Маневрирование поведением

Как же открыть в себе точку мира? Когда-то дон Ху­ан велел мне тщательно обмерить свое тело и опреде­лить место, где расположена его серединная точка — вверх, вниз и по диагоналям. Это не точка мира, это точка, где начинаются все энергетические поля. В моменты особой агрессии, когда речь идет о жизни и смерти, точка мира перемещается в этот энергети­ческий центр. Поэтому один из способов обнаруже­ния точки мира — это какая-то экстремальная ситу­ация, битва, в которой мы вынуждены сражаться за собственную жизнь. Но только — за собственную; ког­да мы деремся на стороне кого-то, точка мира нахо­дится совсем в другой стороне. Другой способ заключается в том, чтобы менять социальные роли. Но ме­нять их не так, как меняет роли актер, а идти по пути до самого конца. Это называется маневрирование по­ведением.

Я знаю девушку, которую в период обучения нагу­аль заставил на год стать нищенкой. В буквальном смысле: она должна была жить подаянием. У нее не было никакого тыла: чтобы войти в роль нищенки, она должна была ею стать, то есть потерять все свое имущество и не иметь никаких других средств к су­ществованию. В нашем мире это довольно сложно (об­щество терпеть не может, когда человек с четко за­фиксированным социальным статусом вдруг так «па­дает»), но ей это все же удалось. В течение года она сидела на церковной паперти и просила милостыню. Она жила на то, что ей бросали в кружку. Это были все ее деньги. Иногда она оставалась голодной, часто ей приходилось спать прямо на улице. Она испытала те лишения, которые испытывают нищие. В течение этого года она переболела несколькими инфекци­онными заболеваниями, при этом у нее не было денег на докторов и лекарства, и ей пришлось выздоравли­вать самой, как приходится выздоравливать ни­щим.

Она прошла через жесткий урок, но это был един­ственный способ заставить ее точку мира сместиться в сторону. Эта же девушка потом целый год жила в племени людей, которые строят свои дома на дере­вьях. Она тоже построила себе дом на дереве, участ­вовала в жизни племени и добывала себе пищу спо­собом, принятым у этих людей. Подобный опыт был и у меня: двенадцать месяцев я работал поваром в придорожном кафе, где обедали водители грузовиков. Я был очень хорошим поваром: уже через несколько недель хозяин кафе поставил ме­ня «начальником» над всем штатом поваров и офи­цианток. Я даже мог увольнять или принимать ра­ботников. Этот опыт был для меня бесценным; я до сих пор с теплом вспоминаю тот период. Я многое узнал о мире, но в первую очередь, я много узнал о се­бе. Знаете, когда я познакомился с доном Хуаном, у меня было огромное самомнение, но не было ни кап­ли самоуважения. Мне было просто не за что уважать себя, я это знал и потому часто раздражался.

Работая поваром-начальником официанток, я стал уважать себя — при этом у меня не оставалось ни кап­ли самомнения. Ну, почти ни капли. Это был очень важный сдвиг в моем сознании: мне с детства каза­лось, что самомнение, самоуважение, эгоизм и вооб­ще все, что человек думает о самом себе, суть явле­ния одного порядка. И вдруг выяснилось, что это не так, что можно не считать себя кем-то значительным, но при этом что-то действительно значить и, что са­мое главное, уважать себя.

Есть люди, которые подсознательно используют эту технику маневрирования. Они все время что-то меняют в своей жизни, получают несколько разных образований и в результате работают совсем по дру­гой специальности, постоянно меняют место рабо­ты, место жительства, примеряют разные социаль­ные роли. Что это? С одной стороны, это, конечно, поиск своей собственной точки мира и попытка на­учиться ею управлять. С другой стороны, сама точ­ка мира управляет ими, то есть она настолько под­вижна, что человеку просто не усидеть в какой-то одной жестко зафиксированной роли, он должен все время меняться.

В обществах с магическим сознанием, где все еще бытует шаманизм и магия, маневрирование пове­дением встречается довольно часто.

У индейцев Северной Америки такое маневриро­вание заключено в рамки особого ритуала. Когда на­ступает зима — период для индейцев священный (счи­тается, что зимой духи возвращаются на землю и жи­вут среди людей), мужчины меняют свои имена. Они так и называются — священные зимние имена. Это очень интересное время, потому что зимой индейцы вспоминают все свои мифы, и не просто вспомина­ют — они проигрывают их. Это выражается в виде танцев и пантомим, в котором участвует не все пле­мя, а только мужчины. Остальные люди племени в это время наблюдают за ними; однако они не простые зрители, они — свидетели событий с участием божеств. В мужчин на это время вселяются божества, и мифологические события воспроизводятся на зем­ле вновь. Это потрясающий ритуал. Он разработан с такими подробностями, что у человека знания не ос­тается сомнений в том, что североамериканские ин­дейцы владеют умением управлять точкой мира.

Мы с вами на прошлых занятиях тоже практико­вали маневрирование поведением.

- Когда изображали мертвых и хоронили Консуэло? — догадался я.

- Да. И детские игры, и любой инициационный обряд заставляют человека менять обычные нормы поведения, а значит, смещает его точку мира. Теперь, надеюсь, вам ясно, какое влияние оказывают на ре­бенка игры, в которые он играл в детстве. Самый не­счастный из людей — тот, чье детство прошло вовсе без игр. Для абсолютного порабощения людей не нужно ни оружия, ни каких-то особых репрессий. Доста­точно вырастить поколение, которое не играло в де­тстве ни в какие игры. Конечно, есть одаренные дети, которым не скучно наедине с самими собой: их фантазия может унести их куда угодно, но таких единицы. К тому же они на­верняка вырастут аутистами, и не будут представлять ровно никакой угрозы для тирании. Это подтвержда­ется тем фактом, что при дворах самых кровавых влас­тителей во все времена были гениальные художники и ученые. Напрасно потомки обвиняют их в беспринципности и подкупности: почти все они были аутичными людьми, которые жили в мире своего искусст­ва или науки. Им дела не было до ужасов того мате­риально-временного пространства, в котором жили их современники. Так что, как видите, мир — это [действительно только система восприятий.

На первый взгляд кажется, что маневрирование поведением — очень легкий способ открыть в себе точ­ку мира. На самом деле это не так. Смена ролей требу­ет огромного напряжения сил. В одиночку человеку с этой задачей не справиться. Ему нужен наставник, ко­торый будет вести его и помогать ему восстанавливать­ся. Если кто-то из вас надумает попробовать этот спо­соб, то очень быстро убедится в том, насколько это трудно. Если же он будет настаивать, то может забо­леть или даже умереть.

Мы настолько привыкли фиксировать свою точку мира, что любые попытки сдвинуть ее в сторону бу­дут жестко пресечены нашим социализированным сознанием. И все же я предлагаю вам попробовать эту практику в те оставшиеся пять дней, пока будет длить­ся наш семинар. Вам нужно попробовать себя в новой роли. Это должна быть очень простая и, по возможно­сти, разовая роль. Девушки, если кто-то из вас умеет хорошо делать маникюр — предложите в парикма­херской свои услуги. Скажите, что вы можете рабо­тать по утрам в течение пяти дней. Вы можете также разносить почту, мыть посуду в кафе, мести улицу или помогать разгружать грузовики. Как видите, в этом нет абсолютно ничего сложного. Это не потребует от вас какой-то кардинальной смены деятельности. Многие студенты подрабатывают таким образом. Однако этот опыт многому вас научит. Надеюсь, что уже завтра у вас будет материал для разбора.

День шестой

Извлечение событий

По возвращении домой я рассказал Теду, в чем за­ключается задание пятого дня.

- Ума не приложу, что бы мне такое подыскать. — посетовал я. — Мне приходилось подрабатывать у от­ца на бирже, но это, по сути, то, чем я занимался всю свою сознательную жизнь, и то, чем я буду занимать­ся после колледжа. Мне никогда в голову не прихо­дило устраиваться дворником или грузчиком; я да­же не знаю, как это делается. А весь смысл в том, что надо найти не просто подработку, а такое занятие, ко­торое бы в корне отличалось от моего привычного об­раза действий.

- А тебе и искать ничего не надо, — радостно объ­явил Тед. — Помнишь, я рассказывал тебе про Делию?

- Это... художница? — стал припоминать я.

- Ну! Так вот: она намерена в этом году поступать на факультет искусств, но ей для портфолио нужно сделать несколько рисунков обнаженной натуры. Она спрашивала меня, не могу ли я посоветовать ей на­турщика. Работка как раз для тебя, и именно что разовая! Пяти дней ей будет вполне достаточно, чтобы обрисовать тебя в любых видах.

У меня челюсть отвисла. Никогда в жизни, ни при каких обстоятельствах я бы не согласился светить те­лесами за деньги, да еще перед девицей! Для меня это было нечто вроде проституции. Я уже хотел выплес­нуть на Ловенталя все мое возмущение, но что-то тол­кнуло меня изнутри. Через мгновение я понял: ведь это и есть та самая кардинальная смена деятельности, которая наверняка столкнет с места мою точку мира!

- Надеюсь, она симпатичная? — ответил я. — Да­вай телефон.

Так и получилось, что на следующий день, без пяти минут девять я уже звонил в дверь ее студии. Когда Кастанеда говорил о том, что смена социальнюй деятельности — занятие трудоемкое, я не придал дому особого значения. Тысячи людей то и дело меняют одну работу на другую, и, тем не менее, катастрофы не происходит. Но после трех часов позирования чувствовал себя как выжатый лимон. Кроме того, что это было физически тяжело, я очень сильно устал морально. У меня был опыт близкого общения с девушками (вы понимаете, о чем я), на мое тело часто смотрели оценивающе; но чтобы так — и оценивающе бесстрастно одновременно — такого никогда не было. Конечно, я пришел к Делии не для того, чтобы вступать с ней в какую-то близкую связь, но я был просто потрясен тем, как она на меня смотрит. Ее абсолютно не интересовало мое тело как тело мужчины или да­же — человека. Я был в буквальном смысле предме­том, мебелью. Это была смена не только социальной роли, но и роли... человеческой. Еще никто никогда не превращал меня в предмет. Моя точка мира не просто вместилась — она опустилась так низко, что ниже в этот момент могла быть только моя самооценка.

— Ты предпринял довольно рискованный шаг, — сказал Кастанеда, выслушав меня. — Я же говорил: нужно найти что-нибудь предельно простое, чтобы не вызвать резкого смещения точки мира. Такой опыт может дорого стоить тебе в будущем. Не думай, что это пройдет для тебя бесследно. Впрочем, если уж ты начал позировать, то позируй до конца: не можем же мы допустить, чтобы прекрасная девушка осталась без портфолио! — И он рассмеялся.

Но я и без его слов понял, что совершил ошибку. Мы еще не начали заниматься, а я уже чувствовал се­бя абсолютно обессиленным. Поэтому я обрадовался, когда Карлос сказал, что для начала мы позанимаем­ся дыханием телом. Это означало, что мы будем ле­жать и расслабляться. На это уйдет не менее часа, и я смогу поспать. Если Кастанеда и заметит это, то вряд ли будет рассержен: он ведь сам предупреждал о том, что маневрирование поведением отнимает слиш­ком много сил.

Но поспать мне не удалось. Когда мы под голос Кастанеды начали расслаблять мышцы и отделы тела, мою усталость как рукой сняло. Я полагаю, что Кар­лос каким-то образом восстановил мою выжатую энер­гетику. Примерно через час доктор дал нам знак пре­кратить практику. Однако он велел нам оставаться на полу в том же самом положении.

Перепросмотр

— Сегодня мы займемся довольно серьезной магиче­ской практикой, которая, с одной стороны, поможет вам в обнаружении точки мира, а с другой —кое-что расскажет вам о самих себе. Эта практика называется перепросмотром. Перепросмотр — это извлечение событий прошлой жизни из темного ящика вашего подсозцания. Предупреждаю вас сразу: это — ящик Пандоры, и из него могут выйти такие вещи, которые в буквальном смысле сделают вас больными. Эту прак­тику ни в коем случае нельзя повторять в одиночку, потому что последствия ее могут быть ужасающе раз­рушительными.

День седьмой

Страх — союзник

На занятие седьмого дня я шел окрыленный: до это­го я снова был у Делии и, хотя решающего разговора не получилось, все же на этот раз она смотрела на ме­ня уже не так бесстрастно.

Начали мы, как и во все предыдущие дни, с рас­сказов о том, как прошла наша домашняя практи­ка. Так как нам было задано до конца семинара об­живаться в той новой социальной роли, которую мы для себя выбрали, никто не рассказал ничего особо нового. Только я мог похвастать тем, что техника манев­рирования действительно сместила мою точку мира и даже повлияла на судьбу, но я не хотел никого пос­вящать в свою личную жизнь. Кастанеда это понял и не стал меня расспрашивать подробно. Он лишь от­метил, что моя точка мира расположилась на уровне сердца, и добавил, что это — лучшее ее расположе­ние, ибо «когда мы видим мир глазами любви, он от­крывает нам свои лучшие стороны».

— Сегодня мы с вами продолжим исследовать тем­ные закоулки подсознания, — заговорил он, когда был выслушан последний рассказ о домашней прак­тике, — где живут многие сущности, из которых со­стоит наша личность. На этот раз мы вытащим на бе­лый свет такую неприятную нам сущность, как страх. Подчеркиваю: страх — это именно сущность, а не эмо­ция. Эмоции приходят извне; страх же всегда явля­ется изнутри, потому что страх — это часть личнос­ти каждого человека. Никто не любит страх. Не любит умом, потому что все негативные ассоциации, связанные со страхом, навязаны нам нашей социализацией. Однако тело, как ни странно, любит бояться. Я знаю точно, что мо­ему телу нравится страх. И это совершенно неслучай­но. Дело в том, что страх — очень сильная сущность, а тело, которое всегда тянется к Силе (ведь Сила — источник жизни), прямо-таки мечтает о том, чтобы сделать страх своим союзником. Чтобы вы поняли, что я имею в виду, мы с вами снова обратимся к магическим инициационным об­рядам. В одном из африканских племен во время праз­дника посвящения юношам-неофитам шаман неза­метно подливает в питье рвотное средство. Когда их начинает рвать, вызывают, естественно, шамана (он же и лекарь), и тот объявляет больному, что болезнь его смертельна и не может быть излечена. Но это еще не все: больной опасен для окружающих и ему нуж­но как можно быстрее покинуть селение, чтобы не за­разить все племя. Таких «больных» изгоняют из пле­мени. Шаман отводит их далеко в джунгли, где они живут в особой хижине. В этой хижине неофиты обнаруживают множество муравейников и среди них — россыпи человеческих костей. Шаман объясняет, что всех смертельно больных отправляют сюда, а когда они умирают, муравьи объ­едают их тела до костей. Покидать хижину нельзя, потому что эту болезнь наслал на них дух смерти, ко­торый требует себе жертвы. Если они уйдут из хижи­ны, то дух смерти обозлится и погубит всю деревню. Он и так очень разозлен, и поэтому шаману нужно бу­дет три дня и три ночи приносить умилостивитель­ную жертву, чтобы болезнь не тронула остальных со­племенников. В ожидании смерти неофиты проводят три или четыре дня (а порой и больше). При этом они даже не подозревают, что на самом деле здоровы, а все происходящее с ними — ритуал посвящения.

Можете представить себе, что испытывают юно­ши, голодные, напуганные, в окружении мертвых костей и громадных муравейников. Они остаются один на один со своим страхом. Чтобы им было еще страшнее, шаман и его помощники тайно ночью про­крадываются к хижине и в облике духов смерти за­глядывают в окна хижины. Этот страшный ритуал переживают не все. В ходе его случаются и настоя­щие смерти. По истечении определенного срока (это решает шаман) шаман приходит в хижину и сообща­ет, что дух смерти принял умилостивительную жер­тву и остался доволен настолько, что согласился оставить этих юношей в живых.

— Отныне дух болезни уходит от вас, — патетиче­ски возглашает Шаман, потрясая своим жезлом, — выйдите из дома смерти и возвратитесь в дом жизни.

Как вы видите, схема этого обряда проста: неофит должен пройти через смерть, чтобы воскреснуть уже в качестве посвященного. Но я бы хотел заострить ва­ше внимание на том моменте, что, хотя болезнь и инсценирована, но юношей заставляют переживать одлинный страх перед ужасной смертью. Когда уже шаман сообщает им, что они не умрут, они чувствуют такое облегчение, что силы их возрастают многократно. Но страх задействован здесь не случайно. Ведь эти юноши после свершения ритуала становятся не просто посвященными, они становятся воинами.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: