Профессор А. И. Макаровский

Не следует думать, что в 1940-1950-е годы Ленинградская ду­ховная академия была «тихой гаванью», где находили пристани­ще бывшие узники ГУЛАГа. Бывало так, что «брали» прямо из ее стен —в «застенки». Откроем «Журнал Московской Патриар­хии» за 1958 г., №7. На странице 28 —портрет профессора ЛДА А. И. Макаровского, в траурной рамке. В некрологе — краткие све­дения о его биографии. Александр Иванович родился в 1888 г. в Пскове; в 1913 г., вместе с о. Михаилом Сперанским, окончил Санкт-Петербургскую духовную академию. С 1914 по 1918 гг. пре­подавал в Псковской духовной семинарии.

Далее —вполне объяснимая перемена: с 1918 по 1947 гг. пре­подавал историю и географию в светских учебных заведениях — церковных не было. В годы «малого Ренессанса», когда щупальца режима несколько ослабли, вернулся на церковную стезю: с 1949 г. начал учебно-педагогическую деятельность в ЛДА в должности до­цента. В 1951 г. А. И. Макаровский защитил магистерскую диссер­тацию и получил звание профессора. (Уже тогда маститый цер-

ковный историк и молодой отец Никодим могли «пересекаться» в стенах ЛДАиС.)

Следующий абзац некролога: «В мае 1955 года А. И. Макаровский, ввиду тяжелой болезни, прекратил чтение лекций в Академии, но по мере своих сил продолжал трудиться: руководил курсовыми со­чинениями студентов IV курса, писал на них рецензии»...⁴⁶¹. Каза­лось бы, естественный ход вещей: послевоенные годы— «вегетари­анские», это вам не расстрельные 30-е. Но недаром мы гордились: советская нация — самая читающая в мире. Между строк...

Прошли десятилетия, и лишь после 1991 г. у многих «развяза­лись языки». Теперь уже можно было поведать о «фигуре умолча­ния». Вот что рассказал автору этих строк профессор-протоиерей Иоанн Белевцев — автор того самого некролога.

Вскоре после смерти Сталина (март 1953 г.) А. И. Макаровский как-то внезапно исчез, и лекции вместо него стал читать другой преподаватель («нэзамэнымых людэй у нас нэт»; «нэт человэка — нэт проблэм»). Члены профессорской корпорации лишних вопро­сов не задавали, но прошел слух о том, что Александр Иванович арестован. (Можно предположить, что он недостаточно глубоко вы­ражал скорбь по поводу того, что «Хозяин откинулся».)

После смерти Ленина, 22 января каждого года, в Большом те­атре в Москве проходило торжественно-траурное заседание, где де­лался доклад под стереотипным названием: «(Столько-то) лет без Ленина под водительством Сталина по ленинскому пути». Благо­склонно пропускаемый цензурой, в газетах печатался миф, будто перед решением трудных вопросов товарищ Сталин по ночам спус­кается один в мавзолей «посоветоваться с Ильичом».

В последний год Первой мировой войны, в дни поражения Гер­мании, там выпускались открытки, изображавшие Бисмарка, воскресшего, чтобы защитить Германию. Мавзолей Бисмарка во Фридрихсруэ не только вскоре после его смерти, но и в 1920-х го­дах был местом паломничества и националистических демон­страций. Перед ним проходили марши и парады молодежной ор­ганизации Бисмаркюгенд. Гитлер пришел к саркофагу Бисмарка Ц февраля 1939 г., чтобы подчеркнуть преемственность власти.

Но вот в 1953 г. товарищ Сталин спустился в мавзолей на бо­лее длительный срок. «Сталин умер беспланово, без указания ди­рективных органов, — писал Василий Гроссман в повести «Все те­чет».—Сталин умер без личного указания товарища Сталина. В этой свободе, своенравии смерти было нечто динамичное, противо-

речащее самой сокровенной сути государства. Смятение охватило умы и сердца. Сталин умер! Одних объяло чувство горя — в некото­рых школах педагоги заставляли школьников становиться на коле­ни и, сами стоя на коленях, обливаясь слезами, зачитывали прави­тельственное сообщение о кончине вождя. На траурных собраниях в учреждениях и на заводах многих охватывало истерическое со­стояние, слышались безумные женские выкрики, рыдания... Дру­гих объяло чувство счастья. Деревня, изнывавшая под чугунной тяжестью сталинской руки, вздохнула с облегчением. Ликование охватило многомиллионное население лагерей... »

В одном пролетарском поселке был траурный митинг. Многие трудящиеся плакали, а парторг, желая успокоить людей, сказал: «Не плачьте, мои дорогие, у нас еще остался Лаврентий Павлович Берия!».

Впрочем, это был не самый плохой вариант. Известие о смер­ти Гитлера 30 апреля 1945 г. вызвало волну самоубийств. Тысячи убитых горем людей обливались слезами. Многие немцы отказы­вались верить в смерть Гитлера или надеялись, что он воскреснет, как феникс из пепла Берлина⁴⁶².

... Десять месяцев следственного конвейера подорвали здоровье 65-летнего «узника совести». Но осенью 1953 г. Лаврентия Павло­вича «шлепнули» как англо-турецкого шпиона, и лубянский кон­вейер сбавил обороты. В Москве ходила смелая по тем временам частушка:

Берия, Берия, Вышел из доверия. И решили на суде Обновить НКВДе.

Был и такой вариант:

... А товарищ Маленков Надавал ему пинков.

А на Кавказе, где страх был еще силен, упор сделали на плодово-ягодную тему:

Не поспела алыча

Для Лаврентий Палыча.

А поспела алыча

Для Вячеслав Михалыча,

И поспела алыча

Для Климент Ефремыча.

А в 1957 г. (разгром антипартийной группировки) уже было опасно вспоминать и про Молотова с Ворошиловым...

Неприязнь партии к своему несгибаемому члену дошла до то­го, что подписчикам Большой Советской Энциклопедии Государ­ственное научное издательство «БСЭ» впоследствии порекомен­довало изъять из пятого тома 21-24 страницы, а также порт­рет Л. П. Берии, вклеенный между 22 и 23 страницами, взамен которых были высланы страницы с новым текстом. Был преду­смотрен даже совет, как сделать эту замену. «Ножницами или бритвенным лезвием следует отрезать указанные страницы, со­хранив близ корешка поля, к которым приклеить новые стра­ницы». Законопослушные подписчики выполнили рекомендацию, правда по-прежнему «уши торчат»: в самом конце пятого то­ма, в списке иллюстраций, значится расстрелянный враг народа. А коварные иезуиты, обитающие в «Руссикуме», не послушались и не заменили статью о Берии на статью «Берингово море». И в их «гнезде» в Риме, в библиотеке, со страницы пятого тома удивленно взирает Лаврентий Павлович: «За что?».

... Александр Иванович, со справкой об освобождении, вернулся в альма-матер, но «в мае 1955 г., ввиду тяжелой болезни прекратил чтение лекций», и далее — по тексту некролога: «составлял лекции-доклады для учащихся Академии и семинарии, принимал экзамены у студентов-заочников». В числе таких заочников был и будущий владыка Никодим...

Жил Александр Иванович в небольшом доме, что находится во дворе академии, и студенты часто навещали его. Тогдашнее руко­водство Академии сделало все возможное, чтобы поддержать своего профессора: ему выплачивался полный оклад, а чтение лекций по истории Русской православной Церкви было поручено недавнему выпускнику ЛДА — священнику Иоанну Белевцеву.

Скончался Александр Иванович 3 мая 1958 г. на 70-м году жизни. Его вдова работала в читальном зале ЛДА еще в начале 1970-х годов, и мы, молодые студенты, не подозревали о тех испы­таниях, которые довелось ей вынести...

Похожий случай имел место в Московской духовной академии, о чем рассказал в своей книге протодиакон Владимир Русак.

Отец Петр Бахтин служит на краю Московской области, под Талдомом. Во время Второй мировой войны был лейтенантом, ко­мандовал батареей дальнобойных орудий... За мужество, прояв-ленноле в боях получил орден Красного Знамени. Был бы комму­нистом — дали бы Героя. Война продолжалась. После длительной политобработки Бахтина все-таки втянули в партию. По воз­вращении с фронта он решил поступить в духовную школу. А тут — партбилет. Он несет его в партком, кладет на стол.

— Я решил поступить в семинарию, из партии прошу меня исключить.

— ... ?

Разговор закончился тем, что парторг вдогонку Бахтину вы­палил:

— Мы вас еще найдем. Даже в семинарии.

И он (они) сдержал свое слово. Бахтина нашли. В семинарии. Донос. Следствие. Приговор.

Именем Союза... подсудимый Бахтин П. С, согласно..., при­говаривается к высшей мере наказания — расстрелу.

Долгая убийственная пауза.

Учитывая... — судья в осознании своего великодушия к «пре­ступнику» важно смотрит в зал, — заменить двадцатью пятью годами тюремного заключения.

— И поехал этот неблагодарный Бахтин, которому предлага­
ли в свое время прекрасное место в бюрократической машине пар­
тийной работы и от которого он отказался, отбывать наказание
в не столь далекие места.

Ни под какую амнистию 58-я статья не подпадала. Что же за преступление он совершил? Убил? Ограбил? Изнасиловал? — Ху­же! Расслабился и в кругу своих одноклассников по семинарии рас­сказал «сомнительную» историю! А донос написал преподаватель Духовной академии Анатолий Петрович Горбачев, довольно близ­кий родственник личного секретаря патриарха Пимена. Этот до­нос с подписью Горбачева Бахтин видел своими глазами на след­ствии. Достоверно известно, что на совести Горбачева восемь (!) доносов, благодаря чему восемь человек в течение многих лет хлебали тюремную баланду, в то время как сам Анатолий Петро­вич питался с профессорского академического стола. В числе этих восьми и покойный протоиерей Николай Никольский.

Как здоровье, Иуда Горбачев? Не застревает в глотке кусок колбасы?

Совесть, во всяком случае, у него железная. Она позволяет ему теперь здороваться с отцом Петром Бахтиным, лишь слегка опустив глаза .

В «горбачевскую эпоху» в Московской академии и семинарии была введена формулировка: «Уволен как не соответствующий духу учебного заведения». Эта фраза достаточно расплывчатая, и под нее можно было подвести все что угодно. Не так взгля­нул на Горбачева, сказал ему дерзость, ответил недостаточно по­чтительно,—и все, через несколько дней студент вылетает с этой формулировкой⁴⁶⁴.

Господь прибрал Горбачева (не Михаила!) в 1981 г.; по этому случаю в «Журнале Московской Патриархии» был опубликован некролог. Там есть такие строки: «Доцент А. П. Горбачев проявил себя энергичным, принципиальным, требовательным администра­тором. Любое порученное ему дело он умел быстро организовать и выполнить»⁴⁶⁵.

... С наступлением горбачевской «перестойки» «лед тронулся», но на его пути то и дело возникали заторы. Так, на «уровне ЦК» был разрешен к показу жутко смелый по тем временам фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние». И вот для студентов ЛДАиС гото­вится коллективный поход в ближайший кинотеатр «Призыв», как это бывало неоднократно и прежде. (Этот кинотеатр помещался в бывшем Александро-Невском доме призрения бедных духовного звания; Невский пр., д. 176). Состоялся же до этого коллективный просмотр фильма «Мать Мария», а теперь вот тоже название вроде бы церковное— «Покаяние», и речь там идет о дороге к храму. (В ответ на вопрос неизвестной странницы героиня фильма отвечала: «Эта улица не ведет к храму». И слышала в ответ: «Зачем нужна улица, которая не ведет к храму?»). Но «кукловоды» с Литейного всполошились: как бы не началось «брожение умов»! Последовал звонок от уполномоченного, и культпоход был отменен.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: