Пиратство и терроризм на море: сходства и различия

По мнению экспертов Международной морской организации (ИМО), пиратство должно квалифицироваться как "международный терроризм" ввиду приобретения им в последнее время особо опасных форм. В различных источниках данный вывод в основном декларируется. Чтобы его подтвердить или опровергнуть следует проанализировать пиратство как общественно-опасное социальное и правовое явление, соотнести признаки пиратства и международного терроризма, содержащиеся в международном праве[1].

Первые упоминания об актах пиратства относятся к эпохе зарождения торгового мореплавания. На протяжении столетий морские державы осуществляли отдельные морские операции для борьбы с ним. Такие действия достигали некоторого успеха в деле предотвращения крупномасштабной деятельности пиратов. Односторонние и многосторонние военно-морские экспедиции уничтожали их опорные пункты, защищали караваны судов. В наше время пиратство, признанное мировым сообществом в качестве преступления, отнюдь не исчезло, количество пиратских актов увеличивается пропорционально возрастанию противоречий в общественной жизни многих прибрежных государств. Торговые суда все чаще становятся легкой наживой пиратов, являющихся в настоящее время хорошо вооруженными преступными группами. Современные пираты используют современное огнестрельное оружие, более изощренные способы действий. Расширяется использование судов-баз для тыловой поддержки абордажных лодок, глобальной системы определения координат, данных автоматической системы опознавания, спутниковых телефонов. Организуется даже дозаправка в море захваченных судов для их движения к берегу, к местам укрытия^[2].

Пиратство как преступление согласно международному праву получило договорное закрепление в Конвенции об открытом море 1958 года (далее – Конвенция 1958 года) и Конвенции ООН по морскому праву 1982 года (далее – Конвенция 1982 года). В этих международных договорах международное сообщество подвело некоторый итог поисков общеприемлемого определения пиратства. В соответствии со ст.15 Конвенции 1958 года и ст.101 Конвенции 1982 года пиратством является любой неправомерный акт насилия, задержания или любой грабеж, совершенный с личными целями экипажем или пассажирами какого-либо частновладельческого судна или частновладельческого летательного аппарата и направленный: в открытом море против какого-либо другого судна или летательного аппарата или против лиц или имущества, находящихся на их борту; против какого-либо судна или летательного аппарата, лиц или имущества в месте, находящемся за пределами юрисдикции какого бы то ни было государства. Пиратством также является: любой акт добровольного участия в использовании какого-либо судна или летательного аппарата, совершенный со знанием обстоятельств, в силу которых судно или летательный аппарат является пиратским судном или летательным аппаратом; любое деяние являющееся подстрекательством или сознательным содействием совершению указанных выше действий.

Следует обратить внимание на то, что проблема пиратства (преступление в открытом море или в месте, находящемся за пределами юрисдикции какого бы то ни было государства), как правило, рассматривается совместно с проблемой вооруженного разбоя на море (преступление в территориальном море, внутренних или архипелажных водах прибрежных государств) и осуществляемого теми же способами и с теми же целями, что и при пиратстве^[3]. В официальных документах Организации Объединенных Наций, переведенных на русский язык, такие действия именуются «вооруженным разбоем на море» или «вооруженным разбоем против судов» ^[4] («acts of armed robbery against ships»). Хотя нередко можно встретить и неофициальные переводы этого термина, например, «вооруженный грабеж судов», «вооруженное ограбление судов». Большая часть вооруженных нападений на суда относится именно к актам вооруженного разбоя. По содержанию эти акты вроде бы схожие и осуществляются в трех возможных ситуациях: во время нахождения судна на внешнем рейде порта в ожидании захода (акты вооруженного разбоя); в пределах порта (акты вооруженного разбоя); на ходу корабля (акты вооруженного разбоя, при их совершении во внутренних водах или территориальном море или архипелажных водах государства; акты пиратства – в открытом море)^[5]. В то же время правовая оценка этих деяний разная. Положения конвенций 1958 г. и 1982 г. здесь уже не применимы. Вследствие этого и возможности государств по осуществлению правоохранительных мер по борьбе с пиратством и вооруженным разбоем различные. Это показал и опыт сотрудничества государств в этом вопросе вблизи побережья Сомали^[6].

Анализ статистики актов пиратства и вооруженного разбоя на море, свидетельствует о том, что их число неуклонно растет. Так в 1995 г. общее количество таких актов составило 134, 1996 г. – 228, 1997 г. – 252, 1998 г. – 210, 1999 г. – 309, 2000 г. – 471, 2001 г. – 370, 2002 г. – 383, 2003 г. – 452, 2004 г. – 330, 2005 г.– 266, 2006 г.– 240, 2007 г. – 282, 2008 г. – 306 , 2009 – 406, 2010 - 489[7]. Как свидетельствуют предварительные данные, общая тенденция роста числа этих актов сохранилась и в настоящее время.

Проблема пиратства в XXI веке обострилась в связи с вооруженными нападениями на суда вблизи побережья Сомали. Увеличение их числа во всем мире за последние годы шло в основном за счет этого региона. По состоянию на 31 декабря 2010 года пираты удерживали 612 человек и 26 судов. В общем и целом с 12 декабря 2008 года (за два года) пираты захватили у побережья Сомали около 1900 человек и 105 судов^[8].

По нашему мнению, необходимо осторожно относиться к официальной статистике случаев пиратства и вооруженного разбоя на море. Как показывает анализ источников по данной проблеме, реальное число таких актов намного больше. Существует мнение, согласно которому официально сообщается лишь о половине нападений, поскольку судовладельцы неохотно сообщают об инцидентах, опасаясь простоя своих судов в течение следственных действий (что может стоить им до 10 тыс. долл. США в день) и потери клиентов.

Проводя соотносительную оценку пиратства и угрожающих безопасности морского судоходства преступлений, имеющих террористическую направленность (далее – актов терроризма), как социальных и как правовых явлений, можно только отчасти согласиться с утверждениями о полном их сходстве. Прежде всего, необходимо указать, что причины и условия, детерминирующие данные преступления, круг лиц, их совершающих, весьма различны. Это обусловливает применение как общих, так и отличных способов и средств борьбы с данными видами преступлений, участие нередко различного состава компетентных органов государств. Ввиду этого рассмотрение вопроса о сходстве и различии пиратства и актов терроризма носит не только теоретический, но и прикладной характер.

Нельзя не заметить, что имеются как некоторое сходство, так и различия в международно-правовых составах пиратства, предусмотренных универсальными международными договорами (Конвенция 1958 г., Конвенция 1982 г.), и преступлений, связанных с терроризмом. Общий объект этих преступлений образуют межгосударственные и внутригосударственные общественные отношения в сфере обеспечения безопасности морского судоходства. При нападении на суда преступники нередко используют схожие орудия, средства и способы, прибегая к насилию или к угрозе его совершения в отношении людей[9]. Правда, надо отметить, что при совершении актов терроризма преступники используют более широкий спектр орудий и средств, например взрывные устройства. Субъективная сторона этих преступлений характеризуется виной в форме прямого умысла, при котором лица сознают общественно опасный характер своих действий, желают их совершения, преднамеренно совершают противоправные действия по отношению к объектам нападения. Если рассматривать территориальные пределы совершения актов пиратства, то они совершаются в открытом море, тогда как акты терроризма – в пределах любых морских пространств.

Общим в актах пиратства и терроризма, совершаемых на море, является и то, что их характеризует значительная общественная опасность, а в результате их совершения возможны тяжелые последствия (гибель судов и людей, существенное загрязнение морской среды и т.п.), а также осложнения в межгосударственных отношениях. Эти преступления оказывают значительное физическое и психическое воздействие на мировое сообщество, в прямом смысле слова "терроризируя" население прибрежных государств, лиц, участвующих в международном судоходстве, международные организации и судоходные компании. Они оказывают негативное воздействие на укрепление международных связей, затрагивают жизненно важные интересы государств в различных сферах. На этом фоне не могут не беспокоить сообщения о связях пиратов с террористами, в частности с радикальной исламистской группировкой «Аль-Шабаб», рвущейся к власти в Сомали^[10].

Нападения пиратов дорого обходятся индустрии международных морских перевозок. Морские перевозки в результате этого прерываются или затрудняется, а некоторые становятся нерентабельными, что наносит государствам значительный экономический ущерб. Участникам рынка приходится больше платить за охрану и доставку грузов.

Угроза пиратских нападений оказывает существенное влияние на стоимость страхования судов и грузов, являясь на сегодня одним из наиболее значимых страховых рисков. Следует заметить, что более 90 % всех товаров в мировой торговле перевозятся по морю. Существенное возрастание угрозы пиратства в Индийском океане уже привело к резкому (в отдельных случаях более чем в 10 раз) росту страховых тарифов, причем во всем мире, а не только на маршрутах в этом океане. Так, захват пиратами саудовского супертанкера Sirius Star в районе побережья Кении привел к удорожанию морских перевозок в связи с возможным расширением страховыми компаниями «зоны риска».

Хотя и не наблюдается массовое изменение маршрутов следования судов через Мыс Доброй Надежды, отдельные перевозчики стали выбирать более длинный и дорогой маршрут, не через Суэцкий канал, а вокруг Африки мимо мыса Доброй Надежды. Однако, чтобы обогнуть Африканский континент требуется дополнительно 8-10 судоходных дней. Это почти в 2 раза длиннее традиционного пути через Суэцкий канал. Расходы на топливо при этом могут возрасти на 800 000–2,7 млн. долл. США в зависимости от размера судна^[11]. По оценкам экспертов, каждый день задержки в пути обходится судоходным компаниям до 40 тыс. долларов. Кроме того, увеличиваются издержки на оплату труда моряков. В то же время через Суэцкий канал ежегодно проходит от 22 000 до 25 000 судов. Каждый день через Баб-эль-Мандебский пролив транспортируется 3,3 млн. баррелей нефти, что представляет собой 30 процентов ее мировых поставок^[12]. Свободное движение по этим важным морским путям по-прежнему имеет огромное экономическое значение для всего международного сообщества.

Активизация пиратства вблизи побережья Сомали пока еще не сказалась на ценах энергоносителей в Европе. Хотя после захвата танкера Sirius Star цена барреля нефти возросла на 1 долл. США, при том что никакой четкой причинно-следственной связи в этом случае установить не удалось.

Пиратство у Восточного побережья Африки оказало отрицательное воздействие и на основные сектора экономики региона, в частности туризм и рыболовство. Имеет место сокращение в 2009 году на 4 процента ВВП Сейшельских Островов^[13], 90 процентов которого приходится на эти два сектора. Местные предприниматели также страдают от увеличения цен на сырье и одновременно от того, что увеличение страховых премий сказывается на конечном потребителе не только в Кении и Танзании, но также в находящихся внутри континента странах, обслуживаемых через восточное побережье Африки (Бурунди, восточная часть Демократической Республики Конго, Эфиопия, Малави, Руанда, Уганда и Замбия). На всем Африканском роге сократился объем портовых операций, морского судоходства и импорта, что создало угрозу для энергетических поставок в страны Восточной Африки. Газ на Коморские Острова, Мадагаскар, Маврикий, Сейшельские Острова и в Танзанию доставляют по сути лишь три судна. Захват любого из этих судов существенным образом сказался бы на поставках газа в эти страны. Нападение на судно, перевозящее токсичные материалы, может негативно отразиться на окружающей среде^[14].

В то же время мировое сообщество выделяет пиратство в отдельный вид преступлений, предусматривая его особенный состав. Это, прежде всего, относится к мотивам и целям их совершения, носящим явно не политический характер.

Примечателен тот факт, что пиратские действия и в целом пиратство охватываются составами преступлений, предусмотренных рядом антитеррористических и иных международных договоров. К их числу можно, например, отнести Конвенцию о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности морского судоходства 1988 г. (далее – Конвенция 1988 г.) и Международную конвенцию о борьбе с захватом заложников 1979 г. (далее – Конвенция 1979 г.). Ранее об их применении в отношении действий, характерных для пиратства, почти никто не говорил. Данный вывод подтверждается рядом международных документов^[15]. В настоящее время, в связи с активизацией пиратства на море, особенно около берегов Сомали, необходимостью расширения международного сотрудничества и недостаточно разработанной международно-правовой базой возникла потребность в более эффективном использовании этих универсальных международных договоров на практике. Во многих документах ООН и ИМО содержится призыв к государствам активнее использовать в борьбе с пиратством положения Конвенции 1988 г. и Конвенции 1979 г., которые принято считать антитеррористическими. Хотя следует заметить, что разработчики этих конвенций не преследовали цель борьбы с этими преступлениями.

На то, что преступления, предусмотренные указанными конвенциями, в больше мере относятся к актам терроризма, косвенно указывают мотивы, которые побудили международное сообщество к их заключению, а также цели, для достижения которых разработаны эти документы[16]. Так, в 1985 г. в ООН впервые был поставлен вопрос о необходимости кодификации норм, регулирующих сотрудничество государств в борьбе с насилием на море. Это было вызвано, с одной стороны, возрастанием роли мореплавания в жизни человечества, с другой стороны, – ростом числа актов терроризма, совершенных на море, и большим разнообразием способов, применяемых преступниками. Генеральная Ассамблея ООН своей резолюцией 40/61 от 9 декабря 1985 г. «О мерах по предотвращению международного терроризма и изучению причин, лежащих в основе терроризма» среди прочего предложила ИМО изучить проблему актов терроризма на борту или против морских судов с целью вынесения рекомендаций в отношении соответствующих мер. В развитие этого на дипломатической конференции в Риме в 1988 г. под эгидой ИМО были приняты Конвенция 1988 г. и протокол, касающийся стационарных платформ. Нельзя не отметить и то обстоятельство, что непосредственным толчком к разработке данной Конвенции послужил инцидент с захватом в Средиземном море террористами итальянского лайнера "Акилле Лауро".

Об антитеррористической направленности Конвенции 1988 г. свидетельствует также и то, что в ее Преамбуле содержится ссылка на резолюцию 40/61 Генеральной Ассамблеи ООН от 9 декабря 1985 г., в которой безоговорочно осуждаются как преступные все акты, методы и практика терроризма, где бы и кем бы они ни совершались, и в том числе те, которые ставят под угрозу дружественные отношения между государствами и их безопасность, а также предлагается изучить проблему актов терроризма на борту или против морских судов с целью вынесения рекомендаций в отношении соответствующих мер. Там же участники Конвенции отметили глубокую озабоченность эскалацией в мире актов терроризма во всех его формах, которые подвергают опасности или уносят жизни невинных людей, ставят под угрозу основные свободы и серьезно оскорбляют достоинство человеческой личности.

Важно заметить, что и материалы Римской конференции 1988 г. непосредственно указывают на то, что основное обсуждение вопросов, поднимаемых на ней, касалось именно борьбы с актами терроризма на море. Это подтверждают и научные работы Э.Э. Симикла^[17], который наиболее полно исследовал историю разработки вышеуказанной конвенции.

В ряде последующих международных актов, посвященных проблемам борьбы с международным терроризмом, также имеются ссылки на то, что вышеназванные универсальные международные договоры посвящены проблемам борьбы с этим общественно опасным явлением. Так, в Преамбуле Декларации о мерах по ликвидации международного терроризма от 9 декабря 1994 г.^[18] Генеральная Ассамблея ООН ссылается на Конвенцию 1979 г. и Конвенцию 1988 г., касающиеся различных аспектов проблем международного терроризма.

В то же время в Преамбуле Конвенции 1988 г. говорится и в целом о незаконных актах, направленных против безопасности морского судоходства, которые угрожают безопасности людей и имущества, серьезно нарушают морское сообщение и подрывают веру народов мира в безопасность морского судоходства, что в определенных случаях позволяет соотнести эти акты с пиратскими и другими актами вооруженных нападений на суда. Это подтверждает и анализ признаков составов преступлений, нашедших свое отражение в данной Конвенции.

Цели и мотивы совершения незаконных актов в отношении безопасности морского судоходства в Конвенции 1988 г. не указаны. Государства самостоятельно определяют их в своем законодательстве. Следовательно, эти признаки могут быть самыми разнообразными и для квалификации незаконных актов, направленных против безопасности морского судоходства, а именно «захвата судна или осуществления контроля над ним силой или угрозой силы или путем любой другой формы запугивания и т.д.», как акты пиратства или терроризма, значения не имеют. Например, мотивами этих преступлений могут быть идейные позиции, месть правительству, международной организации, физическим или юридическим лицам, корысть и т.д. В то же время цель преступления является одним из основных признаков, позволяющих выделить акты пиратства или терроризма из общей массы преступлений, а также показать их различие.

Знание мотивов и целей пиратской или террористической деятельности также способствует изучению причин и условий существования этих общественно опасных явлений, а с точки зрения правоохранительной практики способствует своевременному выявлению, предупреждению актов пиратства и терроризма, проведению мероприятий по их пресечению.

Необходимо отметить, что территориальные пределы признания преступными актов, предусмотренных Конвенцией 1988 г., шире, чем в Конвенции 1958 г. и Конвенции 1982 г., где одним из основных признаков пиратства является совершение его в пределах открытого моря. Поэтому сотрудничество по Конвенции 1988 г. может осуществляться в отношении незаконных актов, охватывающих как акты терроризма в отношении судов осуществляющих международное судоходство, так и акты пиратства.

Все чаще пиратские действия сопровождаются захватом заложников из числа членов экипажей судов и пассажиров. При этом пираты не выдвигают политические требования, а вымогают крупные денежные суммы^[19].Так, в 2009 г. у берегов Сомали было захвачено 47 судов, примерная сумма выкупа за которые составила 82 миллиона долларов США. По примерным подсчетам, средняя сумма выкупа за судно в 2009 г. выросла до 1,75 миллиона долларов США. Имел место случай, когда пираты запросили за одно судно 5,5 миллиона долларов США. В 2010 году сумма выкупа за судно (с учетом стоимости товаров на борту) снова удвоилась. В одном из случаев пираты потребовали 9 млн. долл. США. С учетом вкладываемых в проведение преступной операции средств (70 000 долл. США) прибыль преступников существенна, что стимулирует пиратскую деятельность. При этом основная часть получаемых сомалийскими пиратами средств не остается в Сомали, а отмывается и реинвестируется в других государствах региона^[20].

В связи с постоянным увеличением запрашиваемых пиратами сумм выкупа средний период задержания судов и заложников увеличился до 120 дней^[21].

Подобного рода действия на борту судна по захвату заложников охватываются составом Конвенции 1979 г. (захват или удержание другого лица и угроза убить, нанести повреждение или продолжение удерживания другого лица (здесь и далее именуемое как "заложник") для того, чтобы заставить третью сторону, а именно: государство, международную межправительственную организацию, какое-либо физическое или юридическое лицо или группу лиц - совершить или воздержаться от совершения любого акта в качестве прямого или косвенного условия для освобождения заложника). В этом случае захват заложников – это попытка методами явного силового воздействия получить те материальные блага, которые человек не может получить другим способом.

Ряд признаков состава захвата заложников по Конвенции 1979 года совпадает с признаками преступлений, предусмотренных Конвенцией 1982 и Конвенцией 1988 года. В то же время международное сообщество выделило данное преступление в отдельный вид. Главным обстоятельством здесь является достижение поставленных целей посредством угрозы уничтожения заложников, лишения их свободы. Но достигнуть этой цели – захватить лиц на судне в качестве заложников преступники не могут без захвата этих объектов, применения в ходе захвата насилия, задержания, осуществления контроля над судном силой или угрозой силы или путем любой другой формы запугивания, которые являются признаками объективной стороны преступлений, указанных в Конвенции 1982 г. и Конвенции 1988 г.

Вышеизложенное свидетельствует о том, что строго делать вывод о том, что Конвенция 1988 года и Конвенция 1979 г. посвящены только борьбе с актами международного терроризма, нельзя, хотя это основная направленность указанных международных договоров. Автор, считает, что в них речь идет о незаконных актах, направленных против безопасности морского судоходства, и о захвате заложников, совершаемых как с террористическими, так и с другими преступными целями, имеющими столь же опасные последствия.

Следует обратить внимание на довольно частые некорректные высказывания о квалификации пиратства по римской Конвенции 1988 г. и иным международным договорам. Как уже было сказано выше в этих договорах о пиратстве речь не идет. Действия, связанные с насильственным нападением на суда, могут, в каждом конкретном случае в зависимости от признаков закрепленного в конкретном международном договоре международно-правового состава преступления, быть квалифицированы или как акты «пиратства» по Конвенциям 1958 г. и 1982 г., и (или) как «незаконные акты, направленные против безопасности морского судоходства» по римской Конвенции 1988 г. и (или) как «захват заложников» по Конвенции 1979 г.

Таким образом, можно говорить о некотором сходстве пиратства с имеющими террористическую направленность преступлениями, угрожающими безопасности морского судоходства. В каждом конкретном случае при квалификации таких актов необходим анализ совершенного деяния, соотнесение его с признаками преступлений, закрепленными в международных договорах, а также с методами и, прежде всего, с целями, присущими терроризму или пиратству. В то же время об этих преступлениях нельзя говорить как об одном и том же, прежде всего ввиду того, что такие деяния относятся к различной природе общественно-опасным социальным явлениям.

[1] В этой связи представляют большой интерес исследования Л.А. Моджорян, попытавшейся провести параллели между пиратством и терроризмом См.: Моджорян Л.А. Терроризм на море. М.: Международные отношения, 1991. 168 с.

[2] См.: Там же.

[3] Определение вооруженного разбоя на море приведено в резолюции A.26/Res.1025 (2009) Международной морской организации.

[4] См.: Доклад Генерального Секретаря ООН от 26 июля 2010 г. (S/2010/394).

[5] Результаты анализа статистики за 1995 – 2010 гг. свидетельствуют, что в пределах открытого моря соответственно совершается 19% вооруженных нападений на суда, территориального моря – 57%, морской акватории портов – 24%. Сведениями о нападениях на суда в архипелажных водах автор не располагает.

[6] В дальнейшем термин «пиратство» нередко будет употребляться в широком смысле, охватывающем пиратство в строгом смысле слова (в открытом море или в районах за пределами юрисдикции какого бы то ни было государства) и вооруженный разбой на море – прим. автора.

[7] См.: MSC.4/Cirс.709. IMO, 1996; MSC.4/Circ.785. IMO, 1997; MSC.4/Circ.840. IMO, 1998; MSC.4/Circ.930. IMO, 1999; MSC.4/Circ.942. IMO, 2000; MSC.4/Cirс.991. IMO, 2001; MSC.4/Cirс.32. IMO, 2002; MSC.4/Cirс.16. IMO, 2003; MSC.4/Cirс.50. IMO, 2004; MSC.4/Cirс.64. IMO, 2005; MSC.4/Circ.81, IMO, 2006; MSC.4/Circ.98. IMO, 2007; MSC.4/Circ.115, IMO, 2008; MSC.4/Circ. 133, IMO, 2009; MSC.4/Circ. 152, IMO, 2010; MSC.4/Circ. 169, IMO, 2011.

[8] По сведениям военно-морских сил Европейского союза. Эти данные отражают число судов, по поводу которых велись переговоры о выкупе. См.: Доклад Специального советника Генерального секретаря по правовым вопросам, касающимся пиратства у берегов Сомали /Приложение к письму Генерального секретаря от 24 января 2011 года на имя Председателя Совета Безопасности (S/2011/30).

[9] Как показывает практика, современные пираты используют автоматы и другое огнестрельное автоматическое оружие, пистолеты, винтовки, гранатометы, как наиболее эффективные средства для достижения своих преступных целей.

[10] Хотя прочного альянса между пиратами и движением «Аш-Шабааб» пока создать не удалось, на местном уровне между ними отмечается определенное сотрудничество. Официально повстанцы (движения «Аш-Шабааб» и «Хизбул Ислам») выступают против пиратства, являющегося преступлением, за которое, согласно шариату, назначается суровое наказание. После активизации пиратства в 2005 и 2006 гг. наступило затишье, когда страной стал управлять Союз исламских судов в Могадишо. В настоящее время перемещение баз пиратов на юг Сомали, в районы, контролируемые «Аш-Шабаабом», дает основание полагать, что имеются отдельные соглашения, которые гарантируют пиратам спокойную жизнь в обмен на часть полученных от выкупа денег (которая предположительно может достигать 30 процентов). Это еще сильнее дестабилизирует Сомали, поскольку создает условия для вербовки ополченцев, а также торговли оружием в нарушение эмбарго, установленного ООН. См.: Доклад Специального советника Генерального секретаря по правовым вопросам, касающимся пиратства у берегов Сомали (S/2011/30).

[11] См.: Доклад Специального советника Генерального секретаря по правовым вопросам, касающимся пиратства у берегов Сомали (S/2011/30).

[12] По сведениям Международной морской организации.

[13] См.: Выступление президента Сейшельских Островов Мишеля на симпозиуме по проблемам пиратства, состоявшемся в Виктории в июле 2010 года. Президент также отметил увеличение на 50 процентов страховых премий, сокращение на 30 процентов поступлений от рыболовства и дополнительные расходы в размере 2,3 млн. евро на патрулирование и наблюдение в рамках борьбы с пиратством.

[14] См.: Доклад Специального советника Генерального секретаря по правовым вопросам, касающимся пиратства у берегов Сомали (S/2011/30).

[15] См., например: Доклад Генерального Секретаря ООН от 26 июля 2010 г. (S/2010/394), резолюция 1851 (2008), принятая Советом Безопасности на его 6046-м заседании 16 декабря 2008 г. (S/Res/1851 (2008).

[16] Согласно ст. 31 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. договор должен толковаться, а, следовательно, и осуществляться в свете его целей, которые, как правило, находят отражение в его преамбуле.

[17] См.: Симикла Э.Э. Международно-правовые проблемы борьбы с незаконными актами против безопасности морского судоходства: Дис. … канд. юрид. наук. СПб.: Санкт-Петербургский ун-т, 1995. 180 с.

[18] Одобрена резолюцией 49 сессии Генеральной Ассамблеи ООН 9 декабря 1994 г. (А/49/60).

[19] Иногда преступники выдвигают как политические, так и материальные требования. В качестве примера можно привести захват 18 июля 1990 года группой боевиков Сомалийского национального движения вблизи сомалийских берегов в Аденском заливе Красного моря рыболовецкого траулера "Кафф", работавшего по контракту советско-французской компании. Тогда судно с 27 советскими моряками на борту имело лицензию на ведение промысла, выданную сомалийским правительством. После захвата судна боевиками траулер был отконвоирован к берегу, экипаж высажен на берег и члены его удерживались в качестве заложников. Первоначально боевики выдвинули политические требования, которые были неприемлемы для Советского Союза, затем потребовали денежные средства в сумме 250 тыс. долларов. После удовлетворения этого требования судно с экипажем было освобождено. См.: Моджорян Л.А. Указ. соч. С. 69.

[20] См.: Доклад Специального советника Генерального секретаря по правовым вопросам, касающимся пиратства у берегов Сомали (S/2011/30).

[21] По сведениям военно-морских сил Европейского союза.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: