Выворачивание рук (squassation) 3 глава

Без пыток охотники за ведьмами могли бы найти очень мало жертв. Маркграф Филипп запретил пытки в 1526г., и о колдовстве здесь не слышали до 1564г., когда с помощью пытки изобличили жертву, сожженную как ведьму. Суды над ведьмами умножились лишь после того, как была подавлена оппозиция, протестовавшая против пыток. Германия была страной пыток. И в этом смысле Бамберг, средоточие ужаса, не был исключением: во многих городах имелись специальные тюрьмы для ведьм и «ведьмин-кие башни» (Hexenturm), где применялись одни и те же пытки.

В Теттванге (Вюртемберг, около Констанца) в 1608г. отец семейства умер в тюрьме от пыток; его жену 11 раз подвешивали на страппадо до признания, а их 12-летняя дочь в течение одного дня подвешивалась 11 раз, причем к ее ногам привязывали 50 - фунтовый груз. Только через десять недель после этого палач решил, что она достаточно поправилась, чтобы выдержать дальнейшие пытки и не умереть от них. В Хагенау (Эльзас) Анну Швагель, 65-летнюю вдову, содержали в тюрьме 4 месяца (1627-1628). За это время ее несколько раз подвешивали на страппадо, а также пытали «испанским сапогом». Все это было общепринятой практикой; более оригинальные методы отражены в различных источниках [см. Библиография].

В отчете о судах в городе Оффенбурге упоминается о пытке с помощью утыканного острыми иглами железного стула, под которым разводили огонь. Подобное приспособление почти всегда приводило к признанию в течение 15 минут. В том же отчете сообщается лишь о двоих, которые не признались: Якобе Линдере, подвергнутом пытке трижды в январе 1629г., и Готтер Несс, также подвергшейся пытке три раза в том же году. Когда ее посадили на стул в третий раз 3 декабря 1629г., она была так слаба, что могла умереть в любую минуту. Напротив, некоторые эксперты считали наиболее эффективным методом получить признание и имена сообщников — лишение сна, которое применял в Англии Хопкинс. В распространявшемся в начале XVIIs. в Эльзасе справочнике по ведьмам отмечалось, что этот простой метод имеет то преимущество, что обвиняемый никогда не Умрет под пыткой.

Документы опровергают и другое заблуж-:ние, что ведьмы якобы были отбросами общества. О том, что за люди обвинялись в олдовстве, свидетельствуют два письма Ду-Рена, священника из Альфтера, около Бонна рициальной резиденции кельнского архиепископа), к графу Вернеру фон Сальму. Первое описывает ситуацию в начале ХУНв. ледующим образом: «Я не писал так долго гому, что ничего примечательного не случалось, кроме яростного сожжения ведьм, знавшегося в Бонне. Сейчас в тюрьме

находится состоятельная женщина, муж которой недавно был членом боннского магистрата и хозяином гостиницы «Под знаком цветка». Не знаю, Ваша милость, были ли Вы с ним знакомы. Возможно, что она и ведьма, и день ото дня усиливается мнение, что ее казнят, и, без сомнения, некоторые из этих (лютеранских) тупиц последуют за ней».

Второе, более позднее, письмо иллюстрирует истерию преследований:

«Жертвами погребальных костров в основном становились мужчины. Кажется, вовлечено полгорода: профессора, студенты, изучавшие право, пасторы, каноники, викарии и монахи уже арестованы и сожжены. Семьдесят семинаристов готовились принять сан у его преосвященства; один из них, одаренный музыкант, вчера был арестован, двух других искали, но им удалось бежать. Канцлер с супругой и жена его личного секретаря уже схвачены и казнены. На Рождество Пресвятой Богородицы (7 сентября) казнили воспитанницу князь-епископа, девятнадцатилетнюю девушку, известную своей набожностью и благочестием. Я видел обезглавленного и сожженного каноника Ро-тензаэ. Трех - четырехлетних детей объявляли любовниками дьявола. Сжигали студентов и мальчиков благородного происхождения от девяти до четырнадцати лет. В заключение скажу, что дела находятся в таком ужасном состоянии, что никто не знает, с кем можно говорить и сотрудничать».

Очень похожий отчет дается и канцлером Вюрцбурга, написанном позднее, в 1629г. [см. Вюрцбургские суды].

Согласно приведенным письмам, ведьм обнаруживали среди богатых горожан. И это не было случайностью. Как светские, так и духовные суды одобряли конфискацию собственности еретика как «второе оружие инквизиции» (пытка была первым). Когда пахло деньгами, протестанты становились столь же религиозными, как и католики. Более того, без надежды на скорую наживу лишь немногие светские суды так легко последовали бы за духовенством. Цольден-Хеппе считает, что протестантские правители небольших территории превосходили всех яростью преследований.

Иллюстрацией того, как преследование ведьм связывалось с извлечением выгоды, может служить Оффенбург (Баден), маленький город с населением в 2-3 тысячи жителей.

В 1627г. несколько женщин из Оффен-бурга были вовлечены в процесс другими «ведьмами» из соседнего городка Артенбер-га, чья вина уже считалась доказанной; эти «ведьмы» якобы видели обвиняемых на шабаше на горе Блоксберг. Оффенбургский штадтсрат (городской совет), действуя через комитет, затем начал поиски ведьм, особенно среди обеспеченных горожан и собрал большие доходы от пятерых ведьм, которых он сжег 12 января 1628г. Затем наступило затишье на полгода, пока город был оккупирован шведской армией. Но 27 июня совет начал с того, на чем остановился, и стимулировал истерию, объявив награду в 2 шиллинга за каждую пойманную ведьму. К 7 июля он нашел и сжег 4 богатых женщин. В это время австрийские власти, которым в городе принадлежала значительная собственность, объявили, что собственность ведьм переходит к императору. Оффенбургский штадтсрат, не видя никаких оснований для пополнения императорской казны, прекратил преследовать ведьм до тех пор, пока решение о конфискации не будет отменено. После тяжбы Австрия сняла свои притязания, и ратуша вернулась к сожжениям. Она экспроприировала собственность четырех состоятельных женщин, сожженных 23 октября, еще четверых 13 декабря и трех богатых мужчин 22 января 1622г.

Некоторые из горожан поняли, что скоро все будут объявлены колдунами, и обжаловали практику использования показаний, полученных под пытками. Подобное заявление подрывало саму основу охоты на ведьм, и городской совет быстро усмирил оппозицию тем, что сжег двух ее представителей. Затем он вернулся к делам. 4 мая были сожжены две женщины, 25 мая — еще четыре и один мужчина, 8 июня — две женщины и два мужчины, а 29 августа — еще две ведьмы. Затем появилось новое препятствие: духовенство пожаловалось, что его доход от конфискаций слишком мал. И снова суды над ведьмами прекратились, пока ратуша не достигла соглашения с духовенством. В октябре сожжения возобновились: четверых сожгли 19 октября и еще стольких же 23 ноября. Но духовенство почувствовало, что не сможет реализовать своих притязаний, и тайно подучило бсужденных ведьм отказаться от своих показаний. Поскольку теперь был затронут их карман, церковники решили опротестовать моральную сторону пыток. Разразился скандал, и населению Оффенбурга удалось обуздать ратушу по крайней мере на несколько лет. Таким образом, всего за два года (1628-1629) в одном лишь маленьком городе было сожжено по обвинению в колдовстве 79 человек (Карл Лемпенс, со ссылкой на «Offenburger Ratsbucher»). Другой подобный скандал в связи с распределением прибылей разразился в Хагенау (Эльзас) в 1629г. 29 января были казнены четыре состоятельных человека, и это вызвало разбирательство между Hexenausshuss, городской комиссией по колдовству, и Reichsshultheiss, судебными властями, представлявшими интересы императора. Требования были удовлетворены после раздела прибылей на три части: комиссии Хагенау, императору и эрцгерцогу Леопольду как оберландфоггу. При этом городу .указали, что, если выплаты не будут сделаны, то многие ведьмы избегнут казни, и имя Господне будет опорочено.

Бамбергское епископство превосходило остальных не только в пытках, но и в извлечении легких денег. Список, составлений в 1631г. после прекращения казней в конце 1630г., дает представление о размере собственности, изъятой у некоторых ведьм, сожженных в предыдущем году. Все они были состоятельными гражданами, например:

Георг Нейдекер, состояние — 100 тысяч флоринов,

Барбара Шлейх, — 2 тысячи флоринов,

Кристина Мильтенбергер — 9-10 тысяч флоринов,

Маргарета Офелер — 7-8 тысяч флоринов

Маргарета Эдельверт — 10 тысяч флоринов,

Каспар Кюрнер, бейлиф из Мюнхберга — 9-10 тысяч флоринов,

Вольфганг Гофмейстер, казначей из Бам-берга — 50 тысяч флоринов.

Документ гласит, что князь-епископ и его люди собрали с казненных 500 тысяч и еще 222 тысячи с тех, кто еще был в тюрьме (апрель 1631г.).

Когда конфискации запрещали, гонения на ведьм прекращались. Так, когда император Фердинанд II (1619-1637) запретил все конфискации как грязное дело (schmutzig), и в тех районах, где указ выполнялся, охота за ведьмами ослабевала.

Ужас (Schrecken) — наиболее подходящее слово для определения охоты на ведьм в 1 ермании. Немногие смельчаки, выступавшие против нее — священники, адвокаты, коммерсанты — обвинялись в более тяжком преступлении, чем колдовство, союзничестве с ведьмами. Им угрожали, их пытали, обрекали на молчание, ссылали или сжигали.

Возможно, наиболее четкое представление об охоте на ведьм в Германии содержится в немногочисленных личных письмах тех, кто :лучаино выжил, например, Лемп и ее семьи, или в поразительном послании бургомистра Юниуса к дочери. Даже подневный отчет о пытке и признании неизвестной женщины в Эйхштадте поражает читателя меньше. Теория редко трогает сердце, и эти душераздирающие письма лучше, чем любой список казненных, передают зловещую сущность немецкой охоты на ведьм.

Гиффорд, Джордж (?-1620)

Три года спустя после атаки на охотников на ведьм, предпринятой Скоттом, вышла книга Г. «Discourse of the Subtle Practices of Devils by Witches and Sorceres» (Лондон, 1587), за которой последовал его главный труд — «A Dialogue Concerning Witches and Withcrafts» (Лондон, 1593, переиздан в 1603). Г. — известный своим нонконформизмом проповедник из Мелдона (Эссекс), центра «страны ведьм». Последняя его книга создана в форме беседы между суеверным сельским жителем, его женой, школьным учителем, верящим колдовство, и Даниэлем, осторожным скептиком. «Dialogue» представляет собой довольно сложную дискуссию по поводу колдовства. «Дьявол поразил твой ум слепотой и неверием, чтобы ты отвернулся от Господа и поклонялся ему». Как замечает Эйды, Г. выступает как современный человек, когда говорит: «Ведьма не способна с помощью домашнего духа или каких-либо сил или уловок как-нибудь повредить жизни, здоровью или благосостоянию какого-либо человека с помощью насылания на него болезни или немощи». Г. «отдает дань распространеннейшим заблуждениям своего времени», признавая, что у ведьм есть домашние духи, но он считает, что обманутыми в этом случае являются сами ведьмы. «Если боров и корова умерли, почему вы уверены, что кот [домашний дух] ведьмы причинил им вред? Разве они не могли умереть от естественных причин, ведь, как вы знаете, даже здоровые люди и животные иногда скоропостижно умирают».

Позиция Г. основывается на том, что Дьявол могущественен и не нуждается в том, чтобы какая-нибудь старуха осуществляла его злодеяния. Опасность заключается в том, что введенные в заблуждение христиане принимают притязания старых женщин за чистую монету и, приписывая Сатане большую силу, ищут помощи у «белых» ведьм. «Я скажу, что только единый Бог, а вовсе не ведьма, дает дьяволам силу, чтобы вызывать чуму и другие болезни». Ведьма — соучастница, дьявол — основное действующее лицо. Но Библия справедливо требует, чтобы ведьмы были преданы смерти, ибо они — «богохульствующие враги Господа». Пусть они ни разу не хотели убить или нанести вред кому-либо; пусть они даже, в меру своих представлений, стремятся делать добро — они все равно должны умереть, ибо они имеют дело с дьяволом».

Титульный лист книги Джорджа Гиффорда «Discourse» (1587), второй по значению английской книги о колдовстве. Из БКУ.

В заключение Г. призывает судей проявлять «особую осторожность и мудрость». Нельзя полагаться на признания ведьм, потому что основным источником информации для нее является дьявол. «Необходимо беречься, чтобы не оказаться под его влиянием». Не являются надежными и публичные сообщения о чародействе, ибо «по клятвам много невиновных осуждено на смерть и пролито много невинной крови».

Гланвиль, Джозеф (1636-1680)

«Блистательный защитник» суеверия и автор очень популярного «Saducismus Triumphatus, of full and plain evidence ConcerningWitches and Apparitions». «Полагали, что он поставил веру в призраков и колдовство на непоколебимую основу науки и философии, —• писал Кеттридж. — Никакая другая работа по этому предмету не оказала более сильного влияния».

Г. получил степень магистра искусств в Оксфорде в 1658г., сожалея, что не отправился в Кембридж, и в конце концов стал капелланом короля Карла II. Его интерес к оккультизму поддерживался верой в то, что наука может объяснить все сверхъестественные явления, и усилился во время исследования им Полтергейста из Тедворта.

«Saducismus Triumphatus» опровергал таких скептиков, как Вогстаф и Вебстер. Г утверждал: «Атеизм возник из саддукейства И те, кто не осмеливаются прямо заявить, что Господа не существует, удовлетворяются тем, что (в качестве первого шага) отрицают существование духов или ведьм». Книга Г. обрела успех не благодаря своей аргументации, а из-за собранных в ней 26 «рассказов» о ведьмах. Однако лишь один из этих рассказов Г. получил из первых рук, да и то, от эпилептика. Некоторые из описываемых случаев обсуждались на неофициальных сеансах, которые проходили в замке Редли, доме леди Анны Конвей, и посещались ее врачом д-ром Френсисом ван Гелмонтом, Г. Мором, леди Ройдон и ученым Робертом Бойлем. На эти собрания приходили известные медиумы, которые демонстрировали свое мастерство.

К сожалению, критерии истинности, которых придерживался Г., едва ли можно назвать научными: он принимал на веру даже показания участников колдовских процессов. Так, например, он рассказывает о том, что Ф. Ньютон, обвиненная в колдовстве, почувствовала сильную боль, когда печная труба в ее тюрьме нагрелась, и моча околдованной женщины выступила на ней. Или о крестьянине, бросившем в костер отрубленные уши своего околдованного скота, принудив Юлиану Кох, 70-летнюю ведьму, ринуться из последних сил, чтобы выхватить их из пламени. И множество других, столь же неправдоподобных историй, этот член Королевского общества принимает за чистую правду: «Чем более абсурдными и непостижимыми выглядят эти рассказы, тем более достоверными кажутся они мне из-за своей правдивости, пусть скептики и отрицают, что все это могло быть на самом деле». Подобные легенды ни в коей мере не были ответом на логическую аргументацию Вебстера или Во-гстафа, и неудивительно, что, как с сожалением признает Г.:

«никакие другие сведения не имеют столь дурной славы и не вызывают у людей такого беспокойства, как те, что относятся к колдовству и призракам. Над ними иронизирует и смеется большинство людей (особенно в наше время) и, не долго думая, презрительно критикуют, называя выдумками и бабушкиными сказками».

Джозеф Гланвиль (1636-1680). Отец современных психологических исследований.

Легко посмеяться над доверчивостью Г., однако, теоретически он пытался сохранять скептицизм и объективность и тщательно исследовать полученные свидетельства о сверхъестественном. В этом отношении его можно считать отцом современных психологических исследований.

Гленлусский дьявол

История дьявола, появившегося в 1654г. в Гленлусе, представляет собой типичный пример полтергейста, в котором весьма очевидно участие одного подростка. Его создало совпадение «дьявольской угрозы» (damnum mnatum) старого нищего Эндрю Агню, которому не подали милостыню, и последующего зла (malum secutam). Действительно, угроза, «относившаяся к мастеру Томасу Кемпбеллу, (Но намекала на последовавшие за ней дьявольские козни, за два года погубившие его отца и мать. Несчастье произошло, и, при повторном совпадении, нищий был повешен.

Томас, скептичный юноша, был сыном Гилберта Кемпбелла, ткача из Гленлуса, около Ньютон-Стюарта, в Геллоуэе. Томаса отправили в среднюю классическую школу (колледж) в Глазго, но он боялся, что из-за семейных проблем его могут вернуть и заставить продолжать дело отца. Поэтому, когда вернувшийся домой мальчик услышал о нищем, он стал делать фокусы, известные под названием «полтергейст», — бросать камни в двери, окна, вниз по дымоходу, подрубать нитки в ткацком станке и рвать одежду, стаскивать покрывала и рыться в чуланах, шлепать маленьких детишек и зажигать огонь. Для избавления ткач попросил местного священника помолиться и устроил день молитвы и поста.

Когда сосед предложил отослать детей, беспорядки прекратились. Но священник сделал Кемпбеллу замечание за то, что он укрывает детей от наказания Божьего, и принудил его вернуть их домой. «Детей, которые были поблизости, привели домой, — писал Синклер, первым сообщивший о деле, — но никаких беспорядков не последовало, пока не вернулся Томас, один из его сыновей, находившийся дальше других от дома. Тогда дьявол начал снова, и в воскресный полдень дом был объят пламенем». Соседи потушили огонь. Затем священник взял Томаса в свой дом — вероятно, это было то, что хотел мальчик, — но за это время другие дети переняли его трюки, и беспокойства продолжались. Когда другие священники настояли, чтобы Томаса снова вернули домой, «возвращаясь мальчик заявил, что слышал голос, говоривший с ним и запрещавший ему входить в дом или в какое-либо другое место, где его отец занимался своим ремеслом. Однако он вошел в дом, но так тяжело страдал, что был вьшужден снова вернуться в дом священника.

Все так называемые беспокойства полтергейста были обусловлены интеллектуальным и эмоциональным уровнем талантливого подростка, который хотел продолжить обучение в школе. «Дьявол» настоял на его образовании: когда джентльмены посетили дом, населенный призраками, «в первый же приход дьявол сказал: «Quum literarum — хорошая латынь». Это первые слова примитивной латыни, которым обучаются школьники, попав в среднюю классическую школу» (Синклер). Мальчик назвал 4 или 5 человек, которые «попали в черный список» как «гленлусские ведьмы». Когда некоторые посетители заподозрили, что в беспокойствах виноваты дети, и сказали: «Мы думаем, что этот голос исходит от детей», дьявол ответил: «Вы лжете. Бог накажет вас за ложь», и прогнал их, добавив, что будет говорить только со священником (легковерие которого, без сомнения, было самым профессиональным). И, как будто подчеркивая намерения Томаса, после молитвы священника дьявол сказал: «Если сын доброго человека

с Божьей помощью не победит нас, молясь в колледже Глазго, мой отец [Сатана] и я устроим здесь несчастье». Подозрение о том, что остальные дети разделяли намерения Томаса, основано на спокойствии, с которым его сестра продолжала одевать своих кукол, когда дьявол поклялся, что «выбьет ей мозги». Война умов закончилась в пользу Томаса, когда, принудив священника остаться под угрозой сожжения дома, дьявол посмеялся над ним: «Теперь вы, сэр, приняли мое приглашение». И, подобно юноше, дьявол очень разозлился, когда семья решила игнорировать его угрозы. Скандал, начавшийся примерно в ноябре 1654г., продолжался (прерываясь, когда Томас уезжал в Глазго) где-то до сентября 1656г., а затем прекратился. К этому времени Томас, очевидно, уже настоял на своей точке зрения.

Фронтиспис второй части книги Гланвиля «Saducismus Triumpha-tus» (2-е издание, 1683), описывающей шесть дьявольских случаев. «Возможно, одна из наиболее компетентных книг, из когда-либо опубликованных в защиту суеверий», — В.Е.Х. Лекки, 1865. Картины представляют «Барабанщика» из Тед-ворта, сомерсетскую ведьму (Джулиан Кох), левитацию Ричарда Джонса из Шептон-Мейла, прогулку ведьм в Тристер-Гэйт (Уинкен-тон), Маргарет Джексон, шотландскую ведьму, посвятившую себя дьяволу, и призрака из Амстердама.

Годельманн, Иоганн Георг

Один из протестантских авторов, писавших о колдовстве, профессор права в Росток -ском университете, в 1591г. представил первую диссертацию «De Vadis, Veneficis et Lamns». Безуспешно пытался различить разные типы ведьм, более или менее виновных, настаивая, что те, кого обычно казнят за колдовство, это всего лишь глупые помешанные старухи. В эпоху, когда суеверия господствовали повсюду, такие взгляды были просвещеннее общепринятых. Но Г. сам сводил их на нет, признавая существование ведьм, могущество Дьявола и реальность договора с ним. Хотя он был уверен, что рассказы ведьм о шабаше и инкубе — следствие наваждения, насылаемого дьяволом, либо результат галлюцинаций, вызываемых колдовскими мазями, он все же считал, что ведьмы могли причинять вред (включая «лигатуру», но исключая вызывание бури). Он полагал также, что врачи могли бы научиться у ведьм диагностике болезней и использованию восковых подобий для обратного колдовства, восстанавливающего здоровье.

Сентиментальные аргументы Г. в защиту беспомощных старух не могли помочь им, поскольку судьи считали, что заблуждения равнозначны прямым действиям. Его список предполагаемых вопросов обвиняемым в колдовстве немногим отличается от списков, рекомендованных другими демонологами. Так, например, он спрашивает: «Соответствует ли истине то, что год назад в Вальпургиеву ночь ты крестообразно бросала песок на скот Н.?» или «Соответствует ли истине, что с помощью чародейства ты отравила пастбище своего обвинителя, так что большая часть скота умерла?» Однако, критикуя нарушения судопроизводства и получение показаний с помощью пытки, Г. тем самым способствовал преодолению заблуждений. Возражая Бодену, он доказывал, что одни и те же законы могут быть применены во всех судах, и что гораздо лучше отпустить безнаказанными многих виновных, нежели осудить одного невиновного.

Гордель, Доминик

Дело Горделя, приходского священника, обвиненного в колдовстве в 1631г. в севере-восточной Франции, представляет собой превосходный пример светского суда тех лет. Стенографический отчет, подписанный епископом Сите, наместником Лотарингии, шаг за шагом раскрывает отвратительные методы французского судопроизводства. В отличие от англосаксонской юриспруденции, устанавливавшей презумпцию невиновности, европейский закон (одобренный католической церковью) был инквизиторским, и суть его состояла в том, что не обвинители доказывали вину (как в английском праве), а обвиняемый доказывал свою невиновность.

В течение долгого времени инквизиция придерживалась мнения, что при таких серьезных преступлениях как чародейство, обычными правилами получения показаний можно пренебречь. Принимались к рассмотрению свидетельства преступников, лишенных гражданских прав, и детей в возрасте двух лет [см. Свидетель}. Отказ обвиняемого признать свою вину считался доказательством того, что дьявол держит его мертвой хваткой, и пытка применялась до тех пор, пока сломленная жертва не признавалась в том, что от нее требовалось. Иногда обвинение могло быть опровергнуто, и обвиняемого оправдывали, но в эпоху расцвета процессов над ведьмами такое случалось редко. Либо обвиняемый признавался сразу, испугавшись пытки, а затем его сжигали — либо его пытали до признания и тоже сжигали.

Суд над отцом Г. показывает самые худшие стороны инквизиторских судов. Г. было предъявлено обвинение в колдовстве; его обвинителями были 4 ребенка и несколько взрослых, уже осужденных за колдовство. Свидетельские показания были получены под давлением, причем пытка велась по нарастающей и была остановлена только на грани смерти. Данный отчет XVIIe. дает правдивое описание ужасающего отчаяния честного деревенского священника, уверявшего в своей невиновности, взывавшего о помощи к Господу, пресвятой Деве Марии и всем Святым.

Неослабевавший град вопросов постепенно превратился в кошмарную бессмыслицу.

Приведенный ниже отчет — стенографическая запись показаний, данных под присягой, прочитанная затем всеми участниками процесса для подтверждения ее точности.

Мы, епископ Сите, наместник монсеньера кардинала Лотарингии в епископстве Туль, наблюдая суд с применением пытки (по просьбе попечителя упомянутой епархии) против Доминика Горделя, священника прихода Вомкур, обвиненного и осужденного за колдовство и другие преступления и черные искусства, принимаем к сведению:

Предварительное обвинение, выдвинутое против упомянутого священника, устные слушания окончательного обвинения, признания, противоречия и отрицания;

Засвидетельствование и сравнение показаний вышеупомянутого предварительного свидетельства с обвинениями, особенно Клода Кателино и Анри, жены Дидье Гобара из Бетанкура, сожженных по обвинению в колдовстве, которые поддержали обвинение в чародействе против упомянутого Горделя и придерживались его до конца; другими обвинениями Бастьена Клода и Менжотт, детей Клодона Пеллетье из Гимонта, также Туссена и Жана, детей Жана Ноэля из Метанкура, также обвиненных в колдовстве на основании их собственных признаний и по этой причине содержавшихся в качестве заключенных в Мирекуре, — всех, кто подтвердил обвинения против упомянутого Горделя при личной ставке с ним, что они несколько раз видели его на сатанинских сборищах и что он совершал там действия черной магии.

Вопросы, заданные упомянутому обвиняемому по поводу его неблагочестия и экзорсизмов, проведенных им, а также его ответы по этому поводу; заверенные показания обвиняемого; наше расследование, связанное с установлением их достоверности; другая часть показаний, представленная в его защиту; описание законодательных процедур и пытки обвиняемого, проведенной сегодня в присутствии врача и хирурга, которые обследовали его тело на предмет всевозможных клейм дьявола по решению упомянутого Главного попечителя на вышеназванном суде и другие соответствующие действия.

После обсуждения, установив полную законность вышеупомянутых судебных действий, не имея предрасположения к выдвинутым обвинениям, мы осуждаем упомянутого обвиняемого Горделя и приговариваем его к пытке, обыкновенной и чрезвычайной, с помощью тисков для больших пальцев, страппадо и простых тисков, с тем, чтобы исторгнуть из него информацию и ответы по всем пунктам обвинения, принятым на основании предварительных слушаний, и заставить его назвать своих сообщников и другие свои прегрешения, которые он скрывает. Полный отчет записан и передан упомянутому Главному попечителю по его требованию, чтобы он мог определить приговор.

В башне, называвшейся Веселой, в епископском дворце Туле, 26 апреля 1631г. в час дня пополудни в присутствии преподобного Жана Мидо, архидьякона и каноника вышеназванной церкви в Туле, метра Антуана д'Антана, священника, ведающего раздачей милостыни в округе Сите, и, кроме того, Шарля Матио, доктора медицины, и Жана Марсона, хирурга из Туля, которого мы попросили помочь в ведении суда и проследить, чтобы никакой излишней жестокости не было применено к вышеупомянутому Горделю. Объявив вышеупомянутому Горделю, после того, как его серьезно предупредили о тяжести предъявленных ему обвинений, что он должен откровенно признаться в своем преступлении, не принуждая нас применять пытки, которые приготовлены для него, затем мы приказали ему поклясться на Священном Писании нашего Господа, положив руку на книгу, что он будет говорить только правду. Он ответил, что он не чародей и никогда не имел ни косвенного, ни прямого договора с Дьяволом.

На основании всего этого мы предписали мастеру Пуарсону, палачу [executeur des hautes oeuvres], применить щипцы на его левую руку (кроме пальцев, использовавшихся для молитвы). Обвиняемый призвал «Иисус, Мария» и сказал, что он никогда не был чародеем. Тогда мы применили щипцы для тех же самых пальцев на правой руке, после чего он крикнул: «Святой Николай!»

На вопрос о том, имел ли он какой-либо договор с Дьяволом, он сказал: «Нет», и что он хочет только умереть от рук Господа.

Тогда мы разрешили применение упомянутых щипцов на его больших пальцах, после чего он сказал, что никогда не видел и не посещал шабаш, и выкрикнул: «Иисус, Мария! Св. Николай!» и «Св. Мария, Матерь Божья! Господи Иисусе!»

На вопрос, не он ли сопровождал Клода Кателино на шабаш, он ответил, что нет и что он никогда не был ни на одном.

После этого мы поместили его на лестницу и растянули, и приказали поднять его на первую ступеньку. На вопрос, был ли он когда-либо на шабаше и заключал ли договор с Дьяволом, он ответил только: «Иисус, Мария!», добавляя: «Я умираю!» Увещеваемый сказать, совершал ли он когда-либо какое-либо действие, связанное с чародейством, и не выполнял ли он обязанностей священника, совершающего бракосочетание на шабаше, он ответил: «Нет». Однако мы заметили, что за все это время он не сказал ничего, кроме «Иисус, Мария!» и того, что он никогда не совершил никаких соглашений, подразумеваемых или открытых, с Дьяволом, и что он не был на шабаше.

Тогда мы приказали отвязать его и затем снова во второй раз привязали его к вышеупомянутой лестнице. Все время он продолжал говорить: «Иисус, Мария! Святой Николай! Матерь Божья, помоги мне!» На вопрос, присутствовал ли он на шабаше, он сказал: «Нет!» Растянутый более сильно, он громко кричал: «Иисус! Я умираю!» После обещания отвязать его, если он скажет правду, он ответил, что никогда не был на шабаше, и не смог сказать ничего, кроме: «Матерь Божья, помоги мне!» Призываемый отречься от всех договоров, которые он мог заключить с Дьяволом, он сказал, что отрицает их существование, и что он никогда не был на шабаше. На вопрос, как часто он был на шабаше и кого он там видел, он сказал, что не видел никого и что он не знает, что это за шабаш, и никогда не был там, выкрикивая: «Св. Николай! Возлюбленный Христос! Господи, сжалься надо мной! Они ломают тело невиновного человека!»

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: