ЮЛЬЯНУ ФОНТАНЕ В НЬЮ-ЙОРК

Париж, 4 апреля 1848

Мой милый.

Прими, как моего отца, как старшего, а значит лучшего, брата, милого Гербо, который был моим первым знакомым в Париже, когда я приехал сюда из дому. Заклинаю Тебя Лицеем, обойдись с ним как можно приветливее, как он того заслуживает. Он и благородный, и просвещенный, и добрый, и все — и. Тебя полюбит, несмотря на Твою лысину. Ты же, брюзга, бестия, слова доброго не написал мне ни в одном из своих писем; но это не беда, Ты где-то там, в душе, любишь меня, так же как и я Тебя. А теперь, может быть, еще больше, так как мы оба бедные осиротевшие поляки, и Водзиньский, и Витвицкий, и Плятеры (Людвик Плятер скончался в 1846 г., а его жена в 1843 г.), и Собаньский ушли от нас. Ты мой добрый, старый Юльян — и баста.

Сердечно обнимаю Тебя, Дорогой мой.

Ш.

Если хочешь поступить умно, то сиди тихо и возвращайся лишь тогда, когда у нас что-нибудь начнется наверняка. Наши собираются в Познани (Февральская революция 1848 г. во Франции и распространение революции на Германию открыли перед польскими патриотами возможность организоваться для борьбы за независимость Польши в австрийской и прусской частях Польши. Демократическая часть польской эмиграции спешила на родину в надежде принять участие в вооруженной борьбе; более умеренные круги эмиграции, опасаясь революционного движения народных масс, оттягивали свое участие в борьбе, считая, что освобожденная Европа и так придет на помощь Польше. В марте 1848 г. в Познаньском княжестве вспыхнуло восстание; 20 марта в Познани был организован Национальный комитет. 24 марта 1848 г. из Парижа выехал, надеясь возглавить познаньское движение, глава консервативного крыла эмиграции Адам Чарторыский. Однако ему удалось доехать лишь до Берлина, где он был задержан прусскими властями.). Чарторыский поехал туда первым, но бог знает, какой оборот всё это примет, — чтобы снова быть Польше... То, что пишут здешние газеты, — вранье. Нет ни республики в Кракове, ни австрийский император не провозгласил себя польским королем, а в напечатанном во Львовских газетах адресе Стадиону (Либеральная часть шляхты и буржуазии, возглавившая движение 1848 г. в Галиции, строго придерживалась легальных методов борьбы; так, в адресе австрийскому императору, переданном 19 марта 1848 г. во Львове губернатору Францу Стадиону, не провозглашалось широкой национальной программы, требования ограничивались просьбой о предоставлении гражданских прав, об отмене барщины и предоставлении национальной автономии.) императора об этом вовсе и не просят, как это здесь сообщалось. Прусский король тоже не очень-то думает об отделении Познани; он оконфузился у себя (Шопен отрицательно оценивает уступки, сделанные королем Пруссии Фридрихом Вильгельмом IV (1840—1861) под давлением революционного выступления масс в Берлине (18—19 марта 1848 г.). Уступки сводились к обещанию конституции и провозглашению стремления к объединению Германии.), но познаньские немцы, несмотря на это, пишут ему адреса, что, «поскольку земля эта завоевана кровью их отцов, а они даже не умеют говорить по-польски, то они заявляют, что не хотят быть ни под каким другим правительством, кроме прусского». Всё это, как видишь, пахнет войной, а где она начнется — неизвестно. Но если начнется, то вся Германия вспыхнет. Итальянцы уже начали. Милан выгнал австрияков (18—22 марта 1848 г. народ Милана сбросил с себя австрийское ярмо. Австрийская армия, однако, продолжала удерживать четырехугольник мощных крепостей в северо-восточной Италии.), но они сидят еще по окраинам и будут драться. Франция, вероятно, поможет, так как, чтобы облегчить свое положение, она должна отделаться от всякого сброда ... (Французское Временное правительство, сознавая симпатию, которой пользовалась борьба за освобождение Польши в революционных кругах Франции, обещало оказать полякам поддержку. К тому же Временное правительство было заинтересовано в том, чтобы Францию покинули подозреваемые в революционных настроениях польские эмигранты.) У москалей, наверное, внутри тоже будет плохо, если они попробуют двинуться на пруссаков. Галицийские крестьяне подали пример волынским и подольским (В Париж поступали сообщения о выступлениях крестьян в Волыни и на Подоле, которые могли воспользоваться примером антишляхетских восстаний галицийских крестьян 1846 г.; однако крестьянское движение в 1848 г. не приняло столь широкого характера.); не обойдется это без страшных дел, но в конце концов будет — Польша, прекрасная, могучая, словом: Польша. Итак, несмотря на нетерпение наше, подождем, пока карты хорошенько перемешаются, чтобы не тратить напрасно сил, столь необходимых в подходящий момент. Этот момент близок, но еще не сегодня. Может быть, через месяц, может быть, через год. Здесь все убеждены, что наши дела окончательно выяснятся до осени.

Твой старый.

[Далее следует приписка Теофила Квятковского (Теофил Квятковский (1809—1891) — польский живописец, варшавский знакомый Шопена, поселившийся после ноябрьского восстания в Париже и ставший одним из ближайших друзей Шопена; с 1843 г. им был выполнен целый ряд портретов Шопена (особенно большой известностью пользуются его изображения Шопена на смертном одре).

В приписке, которую не воспроизводит ни одно из изданий писем Шопена, Т. Квятковский писал, что он хотел бы поехать в Америку, чтобы написать портрет Ю. Фонтаны.).]

ШАРЛЬ ГАВАР — ХОЛЛУ В ЛОНДОН

(Холл — редактор газеты «The Art-Union Journal» — «Журнал Общества Искусств».)

[Париж, апрель 1848]

[...] Шопен необычайно скромен, и он опасается, чтобы его имя не использовали в корыстных целях (мне, по крайней мере, так кажется); реклама страшит его. Позаботьтесь о нем в этом отношении: лучшего советчика, чем Вы, ему не найти; а если потребуется, чтобы какая-нибудь газета написала о нем, так пусть это будет такая, как Ваша [...].

Отрывок. Рекомендательное письмо, которым Шопен не воспользовался, оно было найдено в его бумагах.

ДОКТОРУ МОЛЕНУ В ПАРИЖ

[Париж, 18 апреля 1848]

Дорогой доктор.

Всё приготовлено к завтрашнему отъезду (Вероятно, речь идет об отъезде Шопена в Англию.). — Но я бы не хотел покидать Парижа, не повидавшись с Вами и не увозя Ваших предписаний.

Итак, будьте добры уделить мне минутку в Ваших сегодняшних визитах.

Ваш преданный Шопен.

Соблаговолите также прийти на помощь моей памяти, так как моя записная книжка еще более капризна, чем я (если это вообще возможно).

Вторник утром

На русском публикуется впервые. Оригинал на французском языке.

ВОЙЦЕХУ ГЖИМАЛЕ В ПАРИЖ

Лондон. Страстная пятница [21 апреля 1848]

Море преодолел без больших недомоганий. Но не на «Курьере» и не с моими знакомыми по вагону, потому что пароход нужно было отыскивать в море на лодке. Поэтому я предпочел обычную дорогу и вчера в 6 приехал сюда, так как должен был несколько часов отдохнуть в Фолькстоне. Выспался и пишу Тебе.

Славные Эрскайны (Эрскайны — Шопен так называет как Кэтрин Эрскайн, так и ее сестру Джэйн Стирлинг.) подумали обо всём, не только о шоколаде, но даже о квартире, которую, однако, я переменю, так как со вчерашнего дня нашлась на их улице лучшая за 4 гин[еи] в неделю. Я живу 10, Bentick Street, Cavendish Square, но через несколько дней перееду, поэтому пиши на их [Эрскайнов] адрес: 44, Weibeck Street. Очень расспрашивали о Тебе. Ты не можешь себе представить, какие они добрые; я только сейчас заметил, что бумага, на которой пишу, — с моей монограммой, — и я застал здесь множество подобных знаков внимания. Так как сегодня Страстная пятница и здесь нельзя ничего делать, то я еду к приближенным бывшего короля (Речь идет о короле Луи Филиппе, низложенном Февральской революцией и уехавшем в Англию; с ним уехал ряд его приближенных, среди которых были и Пертюи, — их, вероятно, и имеет в виду Шопен.), которые живут за городом. Как Ты вернулся домой? (В. Гжимала проводил Шопена до Кале или Булони.) Не был ли по дороге свидетелем какого-нибудь сражения? Повезло ли Вам вчера с войском? (После нескольких столкновений буржуазной Национальной гвардии с парижскими рабочими, руководимыми клубами, Временное правительство назначило на 20 апреля 1848 г. праздник Примирения, в честь которого должен был состояться военный парад; под этим предлогом правительство хотело ввести в Париж войска, выведенные из него после Февральской революции. Власти опасались, что ввод войск в Париж может вызвать выступление народа, но этого не произошло.)

Пиши, пожалуйста, и да благословит Тебя бог.

Твой старый Ш.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: