не говорила, во что играть.

В этом последнем заявлении и было стремление себя защитить, о котором упоминалось выше. По-видимому, я уже открыл ей глаза на то, что она стремится управлять действием.

Хелен: Он сказал, что поставит кукольный спектакль. Я думала, что мы должны будем взаимодействовать, ну, не то, чтобы должны, но я сказала, что я буду Лупоглазка, а он будет пират, и таким образом мне удастся увидеть что-то новое.

«Я сказала, что я буду Лупоглазка» и т. д. Снова она взяла на себя инициативу. Матери рассмеялись.

Хелен: Нет, он сказал, что поставит спектакль для меня. И он перешел на другую сторону стола и уселся на пол, и сказал: «Привет!» — и я сказала: «Привет! Как тебя зовут?» (Этим вопросом — незаметно — она опять перехватила инициативу.) И мы ходили туда-сюда. И я сказала: «У тебя есть братья или сестры?» (И опять! Я больше не мог сдерживаться.)

Д-р Крафт: Вы перехватили инициативу.

Хелен: Нет, нет, нет! Он сказал: «Привет!» И как вы говорили про телефон, так я и сделала. (Я сказал однажды, когда рассказывал о правилах ведения занятия, что не надо удивляться, если ребенок возьмет игрушечный телефон и скажет: «Алло!» — родитель может ответить: «Алло!», и больше ничего не говорить, просто подождать несколько секунд и повесить трубку. Мать все больше переходила в оборону по мере того, как я делал ее лидерство предметом обсуждения.) Так я должна была что-то сказать, и мне не хотелось говорить что-то существенное, поэтому я просто спросила: «У тебя есть братья и сестры?» — и еще: «Сколько тебе лет?» — и все в таком духе, чтобы посмотреть, что он предложит, и потом, я старалась вслушиваться в то, что он на самом деле говорит, но не могу сейчас вспомнить ничего оглушительного. Просто он много хихикал.

Д-р Крафт: Почему?

Хелен: Ну, он был очень счастлив и получал удовольствие, и он ничего не пытался вложить в этот спектакль — такое у меня впечатление.

Д-р Крафт: Это было довольное хихиканье — в отличие от хихиканья взволнованного.

Хелен: Он думал, что стал немножко другим, когда изображал этот большой спектакль там, на полу. Потом, как мне показалось, ему не хватило материала, тогда я хлопнула в ладоши, давая понять, что теперь моя очередь. (И еще раз она сделала это! Она думала, что он испытывает неловкость, не зная, что делать дальше, поэтому взяла инициативу в свои руки.)

Смех в группе.

Хелен: Я много узнаю о себе... (Смех в группе помог ей понять, что она снова перехватила инициативу. Она начинала понимать, до какой степени она управляет Фредом.) Я знаю, что у меня есть эта проблема. Меня переполняют идеи.

На следующем занятии мать заметила, что муж сказал ей, что она все время командует.

Итак, что же произошло? Мать поняла, до какой степени она контролировала сына — помогло ли ей это овладеть собой и дать Фреду шанс? К исходу десяти недель — немножко. Совсем немножко. Вот чем кончилось мое давление. И еще я получил только одно письмо- отклик в свою коллекцию, в котором говорилось, что вся программа в целом была пустой тратой времени.

ПОНИМАНИЕ РЕБЕНКА

Секс на поверхности

Дениз, мама семилетнего мальчика, рассказывает следующее.

Дениз: Ну, ничего особенного не произошло. Энтони совсем не был в восторге от игрового занятия. Он поиграл с глиной и некоторое время просто делал кирпичи. Наконец, я спросила его: «Что ты делаешь?» — и он ответил: «Так, одну вещь». Подумаешь, большое дело!

Смех в группе.

Дениз: Затем он сделал пещеру с маленькой дырочкой. Потом он сделал реактивный самолет, и самолет врезался в пещеру. Потом он делал это снова и снова. То есть он все время производил это действие. Аэроплан врезался в пещеру, потом он подправлял и самолет и пещеру, и все повторялось сначала.

Д-р Крафт: Что вы об этом думаете?

Дениз: Я не вижу в этом никакого смысла, если вы это имеете в виду.

Д-р Крафт: Я думаю, что Энтони просто изображал секс.

Дениз выглядела озадаченной.

Д-р Крафт: Можно усмотреть параллель между половым актом и тем, что самолет врезается в пещеру?

Матери захихикали. Сейчас это было так ясно.

Я спросил, что, как ей кажется, Энтони знает о сексе. Она сказала, что он, видимо, знает все. Я предложил, чтобы она поговорила с ним открыто, если он сам затронет эту тему. Она согласилась. Я знал, что без этой беседы, если бы Энтони, как неизбежно делают дети, начал говорить об этом иносказательно, она бы спустила ее на тормозах или даже не распознала бы ее. Осознание ведет к коммуникации, которая, в свою очередь, ведет к осознанию.

В иной ситуации оказались Фелиция и ее восьмилетняя дочь Нэнси. Дочь задала матери несколько прямых вопросов о сексе. Мать постаралась оттянуть обсуждение до тех пор, пока не посмотрит соответствующие термины в словаре. Я спросил, стала ли бы она оттягивать обсуждение и смотреть слова в словаре, если бы дочка спросила ее, как приготовить омлет. Фелиция ухватила суть. Неловкость матери, связанная с данной темой, заблокировала простую, честную коммуникацию. Она вернулась домой, с нетерпением ожидая, что дочь опять задаст ей тот же вопрос, и тогда она сможет все обсудить с ней напрямик.

Оборотная сторона медали

На игровом занятии Нора и ее пятилетний сын Эрик играли с глиной.

Нора: Мы сделали по зверюшке и передвигали их по столу, и они нечаянно столкнулись. Зверюшка Эрика разлетелась на несколько кусков. «Не беспокойся», — сказал он. — «Бог снова составит все кусочки вместе».

Д-р Крафт: Что, как вы думаете, скрывалось за этими словами?

Нора: Насколько я знаю, мне кажется, что он считает себя Богом, который может все исправить, все на свете. Вы знаете, управляться с ним — сущий кошмар, он чудовищно своевольный и упрямый. Меня не удивило бы, если бы он почувствовал себя Богом.

Остальные матери фыркнули со смеху в ответ на это замечание, а я задумался. В тот момент, когда Нора процитировала замечание мальчика, особенно слова: «Не беспокойся», — я вдруг подумал, что речь идет именно о тревоге, а не о всемогуществе.

Д-р Крафт: Здесь есть еще одна возможность, Может быть, Эрик очень боязлив, он опасается причинить вред, разрушить что-нибудь, боится смерти. Сказав, что Бог все может исправить, он, возможно, пытался сам себя успокоить.

Нора выглядела ошеломленной. Спустя мгновение она сказала:

Нора: Я думаю, что вы правы. Как раз сейчас моя сестра в больнице, ей предстоит серьезная операция Мы не посвящали Эрика в подробности, но он знает, что чтo-тo происходит.

Д-р Крафт: Он привязан к вашей сестре?

НоРа: Да, он очень ее любит. Собственно, он называв ее «моя тетя», как будто она его и только его. А что касается нанесения вреда — он падал и расшибался столько раз, что и не сосчитать; еще бы, он так носился - Четырежды приходилось класть его в больницу из-за переломов и порезов. Я понимаю, что он, наверное действительно всего боится.

И она действительно понимала. Она понимала, что, хотя по большей части Эрик был шумным, энергичным и требовательным ребенком, был в нем и элемент боязни, беспокойства. Еще одна мама, которая стала лучше понимать своего сына.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: