Сделай Сам Свою Работу на 5

О нравственном закаливании





П.Ф. Каптерев

 

 

Не нужно быть пессимистом, чтобы признать, что в жизни есть много тяжелого и печального, что жизнь нередко представляется не веселым времяпровождением, а делом подчас суровым и труд­ным. Есть, конечно, счастливцы, которым никогда не приходила в голову мысль о самоубийстве, которые никогда не взвешивали доводов за и против существования, которые от головы до пят про­никнуты радостным трепетом жизни, но среди мыслящих людей таких лиц не особенно много. На большинство жизнь накладывает свою тяжелую руку, невольно возбуждая вопрос: стоит ли суще­ствовать?

Особенно трудна бывает жизнь в странах с малым развитием общественной самодеятельности. Здесь личность часто стоит оди­ноко со своими мыслями, планами и стремлениями, не находя сочув­ствия и поддержки, как скоро эти планы и стремления превышают обыденные помыслы толпы, уклоняются от обычных, грубо эгоис­тических целей и стремлений. В таком случае личность, живущая среди миллионов личностей, будет чувствовать себя одинокой, изображать Робинзона на необитаемом острове; волна обществен­ности не вынесет ее, а прокатится мимо.



При таких условиях существования необходимо бороться про­тив изнеженности во всех видах, в частности против изнеживаю­щего воспитания. В обстановку детей нужно ввести простоту и даже суровость, нужно рассчитывать в жизни не только на розы, но и на тернии, нужно быть готовым к жизненной борьбе и ее же­стоким подчас условиям. Все это возбуждает вопрос о нравствен­ном закаливании детей при воспитании.

 

I

Понятие о закаливании в физическом смысле уже давно пу­щено в оборот. Нельзя сказать, чтобы это понятие было точно опре­делено и устойчиво; но одно несомненно, что закаливать детей в физическом отношении пытались и пытаются многие, находя закаливание решительно необходимым элементом правильно по­ставленного физического воспитания. О нравственном закаливании не говорят, а между тем побуждений к нему не только не меньше, а, вероятно, больше, чем к физическому.

Выясним кратко сначала идею закаливания вообще, а потом рассмотрим, что такое нравственное закаливание и каково его отношение к нравственному воспитанию.



Закаливание при воспитании есть некоторый дополнительный плюс к воспитанию вообще*. Можно быть человеком в достаточной мере воспитанным, не подвергшись действию системы закалива­ния. Такой человек будет вполне пригоден к деятельности, но только при некоторых благоприятных условиях. Как скоро усло­вия деятельности изменятся в неблагоприятную сторону, подобный человек затруднится в своей деятельности, ослабеет, будет не в состоянии бороться с препятствиями и окажется не в силах совер­шить требуемую работу. Для избежания этого нужно человека зака­лить, т. е. воспитать его в такой простоте и даже некоторой суро­вости обстановки, чтобы изменение условий в неблагоприятном смысле не могло оказать на него подавляющего действия, не обес­силивало, чтобы человек не только сохранял силы к борьбе, но от борьбы с препятствиями увеличивал бы их. К такой цели должна стремиться система закаливания как физического, так и нравствен­ного.

Строго говоря, система физического закаливания может быть применена ко всем органам тела, но в действительности она пока применяется лишь к коже. Только по отношению к этому органу разработаны соответствующие упражнения, система же в целом еще ждет дальнейшего выяснения и развития. Конечно, кожа чрез­вычайно важна в общей жизни организма и имеет тесную связь со многими органическими процессами; тем не менее система физи­ческого закаливания еще далека оттого, чтобы явиться перед нами в достаточно полном виде.

Нравственное закаливание также есть некоторый плюс по от­ношению к духовному воспитанию. Под нравственным закалива­нием нужно понимать не закаливание в тесном нравственном смыс­ле, только в области нравственных чувствований, но закаливание в широком смысле душевной деятельности вообще. Под ним нужно разуметь развитие значительной душевной энергии и стойкости при самых неблагоприятных обстоятельствах, способность отка­заться от разных, более или менее значительных удовольствий для достижения поставленной цели. Те побуждения, которыми человек определяется к отказу от своих удовольствий, могут быть и нравственными и безнравственными; но при обсуждении вопроса о закаливании важно именно умение подтянуть себя в нужном случае, не распускаться духовно, а по каким побуждениям это может делаться — вопрос другой. Воспитанным духовно человек может быть и без закаливания, но за отсутствием последнего он будет дрябл, слаб и не выдержит неблагоприятного оборота фор­туны.



Духовное закаливание находится в тесной связи с физическим. Человек духовно закаленный есть человек энергичный, стойкий, способный к продолжительному и высокому напряжению всех своих духовных сил. А как напрягать свои духовные силы, когда физические слабы, когда физическое напряжение невозможно и человек в состоянии действовать только в благоприятной физи­ческой обстановке, при некотором комфорте? Поэтому мы предпо­лагаем, что нравственное закаливание будет совершаться парал­лельно с физическим или будет прямо опираться на него.

Система нравственного закаливания слагается из двух сторон: страдательной и деятельной. Рассмотрим ту и другую в отдельно­сти.

 

 

II

 

Страдательная сторона(1) нравственного закаливания заключа­ется в ознакомлении дитяти с неприятными чувствованиями и даже страданиями. Беспомощность дитяти в первые годы жизни, его полное неведение всякого рода опасностей вынуждают родите­лей выработать и строго проводить охранительную систему по от­ношению к дитяти, иначе оно погибнет. Дитя от всего оберегают, обо всем предупреждают, блюдут за каждым его шагом, за каж­дым движением. Такая система, в сущности, необходима, без нее обойтись нельзя, но она может быть доводима и часто доводится до чрезмерности, переходит всякие разумные границы. Нередко взрослые ставят такую задачу в своих отношениях к детям: пре­дохранить дитя от всяких неудовольствий и огорчений, от всяких неприятных болезненных ощущений. Всякое терние из детской жизни такие родители хотят вынуть, чтобы дитя не укололось, а оставляют лишь одно мягкое да нежное. Это ошибка. Дитя долж­но испытать элементарные неприятные чувствования: голод, жаж­ду, холод, укол, ушиб, обжог, сырость? физическое утомление, неприятный вкус, противный запах, разные болезненные ощуще­ния и многие другие неприятные чувствования, возникающие при разных недочетах в гигиенической обстановке и случайностях жизни. Рассмотрим обстоятельнее и ближе: какое значение в раз­витии всего существа дитяти может иметь непосредственное пере­живание им различных неприятностей и каким пробелом и даже вредом в развитии детской личности отразится полное незна­комство с этой стороной жизни.

Каждый орган для своего полного развития требует всесто­ронних возбуждений различной силы. Для развития глаза необ­ходимы упражнения не только при обычном умеренном освещении, но и при слабом, не совсем достаточном, и при сильном, превосходя­щем обычное. Мускул не окрепнет надлежащим образом, если мы будем бросать упражнение при первом признаке усталости, нужно привыкать работать и при утомлении, нужно научиться выдержи­вать усталость. Можно ли полагаться на такой желудок, который никогда не имел дела с неудобоваримой пищей, которому его рабо­та постоянно была облегчаема искусной кухней, который не в си­лах переносить даже в легкой степени то состояние, которое назы­вается голодом? Чувство осязания не может развиваться надлежа­щим образом, если осязательный орган соприкасается лишь с мяг­кими, гладкими, не имеющими острых углов, закругленными и теплыми предметами; человек должен знать и шероховатое, и ост­рое, и холодное, и сырое, иначе его осязательная практика будет одностороння и недостаточна. То же самое нужно сказать о каждом внутреннем или внешнем органе тела: он может развиться надле­жащим образом, т. е. в полную меру своей силы, лишь при усло­вии разносторонних возбуждений всех степеней напряжения: слабых, умеренных и сильных. Исключение возбуждений одной какой-либо категории повлечет большую или меньшую незакон­ченность в строении органа и отразится неполнотой и односторон­ностью в его развитии и деятельности.

Значение непосредственного знакомства с элементарными не­приятными чувствованиями для духовного развития не менее ве­лико и важно. Неприятные чувствования — это очень видная и обширная область жизненных явлений. Если бы кто-нибудь ока­зался несведущим в этой области по своим личным непосредствен­ным опытам, то он не знал бы настоящей жизни, на целую полови­ну жизни была бы наброшена тогда пелена, которая и скрыла бы от его глаз массу важных фактов. Умственный пробел был бы тогда велик и незаменим, тогда буквально его знание жизни было бы лишь полузнанием. Кто же захочет оставить своего сына или дочь при таких знаниях о жизни? А верно, полно, всесторонне пред­ставлять жизнь несравненно важнее, чем знать какой-либо от­дельный учебный предмет, о чем так много хлопочут и родители и школа.

Знакомство с простейшими неприятными состояниями важно еще для развития симпатических чувствований. Как можно про­будить глубокую и искреннюю жалость к страдающим в таком человеке, который о страданиях знает только понаслышке, а сам никогда по-настоящему не страдал? Говорить о состоянии голода­ющих человеку с постоянно туго набитым желудком значит бро­сать в стену горох: он отскочит от стены, а изображение голода — от сытого чрева. Сытый голодного не разумеет. Сытый может дать денег голодному, но если он сам никогда не голодал, то сочувство­вать голодному по-настоящему не может. Человек, жизнь которого была преисполнена радостями и удовольствиями, к которому близ­ко не подпускали ни одно темное облачко, такой человек весьма мало расположен сочувствовать горю других: оно ему незнакомо и непонятно, он представляет его крайне туманно, в расплываю­щихся, неопределенных очертаниях, так что подобный образ не производит почти никакого действия на его сердце, не заставляет его сильнее сжиматься и биться. А развитие в каждой личности достаточно напряженных симпатических чувствований дело такой громадной важности, что серьезным родителям и воспитателям совершенно необходимо принять для этого все нужные меры.

Одна из таких мер заключается в том, чтобы ни одно дитя не устранялось насильственно и искусственно от переживания не­приятных состояний элементарного характера. Эти неприятные состояния по естественному порядку входят в состав жизненных явлений, и нужно очень много хлопот, трудов и усилий, чтобы устранять их из детской жизни. Некоторые же неприятные состоя­ния, возбуждаемые естественными органическими процессами, и неустранимы, таковы разные болезненные состояния. Вообще на­правлять свои силы и тратить свою энергию на то, чтобы никакой ветерок не пахнул на любимое дитятко, чтобы все было ему сдела­но и подано точь-в-точь вовремя, минута в минуту, чтобы оно ни­когда ничего не ждало, никогда не голодало и т. п.,— неблаго­разумно и даже вредно во всех отношениях для правильного разви­тия дитяти.

Что же делать, скажут нежные родители. Неужели не нужно заботиться о том, чтобы дитя было вовремя напоено, накормлено, чтобы оно было сухо и чисто, неужели его нарочно нужно застав­лять страдать от холода, жажды, утомления и пр.? Нет, дело не в этом и совсем не так страшно даже для нежных родителей.

Необходимость приучать детей терпеливо и мужественно пере­носить разного рода лишения и, вместе, неприятные чувствования, а равно физически закалить их ввиду разных превратностей судьбы была осознана давно. Чем суровее были условия народной жизни, чем скуднее всякие средства существования, тем отчетливее пред­ставлялась нужда в закаливании детей против всяких лишений и страданий. С этой целью у некоторых диких племен была выра­ботана особая система упражнений в перенесении разных видов телесной боли — абипоны (2) стараются возможно рано приучить своих детей быть нечувствительными к страданию, прокалывая и разрезывая им руки. У ирокезов (3) мальчикам связывают руки и кладут между ними раскаленный уголь, а потом всенародно хва­лят того, кто долее всех вынес боль. Особенно же сильные истяза­ния дети переносили при наступлении времени половой зрелости, так как они должны были заручиться свидетельством нескольких взрослых, что они способны выносить страдания. В это время у не­которых племен на руки мальчика накладывали рукава, наполнен­ные большими, больно кусающимися муравьями. Рукава эти завя­зывались сверху и снизу. Когда мальчик от жгучей боли начинал рыдать и кричать, беснующаяся толпа мужчин смыкалась вокруг и плясала около него с криком до тех пор, пока мальчик не падал замертво на землю. У других племен мальчиков драли за волосы, били кулаками, секли, кололи и царапали высушенными для этой цели когтями птиц. Если у мальчика при этом вырывался малей­ший вздох, если он морщился, стонал, его объявляли негодным, недостойным поступить в число взрослых. Если же он смеялся, держал себя весело и бодро и готов был спокойно переносить даль­нейшие страдания, то ему вручали лук и стрелы и он сопричислял­ся к обществу взрослых. Подобным же жестоким истязаниям под­вергались и девушки в соответствующем возрасте, их морили голо­дом, холодом и всячески мучили.

Само собой разумеется, что о какой-либо подобной системе закаливания в настоящее время не может быть и речи, так как в ней нет никакой нужды. Культурные условия жизни сделали совершенно излишней способность героического перенесения все­возможных физических страданий; громадному большинству о подобных страданиях не придется получить и понятия. Но от пол­ной ненужности такого рода систем закаливания нельзя сделать заключения к непригодности закаливания вообще, так как в жизни остается еще весьма изрядный запас всякого рода неприятностей, которые нужно уметь переносить.

В жизни каждого дитяти, обставленного очень хорошо и поль­зующегося результатами современной гигиены, непременно немало встретится случаев и обстоятельств, возбуждающих неприятные чувствования. Как ни заботься о дитяти, но все же ему что-нибудь не будет сделано вовремя, придется ждать, пища может приготов­лена не совсем хорошо и почему-либо в недостаточном количестве, на далекой прогулке дитяти придется порядком устать, оно захво­рает какой-либо детской болезнью и т. п. По всем этим многочис­ленным поводам и обстоятельствам не нужно приходить в отчая­ние о бедственном положении дитяти, сердиться на прислугу, расстраивать прогулку, сокрушаться, что бедное дитя ждет, го­лодно, устало, страдает. Неприятные чувствования — необходи­мый составной элемент жизни, и на таких повседневных случаях нужно учить дитя переживать страдание, переносить неприятность. О дитяти постоянно нужно заботиться, предохранять его от из­лишних и бесполезных страданий и огорчений, давать сполна пере­живать веселую радостную жизнь, свойственную детскому возра­сту; но как скоро в жизни дитяти встречаются неизбежные непри­ятности, обусловливаемые, с одной стороны, несовершенствами строя общественной и семейной жизни, недостатком средств и т. п., а с другой — болезненными органическими процессами, то не нужно их пугаться, охать и ахать и стараться во что бы то ни стало эти неприятности устранить и предупредить. Совсем предупре­дить и устранить их нельзя, а между тем знание по своему непо­средственному опыту различного рода элементарных неприятных чувствований — существенное условие правильного всестороннего развития дитяти. Это знание будет началом изучения науки жизни - науки чрезвычайно важной.

Вообще вся обстановка дитяти должна отличаться простотой: кровать дитяти, мебель, детская комната, белье и платье — все должно быть чуждо изысканности, роскоши, изнеженности. Рос­кошь и изысканность обстановки не содействуют, а препятствуют правильному развитию дитяти. В детской, чем меньше будет пред­метов, тем лучше; у дитяти должно быть только необходимое.

Личные отношения родителей и воспитателей к детям также не могут строиться на стремлении всячески избегать причинения какого-либо неудовольствия детям. Конечно, нечего говорить о том, что к детям всегда нужно относиться справедливо, терпеливо и снисходительно; но это не значит, чтобы в отношениях к дитяти нужно поставить задачей избежание всякими правдами и неправ­дами возбуждения неудовольствий. Может быть, много таких слу­чаев в детской жизни, когда именно любя детей, в интересах их будущего благоденствия необходимо нисколько не стесняться причинения им неудовольствия, когда последнее будет полезным возбудителем. Детская природа далека от совершенства, сведения и опыт детей очень ограниченны, дети очень эгоистичны. Сочета­ние подобных свойств неизбежно породит множество таких дет­ских поступков, которые во взрослом вызовут значительное неудо­вольствие. Скрывать это неудовольствие от детей, бояться огор­чить их резким словом и замечанием решительно нет достаточных оснований. Нехорошее действие есть нехорошее действие, и к нему соответственно нужно относиться, притом совершенно прямо и открыто; что детям будет неприятно резкое слово и замечание — в этом никакой беды нет. Пусть переживут неприятность, она спо­собна научить их многому полезному и хорошему.

Такие отношения к детям и такая обстановка ознакомят детей с элементарными неудовольствиями и страданиями, более или ме­нее неизбежными в детской жизни, сообщат им некоторое знание о неприятной стороне их по преимуществу радостной и веселой жизни. Но мирок детских горестей, собственно, невелик, хотя детское горе и может быть очень напряженным. Около детского печального мирка волнуется бесконечный океан горестей и печа­лей взрослых, время от времени врываясь и сливаясь с детским морем неудовольствий. Жизнь детей идет среди жизни взрослых, а потому неизбежно в большей или меньшей степени горе взрослых будет врываться в детскую душу и затоплять ее. В каком отношении дети должны находиться к горю взрослых, к темной стороне чело­веческой жизни вообще? Нужно ли стараться набросить покров на эту темную сторону, скрывать ее от детей, не допускать их до зна­комства с ней, или следует дать им заглянуть и в эту сторону жиз­ни?

III

 

Неужели детей нужно знакомить с темными сторонами жизни взрослых, спросят некоторые. Не будет ли это подготовлением мизантропов и пессимистов и превращением веселого, жизнерадо­стного возраста в серый и печальный? К чему? Придет время, сде­лается дитя взрослым и узнает горести взрослых; к чему омрачать детство чужими печалями? Можно допустить, чтобы дитя непо­средственно, по своему личному опыту узнавало детские горести, неизбежные в его возрасте; не нужно, пожалуй, особенно и пре­дохранять его от таких горестей. Но знакомить дитя с чужим го­рем, т. е. с печалями взрослых, совершенно излишне и напрасно. Такое знание от него не уйдет, в свое время дитя всю грустную сторону жизни узнает, а между тем теперь это ненужное, несво­евременное знание только омрачит его веселую жизнь.

Было бы, конечно, и жестоко, и совершенно несправедливо, и притом не только бесполезно, но и вполне вредно готовить из детей будущих пессимистов, унылых и мрачных людей, так как жизнь несомненно имеет вместе с горестями и темными сторонами много веселого и хорошего. Но дело идет совсем не о преследова­нии таких странных задач, а просто о знакомстве детей с печалями взрослых.

Дети не живут отдельно от взрослых и не ведут обособленной самостоятельной жизни, они живут среди взрослых, под их надзо­ром, так что жизнь детей и жизнь взрослых сплетаются в одно целое тысячами нитей, одна составляет продолжение или часть другой. Разные события из жизни взрослых неизбежно становятся достоя­нием детей, как-то: потеря отцом состояния, перемена служебного положения, выдающиеся семейные бури и треволнения, более или менее продолжительные печальные в силу, например, болезни, настроения родителей и т. п. Участие детей в жизни родителей может быть большее или меньшее: в крестьянстве дети сполна живут жизнью родителей, перед ними ничто не скрыто ни из душев­ной, ни из физической жизни родителей, потому что вся семья помещается в одной, ничем не разделенной комнате, вместе ест ли, спит и проводит все свое время. Оттого в крестьянстве и могут встречаться десятилетние дети — форменные мужики и бабы. В семьях с большим достатком жизнь детей отделяется от жизни взрослых: дети имеют свое особое помещение, едят нередко особо в свои часы, гуляют без родителей, занимаются; но и в таких семь­ях, исключая разве немногие аристократические и слишком богато обставленные, дети в весьма значительной степени участвуют в жизни взрослых и волей-неволей знакомятся с их печалями и разо­чарованиями, с горем близких взрослых, неизбежно отражающим­ся и на их детской жизни.

Таким образом, вопрос заключается, собственно, не в том, нуж­но или не нужно знакомить дитя с горем взрослых, как бы искус­ственно и насильственно, а в том, нужно или не нужно скрывать от детей более или менее известное им горе взрослых.

Предположим, что мы будем скрывать, желая пощадить детей от неприятных впечатлений. Каков будет результат? Прежде всего удастся ли скрыть? Конечно, не удастся, потому что события со­вершаются на глазах детей и непосредственно отражаются на их жизни и положении. Можно заставить детей не говорить, не рас­спрашивать родителей об известном факте, но нельзя уничтожить их любопытство и живой интерес к известному факту. Нельзя де­тям спрашивать родителей об известном факте, зато можно поста­раться узнать стороной о нем, от прислуги, от знакомых, и несом­ненно дети будут пользоваться каждым случаем для этого. В ре­зультате получится непременно знание факта, но знание неправиль­ное, недостаточное, с уменьшением или с увеличением его значе­ния. Стоит ли хлопотать из-за того, чтобы внушить детям о чем-либо ложное представление вместо истинного? Не лучше ли прямо сказать детям то, что они могут правильно понять?

Таким образом, уважение к истине должно побуждать родите­лей и воспитателей не скрывать от детей то, что скрыть от них нельзя. Да едва ли и желательно внушить детям розовое представ­ление о жизни взрослых. Такое представление было бы прямо лож­ным, а кто же имеет право внушать детям заведомо ложные пред­ставления? Истина, сообщаемая в меру возраста, никого не убьет и никому вреда не принесет. Притом, что же будет с дитятей, когда оно, выросши в розовых, идиллических и заведомо фальшивых представлениях о жизни как о состоянии бесконечного блажен­ства, окунется наконец в этот омут людской грязи и горестей? Не будет ли оно сразу ошеломлено совершенно неожиданным зрели­щем и теми толчками и ударами, которые ему придется очень скоро испытать в жизни? Не падет ли такой человек сразу, как совершен­но неподготовленный, неопытный, совершенно не знающий тех зол и опасностей, которые его ожидают на жизненном пути? Подобное состояние совершенно несовместимо с подготовкой сильного муже­ственного деятеля, который должен быть закален в жизненных боях, не падать духом при встречах с опасностями и препятствиями, должен уметь побеждать затруднения и, не впадая в уныние, бес­силие и безволие, мужественно и стойко переживать всякие непри­ятности и неудачи. А к этому нужно готовить дитя, нужно нрав­ственно закалить его; последнее же невозможно при скрывании горестей взрослых и вполне неправильном и одностороннем изобра­жении жизни как бесконечно светлого, радостного, постоянно сияющего и безоблачного дня.

Не следует скрывать темную сторону жизни взрослых от детей, но ознакомление их с этой стороной должно производиться доста­точно постепенно и осторожно. Конечно, нечего выискивать какие-либо особенные несчастья и представлять их нежному детскому чувству; в окружающей жизни взрослых слишком много обыден­ного, мелкого горя, на котором неизбежно останавливается внима­ние дитяти. То горестное, чего нет в окружающей дитя обстановке, что не встречается в его наблюдениях, о том и говорить с ним нече­го. Имеется в виду не преподавание детям науки горя во всем его объеме и во всевозможных формах, но ознакомление с жизнью в том виде, как она есть, без прикрас.

При этом ознакомлении весьма важное дело сообразоваться с возрастом дитяти, с детскими силами, с детским пониманием. В обыденной жизни могут встретиться такие виды горя, которые выше детского понимания, например различные горестные собы­тия, причиняемые семейным разладом родителей как супругов. Очевидно, было бы излишне вводить дитя в такую сферу, которая отличается необычайной сложностью элементов и запутанностью чувствований. То горестное, что обусловливается подобными от­ношениями и попадается дитяти на глаза, должно быть объясняе­мо ему в весьма общих и приблизительных чертах. Все в меру воз­раста, и подавлять детей непосильной нравственной и умственной тяжестью не следует. Дитя должно оставаться дитятей, переживать свой детский возраст, а не превращаться несвоевременно во взрос­лого.

Когда дитяти указывается темная сторона жизни взрослых, тогда не должно упускать из виду и светлой стороны. Светлое и темное в жизни перемешано, горесть и радость идут рука об руку. Как неправильно, фальшиво было бы представить дитяти жизнь взрослых в виде непрерывного праздника, так неправильно изоб­ражать ее исключительно в темных красках. Подготовлять из дитяти будущего пессимиста можно, представляя жизнь односто­ронне как бесконечную цепь печальных событий и происшествий; когда же мы изображаем ему жизнь такой, какова она есть на са­мом деле, мы из него пессимиста не сделаем, так как осветим и веселые моменты жизни, возбудим желание насладиться ими стремление расширить веселое, сокращая печальное. Знакомя дитя с темной стороной жизни, мы не будем внушать ему мысли, что сумма печали в роде человеческом неизменна или что она спо­собна лишь расти, увеличиваться и вширь и вглубь, но не сокра­щаться. Мы будет внушать ему противоположное убеждение, что человеческие горести могут быть уменьшены, что они в весьма зна­чительной степени зависят от людей, что люди, устроив лучше свою жизнь, усовершенствовав общественные порядки, уничтожат очень много горестного в своей жизни. Глядя на человеческие бедствия, дитя должно чувствовать себя бодрым, должно испытывать жела­ние и стремление к сокращению этой темной стороны человеческой жизни.

Сообразно с таким взглядом и детская литература не может изображать только одни светлые моменты из жизни детей и взрос­лых, она должна изображать и печальные и радостные события, но при этом не производить удручающего впечатления, не внушать отчаяния видом неизмеримости человеческого страдания. Напро­тив, она должна возбуждать бодрое чувство, уверенность в челове­ческих силах, желание бороться с бедствиями и надежду на их одоление. Для достижения этой цели вообще в детях необходимо всеми средствами развивать энергию и упругость сил, стойкость характера и выдержку. Вместе с этим мы от пассивной стороны нравственного закаливания переходим к деятельной.

IV

Чтобы дитя, знакомясь с окружающими его бедствиями и злом, не унывало, не падало духом, для этого нужно воспитать его силь­ным и бодрым. Оно должно владеть энергией телесной и духовной.

Для развития в дитяти физической силы и энергии необходимо применение системы физического закаливания, которая должна, как мы упоминали, или предшествовать духовному закаливанию или идти параллельно с ним. В чем именно состоит физическое закаливание, обсуждение этого вопроса выходит за пределы нашей темы.

Развитие духовной силы и энергии может совершаться лишь при достаточном упражнении. Отсюда возникает необходимость приучения дитяти к умственному и нравственному труду. К ум­ственному труду наши дети приучаются довольно рано, но доволь­но рано теряют и охоту к нему вследствие неправильной постанов­ки первоначальных умственных упражнений. Главная наша ошиб­ка в этом случае состоит в том, что мы учим детей слишком рано, слишком отвлеченно и слишком много, что мы в обучении детей применяемся не столько к детской природе и ее требованиям, сколь­ко к требованиям школы, в которую дитя поступит позднее. Школы же наши руководятся главным образом разными преданиями и историческими примерами, в которых психологический элемент весьма слаб. Дети могут работать умственно с охотой, так как пот­ребность в умственной работе столь же для них существенна, как и потребность в движениях. Все дело в том, чтобы умело поставить первоначальные умственные упражнения детей. В интересах нрав­ственного закаливания необходимо, чтобы дети могли сосредото­чивать свое внимание на данном предмете и были способны к до­вольно долгой и напряженной умственной деятельности по требо­ванию обстоятельств; чтобы они были упорны и настойчивы в работе.

Детская природа очень изменчива и подвижна, внимание детей неустойчиво, упорный труд продолжительное время на одном пред­мете дается детям нелегко. Таким образом, те умственные свой­ства, которые требуются от детей системой нравственного закали­вания, не возникнут сами собой без тщательного ухода и стараний, родители и воспитатели должны много похлопотать, чтобы взра­стить в детях требуемые качества. Главное средство для достиже­ния указываемой цели — постановка занятий с детьми примени­тельно к свойствам детской природы вообще и известных детей в частности, а не применительно к требованиям школ. Как же именно на указываемых основаниях должно быть ведено первона­чальное умственное воспитание детей, этот вопрос должна разъ­яснить в подробностях теория умственного воспитания в детском возрасте; мы же в настоящем случае можем коротко наметить лишь самые существенные его стороны, не входя совершенно в разъясне­ние частных и второстепенных предметов и имея постоянно в виду интересы нашей темы.

Умственные упражнения детей должны быть поставлены вполне серьезно. Игра игрой, шутка шуткой, а дело делом. Одна из серь­езных обязанностей детей — учиться, учиться не когда пришлось и не как пришлось, а правильно, систематически. Иной раз не хочется учиться, разные приятные впечатления отвлекают от рабо­ты; нужно преодолеть себя, нужно сосредоточиться и непременно приняться за выполнение обязательного дела. Нельзя начатую работу прекратить под влиянием минутного настроения: работа есть нечто священное, важное, обязательное. Только поработав, можно наслаждаться отдыхом, игрой, веселым настроением; рабо­та есть источник бодрости и веселья. Поэтому следует наблюдать, чтобы время урочных занятий не отменялось в семье по ничтожным поводам и не переносилось с одного часа на другой. Занятия — важное дело в детской жизни и должны иметь вполне устойчивый характер, и взрослые и дети должны относиться к самому времени занятий с должным вниманием и уважением, не говоря уже про самый ход работы.

Продолжительность работы должна соразмеряться всегда с детскими силами; не нужно угнетать дитя чрезмерностью работы. Но, собственно, в высшей степени желательно, чтобы занятия окан­чивались не по указанию часов, указанию чисто внешнему и ме­ханическому, а сообразно с самим ходом работа, т. е. согласно с достигнутыми результатами. Каждое упражнение должно да­вать нечто дитяти, должно подвигать его немножко вперед. Заня­тие оканчивается, если это нечто действительно дано, если движе­ние вперед совершилось; если же желательный результат, напе­ред поставленная цель не достигнуты, работа должна продолжать­ся. Время от времени позволительно и весьма полезно продлить работу несколько долее обыкновенного. Не беда, если дитя немного утомится. Необходимость добиться цели, желательность получить намеченный результат, важность этого результата поддержат дитя в работе и подкрепят его энергию. Результат получен, задача раз­решена — можно дать побольше времени на отдых, а то и совсем прекратить занятия на этот день. Словом, ход занятий, их оконча­ние, перемена должны определяться не внешними механическими условиями, а внутренними свойствами самой работы; продолжи­тельность и напряженность работы также должны находиться в прямой зависимости от характера упражнения, конечно, при постоянном внимании к силам детства вообще и особенным свой­ствам данного дитяти в частности.

При таком серьезном отношении к работе, как к ее внутренней стороне, так и к внешним ее условиям, у дитяти мало-помалу сло­жится надлежащее отношение к ней: дитя с уважением будет смот­реть на занятия, не будет бояться их, хотя бы они иногда были и трудны и затягивались на часть времени, посвящаемого игре. Дитя будет чувствовать возрастание своих духовных сил, его энергия не только не будет подорвана, но, напротив, усилена, оно будет умственно бодро и свежо. Оно будет знать, что занятия потребуют от него иногда значительного напряжения сил и значительного времени, но что страшится здесь нечего; из-за ценного результата по причине стечения разных, более или менее случайных обстоя­тельств можно поработать и подолее и поусерднее, от этого не рассыплешься.

Для успешности всякой умственной работы и детей и взрослых весьма существенным делом является сосредоточенное внимание. Сделать что-либо хорошее при рассеянности довольно затрудни­тельно. Сосредоточенное внимание и есть высшее напряжение сил на данном предмете. Детское внимание изменчиво, подвижно и не останавливается долго на одной вещи, оно непрерывно скачет с предмета на предмет. С воспитанием детского внимания нужно поступать весьма осторожно, нужно постоянно сообразоваться с размером детских сил. Продолжительность внимания может быть развиваема с весьма строгой постепенностью. Для привлечения детского внимания чрезвычайно важна наглядность предмета заня­тий, всякие отвлеченности интересуют детей очень мало; с другой стороны, нужно затрагивать постоянно детскую самодеятельность. Если при умственных упражнениях дитя будет находиться на положении сосуда, постепенно наполняемого посторонним лицом, то его внимание будет мало возбуждено. Такое положение слишком пассивно, чтобы привлекать внимание дитяти и давать настоящее возбуждение его силам. Дитя только тогда отдастся всем существом занятию, углубится в него, ничего не будет ни видеть, ни слышать постороннего, когда оно будет всесторонне деятельно, когда будет само делать усилия и направлять все свои силы на разрешение поставленной задачи. Лучше не гнаться за скорыми и блестящими результатами, чем стеснять, не давать простора, ни времени, ни места детской самодеятельности. В видах значительного сосредо­точения внимания и его напряжения полезно даже и руки, и глаза, и уши дитяти занять предметами, находящимися в связи и облег­чающими усвоение главного, основного содержания упражнения.

Усиленная и продолжительная работа должна иметь свои по­буждения, для чего-нибудь да совершаться. Обыкновенно такие побуждения заключаются в достижении какого-либо более или менее значительного удовольствия: нужно пожертвовать малень­кими удовольствиями, чтобы получить большее. В подобной прак­тике и заключается тот нравственный труд, о необходимости при­учения к которому детей было упомянуто. Под этим трудом разу­меется труд не в тесном смысле слова нравственный, а в широком смысле, именно как развитие способности жертвовать настоящими маленькими удовольствиями будущему большому. Такое пожерт­вование может производиться и в строго нравственных целях, и в эгоистических. Приведем несколько примеров.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.