Сделай Сам Свою Работу на 5

ТИТУСУ ВОЙЦЕХОВСКОМУ В ПОТУЖИН





 

Варшава, с [его] 3 октября [ 1 ] 829

 

Дорогой Титусь.

Я получил Твое письмо в ту минуту, когда вторично собрался писать Тебе, полагая, что или мое первое письмо не дошло, или что я написал что-нибудь страшно глупое. Меня радует, что Ты, судя по письму, здоров. Об этом я разузнаю у Кароля (Кароль Вельц.). Ты пишешь мне, чтобы я яснее объяснил, что происходит со мной и с лицами, о которых я могу быть осведомлен. Костусь написал мне в своем последнем письме, переданном через его отца, который уже вернулся из Теплица в день св. Матвея (То есть 21 сентября.) к охотничьей ярмарке, что думает остаться в Дрездене до рождества, что им там будет весело, так как, по всей вероятности, пани Соколовская с дочерью проведут зиму там же; кроме того, панна Ванда так сильно болела воспалением почек, что был момент, когда доктора не верили в счастливый исход; она хворала в Мариенбаде и теперь поправляется в Дрездене. Костусю я еще не писал... и мне не нужно объяснять Тебе, почему... Ты ведь знаешь мою лень; я еле собрался нацарапать несколько слов Вюрфелю. — Ты пишешь, что из двух газет узнал о моих концертах (В варшавской прессе как отклик на венские выступления Шопена были помещены короткие заметки в следующих газетах: «Kurier Warszawski» (29 августа), «Gazeta Polska» (30 августа и 15 сентября); рецензия в венской газете «Der Sammler» появилась 29 августа, а в «Wiener Zeitschrift für Kunst, Litteratur, Theater und Mode» в номере от 22 августа.). Если Ты имеешь в виду польские, которые, к сожалению, не только не сумели перевести, но даже умышленно к моему desavantage [мне во вред] («Dziennik Powszechny Krajowy», приводя отрывок рецензии из «Wiener Theaterzeitung», исказил последнюю фразу (вероятно, неверно сделанный перевод немецкого текста): «... Его приемы и манера игры, так же как и приемы письма, значительно отличаются от общепринятых форм концертантов. Это отличие заключается в том, что в нем старание понравиться преобладает над стремлением создавать музыку...» (сравн. ком. к письму 50).) исковеркали венские отзывы, — об этом я расскажу Тебе подробнее при встрече, — то Ты вряд ли мог быть доволен. — Венский «Sammler» и «ZеitSchrift für Literatur», из которых Губе (побывавший в Триесте и Венеции и вернувшийся на прошлой неделе) привез мне вырезки, где разбирают подробно и очень лестно (извини, что пишу Тебе это) мою игру и мои сочинения и где меня под конец называют «Selbstkraftiger Virtuos [самостоятельным и сильным виртуозом]» («Самостоятельный...» — здесь в значении: самобытный, идущий собственным путем; вот как звучит это место в оригинале: «... Поразительная нежность его туше... чистота исполнения и гениальность его композиции — всё это позволяет видеть в нем самостоятельного и богато одаренного природой виртуоза...» (лейпцигская «Allgemeine Musikalische Zeitung»).), к тому же богато одаренным природой; если бы эти вырезки попались Тебе в руки, то мне нечего было бы стыдиться. — Ты хочешь знать, что я думаю предпринять этой зимой? Знай же, что я не останусь в Варшаве, но вот куда увлекут меня обстоятельства, этого я не знаю. — Правда, к[нязь] Радзивилл, а вернее она [княгиня], крайне любезная, приглашали меня в Берлин и предлагали даже помещение в своем дворце; но на что мне это нужно, если мне следует быть там, где я уже начал, тем более что я обещал вернуться в Вену, а в одной из тамошних газет писали, что более длительное пребывание в Вене было бы полезно для моего успешного вступления в музыкальный мир («Anschlag») (Anschlag — удар, туше. Шопен имеет в виду следующее место из рецензии в «Wiener Zeitschrift für Kunst...» от 29 августа: «.. .Более длительное пребывание в Вене было бы полезно как для его туше, так и для его умения играть с оркестром...»). Ты, разумеется, и сам понимаешь необходимость моего возвращения в Вену, и не ради панны Благетки, о которой, кажется, я Тебе писал (это молодая красивая пианистка). Ведь у меня, может быть, к несчастью, уже есть свой идеал (Речь идет о Констанции Гладковской (1810—1889), первом серьезном увлечении Шопена, — государственной стипендиатке, ученице К. Соливы в Варшавской консерватории, певице Национального театра; в 1832 г. вышла замуж за богатого помещика Юзефа Грабовского; перед смертью сожгла письма Шопена. Впервые Шопен встретился с Констанцией Гладковской на концерте, устроенном К. Соливой 21 апреля 1829 г.), которому я, не перемолвившись с ним ни словом, преданно служу уже полгода, о котором мечтаю и в честь которого возникло Adagio (Adagio — вторая часть f-moll’ного Концерта Шопена, которая в окончательной редакции, предназначенной для печати, получила обозначение — Larghetto.) моего концерта, и который сегодня утром вдохновил меня на сочинение посылаемого Тебе вальсика (Речь идет о Вальсе Des-dur, изданном посмертно (1855) в качестве ор. 70, № 3.). Обрати внимание на место, обозначенное знаком + . Кроме Тебя, об этом никто не знает. Как бы мне было сладостно сыграть его Тебе, мой дражайший Титус. В Trio басовая мелодия должна доминировать вплоть до верхнего es в скрипичном ключе в 5-м такте, о чем Тебе излишне писать, так как Ты это сам почувствуешь. — Из музыкальных новостей — ничего, кроме того, что каждую пятницу у Кесслера музицируют. — Вчера, между прочим, играли Otteto [октет] Шпора, чудесный-пречудесный. У Сована (Людвик Сован — доктор медицины, друг Зигмунта Красиньского.) был вечер, но не совсем удачный. Там я близко сошелся с Бьянки (Здесь Шопен упоминает скрипача Бьянки; из итальянской семьи Бьянки вышло много певцов, певиц и инструменталистов.), который ездит с Киавиньями; он хорошо играет на скрипке, но в общем, как мне показалось, фанфарон. — Солива (Карло Солива (1792—1851) — итальянский композитор, писал оперы и вокальные произведения; в 1821 г. приглашен в руководимую Ю. Эльснером Консерваторию, где возглавил класс пения; после закрытия Консерватории в 1832 г. К. Солива покинул Польшу.) любезен, спрашивал о Тебе. — Вчера я встретил Оборского. Он спрашивал, не знаю ли я чего-нибудь о Тебе; о себе он сообщил, что служит в Банке, dans la correspondance [ведает корреспонденцией] и уже два дня как просматривает огромные пачки писем от разных заграничных банкиров. Он хорошо выглядит. На это место устроил его Ельский (Людвик Ельский (1785—1843) — председатель Польского банка.). Он всё такой же, как был, по-прежнему живет a l’hotel garni [в меблированных комнатах], подразумевается — к кому зайдет. Здешнюю Золушку я еще не видел; сегодня идет Ярмарка невест («Ярмарка невест» — опера французского композитора Луи Жозефа Фердинанда Герольда (1791—1833).). В понедельник открытие французского театра. Бараньский Тебе кланяется; он сейчас в Швейцарии; Енджеевич собирался из Женевы поехать в Италию; Войцицкий вернулся из Лондона и преподает в Лицее. Когда в будущем месяце приедешь, то увидишь портреты всей нашей семьи; даже Живный, который часто Тебя вспоминает, сделал мне surprise [сюрприз]: заказал свой портрет, и Мирошезио (Амброжий Мирошевский (1800—1879) — польский живописец, друг семьи Шопена; написал портреты всех членов семьи и В. Живного; портрет Шопена его кисти погиб во время второй мировой войны.) так удачно уловил сходство, что он похож изумительно. — Я был, до того как получил Твое письмо, на Медовой улице; и по привычке посмотрел вверх к Ходкевичу, но окна комнаты, где Ты жил, пребывают в том же положении, что вчера и позавчера. Знай также, что Винцент Скаржиньский возбудил у меня неоправдавшиеся надежды, сообщив мне как самую достоверную новость, что Ты скоро приедешь.







К Бжезине хожу ежедневно. У него нет ничего нового, кроме Концерта Пиксиса, который я невысоко ставлю. Лучше всего, мне кажется, Rondo. Ты не поверишь, как печальна для меня сейчас Варшава; если бы родные не скрашивали мне ее, я, право бы, не высидел. — Как грустно, когда нет никого, к кому можно пойти утром, поделиться с ним горем и радостью, как невыносимо, когда на сердце тяжесть и некуда ее сбросить! Ты знаешь, на что я намекаю (Намек на чувство к Констанции Гладковской.). Часто то, что я поведал бы Тебе, я вынужден поведать фортепиано. Костусь обрадуется, когда я сообщу ему, что Ты написал, что приедешь или, по крайней мере, обещал приехать. Намерение прокатиться Ты должен осуществить. — Я был бы вне себя от радости, если бы мог поехать вместе с Тобой; но моя поездка должна быть иной, чем Твоя; из Вены я поеду учиться в Италию, а будущей зимой рассчитываю быть с Губе в Париже, хотя всё это может еще измениться, особенно из-за того, что Папа охотнее всего послал бы меня в Берлин, чего мне вовсе не хочется. — A propos [кстати], о Берлине: старый Прушак едет в Гданьск. Паулин Лоньчиньский, которого я недавно встретил, утверждает, что Прушак без жены до зимы не выдержит. Как бы там ни было, а пани Прушак твердо решила остаться до рождества в Дрездене. — Если бы я поехал в Вену, то, возможно, поехал бы верхней дорогой на Дрезден и Прагу, чтобы еще раз повидать Кленгеля, Пражскую консерваторию и т. п., и как мне было бы приятно свидеться также и с Костусем. Обниский Тебе кланяется. Гейсмера я тоже встретил позавчера. Я был бы рад увидеться с Тобой в Варшаве, так как, вероятно, в ноябре мне удастся удрать, однако это произойдет не раньше конца месяца, а мы ведь даже не простились, потому что последними словами были: «Значит, я пришлю Тебе чемодан». — Представь себе, что, возвращаясь со свадьбы панны Брониковской, я потерял свою дорожную сумку. Ну, довольно, а то я могу Тебе надоесть своими пустыми новостями, а мне никогда не хотелось бы сделать что-либо такое, что не понравилось бы Тебе. Если сможешь, черкни мне несколько слов, и Ты снова обрадуешь меня на несколько недель. Прости, что послал Тебе Вальс, за который Ты, пожалуй, на меня рассердишься, но, ей-богу, я хотел им доставить Тебе удовольствие, потому что люблю Тебя без памяти.

Ф. Шопен.

 

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.