О ПОНЯТИИ СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФИИ. НЕОКАНТИАНСТВО

Главная тематика классической философии - это тематика идеализма, т.е. вопрос о сущности и строении разума. Одновременно этот вопрос выступал как проблема строения мира. Мир представлялся связной, рационально устроенной системой, нечто, несущее в себе объективную логику. Такая мировоззренческая конструкция носит название панлогизм. Этот этап в развитии философии захватывает период от Г. Лейбница до гегелевской школы. Неклассическое философствование начинается с критики гегелевской философии, которая понималась как антиметафизический пафос. Если для Шопенгауэра, В.Гумбольдта и Шел­линга метафизика - ошибка теоретического мышления, то для Маркса и Фейербаха она представляется как отчужденный образ человека, т.е. искание его действительной, т.е. практической жизни. Первая черта неклассического философствования - антиметафизиче­ский пафос и критика проблематики всеобщего . В связи с этим возникает идея переосмыс­ления наследия Канта. Эпохальной в этом отношении была статья Отто Либмана «Кант и его эпигоны», вышедшая в 1865 г. Она знаменовала превращение кантианства в неоканти­анство. Понятие «теория познания» стало обозначать автономную философскую дисцип­лину. Это означало, что Гегель перестал доминировать в интеллектуальной жизни Германии.

В популяризации неокантианства сыграла огромную роль книга Фридриха Альберта Ланге (1828-1875) «История материализма и критика его современного значения». Ланге был марбургским философом, педагогом и социальным мыслителем. Одно время он был близок к реформистскому крылу рабочего движения. Во втором томе книги Ланге содер­жится характеристика «духа времени». Он предложил этическую терапию, основанную на критике материализма. Выдающаяся роль Канта определяется тем, что его философия означала возврат к «немецкой романтике понятия». Ланге сформулировал пароль фило­софских кругов своего времени «Назад к Канту!». Он выступил не за ортодоксальное кан­тианство. Кант интересовал его как критик теоретического разума.

Для Ланге особое значение имел тезис, согласно которому не наши понятия на­правлены на предметы, но предметы направлены на наши понятия. Материализм настойчиво отождествляет мир чувственных образов с миром реальных вещей. Он базируется при этом на психологии органов чувств. Это и вызывает сомнение в действительности мира явления. Ланге же опирался на кантовское понятие идеи. Идея есть необходимое пред­ставление о задаче человеческого познания. Идеи принадлежат к сущности и организации человеческого разума. Они до известной степени а п р и о р н ы . Идеи лишь указывают на задачу познания, но не заключают самого познания. Им не соответствует никакой предмет. Они не даны, а лишь заданы. Всякая идея имеет свое оправдание: она есть тот свет, ко­торый ведет познающий рассудок через царство опыта. Понятие идеи расчищает место для моральной философии, наиболее важной, по мнению Канта, части философской теории. Отсюда вытекает философия ценностей, важное достижение неокантианства.

Ланге продолжил линию априоризма Канта. Априорное познание природы возможно лишь при том условии, что мы должны рассматривать знание о действительном мире в качестве феноменов, т.е. как продукт нашего способа мышления. Мы дово­дим до своего сознания те законы, согласно которым организация нашего интеллекта без нашего сознательного содействия создает в нас представления о природе.

Продуктивность этой идеи состоит в том, что феномены сознания можно изучать сами по себе, не обращаясь к источнику, их вызвавшему. Это есть эпохе, которая за­ключается в необходимости воздерживаться от суждений об источниках наших познава­тельных способностей, а изучать их в чистом виде. Неокантианцы также справедливо указали на теоретическую заданность опыта и познания в целом. Делали они это на материале естествознания, но оказали влияние и на гуманитарные науки.

Неокантианство распалось на две школы:

1. Марбургскяя. Представлена Г. Когеном (1842-1918), П. Наторпом (1854-1924) и Э.Кассирером (1874-1945). Для этого направления был характерен интерес к формальным структурам естественнонаучного познания. Центральной темой философствования было объяснение, т.е. номология, знание законов, составляющих цель естествознание.

2. Южногерманская или баденская. Основные ее представители - Вильгельм Виндельбанд (1848-1915) и Генрих Риккерт (1863-1936). В центре внимания баденской школы находились науки о духе, т.е. науки о культуре Задачей таких наук было понима­ние, индивидуализирующая методика (идеографический метод).

Отто Либман в работе «К анализу действительности» (1876) показал, что теоретиче­ским источником неокантианства является классический эмпиризм, интерпретатором которого был Кант и эмпирическая физиология XIX столетия. Результаты последней представляют собой подтверждение принципов, сформулированных Кантом.

Преемником Ланге в Марбургском университете стал Герман Коген. Его основные работы - «Теория опыта Канта» (1871), «Основание этики» (1877). Они являются подгото­вительными к основополагающим трудам - «Логика чистого познания» (1902) и «Этика чистой воли» (1904).

Коген испытывал влияние психологии Фридриха Гербарта (1776-1841). Гербарт написал «Учебник по психологии» (1816) и свое главное произведение «Психология как наука, по-новому обоснованная с помощью опыта, метафизики и математики» (1824-1825). Идея Гербарта состоит в превращении психологии в науку. Нельзя сводить сложные психические явления к неким «скрытым качествам». Волю, ум и т.д. нужно объяснять так, как это имеет место в естествознании, т.е. выявлять законы, связывающие элементарные психические явления. У Гербарта представление стало основной функцией души. Все ос­тальные виды психический деятельности выступали как отношения между пред­ставлениями. Представление есть психический акт посредством которого некоторое содержание доводится до сведения сознания. Если в сознании только одно представление, то оно завладевает всей его энергией. Несколько представлений тормозят друг друга. Чем выше интенсивность представления, тем меньше оно теряет энергии. Гербарт высказал мысль о том, что можно подвергнуть психологический механизм представления мате­матическому исчислению. Можно математически вычислить интенсивность каждого представления после взаимного торможения. Сознание рассматривалось как функция интенсивности представления. Здесь сказывается влияние Лейбница с его теорией «бесконечно малых переживаний». Осознанное представление называлось у Гербарта действительным. Если же оно вытеснено, то бессознательно и яв­ляется стремлением к представлению. Самая низшая ступень, на которой представление еще сознательно, Гербарт называл порогом сознания. Отношение равновесия между пред­ставлениями есть чувство, а если одно из них доминирует, то возникает желание. Гербарт сделал первую попытку превратить психологию в теоретическую естественную науку по принципам Ньютона. Психология, с его точки зрения, - это статика и механика духа. Она должна математически вывести и эмпирически подтвердить законы движения духа. Первый важный вывод - психология отпочковалась от филосо­фии. Второй - идеалом науки о духе становится математика.

Коген превратил философию познания в методологию научного познания, образцом которого является математика. Теория познания изучает априорные условия познания предмета. Коген начал с последовательной идеалистической установки: «Мы начинаем с мышления. Мышление не должно иметь причины, помимо себя самого».

Пауль Наторп считал, что главная идея философствования Марбургской школы со­стоит в трансцендентальном методе. От всякого философского положения требуется трансцендентальное обоснование:

1. Правильное сведение его к имеющимся налицо, исторически доказуемым фактам науки, этики, искусства, религии. Философия связывается со всей творческой работой культуры. В этой творческой работе человек строит самого себя и свою сущность, объек­тивирует себя в этой работе, создает целый мир миров, которые может считать своими. Первое требование Наторпа можно назвать эмпиризмом в кантовском смысле.

2 Необходимо понять в чистом виде закон, логос во всякой области культуры. Философия обосновывает деятельность культуры тем, что познает и эксплицирует эти законы. Трансцендентальный метод становится критическим, он выдвигает принцип ав­тономии опыта. Метафизика страдает гетерономией, она желает руководить опы­том, предписывает ему законы. Классический эмпиризм придерживается а н о м и и , т.е. отрицает закономерности опыта. Дать психике логос, душе язык есть не первая, а самая последняя задача философии. Назовем это требование методологизмом.

3. Трансцендентальный метод способен к бесконечному развитию. Философия - метод бесконечного творческого развития. Здесь Наторп опирался на идею Канта о познании как бесконечной задаче. Значит, культура есть горизонт, к которому устремляется чело­вечество; идея как бесконечная задача.

4. Всякое понятие об объекте и о субъекте возникает только в процессе познания как следствие его законов. Объект всякий раз объект для достигнутой ступени познания. Он не является таковым для более высокой ступени (уже), но и для всякой более низкой ступени (еще). Противоположность «субъекта» и «объекта» утверждается лишь в относи­тельном смысле. «Объективация» - направленность мышления на «предмет», т.е. в пер­спективу познания, «Субъективация» - направленность мышления на «содержание», т.е. на пройденную ступень познания.

Мыслить значит определять. Для познания определено только то, что определено им самим, т.е. без всякой отсылки к неким метафизическим тезисам, выступающим как предпосылка познания. Такое определение (в наторповском смысле) ничего не оставляет неопределенным. Такая определенность предмета познания как «факта» может быть вы­полнена только в форме рискованной гипотезы, т.е. научное знание незавершимо, оно есть вечная проблема. «Созерцание» в познании не остается противоположным мышлению, оно само есть мышление. Это полное мышление предмета. Оно относится к мышлению понятия так же как функция к закону функции. Значит, мышление понятия - это закон функционирования данного предмета познания, выраженный при помощи определения.

«Созерцание» - действительное выполнение определения, самопроизвольное, ничего не воспринимающее извне и соответствующее закону. (Здесь своеобразный платонизм марбургской школы: имя - определение - изображение).

Марбургская школа руководилась двумя мотивами: ориентация па науку и стремление к систематическому единству знания. Последнее осуществимо лишь в бесконечном развитии научного знания. В логике Когена важную роль играл принцип изначала (Ursprung). Математическое понятие бесконечного послужило образцом для фор­мулировки этого логического принципа. Основная характеристика числа - его принад­лежность к ряду однородных чисел. Основу понятия числа составляет понятие математи­ческой функции, т .е. понятия отношения. Понятие атома не служит символом какой-то вещи-в-себе, это - логическое требование указать на совокупность тех фундамен­тальных динамических отношений, на которые разлагаются сложные явления физического мира. Атом физики не есть атом-субстанция, атом как элемент системы. То есть первич­на сеть отношений между элементарными частицами, вторичны сами узлы этой сети.

Так же каждое понятие, претендующее на научное значение, должно быть по своей структуре функциональным понятием. Оно выступает как частный случай, конкретное применение идеи системы к той или другой научной проблеме, к той илииной области знания. Всякое научное знание гипотетично. Единственное достоверное начало признает Марбургская школа: идею систематического всеединства.

Новый этап в мышлении методолога Германа Когена начался зимой 1917-1918 гг. Но он был оборван смертью. Коген писал книгу «Религия разума из основ иудаизма» (вышла в 1919 г.). По мнению Когена, «только ТЫ, открытие ТЫ приводит меня самого к сознанию своего Я». Существо личности состоит в том, что она проявляется через ТЫ.

Здесь он продолжил линию Фридриха Генриха Якоби (1743-1819), оказавшего влияние на первых философов романтизма. Якоби писал: «Без ТЫ невозможно и Я». Коген сказал новое слово в философии, когда речь зашла о взаимосвязи между человеком и Богом, об их корреляции. Она не могла бы состояться, если бы прежде уже не включила в себя корре­ляцию между человеком и человеком. Таким образом, Коген ввел в свое философствование диалогический принцип, столь важный для современной философии.

Э. Кассирер рассуждал о различении естественнонаучных понятий и понятий культуры. Каждая наука и культура образует определенные понятия стиля и формы. Эти понятия не являются номотетическими. Речь в них идет не о том, чтобы установить все­общие законы, из которых дедуктивно выводятся отдельные феномены.

Но они отличаются от исторических понятий, т.е. понятий ценности.

Г.Риккерт подчеркивал, что историческая наука не может иметь дело с констатацией отдельных фактов, но должна устанавливать связи между ними. Исторический синтез не осуществим без обращения ко всеобщему. Таким всеобщим являются ценности. Изучая людей во времени, мы не создаем отношения субъекта к объекту, а вступаем в диалог, т.е. вовлекаем в историческое исследование систему ценностей историка. Диалог с людьми прошлого предполагает их собственную систему ценностей, их миропонимание. Таким образом, историческое исследование предполагает исследование сознания людей прошлого в его отличии от сознания современного историка.

Согласно Кассиреру, между понятиями стиля и ценности существует фундамен­тальное различие. «Стиль» относится к сфере чистого бытия культуры, а не к сфере должного, как ценность.

Всякое понятие по своей логической структуре хочет быть «единством разнообраз­ного», т.е. отношением единичного и всеобщего. Простейший случай здесь – понятие - закон, из которого дедуктивно следуют отдельные случаи. Так, из закона всемирного тяготения вытекают законы небесной механики и периодической смены приливов и от­ливов. Постоянство качества и постоянство закона являются существенными чертами физического мира. Этот вещный мир классической науки радикально мертв. Все, что каким-либо образом напоминает о личном переживании Я, не только оттесняется, но просто исключается. Универсальность законов не является целью наук о культуре. Ее целью не является индивидуализация фактов и феноменов. Наука о культуре устанавливает собственный идеал познания. Она хочет познать тотальность форм, в которых протекает человеческая жизнь. Эти формы разнообразны, но не лишены единой структуры, т.к. речь идет об историческом развивающемся человеке. Естествознание, по словам Канта, учит нас подразделять явления, чтобы читать их как символы. Наука о культуре учит нас по­яснять символы, чтобы разгадать заключенное в них содержание, обнаружить жизнь из которой они произошли. Человек - уникальное существо в том отношении, что помещает между собой и природой знаковую реальность, мир символических форм. Человека нужно понять как существо обозначающее, а человеческий мир как мир значений. В этом, по мнению Кассирера, и состоит задача философии.

«ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ» И УЧЕНИЕ В.ДИЛЬТЕЯ О МИРОВОЗЗРЕНИИ

Баденская школа неокантианства близка по методологическим установкам к исто­ризму В. Дилътея, сформировавшемуся на основе «философии жизни». «Философия жизни» относится к серьезным философским явлениям первой трети XX в. Ее следствиями были поиск и ожидание новой философии. Возникло убеждение, что прежняя философская система потерпела крах. Отсюда - недоверие к конструкциям мышления и сведение всех мыслительных образований к их месту в жизни, к исторической определенности их воз­никновения. Философия понималась не как философия мышления, а как интерпретация и герменевтика. Выбор был сделан в пользу трактующего понимания и живой интуиции Они разворачиваются в природе и в обществе и защищают от естественнона­учной картины мира (последняя мыслилась как механистический и полностью детерми­нированный космос).

Фридрих Шлегель пытался изложить в 1828 г. «философию жизни» как трансцен­дентальную философию, но трансцендентальную философию полного сознания, а не только рассудка (как у Канта). А А.Шопенгауэр дезавуировал и разум. Поэтому интерес сместился в сторону реконструирующего понимания, интуитивного восприятия непозна­ваемой и необъяснимой гераклитовской текучей действительности становления.

Представители «философии жизни» в Германии: Ф.Ницше (1844-1900), В.Дильтей (1833-1911), Г. Зиммель (1858-1918), О.Шпенглер (1880-1936); во Франции: Гуё (1854-1888), А.Бергсон (1859-1941); в Испании: М. де Унамуно, Х.Ортега-и-Гассет (1883-1955). «Филосо­фия жизни» проявлялась в литературе в лице М.Пруста, Р.Рильке, Г.Гессе, в искусстве как экспрессионизм, в молодежном движении и реформе школы.

В самой философии она стала определяющей для конца неокантианства и оказала решающее влияние на феноменологию (понятие «жизненный мир» у Гуссерля, «смотреть» и «чувствовать» у М.Шелера). Влияние «философии жизни» проявилось в убе­ждении, характерном для мышления XX в, состоящем в том, что больше нет отдельных философских проблем. Осталась единственная проблема - сама философия. Идеально-типически можно охарактеризовать «философию жизни» как мыслительную попытку проникнуть в круг жизни и осветить его. Действительность жизни охватывается только через саму себя.

На стороне объекта «философия жизни» познает безграничную, творческую, раз­вертывающуюся в образах, диалектически-универсальную жизнь. На стороне субъекта -

разрабатывает теорию переживаний и понимания интуитивных и реконструирующих эво­люционных событий. «Философия жизни» разрабатывает пары противоположностей. Одна сторона противоположности - абстрактное, мертвое, произошедшее. Другая сторона подлинно живое и первоначальное. Например, природа-история, мышление-переживание, объяснение-понимание (Дильтей), пространство-время, дискретность-непрерывность, форма-жизнь (Зиммель), вещь-драма (Ортега).

Зиммель понимает эти противоположности диалектически, а Дильтей подчиняет одну противоположность другой. «Жизнь» понимается пантеистически и реалистически. «Жизнь» - это ее основное слово и боевой клич, выражение протеста против прежней метафизики. В этом смысле данное слово является осмысленным. Но как философское понятие «жизнь» не разработано. Особенно это заметно в подходе к проблеме истины. Истина прагматически сводится к жизни, ее охране и улучшению. Такое понятие истины в «философии жизни» абсолютизируется. Но отношение истины и жизни остается нере­шенным вопросом. Проблема истины указывает на. невозможность беспонятийной фило­софии. Отказ от понятийного мышления создает аристократическую теорию неспособных к доказательству и не нуждающихся в нем восприятия и переживания.

В социальном плане «философию жизни» характеризует политическое воздержание и разочарование перед настоящим, ожидание нового динамического будущего, консерватив­ные настроения и апология дотехнического мира. Отсюда - сочетание оптимизма и покорности.

«Философия жизни» выступила феноменом перехода, катализатором новой фило­софии, но сама этих надежд не оправдала. Хотя справедливо поставила задачу самоотличения понятий и жизни, историко-философскую задачу критико-исторического разума.

Философию данного периода нельзя также мыслить вне аксиологических проблем, т.е. философии ценности. Возведение ценности в ранг философской категории связано с философией Германа Лотце (1817-1881). Лотце написал трехтомный труд «Микрокосм. Мысли о естественной и общественной истории человечества. Опыт антропологии» (1856-1864). Понятие ценность оказывается необходимым для обозначения достоинства духовного бытия человека, не охватываемого областью научного знания. Лотце разделял «мир явлений» и «мир ценностей». Здесь он следовал за Кантом, у которого «царство целей» и есть «обитель ценностей».

Существуют, по мнению Лотце, три начала нашего познания. Их нельзя ни соединить, ни вывести одно из другого. Эти начала: истины, которые постигает интеллектуальная способность человека; факты, данные нашему наблюдению; ценностные опреде­ления, критерием которых выступает совесть. Ценностные определения относятся к миру должного, т.е. к миру идей полноценного, святого, доброго и прекрасного (сфера нравст­венности, область красоты и искусства, сфера священно-религиозного). Для Лотце мир ценностей обладает не просто действительным из всего на свете. Мысль о чем-то безусловно ценном должна подтверждаться способностью этой ценности вызывать у нас удовольствие.

Лотце ввел понятие значимости - особый вид бытия истин в отличие от су­ществования вещей. Значимость истины - это четвертый вид ценности - познавательные ценности. Любая аксиология не может не считаться со значимостью любых ценностей, их особым бытием. Г.Риккерт считал, что образование понятий в исторической науке есть способ конструирования объектов путем ориентировки в культурных ценностях, т.е. в том, что значимо с исторической точки зрения.

На этих основаниях и строилась теория мировоззрений В.Дильтея.

Всякое сильное впечатление показывает человеку жизнь со своей особой стороны. Переживания такого рода повторяются и вступают друг с другом в связь. Тогда возникает определенное настроение и особое отношение к жизни. Вся жизнь получает истолкование с точки зрения какого-либо жизненного отношения в душах аффективных или объятых сомнением. Тогда возникают универсальные настроения. Есть доминирующие настроения у различных типов людей, соответствующих их индивидуальности. Одни живут, наслаждаясь сегодняшним днем, другие преследуют великие цели, придающие смысл их существованию. Есть натуры, которые не могут примириться с бренностью того, что им дорого. При таких условиях жизнь кажется лишенной всякого значения, полной пустяков и иллюзий. Такие натуры стремятся к чему-то более долговечному за пределами этого мира. Среди великих жизненных настроений самыми широкими и всеобъемлющими являются оптимизм и пес­симизм. На основе настроений, выражающих бесконечное отношение людей к миру, раз­вивается мировоззрение.

Один из учеников В.Дильтея Мартин Бубер (1878-1965) показал, что основой всех антропологических вопросов является чувство бездомности человека в мире. У обустроен­ного и беспроблемного человека едва ли проснется желание очной ставки с самим собой. Напротив, Бл. Августин верил, что строит новый космический дом для одинокой души современного ему человека.

В мировоззрении на основе определенной картины мира решаются вопросы о зна­чении и смысле мира, а отсюда выводится идеал - высшее благо, высшие принципы жизни. Психологическим основанием мировоззрения является то, что концепция мира кладется в основу деления вещей на приятные и неприятные, достойные одобрения и порицания. Такая оценка жизни является основой, определяющей нашу волю. Картина мира становится фундаментом в оценке жизни и понимании мира. Когда возникает пред­ставление об идеалах, тогда мировоззрение становится созидающим и реформирующим.

Развитие мировоззрений определяется волей к устойчивости картины мира, оценки жизни, работы воли. Борьба мировоззрений между собой ни в одном основном пункте не увенчивается победой одного из них. История производит над ними отбор, но великие типы мировоззрений сохраняют всю свою силу, недоказуемые и неразрушимые. Отдель­ные ступени того или иного типа могут опровергаться, но их корень, жизненная основа сохраняются, продолжают влиять на жизнь, вызывать все новые и новые образования.

Дильтей рассматривал три типа мировоззрений: религию, искусство и метафизику. Отношение к сверхчувственному означает в религии то же, что символ в искусстве и понятие в метафизике. Религия придала вещам и людям значительность, укрепив веру в присутствие в них сверхъестественных сил. Значение произведения искусства состоит в том, что чувственно данное единичное из своей ограниченности возносится до идеального выражения жизни. Это являют нам краски, форма, симметрия, пропорции, сочетание тонов, ритм, смена настроений, характер изображаемых событий. Поэзия в от­личие от науки не стремится к познанию действительности. Она хочет показать скрытую в жизни значительность совершающегося, отдельных событий и людей. Поэзия выражает определенное жизнепонимание во всем ею трактуемом. Событие становится символом усмотренного в жизни соотношения. Поэт это делает через призму своей индивидуально­сти. Стендаль и Бальзак видят в жизни стихийное, бессознательное сплетение иллюзий, страстей, красоты и порока, в котором сильная воля одерживает победу над самой собой. Гёте видит в ней творящую силу, сочетающую в гармоническое целое органическую жизнь, развитие человечества и социальные формы. Шиллер видит в жизни арену чело­веческих подвигов. Каждому жизнепониманию соответствует форма поэтического или литературного произведения. Типы поэтического мировоззрения готовят путь метафизике и являются посредником между нею и обществом.

Данный взгляд получил развитие в произведениях Г.Г.Гадамера.

Главный порок университетской философии ХХ в. Гадамер видел в том, что она заблудилась в лабиринте историко-философских исследований, отстаивая свою научность с помощью стерильной теоретико-познавательной проблематики.

В то же время есть глубокая общность и отдаленность поэзии и философии. Фило­софия отличается от восточной мудрости тем, что с момента возникновения несет в себе это напряжение. В качестве отправных пунктов сравнения можно взять лирическое сти­хотворение и диалектическое понятие. Лирическое стихотворение - предельный случай поэзии, т.к. здесь в чистом виде воплощена неотделимость произведения искусства от оригинальности языкового выражения. Это доказывается фактической непереводимостью лирического стихотворения на другие языки. Дело состоит в музыкальности языка. По­этическая конструкция постоянно обыгрывает равновесие звучания и смысла. При этом синтаксические средства языка используются крайне экономно. В результате возникает многозначностъ и так называемая «темнота» текста как структурный элемент поэзии. Слову возвращается изначальная способность называния, с помощью которого нечто по­стоянно вызывается к наличествованию. В стихотворении ни одно слово не подразумевает того, что оно значит. Но этим оно удерживается от соскальзывания в прозу. Поэзия есть возвращение к изначальной многозначности языка. В поэтическом творчестве используется духовный знаковый материал. Для него характерна исчезающая чувственность, т.е. связь слова с предметом, который оно обозначает, не утрачивается, но и не подразумевается однозначно. Поэтическое слово внутренне понятийно и особенно близко к философскому понятию: Дело в том, что понятие как идея некоторого объекта, т.е. его смысл, постига­ется в совокупности категорий. Также и смысл стихотворения становится понятен, если воспринимать его как целое.

Философия как таковая не располагает языком, соответствующим ее подлинному назначению. Философия вращается исключительно в сфере понятия, т.е. целостности мысли. Она никогда не может быть выверена до конца с помощью классификаций. У поэтического и философского языков нет внешнего мерила, которому они могли бы соответствовать. Но они и далеки от всякого произвола. Есть лишь риск изменить самим себе. В случае поэзии это означает, что вместо звучания возникает созвучие либо другому стихотворению, либо прозе обыденной жизни. Философия может запутаться в формальных аргументах, выродиться в пустые формулы и стать софистикой. В обоих случаях дело не в том, что отсутствует соответствие предметам, а в том, что слово становится как бы «пустым».

Поэтам высшей мысли впечатления жизни показывают ее в вечно новом освещении .Но им не присуще стремление закрепить свой опыт в понятиях В глубине мировых рели­гий скрыто своеобразное иррациональное, объяснение чему надо искать в мистичности религиозных переживаний. Мистики стремятся придать догмату силу переживания. Ра­ционализм хочет понять мир и с этой целью разлагает на понятия. Когда мировоззрение возвышается до связного рационального целого, заявляет притязание на общезначимость, тогда возникает метафизика. Метафизика превращается в систему, когда при разработке неясных понятий, выдвинутых жизнью и наукой, создает вспомогательные понятия, вы­ходящие за пределы опыта.

Дильтей указывал, что каждый тип метафизики включает познание действительно­сти, оценку жизни и целеполагающую идею. Каждый такой тип несет в себе определенную интуицию жизни. Спиноза в своем пантеизме начинал с признания ничтожности страдания и радости, страха и надежды. Поэтому он решил найти истинное благо, которое дало бы истинную радость. Данную проблему Спиноза разрешал в этике, указывая на познание Бога, которое избавляет от ярма страстей. Это познание - бесконечная интел­лектуальная любовь к Богу, которая есть любовь бесконечного Бога к самому себе, про­являющаяся в ограниченном человеческом духе.

Учение Й.Фихте является выражением типично душевного склада, который глубоко переживает моральную самостоятельность личности по отношению к мирозданию. Идеа­лом здесь выступает человек-герой, в котором высшие проявления человека в истории гармонично созвучны с верховным порядком бытия.

Гедонизм Эпикура, с интеллектуальной точки зрения, уступает величайшим мыслителям. Историческое влияние Эпикура объясняется той ясностью, с какой он выразил типичное настроение души. Оно заключается в веселом и беззаботном подчинении человека законам природы, в жизнерадостном и разумном пользовании ее дарами.

В .Виндельбанд считал, что великие идеалистические системы можно рассматривать как метафизические поэмы о мире. В зависимости от характера творцов, они оказываются различными родами поэзии. Мощная, стремящаяся к действию личность Фихте вылилась в драматическое построение его наукоучения. Всеобъемлющий мировой взгляд Ф. Шеллинга рисовал как бы в эпическом повествовании историю развития вселенной. Система Гегеля - великое назидательное стихотворение. Характер его дидактический. Если иметь в виду по­учительность (дидактизм) личности ее творца, то она представляется в виде трезвон прозы.

Резюме: Мировоззрение - не просто теоретическое знание, но практическая по­зиция, притом постоянно утверждающаяся по отношению к миру и к своему собственно­му существованию (экзистенции). Историческое мировоззрение - то, в котором знание об истории определяет постижение мира и человеческого существования. История как наука есть интерпретация источников, уже выверенных филологически исторической критикой.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: