Сделай Сам Свою Работу на 5

О том, как должно в начале обучаться действованию умом в сердце этой Божественной молитвы.





В древние времена это все святое делание умной молитвы воссиявало на многих местах, где только имели пребывание


294 Беседа четвертая

святые отцы. Потому тогда и учителей этому духовному де­ланию было много. По этой причине и св. отцы наши, пиша о нем, изъявляли только происходящую от него неизречен­ную духовную пользу, не имея, как бы думаю, нужды писать о самом опыте этого делания, приличествующем новона­чальным. Если же где несколько и писали об этом, то и это только для знающих опыт этого делания — очень ясно; а для незнающих — вовсе непонятно. Некоторые же из них, когда увидели, что истинные и непрелестные наставники этого де­лания начали совсем умаляться, и опасаясь, чтобы не утрати­лось истинное учение о начале этой мысленной молитвы, на­писали и самое начало и опыт, как должно обучаться новоначальным, и входить умом в страны сердечные, и там истинно и непрелестно действовать умом молитву. Этих-то отцов самое Божественное учение об этом предмете нужно представить на среду.

Святый Симеон Новый Богослов о начале этого делания говорит так: «Истинное и непрелестное внимание и молитва состоит в том, чтобы во время молитвы ум хранил сердце, и пребывал бы постоянно внутри его, и оттуда, то есть, из глу­бины сердца, воссылал молитвы к Богу. И когда внутри сер­дца вкусит, яко благ Господь, и усладится, то не будет уже ис­ходить из места сердечного. И вместе с Апостолом скажем и он: добро есть нам зде быти (Мф. 17: 4). И осматривая непре­станно сердечные места, он изобретает некоторый способ прогонять все, всеваемые там, вражеские помыслы». И ниже еще яснее говорит он об этом так: «Едва только ум найдет место сердечное, немедленно видит то, чего никогда не ви­дал: видит он среди сердца воздух, и себя всего светлым и полным рассуждения, и с тех пор, откуда бы ни показался помысл, прежде, нежели он войдет и изобразится, немедлен­но прогоняет его и уничтожает призыванием Иисуса Христа. Отселе ум, получив памятозлобие к бесам, двигает против них естественный гнев, гонит и низлагает мысленных супос­татов. И прочему научишься с помощью Божиею посредст-




Беседа четвертая 295

вом блюдения ума, держа в сердце Иисуса» (слово о трех об­разах молитвы).



Преподобный Никифор Постник, научая еще яснее о вхо­де умом в сердце, говорит: «Прежде всего пусть будет житель­ство твое безмолвно, безпопечительно и со всеми мирно. По­том, войдя в клеть твою, затворись, и сев в каком-нибудь углу, сделай, что я тебе скажу: Знаешь, что дыхание, которым дышим, есть этот воздух; выдыхаем же его ничем иным, как только сердцем. Оно-то причина жизни и теплоты тела. При­влекает же сердце воздух, чтобы посредством дыхания вы­пустить вон свою теплоту, и доставить себе прохладу. Причи­на этого действия, или лучше сказать — служитель, есть легкое, которое будучи создано Создателем — редким, как насос какой, удобно вводит и выводит окружающее, то есть,воздух. Таким образом сердце, привлекая посредством воздуха холод и выпуская теплоту, совершает непрестанно то отправление, ради которого оно устроено к составлению жизни. Ты же сев, и собрав ум свой, понудь войти в сердце вместе с дыханием. Когда же он войдет туда, то последующее за сим будет уже не невесело и не нерадостно». И ниже: «По­этому, брат, приучи ум не скоро выходить оттуда; потому что сначала он очень скучает от внутреннего затвора и тесноты. Когда же приобыкнет, то уже не терпит скитаться вне, пото­му что Царствие Небесное находится внутри нас: его-то когда рассматриваем там и взыскуем чистою молитвою, то все внешнее делается мерзким и ненавистным. Если сразу, как сказано, войдешь умом в сердечное место, которое я показал тебе: то воздай благодарение Богу, и прославь, и взыграй, и Держись этого делания постоянно, и оно научит тебя тому, чего ты не знаешь. Надо же знать тебе и то, что ум, пребывая там, должен не молчащим или праздным стоять, но эти сло­ва: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя! иметь непрестанным делом и поучением, и никогда от этого не пе­реставать. Это, содержа ум не высящимся, сохраняет его не­уловимым и неприступным для прилогов вражьих, и возво-




296 Беседа четвертая

дит его повседневно в любовь и желание Божественное. Ес­ли же, потрудившись, брат, много не возможешь войти в страну сердца, как мы тебе повелели: то сделай, что скажу те­бе, и при помощи Божией найдешь искомое. Известно тебе, что словесность каждого человека находится в персях: здесь, внутри персей, и при молчании уст, мы говорим и рассужда­ем, и произносим молитвы и псалмы и прочее. Этой то сло­весности, отняв от нее всякий помысл (можешь это, еси за­хочешь), дай говорить: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, — и понудься это, вместо всякой другой мысли, постоянно взывать внутри. Когда же это подержишь некото­рое время, то этим отверзется тебе и сердечный вход, как мы тебе написали, без всякого сомнения, как мы и сами узнали из опыта. И придет к тебе, с многовожделенным и сладким вниманием, и весь лик добродетелей: любовь, радость, мир, и прочие».

Божественный Григорий Синаит, уча также, как должно умом действовать в сердце спасительнейшее призывание Господа, говорит: «Сидя с утра на седалище в одну четверть, низведи ум от владычественного в сердце, и держи его в нем. И преклонившись с трудом, и ощущая сильную боль в груди и плечах и вые, непрестанно зови умно или душевно: Госпо­ди Иисусе Христе, помилуй мя! Потом, если, быть может, ра­ди тесноты и болезненности, и от частого призывания она сделается тебе несладостна (что бывает не от однообразности снеди Триименного, часто ядомой, ибо ядущии Мя, сказано, еще взалчут — Сирах. 24: 23); то переменив ум в другую половину, говори: Сыне Божий, помилуй мя! И многократ­но произнося эту половину, не должен ты по лености часто переменять их; потому что деревья, часто пересаживаемые, не вкореняются. Удерживай же и дыхание легкого, чтобы те­бе не дерзостно дышать; ибо движение воздуха, происходя­щее от сердца, развевает мысль, и помрачает ум, и возвращая его оттуда, или предает пленником забвению, или заставляет вместо одного поучаться другому, и оказывается он нечув-


Беседа четвертая 297

ствительно в том, в чем не должно. Если же увидишь нечис­тоты лукавых духов, то есть, помыслы, возникающие или изображающиеся в уме твоем, то не ужасайся; но если и до­брые разумения о некоторых вещах являются тебе — не вни­май им: удерживая же по возможности дыхание, и ум заклю­чая в сердце, и действуя постоянно и часто призывание Господа Иисуса, ты скоро сокрушишь и истребишь их, уязв­ляя невидимо Божественным именем, как говорит и Лес-твичник: «Иисусовым именем бей ратников, потому что нет оружия, более крепкого, ни на небе ни на земле».

И опять этот же Святый, уча о безмолвии и молитве, как должен в нем сидеть, говорит: «Иногда должно сидеть на стульце, ради труда; иногда и на постели немного до време­ни, для отрады. В терпении же должно быть твое сидение, ра­ди сказавшего, что в молитве должно терпеть (Лк. 18: 1), и не скоро вставать, малодушествуя по причине трудности болез­ни и умного взывания и частой напряженности ума. Так ве­щает и Пророк: болезни объяша мя аки раждающия (Иер. 8: 21). Итак, поникши долу, и ум собирая в сердце, если отвер­злось тебе твое сердце, призывай в помощь Господа Иисуса. Боля же ранами, часто болезнуя головой, терпи то усиленно и ревностно, взыскуя в сердце Господа: нудящимся принад­лежит Царство Небесное, и нуждницы восхищают е (Мф. 11: 12)», и прочее. И еще, как должно произносить молитву, го­ворит: «Отцы сказали так: иной говорит: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя! — все; иной же — полови­ну: Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя! — и это удобнее, по причине немощи еще ума и младенчества. Не может же ни­кто сам собою, без Духа, тайно именовать Господа Иисуса — чисто и совершенно, точию Духом Святым (2 Кор. 12: 3); но, как немотствующий младенец, совершить ее членами еще не может. Не должен же он по лености часто переменять призы­вания имен; но редко — для удержания. Опять: иные учат произносить ее устами, другие же — умом; а я допускаю и то и другое. Иногда ум изнемогает, соскучившись говорит;


298 Беседа четвертая

иногда же — уста. Поэтому должно молиться обоими — и ус­тами и умом; однако безмолвно и несмущено должно взы­вать, чтобы голос, смущая чувство и внимание ума, не пре­пятствовал, пока ум, обыкнув в деле, преуспеет, и примет от Духа силу — крепко и всячески молиться. Тогда уже не нуж­дается он говорить устами, и даже не может, будучи в состоя­нии творить делание совершенно одним умом».

Итак, вот вышеупомянутые святые отцы, как показано, представляют очень ясное учение и опыт обучения умному деланию для новоначальных. А от этого учения можно уразу­меть и учение прочих Святых об этом делании, изложенное более прикровенно.

Ин. Вот вы ознакомились с писаниями об умной молитве тех старцев-подвижников, которые своими сочинениями, переводами святоотеческой письменности, и своим личным влиянием содействовали широкому и глубокому возрожде­нию в Православной Церкви во второй половине 18-го и в 19-м веке внимания к духовной жизни, к изучению святооте­ческой духовно-подвижнической литературы, к умному де­ланию и к старчеству, как живому, опытному и непосред­ственному руководительству в подвиге умного делания и умной молитвы.

Теперь прошу вас высказать те вопросы или те недоуме­ния, какие явились у вас при чтении этих писаний, и на ко­торые вы хотели бы получить от меня ответ или разъяснение. Насколько сумею, постараюсь дать вам необходимые объяс­нения.

И. Прежде всего я хочу сказать, что писания старцев Васи­лия и Паисия написаны очень просто, понятно и живо, изли­лись, действительно, из их личного, пережитого опыта, и ис­креннего, глубокого и горячего убеждения сердца, так что во многих местах они глубоко захватывают и волнуют сердце внимающего им, и читаются или слушаются с большим не-


Беседа четвертая 299

ослабевающим интересом. Таково мое общее впечатление от писаний этих великих старцев. Несомненно, они писали свои сочинения уже в пожилом возрасте, а между тем от них веет юношескою свежестью, и горячностью, и в некоторых местах они не лишены даже меткого, хотя и скромного, ос­трословия.

Однако, самое содержание их писаний настолько значи­тельно, возвышенно, серьезно, важно и глубоко, что не все в нем может быть даже ясно выражено нашим земным, челове­ческим языком, что в некоторых местах (там где говорится, например, о видениях, или о высоких духовных переживани­ях и созерцаниях Пресвятой Девы) недостаточен, быть мо­жет, и ангельский язык; и от этого и происходят, главным об­разом,те трудности недоумения, которые возникают у недостаточно подготовленного слушателя или читателя, при чтении или слушании тех или иных особенно глубоких и воз­вышенных мест в писаниях старцев. Но и помимо этих ис­ключительно трудных мест, у неопытного читателя возника­ют вопросы или сомнения,требующие ответа и разъяснения. Например, мне, как мирскому священнику, хотелось бы ус­лышать от вас разъяснение, все ли православные христиане, по учению старцев Василия и Паисия, могут заниматься Иисусовой молитвой, или только те, которые уже очистили свое сердце от страстей?

Ин. На этот вопрос у старцев имеется совершенно ясный и определенный ответ, которого вы не могли не заметить, если внимательно знакомились с их писаниями. По учению стар­цев, основанному на святоотеческом предании, молитва Иисусова именно и помогает очищению сердца от страстей, а потому и необходима не только бесстрастным, но и тем, кто еще не освободился от страстей. Предисловие старца Васи­лия на книгу св. Григория Синаита как раз этими словами и начинается: «Многие, пишет он, не зная опытно умного де­лания, погрешают против здравого разума, думая, что умное Делание принадлежит одним бесстрастным и святым му-


300 Беседа четвертая

жам»... И в другом месте, приведя слова Апостола — «хочу пять слов сказать умом моим, чем тьму языком», старец про­должает: «Следует сначала этими пятичисленными словами очищать ум и сердце, говоря непрестанно во глубине сердеч­ной: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя», и таким образом восходить на разумное пение (т. е. на сознательное пение и чтение псалмов и канонов). Потому что всякий новоначаль­ный и страстный может сию молитву (т. е. Иисусову) разум­но, в блюдении сердца, действовать, пения же никак, прежде чем не предочистится умною молитвою.»

«Поэтому, пишет дальше старец, Святой Григорий Синаит, всех святых жития и писания и искусство духовное более всех живущим в нем Святым Духом до тонкости испытав и рассудив, установляет все старание иметь о молитве (т. е. о молитве внутренней). Также и Святый Симеон, Солунский Архиепископ, имея тот же дар и Дух, заповедует и советует архиереям, священникам, монахам и всем мирским во вся­кое время и час произносить и дышать сию священную мо­литву: ибо нет, говорит он с Апостолом, крепчайшего оружия ни на небе, ни на земле, больше имени Иисуса Христа».

В предисловии на книгу Филофея Синайского старец Ва­силий снова говорит, что «делательная умная молитва подо­бает страстным».

В предисловии на книгу блаж. Исихия, на первой же его странице, старец Василий, объясняя различную практику св. Отцов с «приходящими к монашеству», т. е. с новоначальны­ми, пишет, что одни из Отцов, принимая во внимание немо­щи приходящих, «назначают им вместе с деланием заповедей Христовых продолжительное псалмопение, каноны и тропа­ри»... «Другие же, изучив тончайший опыт духовного разума, не хотят, чтобы начальные довольствовались одним только внешним обучением, но, заповедуя им вместе с исполнением заповедей Христовых умеренное пение, т. е. полунощницу, утреню, часы, вечерню и повечерницу, установляют вместо продолжительного псалмопения и канонов делание умной


Беседа четвертая 301

молитвы, прибавляя к этому, что если посетит их Св. Дух действием сердечной молитвы, то несомненно оставлять тог­да указанное внешнее правило, ибо восполняет его внутрен­няя молитва»... Так поступающих отцов св. Григорий Синаит называет «отчасти, но не вполне преподающими умное дела­ние». Но есть еще и третьи отцы, которые, «руководствуясь многим опытом и исследованием житий и писаний всех свя­тых и в особенности же действием и премудростью Св. Жи­вотворящего Духа, устанавливают новоначальным общее, а не частное обучение или делание умной молитвы, называя ее укрощением страстей в делании заповедей Христовых»...

По словам старца, возможно преуспеяние, «следуя и тому постановлению св. Отцов, о котором сказано в начале, одна­ко очень медленно и с трудом: вторым же удобнее и легче; а третьими скорее всего, ибо оно сопровождается отрадою и частым посещением Св. Духа, укрепляющим и удостоверяю­щим сердце, в особенности же при тщательнейшем усердии и доброй воле»... В надсловии на книгу блаженного Нила Сорского старец Василий приводит слова св. Исихия о том, что молитва Иисусова очищает ум и сердце от мысленных грехов: «Как невозможно жить нынешнею жизнью без пищи и пития, так невозможно без хранения ума достигнуть душе чего-либо духовного и Богу угодного, или избавиться от мысленного греха, хотя бы кто страхом мук и принуждал се­бя не грешить»; и еще: «помыслы, против воли нашей втес-нившиеся, укрепившиеся и стоящие в сердце, может прого­нять лишь молитва Иисусова из глубины сердца». Научая тому, что молитвою Иисусовою могут заниматься и новона­чальные с целью очищения сердца от страстей, старец Васи­лий строго осуждает тех, кто запрещает умное делание ново­начальным. Они «не только не принимают того, что говорится или пишется о внутреннем внимании, в котором и есть искусство моления на злые помыслы, но и сопротивля­ются, и, выставляя себя учителями, говорят, что св. Отцы не заповедали новоначальным умного делания, кроме одного


302 Беседа четвертая

псалмопения, тропарей и канонов, действуемых устами и языком. И несмотря на то, что они говорят и учат об этом не­верно, все их слушают: потому что для такового их моления не требуется обучение или отречения от мирских похотей, но всякий, если только захочет, может так молиться, будет ли он монах или мирянин. Священное же умное делание, которое есть славное богоугодное искусство из искусств, и в котором нельзя иметь успеха без отречения от мира с его похотями, и без долгого наставления и обучения, весьма поэтому оскуде­ло среди монахов: и неутихающая брань бывает у незнающих силы Св. Писания, в особенности же у неискусных в умном внимании ко внутреннему человеку».

Возражая тем, кто говорит «будто сначала нужно очистить телесные чувства, т. е. зрение, обоняние, вкушение, слово, осязание, чтобы не согрешал ими человек, и тогда только, хорошо очистившись, начинать умную молитву, старец Ва­силий пишет: «Друзья! Никто не против очищения телесных чувств, но говорим о том, что если отделять очищение чувств от умного делания, то получится большое несогласие... Ты устанавливаешь расстояние и время, отделяя хранение внеш­них чувств от обучения умной молитве, и тем свидетельству­ешь, что нет недостатка ни времени, ни предмета для тех, кто любит спорить... Еще остается им написанное Новым Богос­ловом, что желающему обучаться умному деланию необходи­мо сначала сохранить свою совесть к Богу, людям и вещам. Я же верую, что в один час или минуту может человек прими­рить свою совесть с Богом, людьми и вещами, как и учит ве­ликий учитель (Новый Богослов): ибо жала, т. е. голоса со­вести, умное делание не уничтожает и никому не полезно уклоняться от этого доброго обличителя. Вижу же и того ве­ликого грешника, который шел во святый храм, окруженный бесами, а вышел их храма со святыми ангелами, радующими­ся его обращению. Ты же от крайнего зазрения совести уста­навливаешь расстояние и время примирению ее с Богом, и этим показываешь, что достижение бесстрастия бывает пре-


Беседа четвертая 303

жде обучения умному деланию или выше его. И отсюда у те­бя выходит, что ты не только не начнешь когда-либо умного трезвения, но и от самих Святейших Тайн будешь уклонять­ся. Ибо никто, не примирившись прежде с Богом, не присту­пает к Причащению. Не говорю же я это тебе, человек, о примирении совести от себя, но самое исповедание св. От­цов предлагаю. Ибо они, насколько ближе приближались к Богу, настолько видели себя большими грешниками: и не бу­дут ли, по твоему мнению, и сами святые не примиренные совестью с Богом? Но ты скажешь, что по причине смирения так говорили о себе святые. Прекрати хитросплетенную речь и покорись по крайней мере голосу святых правил: если кто скажет, что святые ради смирения, и принимая вид грешных, говорили «остави нам долги наша» — анафема да будет».

И. Вы очень хорошо, просто и убедительно, отвечаете на мой вопрос, но как же, все-таки, некоторые наставники Иисусовой молитвы строго-настрого запрещают тем, кто еще не очистился от страстей, касаться сердца и искать сер­дечное место?

Ин. Если эти наставники говорят о необходимости предва­рительного очищения от страстей для прохождения Иисусо­вой молитвы, то, очевидно, они имеют в виду не делатель-ную, трудовую молитву новоначальных, а зрительную, или созерцательную молитву совершенных, которая, по общему мнению Отцов, действительно, невозможна без предвари­тельного очищения от страстей, как об этом свидетельствует и великий старец Паисий Величковский, говоря: «Когда кто Божиею помощью и вышесказанным подвигом (делательной молитвы), а более всего глубочайшим смирением, очистит Душу свою и сердце от всякой скверны страстей душевных и телесных; тогда благодать Божия, общая всех мать, взяв ум, ею очищенный, как малое дитя за руку, возводит, как по сту­пеням, в вышесказанные духовные видения (о которых речь будет впереди), открывая ему, по мере его очищения, неизре­ченные и непостижимые для ума Божественные Тайны. И


304 Беседа четвертая

это воистину называется истинным духовным видением, ко­торое и есть зрительная, или, по святому Исааку, чистая мо­литва, от которой — ужас и видение. Но войти в эти видения не может никто самовластно своим произвольным подвигом, если не посетит кого Бог, и благодатью Своею введет в них».

Если же охваченным страстями и запрещается касаться умного делания, то только в том случае, если они хотят ос­таваться в своем страстном устроении, и не хотят бороться со своею страстью. О таковых старец Василий приводит слова св. Дорофея: «Представь себе пять состояний дей­ствующих по страсти: а) впадая в гнев и осаду, оставаться всегда злобствующим на оскорбившего; б) будучи опеча­ленным, помнить зло в течение многих дней; в) гневаться одну неделю; г) один только день помнить, и д) враждуя, до­саждая, смущая и смущаясь, в тот же час измениться. Вот сколько различных устроений, однако все они находятся под адом до тех пор, пока действует страсть, и таким не до­лжно касаться умного делания, ибо они подобны человеку, который будучи ранен стрелою от врага своего, берет стре­лу собственными руками и вонзает в свое сердце; о них ска­зал Богослов: делающий грех от диавола есть» (1 Ин. 3: 8). О таковых и Епископ Феофан пишет, что «даже сумасшествие от молитвы Иисусовой может произойти тогда, когда, творя сию молитву, не отстают от каких-либо грехов и привычек, кои осуждает совесть. При сем внутри происходит глубокий разлад, прогоняющий всякую мирность сердца.,, отсюда помутиться может голова, и понятия придти в запутанность и смятение» (Сборник. 372).

Человек, сознанием и сердцем сущий на стороне страс­тного, страстен вес, и Богу противен. Человек, сущий на сто­роне бесстрастного, хотя в нем есть и борются его страсти, непротивен Богу, ради нелюбления страстей и желания де­лать не по ним, а по воле Божией (Сборник § 249).

Тем же, кто сопротивляется страсти, борется с нею, не хо­чет действовать по ней, скорбит и подвизается, им во всяком


Беседа четвертая 305

случае можно и должно обучаться умному деланию, потому что они очищаются вседневною благодатью Христовою через умную молитву и ежечасное покаяние, и о них сказал Тайно-видец: «Если скажем, что не имеем греха, прельщаем себя; и если грехи наши исповедуем, верен есть и праведен, да оста­вит нам, и очистит нас от всякой неправды» (1 Ин. 1: 8, 9).

И. Позвольте предложить вам еще следующий вопрос: ес­ли, как говорит старец Василий, и новоначальные делатели Иисусовой молитвы должны совершать свою молитву в глу­бине сердца, борясь там со своими страстями и помыслами, как это делают и преуспевшие в молитве, тогда и у тех и у других одинаково молитва их будет внутри-сердечною? Как же тогда понимать разделение Иисусовой молитвы на уст­ную, умную и сердечную? Ведь у всех она оказывается одина­ково внутри-сердечною.

Ин. Нужно различать разного рода сердечную молитву. Припомните слова Епископа Феофана в одной из предыду­щих наших бесед о свойствах истинной молитвы. Он гово­рит, что во всякой истинной нашей молитве должны участво­вать и тело, и ум, и сердце. Только такая молитва и есть настоящая, полная молитва. Так называемая устная молитва, гласно или безгласно совершаемая, непременно должна со­вершаться при участи ума и сердца. Ум должен внимать сло­вам молитвьг, а сердце должно откликаться на нее своим чув­ством. Если устная молитва совершается без участия ума и сердца, то, по словам Еп. Феофана, она даже и не есть молит­ва. У людей, еще не окрепших в молитве, бывает так, что ус­та произносят слова молитвы, а ум блуждает не весть где, внимание рассеяно, сердце остается холодным к словам мо­литвы. В том и состоит подвиг молитвы, чтобы приучить ум свой внимать словам молитвы неотходно, а сердце приучить откликаться на слова молитвы чувством. Таким образом, первоначальная молитва, в которой преобладает устная сто­рона, постепенно становится молитвою умною, и умно-сер-Дечною,и только тогда она и становится настоящею молит-


306 Беседа четвертая

вою. Различие наименований — устная, умная, сердечная определяется не тем, что каждый вид молитвы может сущес-твовать отдельно, такой молитвы и не бывает; различие же определяется степенью участия ума и сердца в молитве. При малом их участии молитва бывает преимущественно устная, но все же она свершается в сердце; когда внимание ума ста-новится неотходным от слов молитвы, тогда молитва спра-ведливо называется умною, а когда и сердце сливается своим чувством с словами молитвы, тогда молитва становится сер-дечною. И все это происходит в пределах делательной молит-вы, т.е. совершаемой при усилиях самого молящегося. О вы­сшей, зрительной молитве мы сейчас не говорим. Из сказанного вы можете видеть, что наименования молитвы устною, умною и сердечною имеют свое основание, хотя мо­литва (настоящая молитва) и должна всегда совершаться в ердце.

И. Это ясно. В прежних наших беседах уже шла речь о внешних приемах низведения ума в сердце при совершении умной молитвы. Но так как у старца Паисия, в главах о мо-литве, снова говорится о пользовании этими приемами, то я хотел бы, имея в виду главным образом мирян, еще раз услы­шать от вас разъяснение, насколько эти приемы относятся к самому существу молитвенного делания, и насколько они обязательны для проходящих умную молитву.

Ин. Я могу только повторить вкратце сказанное раньше, опираясь на слова Еп. Феофана и Св. Каллиста и Игнатия. Приемы эти к существу молитвенного делания не относятся. Они имеют вспомогательное значение, были рекомендованы в свое время монахам безмолвникам, в особенности тем, ко­торые затруднялись найти место сердца, и склонны были смешивать область сердца с чревною областью. Епископ Феофан, признавая полезность той или другой внешней об­становки и внешних приемов для успешного прохождения молитвы, не считает обязательными для всех приемы, ука­занные афонитам, и предоставляет каждому делателю молит-


Беседа четвертая 307

вы пользоваться в этом деле наиболее подходящими для не­го средствами. Подробнее об этом было уже сказано мною в своем месте, и нет надобности снова повторять сказанное.

И. Теперь я хотел бы, чтобы вы подробнее разъяснили о молитве делательной и созерцательной, и особенно о виде­ниях, о которых упоминает старец Паисий, ссылаясь на св. Григория Синаита.

Ин. О молитве деятельной и созерцательной старец Паи­сий пишет следующее: «Извещаю, по мере худости моего не­мощного разума, в какой силе должно разуметь деяние и ви­дение. Пусть будет известно (говорю к подобным мне препростым), что весь монашеский подвиг, которым, при помощи Божией, понуждался бы кто-нибудь на любовь к ближнему и Богу, на кротость, смирение и терпение, и на все прочие Божий и святоотеческие заповеди, на совершенное душою и телом по Богу повиновение, на пост, бдение, слезы, поклоны и прочие утомления тела, на все усердное соверше­ние церковного и келейного правила, на умное тайное уп­ражнение молитвы, на плачь и размышление о смерти; весь такой подвиг, пока еще ум управляется человеческим самов­ластием и произволением, с достоверностью называется дея­нием; но никак не видением. Если же таковой умный подвиг молитвы и назывался бы где в писании святых Отцов зрени­ем: то это по обыкновенному наречию, потому что ум, как душевое око, называется зрением. Когда же кто Божиею по­мощью и вышесказанным подвигом, более всего глубочай­шим смирением, очистит душу свою и сердце от всякой скверны страстей душевных и телесных; тогда благодать Бо-жия, общая всех мать, взяв ум, ею очищенный, как малое ди­тя, за руку, возводит, как по ступеням, в вышесказанные ду­ховные видения, открывая ему, по мере его очищения, неизреченные и непостижимые для ума Божественные тай­ны. И это воистину называется истинным духовным видени­ем, которое и есть зрительная, или, по Святому Исааку, чис­тая молитва, от которой — ужас и видение. Но войти в эти


308 Беседа четвертая

видения не может никто самовластно своим произвольным подвигом, если не посетит кого Бог и благодатью Своею вве­дет в них. Если же кто без света благодати дерзнет восходить на такие видения: тот, по святому Григорию Синаиту, пусть знает, что он воображает мечтания, а не видения, мечтая и мечтаясь мечтательным духом (Григ. Син. гл. 130). Таково рассуждение о деятельной и зрительной молитве».

Вы видите, что старец Паисий всю совокупность молитв разделяет на две части: одна есть молитва новоначальных, принадлежащая деянию; другая есть молитва совершенных, принадлежащая видению. Деяние есть восход к видению. Старец подробно перечисляет все те делания, которые вхо­дят в содержание деяния, и которые находятся в зависимос­ти от человеческого самовластия и произволения. Сюда вхо­дит и умная молитва, т. е. делательная Иисусова молитв. Об участии человеческого произволения в молитве созерцатель­ной старец Паисий не говорит, ибо эта молитва совершается уже за пределами человеческого произволения.

Таким образом, весь труд делателя молитвы должен быть обращен на тщательное прохождение деятельного подвига, и этому труду он должен посвятить всю свою заботу. К молит­ве же созерцательной никто не должен стремиться самоволь­но. «Дерзкий и самонадеянный, — пишет старец Василий, — в гордости стремится достигнуть преждевременно зритель­ной молитвы... Такового сатана удобно опутывает своими се­тями, как раба своего... И что нам стремиться к высокому преуспеянию в умной и священной молитве, которой по сло­ву св. Исаака, едва сподобляется один из тьмы? Довольно, довольно для нас, страстных и немощных, хотя след умного безмолвия познать, то есть делательную умную молитву, при помощи которой прилоги вражьи и злые помыслы прогони-мы бывают от сердца, и которае есть подлинное дело новона­чальных и страстных монахов, каковым они востекают, аще Бог восхощет, в зрительную и духовную молитву. И не следу­ет нам унывать о том, что немногие сподобляются зритель-


Беседа четвертая 309

ной молитвы: ибо нет неправды у Бога. Только да не леним­ся идти путем, ведущим к этой священной молитве, т. е. дела-тельною молитвою сопротивляться прилогам, страстям и злым помыслам. И таким образом скончавшимся нам на пу­ти святых, удостоимся и жребия их, хотя бы здесь и не до­стигли совершенства, говорит св. Исаак и многие святые».

В другом своем предисловии старец Василий к сказанному прибавляет еще следующее: «Мы отнюдь не судимся за зри­тельную молитву, если не удостоимся ее по немощи нашей; об умном же и сердечном хранении, каковым можно проти­востать диаволу и злым помыслам, побеждая их не своею си­лою, а страшным именем Христовым, должны будем воздать ответ Богу, ибо нося Христа внутри себя по дару св. креще­ния, не умеем, вернее же сказать, не хотим научиться, как призывать его на помощь в час брани... Многие из древних, а не только нынешние, умерли, не сподобившись при жизни зрительной молитвы, но это не должно вызывать сомнения: ибо нет места неправде у Бога, и Он во всяком случае за тру­ды их, которыми они потрудились, идя истинным отеческим путем делательной молитвы, дает им в час смерти или по смерти, действие зрительной молитвы, с которой они, как пламень огненный, проходят воздушные мытарства, но сло­вам св. Исихия. И получают они жребий свой с теми святы­ми, которые, по Апостолу, не проявивши здесь обетования, трудились всю жизнь свою во уповании».

Итак, молитва созерцательная не зависит от человеческо­го произволения, или, может быть, правильнее было бы сказать так: она зависит от человеческого произволения пос­тольку, поскольку человек успевает усердием в делательной молитве очистить сердце свое от страстей. Но и при этом ус­ловии дарование созерцательной молитвы всецело зависит от усмотрения Божия. Давая некоторое указание на то, что такое созерцательная молитва, старец Паисий пишет: «Когда кто Божиею помощью и вышесказанным подвигом, а более всего глубочайшим смирением, очистит душу свою и сердце


310


Беседа четвертая


от всякой скверны страстей душевных и телесных, тогда бла­годать Божия... взяв ум, ею очищенный, как малое дитя за руку, возводит, как по ступеням, в вышесказанные духовные видения, открывая ему, по мере его очищения, неизреченные и непостижимые для ума Божественные тайны».

О каких духовных видениях говорит старец? Старец Паи-сий говорит о них словами св. Григория Синаита следующее: «должно знать, что по святому Григорию Синаиту, первых видений — восемь, пересчитывая которые он говорит так: го­ворим, что имеются восемь первых видений. Первое — виде­ние Бога безвидного, безначального и несозданного, причи­ну всего, единой Троицы, и пресущественного Божества. Второе — чина и устроения умных сил. Третье — устроение чувственных тварей. Четвертое — смотрительного снисхож­дения Слова. Пятое — всеобщего воскресения. Шестое — второго и страшного пришествия Христова. Седьмое —веч­ного мучения. Осьмое — Царствия Небесного, не имеющего конца». Было бы безумною дерзостью с нашей стороны, имея неочищенный от страстей ум, принимать на себя объ­яснение или истолкование видений, т. е. самовольно и недо­стойно входить в область зрительной молитвы, куда может ввести только сам Бог тех, кто достиг чистоты сердца. Но мы можем сделать другое, для нас достигнутое, а именно, рас­смотреть дарованные нам Богом способы познания вещей, выяснить, каким способом познание человека познает, когда то дано ему Богом, вещи мира невидимого, сокровенного, небесного. Это и есть тот предел, до которого мы можем до­йти при нечистоте нашего ума, и за который мы не можем перейти самовольно, не имея брачной одежды.

Итак, первый путь познания окружающих нас вещей — свидетельство наших внешних чувств — зрения, слуха,осяза-ния и т. д. Этим путем мы познаем внешние формы окружа­ющих нас предметов. Второй путь познания — рассудочные соображения и заключения нашего ума. Ум, пользуясь тем материалом, который предлагают ему чувства, строит на них


Беседа четвертая



здание своих познаний о мире. Таковы те два способа позна­ния, какими мы обыкновенно пользуемся в нашей повсед­невной жизни, и в наших научных выводах.

Но есть еще и третий путь познания, путь внутреннего зре­ния, открывающегося в нас благодатью Божиею, и свой­ственного только людям, достигшим чистоты сердца, по сло­ву Господа — «чистии сердцем Бога узрят»... Впрочем, по особому смотрению Божию, в целях промыслительных, это внутреннее зрение может открываться и у людей, еще не до­стигших чистоты сердца. Та область видений, или созерца­ний, о которой говорит св. Григорий Синаит, познается именно этим третьим путем внутреннего зрения. Принимая это во внимание, мы не должны понимать упомянутые виде­ния, как некоторые внешне видимые явления, воспринима­емые нашими внешними чувствами — зрением, слухом, ося­занием и т. д.; не должны также понимать их и как рассудочные заключения и соображения нашего ума об ос­новных догматах нашей христианской веры; мы должны по­нимать их, как созерцания внутреннего зрения, не передава­емые на языке наших внешних чувств и наших логических формул.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.