Последняя неделя июня 2000 года 18 глава

Она полезла в ящик и достала отцовский золотой «ролекс». Анна‑Лиза взяла часы, погладила выгравированную надпись. «Д. на вечную память. С любовью, А.»

Джек прочел надпись поверх материнского плеча. Хмыкнул.

– На вечную память.

– Очень любезно с вашей стороны, что вы вернули часы, – сказала Анна‑Лиза, вздернув подбородок.

– Скорее всего, она собиралась их присвоить, да ты объявилась, – пробормотал Джек.

– Джек! – одернула его мать. – Мисс…

– Роза. Просто Роза.

– Роза, я пришла вас поблагодарить.

– Вы… хотите поблагодарить… меня?

– Врачи сказали, вы от него не отходили. Если уж я… не смогла быть с Джозефом в последние минуты, я рада, что рядом с ним находился близкий человек. – Анна‑Лиза кивнула, как будто убеждая себя, что говорит правильно. – Он часто… у вас бывал?

– Раз в неделю. Но я не брала у него денег. Клала их назад в бумажник, когда он спал.

Для Джека это оказалось последней каплей. Он заслонил собой мать, на шее вздулись вены, в висках стучало.

– Ты дешевая грязная шлюха! Неужели ты думаешь, что ей приятно это слышать? Неужели ты не понимаешь, что делаешь только хуже?

– Джек, прекрати! – решительно осадила его мать. – Я к тебе и пальцем не прикасалась с тех пор, как тебе исполнилось десять. Но видит Бог, я тебя отшлепаю. В поступках твоего отца эта женщина не виновата. Если она делала его счастливым, раз уж я не смогла, то она меньше всего заслуживает, чтобы на нее орали.

По лицу Анны‑Лизы текли слезы. Джек был уверен: останься он еще хоть на секунду, и его сердце просто разорвется. Он нежно коснулся материнской щеки, почувствовал под своими пальцами ее скорбь.

– Мама, – убитым голосом прошептал он. – Давай уйдем.

– Это вы делали его счастливым.

От тихого, словно воспоминание, голоса Розы они обернулись.

– Он говорил только о вас. Уверял, что не заслуживает такой женщины, как вы.

Анна‑Лиза закрыла глаза.

– Спасибо вам за эти слова, – негромко произнесла она.

Она прищурилась и взглянула на Розу. Джек замер. Он уже видел такое выражение у матери на лице – признак «крестового похода».

– Мама, не нужно!

Но Анна‑Лиза уже схватила Розу за руку.

– Вы не должны так жить.

– Мои таланты не очень‑то востребованы.

– Можно заняться чем‑то другим. Начать с чистого листа.

– В монастырь я не собираюсь! – решительно заявила Роза.

– Тогда поедем со мной! – заполнила неловкое молчание словами Анна‑Лиза. – Мне нужна домработница, – объяснила она, хотя Джек отлично знал, что у них уже есть одна. – Я буду прилично платить, плюс проживание и питание.

– Я не могу… не могу жить у вас. Джозеф…

– …сейчас улыбается, – закончила Анна‑Лиза.

Джек решил: в этом есть некая высшая справедливость – эта проститутка буквально будет убирать за собой грязь. Для Анны‑Лизы подобный благородный поступок не новость: у его матери такое большое сердце, что люди натыкаются на него и, сами того не осознавая, оказываются в плену ее порядочности. Возможно, у мамы был свой расчет, потому что присутствие Розы не позволяло забыть Джозефа.

С другой стороны, может быть, мама просто хотела убить Розy, когда та заснет.

Анна‑Лиза надела часы мужа на руку, хотя они были слишком большими.

– Роза, – сердечно произнесла она, – познакомьтесь с моим сыном.

– Я хочу, чтобы она до конца дней мелькала у меня перед глазами, – тем же вечером призналась Анна‑Лиза сыну. – Может быть, еще даже удастся ее полюбить.

– Что там любить? – удивился Джек.

– Твой отец думал по‑другому. Его выбор я одобряю.

– Ты не должна за него отвечать. Даже мать Тереза так бы нe поступила.

– Матери Терезе муж не изменял, – скривилась Анна‑Лиза. – Когда уходишь, Джек, тебя вспоминают по делам твоим, а не по толу, что ты хотел, но не сделал. Твой отец слишком поздно это понял.

Джек поцеловал мать в щеку.

– Я хочу вырасти и стать таким, как ты.

Они помолчали.

– Обязательно станешь, – ответила наконец Анна‑Лиза. – Я в это верю.

Такси остановилось у общежития в начале девятого. Даже с улицы Джек видел в окнах силуэты, слышал тяжелые басы. Казалось, он никуда не уезжал, как будто вечеринка продолжалась несколько щей, за исключением того, что его собственный мир переменился. Он открыл дверь ключом, вошел и увидел сидящего на диване Чада. С ним было еще несколько игроков их команды. Какая‑то девушка лежала у Чада на коленях, словно вязаная накидка.

– Привет! – поздоровался Чад и, оттолкнув девушку, подошел к Джеку. – Жаль твоего старика, дружище.

Джек пожал плечами.

– Спасибо. Я хотел бы побыть один.

Чад сунул ему в руки холодное пиво.

– Может, тебе нужно отвлечься от грустных мыслей? – многозначительно спросил он.

Джек вернул ему бутылку.

– Я не в настроении, Чад.

– Уверен?

Джек кивнул, но потом взглянул на улыбающуюся девушку и сказал:

– Возможно, ты прав.

На лице Чада заиграла понимающая ухмылка. Он повернулся к девушке и с печальным видом сообщил:

– У Джека недавно умер отец.

Она вздохнула:

– Бедняжка!

– Ему нужно выговориться, – намекнул Чад.

Джек был у себя в комнате. Рядом сидела девушка, которую, как оказалось, звали Мэнди, и держала его за руку, а он обнимал ее – и все против своей воли. Казалось, его тело двигалось самостоятельно, а мысли были где‑то далеко. Когда пришли слезы – горячие, громкие всхлипывания, которые пробили его внешнюю броню, – Мэнди еще крепче прижала его к себе и погладила по голове.

– Мне так жаль… – с трудом произнес Джек. – Правда, очень жаль.

В это мгновение он подумал о Розе. Потом о девушке, с которой переспал в ночь, когда умер отец. Интересно, где она сейчас и что будет вспоминать о том вечере, когда все игроки команды уже давно о нем забудут? Подумал, что приюты его матери переполнены женщинами, которые не знают, как себе помочь.

Если он в следующий миг умрет, то что после себя оставит?

Джек поставил Мэнди на ноги.

– Идем, – негромко велел он.

Они прошли через гостиную, и все удивленно посмотрели на них.

У двери Джек поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Иди домой и сделай вид, что никогда сюда не приходила.

Чад выругался громко и витиевато. Джек прислушался к звуку удаляющихся шагов. Таких легких, словно снежинки, и таких же бесшумных, но они отдавались грохотом в его душе.

– Господи! – заорал Чад, как только Джек обернулся. – Как ты мог?

«А разве я мог по‑другому?» – подумал Джек.

Июнь 2000 года

Сейлем‑Фоллз,

Нью‑Хэмпшир

Кровь на рубашке потерпевшей явно принадлежала подозреваемому.

Мэтт почувствовал, как губы невольно растягиваются в улыбке.

– Я так и знал, – пробормотал он.

По просьбе Фрэнки они встретились в ресторанчике в стиле пятидесятых годов. Сидели за столиком на улице под большим зеленым зонтом, пока официантки с прикрепленными на ремнях кошельками для сдачи раскатывали на роликах, принимая заказы у других клиентов.

Криминалист взглянула на Мэтта.

– Понимаю, что тебе не терпится узнать… На внутренней стороне бедра есть следы спермы.

– Да!

От радости Мэтт стукнул кулаком по столу. Дела об изнасиловании без анализа ДНК выиграть почти невозможно.

– Дай закончу, – дернула подбородком Фрэнки. – Что тебе известно о ДНК?

– Несмотря на ДНК, О. Джей Симпсона[xv] засадить не удалось.

– А еще?

– Ну… благодаря ДНК у меня десять пальцев, – ответил Мэтт.

– И, вне всякого сомнения, острый как бритва язык, – сухо заметила Фрэнки. – У тебя в школе была биология?

– Я «ремесленник от пера», а не ученый.

– Ладно, слушай основы генетики. Ты унаследовал все от отца или матери. Она наделила тебя одним геном, аллелем, отец – другим… Именно поэтому у тебя голубые глаза, крепкие зубы и большие мочки ушей.

– И бездна обаяния, – добавил Мэтт.

– Что ж, иногда природа бывает несправедлива! – отрезала Фрэнки. – В любом случае все эти черты заложены в молекуле ДНК длиной в метр восемьдесят. Но для криминалистики неважно, какие у тебя мочки. Поэтому я исследовала восемь областей, о которых обыватель и понятия не имеет, например TROX или CSF1 Р0. У каждого человека свой «тип» в этих областях – две разновидности гена, один от матери, второй от отца.

Мэтт кивнул и взглянул на результаты анализа.

– В ряду, обозначенном цифрой 100, – результаты анализа образца крови потерпевшей. Следующий ряд, 200, – результаты анализа образца крови подозреваемого. Это стандарт, то есть установленный образец, с которым мы будем сравнивать все остальное. Цифры в каждой клетке – это аллели, обнаруженные в различных местах на молекуле ДНК. Как видим, молекула ДНК, выделенная из пятна крови на рубашке, полностью совпадает с ДНК подозреваемого.

– Пока, – заверил Мэтт, – все понятно.

– Отлично! Потому что с частичками, обнаруженными под ногтями, немного другая история. Там найдены как частички кожи потерпевшей, так и частички кожи, которые ей не принадлежат.

– Некая смесь? – уточнил Мэтт.

– Именно! Видишь, некоторые числа есть и в образцах потерпевшей, и в образцах подозреваемого.

– Поэтому они и даны в скобках?

– Да. Различная степень, основанная на комбинации аллелей каждого человека. Например, и у подозреваемого, и у потерпевшей в локусе TROX имеется одиннадцать… но восьмерка есть только у потерпевшей. В комбинации ДНК я ожидала обнаружить более толстую одиннадцатую полосу. Восьмерка в скобках указывает именно на это.

Подкатила на роликах официантка и поставила на стол два молочных шоколадных коктейля.

– Спасибо, – одновременно поблагодарили Фрэнки и Мэтт и полностью углубились в изучение таблицы.

– Что касается спермы, то, к сожалению, результаты неубедительные.

У Мэтта вытянулось лицо.

– Почему?

– Нет данных в локусах CSF и D16. Такое случается, когда слишком мало материала и мы не можем прочесть местоположение гена на хромосоме.

Мэтт взглянул на цифры и нахмурился.

– Расскажи подробнее.

– Поскольку мы говорим о сперме, известно, что исследовать придется частички кожи с внутренней стороны бедра потерпевшей и мужскую сперму.

– Как частички эпидермиса под ногтями?

Фрэнки кивнула.

– Сравни эти два ряда.

Мэтт минуту изучал таблицу, потом пожал плечами.

– Цифры одинаковые, только в некоторых местах переставлены. Это означает, что подозреваемого нельзя исключить?

– Теоретически ты прав, – согласилась Фрэнки. – Но кое‑что в этих результатах не позволяет мне прямо указать на него.

Мэтт собрал бумаги и откинулся на спинку кресла.

– А подробнее?

– Представь всех живущих на земле людей, и все они наследуют различные гены. Я никогда не встречала, чтобы у двух людей, не связанных родственными узами, не было в различных локусах по крайней мере четырех совпадений. Допустим, это всего лишь статистика. Есть локусы, где подозреваемый имеет, скажем, двенадцать и тринадцать, а потерпевшая – одиннадцать и четырнадцать, а не как здесь. – Она указала на результат соскоба с бедер. – Взгляни выше: локусов, где ДНК подозреваемого не совпадает с ДНК потерпевшей, с гулькин нос.

– Ты намекаешь на лабораторную ошибку?

– Премного благодарна!

– Возможно, у тебя просто не оказалось достаточного количества материала для анализа. Существует вероятность того, что ты получила бы эти свои четыре аллеля, если бы исследуемый материал был качественнее?

– Отдаленная, – признала Фрэнки. – Но меня смущает не это. Взгляни, например, на столбец ТН01. И у потерпевшей, и у подозреваемого здесь цифры шесть и семь, следовательно, смесь их ДНК должна всегда давать шесть и семь.

– Все правильно. Так и есть.

– Только не в образце спермы. Здесь семерки меньше, чем шестерки. Этого не может быть. – Она покачала головой. – Мне не хочется разрушать твое дело, но я как не могу исключить твоего подозреваемого, так и не могу утверждать, что он стопроцентно виновен.

Мэтт минуту помолчал, водя пальцем по мокрому пятну, которое осталось на столе от молочного коктейля.

– Брось, Фрэнки! Можно сравнить ДНК всех парней из Сейлем‑Фоллз с ДНК потерпевшей, но так и не получить идеальный расклад, как в учебнике.

Фрэнки задумалась над сказанным.

– Возможно, они родственники.

– Кто? Потерпевшая и подозреваемый? Быть не может!

– В таком случае к представленному для анализа образцу спермы… добавил свою какой‑то другой мужчина. У родственников образцы ДНК частично совпадают… что иногда приводит к необычным результатам.

Мэтт медленно выдохнул.

– Ты намекаешь на то, что потерпевшая исцарапала подозреваемого, чья кровь осталась у нее на рубашке, а потом пришел его брат и изнасиловал ее?

Фрэнки приподняла бровь.

– Как вариант.

– Это бы сработало, если бы у подозреваемого был брат.

– Не казни гонца, принесшего плохую весть. – Фрэнки собрала свои бумаги. – В частной лаборатории можно провести более развернутый анализ, чтобы установить, перекрываются ли результаты дальше.

– А если нам не выделят на это деньги?

– Я бы проверила родословную подозреваемого.

Мэтт допил коктейль и достал бумажник.

– Кровь его? – спросил он.

– Да.

– И существует большая вероятность того, что потерпевшая его оцарапала?

Фрэнки кивнула.

– И нельзя утверждать, что сперма ему не принадлежит?

– Нельзя.

Мэтт бросил на стол десять долларов.

– Это все, что я хотел услышать.

Прибежали разгоряченные, потные, растрепанные девочки в шелковых шортах – как будто в раздевалку впорхнула стая воробышков. Весело болтая, они группами направились в душ, не обращая внимания на стоящую у двери женщину, которая изучала прошлогодние снимки их футбольной команды.

На общем снимке был и Джек. Волосы у него были такие же золотистые, как кубок, который держала одна из девочек. Он стоял вполоборота, восхищенно глядя на своих воспитанниц.

– Заблудились?

Голос вывел Эдди из задумчивости.

– Прошу прощения, – улыбнулась девочка‑подросток. – Я не хотела вас напугать.

– Ничего… ничего страшного.

– Вы чья‑то мама? – спросила она.

Эдди была настолько сбита с толку этим личным вопросом, что не сразу осознала, что неправильно его восприняла. Эта девочка имела в виду совсем не Хло, Эдди в очередной раз приняли за мать ученицы школы. Почему бы девочке не пригласить маму после тренировки, например, выпить вместе чашку чая?

– Я будущая мама, – ответила Эдди.

Девочка улыбнулась, на щеке показалась ямочка. Улыбка была такой открытой, что у Эдди замерло сердце. Она так хотела, чтобы это была ее дочь!

– А‑а, вы из этих… – сказала девочка.

– Ты о чем?

– Ваша дочь играет за округ, и вы хотите поговорить с тренером.

Эдди засмеялась.

– И где его найти?

Девочка бросила взгляд на снимок.

– Она сейчас придет.

– Она?

– В этом году у нас новый тренер. После того, как старого… ушли.

Эдди откашлялась.

– Что ты говоришь!

Девочка кивнула и коснулась рукой снимка за стеклом.

– Разгорелся ужасный скандал, по крайней мере должен был разгореться. Но если хотите знать мое мнение, это скорее было похоже на Ромео и Джульетту. Влюбиться в того, с кем не суждено быть. – Она чуть заметно нахмурилась. – Только в конце все остались живы.

– Ромео и Джульетта?

– Нет, тренер и Кэтрин.

– Девочки! Почему я не слышу шума льющейся воды?

Тренер хлопнула в ладоши, поторапливая свою команду в душ.

– Это она, – сказала девочка, – на тот случай, если вы сами не поняли. – Махнув рукой, она поспешила в душевую.

К Эдди подошла улыбающаяся женщина.

– Чем могу помочь? – спросила она.

– Я просто осмотрюсь, если вы не против. – Эдди кивнула на сверкающий кубок. – Ничего себе трофей!

– Да, они потрудились на славу. Хорошие девочки.

Эдди наклонилась к снимку. Но не стала рассматривать девочек, а принялась изучать надписи на нем. Слева направо: Сюзанна Уэлландер, Марджери Кэбот, тренер Сент‑Брайд, Кэтоин Марш.

Стоящая рядом с тренером девочка держала кубок. Именно на нее, как теперь поняла Эдди, и смотрел Джек.

– Это копия твоих свидетельских показаний, – сказал Мэтт, протягивая документ через стол Джиллиан. – Я хочу, чтобы ты взяла ее домой и прочла. Чтобы запомнила все, что говорила.

Сидящий рядом с дочерью Амос взглянул на несколько листов бумаги.

– Я, черт побери, надеюсь, что в этом деле есть еще документы, помимо ее показаний.

– Есть, – успокоил его Мэтт. – Но основная улика – заявление вашей дочери. – Он открыл вторую папку и передал Дункану копию результатов анализа ДНК. – Эти результаты подтверждают все сказанное Джиллиан. На ее рубашке его кровь, под ногтями – частички кожи, сперма.

– Сперма? – прошептала Джиллиан.

– Да, – улыбнулся Мэтт. – Я тоже обрадовался, когда об этом услышал. У меня были сомнения, поскольку ты заявила, что он использовал презерватив. По‑видимому, соскоб семенной жидкости был сделан с твоего бедра и отправлен на анализ. Это очень поможет в предоставлении требуемых доказательств.

– С твоего бедра… – повторил Амос и сжал руку дочери.

Окружной прокурор отлично понимал их изумление. Он сам говорил Дункану в начале процесса, что доказать факт изнасилования очень непросто. А с этими результатами на их стороне значительный перевес. Мэтт широко улыбнулся.

– Иногда, – сказал он, – нам просто везет.

Томас бросил отцу на колени конверт с пометкой «срочно».

– Тебе.

Джордан отложил джойстик, с помощью которого пытался выиграть у сына на игровой приставке, и вскрыл конверт.

– Должно быть, результаты анализа ДНК, – сказал он и быстро просмотрел короткую приписку, которую Мэтт Гулиган оставил на титульном листе, – так, ничего не значащие слова.

Джордан поступил бы точно так же, если бы получил результаты криминалистической экспертизы, которые доказывали бы, что той ночью Джек и близко не подходил к Джиллиан Дункан.

Он прочел первую страницу, вторую и, выругавшись, швырнул бумаги на пол. Потом встал.

– Мне нужно уйти, – пробормотал он.

На экране Томас как раз убивал одного из отцовских игроков.

– Но ты же выигрываешь!

– Нет, – ответил Джордан. – Пока нет.

Клиенты лгут. Это первое, чему учатся адвокаты. Железное правило, на котором Джордан собаку съел. В конце концов, человек, хладнокровно застреливший собственную жену или ограбивший ночной магазин, – это не обязательно образчик честности, а просто человек, готовый сделать и сказать все что угодно, лишь бы спасти свой зад. Джордан совсем не удивился, когда узнал, что Джек несколько недель водил его за нос. Его взбесило то, что он так легко попался.

Когда он прошлый раз сидел в комнате для свиданий, настроение у него было совсем другое: тогда его переполняла вера в то, что он спасает оклеветанную душу от щупалец судебной системы. Джек, как только вошел, сразу заметил эту перемену. Улыбка сползла с его лица и опала на пол, как старая змеиная кожа.

– Знаешь, – с сарказмом начал Джордан, – я совершенно не удивился, когда узнал, что ты лжешь!

– Но вчера… Вчера вы говорили совсем другое!

– Откровенно говоря, мне плевать. Меня огорчает то, что ты слишком перемудрил, когда заявил Сакстону, что и близко той ночью не подходил к Джиллиан Дункан.

– Не подходил.

Джордан хлопнул ладонями по столу.

– В таком случае, Джек, что эти частички земли делают на твоих ботинках? Что, черт побери, твоя кровь делает у нее на рубашке, а твоя кожа – у нее под ногтями? А твоя проклятая сперма у нее на бедре? Не хочешь ничего мне объяснить? Или, может, ты собираешься подождать и все объяснить присяжным, когда придет твой черед давать показания и Гулиган поймает тебя на лжи? Джек молча опустился на стул.

– Первое, что сделает прокурор, – это подорвет доверие к твоим словам, когда извлечет на свет божий эти результаты. Если бы я на месте присяжных услышал, что человек обманул полицию… Человек, чья ДНК обнаружена на месте преступления, я бы немедленно голосовал за повешение. Зачем лгать, если нечего скрывать?

Он в бешенстве швырнул на стол результаты экспертизы, чтобы Джек мог с ними ознакомиться.

– Ну, – наконец сказал Джордан, – думаю, мы не будем отпираться.

– От чего? – Джек упрямо покачал головой.

– Что ты был в ту ночь в лесу с этой девочкой.

– Был, – невозмутимо заявил Джек, – но я ее не трогал.

– Джек, может, довольно клятв? Потому что, честно говоря, я начинаю терять терпение. – Джордан нахмурился. – Или ты собираешься разыгрывать из себя Клинтона и дать собственное определение половой связи?

– У меня не было с ней связи, Джордан. Ни половой, ни какой‑то другой. Я был пьян. Я видел их в лесу. Она… была голая. Она сама подошла ко мне. – На Джека было жалко смотреть. – Разве вы не понимаете, почему я вам об этом не рассказал? Почему не рассказал Сакстону? Кто бы мне поверил?

– Как по мне, кто к кому подошел – это неважно, – пробормотал Джордан.

– Единственным моим желанием было убраться оттуда подальше, а она всячески пыталась заставить меня остаться.

– Каким образом? Что она делала? Рассказывай! – потребовал Джордан.

– Господи, не помню! Боже, Джордан, я пытаюсь! Я думаю об этом постоянно, у меня голова вот‑вот лопнет. Я был там – и что? Это же не значит, что я ее изнасиловал. Я оттолкнул ее и убежал.

Джордан положил руки на стол.

– И во время этого прелестного общения уронил несколько капель семенной жидкости?

– Я не раздевался. Не знаю, что за сперму они обнаружили, но она не моя.

– Ты хотя бы понимаешь, насколько фантастическим покажется это заявление присяжным? Особенно если на потерпевшей обнаружена твоя кровь и частички твоей кожи?

– Мне все равно, – заявил Джек. – Это правда.

– Хорошо. Правда. – Джордан схватил бумаги, засунул их в папку и встал. – Сколько это будет правдой на этот раз, Джек?

И не оглядываясь вышел из комнаты свиданий.

Достопочтенная Алфея Джастис[xvi] любила редкости. Уникальные табакерки из Европы; китайский шелк; чернила, изготовленные из конского навоза. Она жила в стеклянном доме, который лучше бы смотрелся на побережье Лос‑Анджелеса, а не в густых лесах Новой Англии; водила отреставрированный двухдверный «пасер» компании «Американ моторс» 1973 года выпуска и имела щенка, привезенного за тысячи километров из Белоруссии. Собак этой породы, по слухам, в мире насчитывалось всего тридцать особей. Она любила выделяться из толпы, ее это радовало. А поскольку Алфея была единственным темнокожим судьей главного суда первой инстанции, она не могла оставаться незамеченной.

Правосудие для маленькой девочки по фамилии Джастис стало самореализующимся пророчеством. Хотя никто из ее родных никогда не ходил в колледж, жизнь Алфеи сложилась согласно линиям на ладони. Занять место судьи для темнокожей женщины – мечта вдвойне несбыточная, но факт оставался фактом: Алфея Джастис являлась в Нью‑Хэмпшире, с одной стороны, воплощением того, что все обладают равными возможностями, с другой – настоящим чудом.

Она была ростом метр восемьдесят пять без каблуков – и обычно в одних чулках шагала по коридорам окружного суда Кэрролла. Под этими черными мантиями, кто видит, надела она туфли или нет, а спросить никто бы не отважился. Адвокаты, входившие в зал суда, на подобное не решались, потому что знали: такая дерзость им с рук не сойдет. А женщин там, откуда выходила Алфея, не было, чтобы раскрыть ее секрет.

Ее новый секретарь, молодой мужчина, искренне верил, что если будет целовать ее в зад, то что‑то получит взамен, – но что, Алфея и сама не понимала. Теплое местечко в окружной прокуратуре? Дополнительный перерыв, когда настанет его черед выступать с обвинением в суде, где она будет председательствовать? У него была привычка слишком много болтать и цитировать малоизвестные постановления суда из Черта‑на‑куличках, штат Айова, или других отдаленных населенных пунктов, как будто Алфее станет легче выносить приговор, если она будет знать такие мелочи. Единственное, что она ему пока доверяла, – это выгуливать своего огромного щенка в те дни, когда она часами просиживала в суде. Для того чтобы гулять с собакой, не нужно служить в управлении юстиции, но секретарь, тем не менее, считал это неожиданной удачей.

День не задался с самого утра. Ее белорусский риджбек написал перед раковиной в кухне. Она уже час как проснулась, но до сих пор не выпила кофе. И в довершение ко всему у нее начались месячные, что означало: обед ей сегодня заменит бутылка горячей воды и таблетка мидола.

– Марк, жду еще не больше десяти секунд, так что поторопись. Что ты принес? – спросила Алфея, поджав под себя босые ноги.

– Черный кофе, – ответил помощник, протягивая ей чашку. – Как вы любите. – И залился румянцем. – Я не хотел сказать ничего обидного.

Алфея взглянула на него поверх чашки.

– А в этом и не было ничего обидного, пока ты не заострил внимание на цвете.

– Простите.

Марк снова покраснел. Ох уж эти белые мальчики! Их лица – настоящая цветовая палитра.

Алфея решила не сердиться на него и сменить тему.

– Что у нас сегодня?

– Слушание ходатайств по делу «Штат Нью‑Хэмпшир против Джека Сент‑Брайда».

Она взяла протянутую папку.

– Дело об изнасиловании?

– Да. – Марк глубоко вздохнул. – Если вы заглянете в папку, то обнаружите результаты проведенного мною исследования и мои комментарии.

– На самом деле меня больше интересует, не подкатывались ли к тебе представители сторон с вопросами обо мне.

Опять смущение.

– Ну, Ваша честь, задали несколько вопросов…

– Защита или обвинение?

Марк не отрывал глаз от своих начищенных туфель.

– Оба, мадам.

Алфея Джастис улыбнулась – а случалось подобное крайне редко, – и ее лицо преобразилось, как долина, над которой взошло солнце. Она слышала об этом деле. Черт возьми, когда репортеры, словно пчелы у улья, роятся на ступенях здания суда, не знать об этом невозможно!

Она подумала о Мэтте Гулигане и Джордане Макфи – представителях сторон, которые через несколько часов предстанут перед ней, беззащитные перед большой, злой, черной стервой.

– Марк, – улыбнулась Алфея, – кажется, день обещает быть приятным.

Через час после слушания ходатайств по делу Сент‑Брайда Джордан лежал на спине в лесу, наблюдая, как солнце перепрыгивает с ветки на ветку, словно радужная белка. Он чувствовал, как влага от земли проникает в его кожу, прямо через белую рубашку. Грязь пахла тленом, но Джордан решил, что, возможно, на его восприятие наложило отпечаток нынешнее настроение. Ему выпало омерзительное дело, дохлый номер, и подзащитный, который уперся и не желает никоим образом признавать свою вину. Джек Сент‑Брайд не насиловал Джиллиан Дункан на этом самом месте, несмотря на тот факт, что у нее под ногтями обнаружена его кожа, а на рубашке – его кровь. Может быть, если бы Джордан полежал там подольше, пришельцы, которые, по всей видимости, прилетали, чтобы изнасиловать Джиллиан, вернулись бы и убили его из лазерного оружия, чтобы Джеку назначили другого бесталанного адвоката.

– Я так и думала, что найду тебя здесь.

Джордан искоса взглянул на непрошеную гостью.

– А‑а, это ты, – мрачно произнес он.

– Полагаешь, Ланселоту оказывали подобный прием? – проворчала Селена.

– Значит, ты мой белый рыцарь?

– По крайней мере, пытаюсь им быть. Только от тебя помощи не видать.

Она обняла его и заставила сесть. Джордан почувствовал аромат мыла, пахнущего медом и какими‑то цветами, – ее брусок уютно устроился рядом с его бруском цвета слоновой кости.

– От чего же ты меня спасаешь?

– От тебя самого, – ответила Селена. – От отчаяния. От корневой гнили. Сам выбирай, что тебе больше нравится. – Она задумчиво посмотрела на Джордана. – Похоже, слушание прошло отвратительно.

– Отвратительно? – засмеялся Джордан. – Я бы так не сказал. Полный провал. Эта судья только и искала повод ринуться в драку. Она отклонила мое ходатайство об изъятии из дела показаний Сент‑Брайда о том, что он не встречался с Джиллиан Дункан в ту ночь. А ходатайство Гулигана о том, чтобы допустить в качестве доказательства предыдущую судимость Джека, удовлетворила.

– Я слышала, одно твое ходатайство все‑таки удовлетворили.

– Да уж! – хмыкнул Джек. – Стандартное ходатайство о безотлагательном судебном разбирательстве, которое я подал неделю назад. Ходатайство, которое я подал до того, как узнал, что имею дело с подзащитным, который чаще, чем музыкальный автомат пластинки, меняет свои показания. – Джордан вздохнул. – Я тебе говорил, что пришли результаты анализов ДНК?

– И?

– На рубашке девушки – кровь Джека. У нее под ногтями – частички его кожи. На бедре обнаружена сперма, и хотя результаты не стопроцентные, но она может принадлежать ему.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: