Человек в шляпе с полями.

Ты носишь шляпу. Каждое будничное утро после тряски в метро, ты уютно устраиваешься в кожаном кресле на девятом этаже крупного здания, похожего на огромный гладко выточенный кусок стекла. Цвет твоей рубашки на сегодня – голубой, совпадает с цветом твоего носового платка, аккуратным треугольником торчащего из левого нагрудного кармана черного, как сажа, пиджака. Твоё лицо гладко выбрито и блестит от крема, тонким слоем нанесенного на щеки и шею. Твое дыхание – свежее и мятное.

Твоя жена – высокая, стройная, любящая. Даже сейчас она, обливаясь потом, стоит у плиты, готовит тебе ужин. Сегодня она встала раньше тебя, чтобы приготовить завтрак. Она так считает время, чтобы кусочки яичницы и бекона остыли и не обжигали тебе горло. Ночью она дарит тебе море любви и ласки. Столько, что остается только мечтать об отдыхе. Когда субботним утром ты работаешь в своём пыльном кабинете, она приносит тебе чай и самодельные шоколадные печенья. Она целуют тебя в щеку ласково, проводит рукой по волосам, на ухо шепчет робкое «люблю» и испаряется, чтобы не мешать. Эта женщина подарила тебе сына и дочь, радующих тебя отличными оценками в школе. Они – творческие и ребята и ваша общая гордость.

Твоя машина занимает второе место в рейтингах по безопасности. В кармане ты носишь газовый баллончик, потому что боишься хулиганов. Ты ни разу не был на футболе, потому что боишься, что с тобой может случиться что-то нехорошее. Вечерами ты садишься в кресло-качалку, расположенную возле камина на первом этаже твоего многоэтажного дома, открываешь книгу Оскара Уайлда и зачитываешься, теряя голову. Конечно же, ты куришь, и тебя совсем не беспокоит то, что курение доставляет твоему здоровью в миллион раз больше вреда, чем футбол и уличные хулиганы. Ты – типичный «диванный кукаретик», но так тебе проще жить, и никто тебя за это не осуждает.

Давай, все-таки разберемся, кто ты на самом деле… Ты, человек в шляпе, - плот моей фантазии. Я выдумал тебя, как и многих других. Я дал тебе крышу над головой, престижную работу, любящую жену и полноценную семью. Я дал тебе твою любимую серую шляпу с полями. Если бы не я, ты бы никогда не родился. Может, ты смеешься над теми, кто мнит себя богами, но сам-то ты создание именного такого мнимого бога. Вряд ли ты станешь слушать это, и уж тем более вряд ли примешь такую точку зрения. Знаешь, что самое смешное? То, что ты точно также выдумываешь других людей. И меня тоже кто-то придумал. На самом деле, мы не существуем. Мы все – просто опухоль, которой болен рассудок каждого из нас. Имя этой опухоли, знакомое нам с детства, - фантазия. Скажи мне, сколько раз ты улыбался, когда в детстве тебя называли фантазёром? Ты думаешь, они шутили? Увы, но нет. Я все это знаю, потому что именно я выдумал тебя, продумал все мелочи, вплоть до растительности на твоем теле…

Фонарные столбы разрывают ночную темноту. Я выпрыгиваю из последнего автобуса и спешу домой. Укутавшись в шарф и спрятавшись от холода за капюшоном, я, опустив голову, быстрыми шагами сокращаю расстояния до своего дома. Конечно же, я не замечаю тебя, а ты, погруженный в собственные раздумья, - меня. Мы сталкиваемся друг с другом, и твоя шляпа падает на мокрый грязный асфальт. Я поднимаю глаза и с дружелюбной улыбкой произношу: «Простите, пожалуйста, я вас не заметил…»

Эфир от 30.10.2012.

Главное, не обжечься!

Я сижу лицом к камину и наблюдаю за тем, как резвится огонь. Его острые оранжевые языки ласкают со всех сторон обреченную на гибель деревяшку. Если заглянуть в прошлое, то можно увидеть огромное дерево с густой зеленой кроной, стоящее среди себе подобных в одном девственном лесу. Его могучий ствол состоит из кучи годовых колец, означающих лишь то, что дереву этому намного больше лет, чем можно себе представить. Однако, вернувшись в настоящее сложно поверить в то, что маленькая деревяшка, наполовину черная и потерявшая всю свою жизненную энергию, некогда была чем-то могущественным. Становится даже смешно, и моё лицо искажается в слабо заметной улыбке. Достаточно аккуратно коснуться остатка могучего дерева, и он, развалившись на куски, превратится в черный прах. Главное, не обжечься!

На другом конце города ты в ожидании последнего автобуса, идущего до конечной остановки, трясешься от холода. Все твои мысли крутятся вокруг тёплой и бодрящей чашке излюбленного тобой кофе. Твоё воображение рисует перед глазами полупрозрачный серый пар, медленно и аккуратно поднимающийся пар. Ты укутываешься в шарф и переминаешься с ноги на ногу. Твои уши, покрасневшие от мороза, едва улавливают предсмертный стон снега, раздавленного твоей подошвой. Своим скрипом, протяжным и жалостливым, он пытается докричаться до тебя, просит о помощи. Ты бросаешь презрительный взгляд вниз и с силой топаешь на месте, стряхивая снег, прилипший к твоим до блеска начищенным ботинкам. Раздается очередной стон, полный боли и отчаяния.

Я больше не вижу оранжевых языков пламени. Теперь все моё внимание привлекаешь именно ты, одиноко стоящий на автобусной остановке. Я достаю из кармана пачку сигарет и аккуратно играюсь ей, подбрасывая как можно выше. Деревяшка, некогда бывшая могучим деревом, давно мертва. Она – твоя надежда на спасения. Когда она полностью превращается в черный уголёк, я прекращаю свою забавную игру и достаю из пачки одну сигарету, на которой аккуратным каллиграфическим почерком написано твоё имя. Цвет чернил – иссиня-черный. Это цвет твоей души, гнилой и безжалостной. Безэмоциональной. Я чиркаю спичкою и прикуриваю, выпуская огромное облако серого дыма. Мои лёгкие – фильтр твоих грехов. Сейчас ты проходишь очищение.

Мой виниловый проигрыватель заглушает стоны снега прекрасным голосом Франка Синатры. Я слышу, как треск сигареты, звук твоей гибели, перемешиваясь с привычными человеческому уху нотами, добавляет музыке неописуемой элегантности. Мне хочется подняться с места, закружиться в танце, потерять голову, забыть о тебе и твоей жалкой жизни. Красный огонек сигареты дошел до фильтра.

Затяжка, и ты чувствуешь нестерпимую боль в груди. Затяжка, и твоё дыхание учащается. Затяжка, и твой лоб покрывается холодным потом. Затяжка, и твои глаза наполняются солёными слезами. Последняя затяжка - твои веки опускаются, ты медленно падаешь на холодную землю.

Я с надменной ухмылкой осторожно кладу обугленный фильтр в костёр. Осторожно кладу, потому что это все-таки человеческое тело, некогда наполненное жизнью. Главное, не обжечься!

Эфир от 05.06.2013.

Кукольный театр.

Добро пожаловать, дорогой зритель!

Я дёргаю за красные ниточки, привязанные к головам пластиковых кукол. Указательный палец правой руки контролирует их глаза, безымянный – уши. Только я могу позволить им видеть и слышать. Они всегда будут исполнять мою волю.

Ты спросишь, живы ли они, а я промолчу.

Зал кукольного театра наполнится ледяной темнотой. Холодной, как кожа мертвеца. Как блестящая пластиковая поверхность моих великолепных кукол. Лишь слабый белый свет прожектора, направленного в центр огромной, как океан, сцены, будет разрывать плотную плоть господствующей в зале тьмы. Тебе не станет страшно, я обещаю. Скоро из динамиков польётся музыка. Единственное, что может называться живым в этом зале, проникнет в твои уши. Ноты тронут твоё сердце своими острыми, как иглы, пальцами. Они будут крутить его, сжимать и сдавливать. Рвать твои беспомощные внутренности на маленькие кусочки. Ты это почувствуешь, дорогой зритель. Каждой клеточкой своего тела, запершего все твои эмоции на толстый замок.

Когда музыка прекратится, на сцене появится первая кукла. Я заставлю её показать тебе всё, что ты только пожелаешь. Достаточно лишь подумать об этом. Напряги извилины. Заставь мозг родить что-нибудь выдающееся, что-нибудь, что заставит обывателей из зала встать и аплодировать до тех пор, пока не кончится вечность. Кричи, если тебе будет больно, как бывает роженицам. Плачь, если тебе будет больно, как бывает влюбленным глупцам. Смейся, если тебе будет больно, как бывает отчаянным или сошедшим с ума. Ты не сможешь остаться равнодушным, когда она начнёт делать всё то, что когда-то всплывало в твоих больных фантазиях.

Вторая кукла наденет шляпу и посмотрит тебе прямо в глаза. Она – твоя совесть, дорогой зритель. Ты всё ещё её боишься? Она улыбнется, ведь убежать, как ты привык, не получится. Стальные толстые цепи интереса и безысходности, которыми ты прикован к просторному красному креслу в первом ряду, не отпустят тебя никуда. Скоро ты поймешь, что заглянуть совести в её бездонные цветные глаза не так страшно, как чувствовать её теплое дыхание, опускающееся на твой затылок.

Ты знаешь, что третьей куклы не будет? Она не выйдет на сцену. В твоей никчёмной жизни ей нет места. Попросту нечего делать. Я могу только рассказать тебе о ней. Она красива во всех пониманиях этого слова. Даже её речь звучит как прекрасная мелодия, которая, как тебе раньше говорили, разливается по волшебному облачному Раю. Я мог бы показать её тебе, если бы ты её заслужил, но, к сожалению, ни один человек не заслуживает видеть столь прекрасную женщину, пусть даже пластиковую. Думаешь, я говорю про неё с восхищением? Нет, это презрение. Ты ведь понимаешь, каково это презирать идеалы? К сведению, её зовут счастье.

Перед тем, как ты уйдешь, я спрошу: «Тебе понравилось представление?». Ты задумаешься на секунду, но ответа я так и не услышу. Ведь я дёрну указательным пальцем правой руки, и твои веки опустятся.

Эфир от 12.06.2013.

Письмо доктору П.

«Доктор! Вы ошибались! Он не боится ничего, и сейчас он где-то рядом. Я пишу Вам письмо, а сам слышу его шаги: Он ходит где-то в соседней комнате. Нарезает круги по моей квартире, перемещается из комнаты в комнату, стучится во все двери. Иногда - в мою дверь, но я Его не впускаю. Я заперся тут и пишу Вам это письмо, надеясь, что оно попадёт к Вам в руки, и Вы предпримите необходимые меры!
Доктор! Я ужасно напуган! Пожалуйста, сделайте что-нибудь, чтобы поймать Его, остановить. Я чувствую Его каждой клеточкой своего тела. Слышу, как глубоко он дышит. Он ищет меня, хочет забрать! Доктор, Вы должны найти способ остановить Его. Вы – единственный, кто в Него верит, единственный, кто в силах что-то предпринять.
Раньше Он приходил только ночью, а сейчас я вижу его каждый день. Его мёртвые глаза следят за мной из-за каждого куста. Я боюсь выходить из дома. Он рядом, доктор. Всегда. Каждую секунду я чувствую Его присутствие. Недавно в автобусе Он сидел прямо за мной и дышал мне в шею. Его дыхание… Оно такое ледяное, что по телу моему тогда пробежали мурашки. Он держал меня за плечо, и не хотел отпускать… Когда его ледяная рука скользнула мне на горло, и Он изо всех сил сжал пальцы, я закричал! Только это спасло меня. Поймите, доктор это не первое его покушение! После возвращения из вашей клиники, Он объявил на меня охоту. Он гонит меня, морит голодом и не даёт выйти из дома. Я уже несколько дней не видел солнца, потому что он стоит у моей входной двери и беспрерывно смотрит на окно, ведущее в мою комнату.
Его лицо, доктор… Оно стало еще омерзительнее, чем было прежде. Теперь он весь я этих странных черных язвах, о которых я Вам говорил. Глаза же его стали еще более глубокими и красными, будто все кровеносные сосуды лопнули разом. Доктор, он всё время улыбается. Я боюсь, мне очень страшно.
Помогите! Прошу Вас! Вы – моя единственная надежда! Пожалуйста! Искренне Ваш, бывший пациент № 156.»

Доктор П., одетый в белоснежный халат, сидел в своём кабинете и внимательно читал письмо бывшего пациента №156. Он по привычке курил сигару, пуская дым кольцами. Противный привкус едкого табачного дыма, он запивал не менее горьким коньяком. Доктор сделал несколько жадных глотков и скомкал тетрадный лист, на котором дрожащей рукой несколько часов назад бывший пациент №156, запершись у себя в комнате, выводил свои последние слова. П. поднял глаза и с улыбкой сказал:
- Он пишет о тебе в мужском роде.
Она, сидевшая напротив доктора, усмехнулась и сказала:
- Каждый видит меня так, как получается. Я это не контролирую.
Доктор засмеялся в голос, осушил бокал до дна одним глотком и, снова улыбнувшись ехидной улыбкой, сказал:
- Видишь, из нас получается отличная пара.
Она забросила ноги на стол, помолчала с минуту и шёпотом произнесла:
- Вижу.
Доктор посмотрел на механические часы, все время отбивающие ежесекундный ритм, встал из-за стола, холодно улыбнулся, больше из вежливости, чем от желания, и снял свой белоснежный халат. На прощание он сказал Ей: «До встречи, госпожа Паранойя». В ответ она промолчала.
На огромном мониторе, расположенном в комнате охраны недавно построенной психиатрической больницы, сквозь помехи пробивалось едва различимое изображение. На видео, передающемся по проводам, плотно укомплектованным в стенах лечебницы, доктор П. все это время сидел в своём кабинете, читал что-то с тетрадного листа, пил коньяк и дымил сигарой.
В полном одиночестве.

Эфир от 02.09.2013.

Моё настоящее имя.

Я иду за тобой. Достаточно замедлить шаг, чтобы я тебя поймала. Это не так сложно, как кажется. Всю твою жизнь я иду по твоим следам, оставленным на мокром асфальте или липком песке, желтом, как солнечный шар или старая лампа накаливания. Иногда я хватаю тебя за руку. Мои острые пальцы обхватывают твоё запястье, на котором болтается блестящий браслет или маленькие механические часы, тремя стрелками отмеряющие момент нашей встречи. Когда ты заглянешь в мои бездонные глаза, и твоя жалкая, как забитая дворовая собака, жизнь навсегда изменится.

Я возьму тебя за руку, и по твоему телу непременно пробегут мурашки. Ты просто не сможешь равнодушно отнестись к моему прикосновению. Оно, как пулевое ранение, всегда даёт о себе знать. Ритм твоего сердцебиения предельно ускорится. Тебе покажется, что вот-вот оно «выпрыгнет из груди», но такое невозможно. Поверь мне. Таких, как ты у меня много, и я знаю, что говорю. Твои зрачки, похожие на два маленьких шара для боулинга, покроются влагой и увеличатся в размере. Когда я это вижу, то всегда вспоминаю, что тела увеличиваются в размере при нагревании. Это физика, но то, что я сделаю с тобой, больше похоже на химию. Внизу живота ты почувствуешь тепло, словно по твоему пищеводу только что пронеслось несколько литров сладкого малинового чая. Волосы на теле, сколько бы их ни было, встанут дыбом, словно каждую клетку твоего тела пронзил электрический ток. Возможно, подкосятся ноги. Такое бывает, но редко. Губы приоткроются, но ты потеряешь дар речи. Не сможешь связать ни слова, даже у себя в голове.

Не знаю, счастья я или печаль, но когда ты увидишь меня, твоя жизнь навсегда изменится.

Кто-то ждет меня всю свою жизнь. Ищет меня: в каждом углу, куда не проникает ни капли солнечного света. Ищет под кроватью, где лёжа на спине, фривольно располагается толстый слой серой пыли, похожей на прах. Ищет на верхней полке в шкафу среди старых и новых тряпичных копий человеческих тел. Ищет в слабоосвещенных подсобках, где хранятся бочки с итальянским вином многолетней выдержки. Бывает, они меня находят. Я встречаюсь с ними за столиком в кафе, под струями автомобильного кондиционера по пути домой, на мокром кафеле возле бассейна на отдыхе, среди белоснежных больничных простыней – где угодно. Я могу поймать любого человека за руку в любой момент – решать только мне. Только я решаю, когда они буду наконец счастливы.

Каждый, кто видит меня, хочет убежать. Особенно в молодости. Никому не нужны проблемы. Все меня боятся, а я не понимаю, почему. Я не желаю никому зла. Всего лишь хочу подарить людям счастье. Единственное, что может изменить их жизнь и подарить им бесконечную радость.

Ты думаешь, что меня зовут Любовь? В таком случае, мне ничего не остаётся, кроме как рассмеяться тебе в лицо и признаться. Признаться, что моё настоящее имя – Смерть.

Эфир от 08.09.2013.

Откровение.

Здесь у каждого есть свой четырёхзначный номер, мелким шрифтом выведенный на маленьком квадратном листе бумаги. Прямо под именем и фамилией, которые со временем исчезают. Отбрасываются, как хвост ящерицы. Рядом со мной живет дед, чей номер оканчивается на 96. Его имени никто не знает, потому что оно давно стёрлось. Исчезло. Осталось в его прошлой жизни. Осталось в его жизни.

Когда медленным шагом идешь по заплеванному, едва освещаемому старыми лампами накаливания, коридору, то со всех сторон на тебя смотрят цифры. 2794, 3039, 6996, 7921. Проходя рядом с моим домом, можно заметить мои цифры. Магическое число, в которое я превратился. Магическое число, которым я стал.

Эти цифры я, как и все, получил от Него, чьё имя невозможно произносить без благоговения. Имя, которое никто не знает и не помнит, как и своё собственное. От нас Он не отличается ничем, кроме того, что он безымянный. Каждый называет его так, как душе угодно. Девушка с огромным ожогом на лице говорит, что Он – Сатана. Дед, чей номер оканчивается на 96, говорит, что Он – Отец и Мать. Я говорю, что Он Бог, ибо Он восседает на своём троне в месте, доступным лишь его апостолам, носящим ту же одежду, что и Он сам. Его лицо остается в памяти навсегда, в отличие от того, что здесь пытаются найти и понять. Люди, чьи ладони касаются моей кожи, пахнут Им. Его парфюмом. Запахом жизни и смерти. Запахом воды и земли. Запахом грехопадения и чистоты духовной. Запахом Бога.

Непременно Он и есть Бог. Только у него одного нет и никогда не было номера.

Нас кормят. Несколько раз на дню один из апостолов, пристегнув друг к другу толстой цепью, конвоем ведет в столовую, где из-за слабого освещения и нескончаемого звона кухонной утвари, можно просто-напросто сойти с ума. Нам дают лишь ту еду, которая непригодна для использования в жизни. Или, как правильнее сказать, в мире живых. Живых и беззаботных, живых и счастливых. Живых и целеустремленных. Живых и добрых. Живых и чувствующих. Живых и разумных. Живых и смеющихся. Живых.

Если вы всё детство провели в воскресной школе, где толстый поп с крестом на груди учит вас тому, что Рай – это место чудное, вырванное со страниц сказок, где юные девственницы с прекрасными белыми крыльями кормят вас виноградом, омывают ноги и дарят бесконечную радость, то помните одно важное правило. Правило, из-за которого вся ваша жизнь изменится.

Если всю свою жизнь вы делали добро и посещали храмы, чтобы зарезервировать себе место в Раю, где можно сидеть на пушистых облаках и любоваться тем, что происходит на бренной земле с невозмутимым видом, коим обычно обладают люди, чьи сердца не горят добротой и отзывчивостью, то помните одно важное правило. Правило, из-за которого вся ваша жизнь изменится.

Когда вы попадёте в Рай, вам разрешат самостоятельно выбрать себе номер.

Эфир от **.**.13.

Орлов.FM

Я сижу в небольшом черном кожаном кресле и дышу в микрофон, когда по радиоволнам до ваших ушей доносятся аккорды никому не известных песен, вырванных из того времени, когда у людей еще не вошло в привычку включать радио, садясь за руль автомобиля или в офисное кресло на своём рабочем месте. Это моя маленькая забава, о которой никто никогда не узнает: томно дышать в микрофон, когда никто не слышит.

Я достаю сигарету из помятой пачки и зажимаю её между зубов. Секрет моего голоса в том, что я много курю, не боясь при этом долгой и мучительной смерти, о которой мне неустанно говорит неизвестный писатель, расписавший все возможные табачные изделия. Он, кстати говоря, известен на весь мир, хотя никто не знает его имени.

Я делаю глубокую затяжку и выпускаю струйку серой смерти прямиком на головку микрофона. Рядом на столе лежат бумаги, которые полчаса назад я отложил, благополучно закончив елозить по ним ручкой. На этих белых, как снег или лицо обескровленного, бумагах написан сценарий сегодняшнего эфира. Слова о любви и счастье или о смерти и страхе. Вы это скоро узнаете, а сейчас прозвучит еще несколько песен, среди которых будет даже Франк Синатра.

Ноздрями я вдыхаю запах электронных огоньков, разноцветных и сверкающих в каждом углу станции вещания. Эти огни имеют наглость исчезать на такой короткий промежуток времени, что я даже не успеваю это заметить, если не начну вглядываться в них с особо навострённой внимательностью. Они освещают здесь всё и, когда погаснет свет и загорится красное неоновое солнце, они станут похожи на людей. Миллионы маленьких огоньков под огромным солнцем.

Я глотаю горячий чай, от которого под носом и на лбу выступают капельки пота. От волнения я забываю проверить, достаточно ли он остыл и глотаю его таким, горячим. Обжигаю язык и горло. Чувствую, как дым очередной сигареты попадает в глаза, и они начинают слезиться, словно я переживаю что-то из ряда вон выходящее. Голос от всего этого не меняется, как не меняется и текст моего эфира. Слова, которые дойдут до ваших ушей.

Когда загорится неоновая вывеска «ON AIR», вы услышите Истину.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: