Христианская мирная конференция 1 глава

В те годы в Праге располагалась штаб-квартира Христианской Мирной Конференции (ХМК). Это была хитрая контора, учре­жденная вроде бы прогрессивной христианской общественностью, вроде бы независимо от Москвы (так было удобнее). Владыка Ни-кодим принимал участие в работе ХМК с 1960 г.

Общественные организации (по-западному их называют непра­вительственными — поп-доьегптеп1 огдапгзаЫоп, N00) бывают разные. Некоторые специально создавались «органами» и «ин­станциями», чтобы с их помощью проводить в жизнь «интере­сы государства». Для таких возникло название «гонго» (СОМСО, СоъегптепЬ ОгдапгзаЬей Иоп-СоиегптепЬ ОгдапгзаЫоп — «организо­ванная правительством неправительственная организация»). Од­ни из них «боролись за мир во всем мире», другие — на конкрет­ных направлениях: с сионизмом или со злобными измышлениями о психиатрических репрессиях.

Через «братские страны» осуществлялась перекачка денег из Москвы на Запад с помощью международных представительств в Будапеште, Берлине и особенно Праге. В Праге располагалась

еще одна хитрая контора: редакция журнала «Проблемы мира и социализма». Редакция и издательство при нем превратились в настоящий почтовый ящик для операций по финансовому транс­ферту. Сколько миллионов долларов ушло в чемоданчиках-дипло­матах через пражские гостиницы и карлововарские санатории на финансирование пропагандистских программ, развертываемых за­падными коммунистическими партиями!

Любой, кто приезжал в начале восьмидесятых годов в Париж, мог стать свидетелем «запуска» во французских книжных мага­зинах очередного творения теоретиков «развитого социализма». За сборником статей Брежнева, выпущенным в престижном па­рижском издательстве, следовал сборник Суслова, за Сусловым — Андропов, Пономарев, Гришин, Черненко. Сколько инвалютных рублей все это обходилось советским налогоплательщикам?²⁷⁴

На IV Всехристианских мирных конгрессах владыка Никодим возглавлял делегации Русской православной Церкви. Митрополит Никодим был последовательно членом Рабочего комитета ХМК, ви­це-президентом, председателем коллегии вице-президентов, пред­седателем Комитета продолжения работы ХМК и, наконец, на IV Всехристианском мирном конгрессе в октябре 1971 г. был избран президентом ХМК. На ^м ВМК в июне 1978 г. митрополит Нико­дим был избран почетным президентом ХМК.

Особенно тяжело пришлось миротворцам после 1968 г., когда они должны были оправдываться перед всем миром за ввод совет­ских танков в Чехословакию. Ряд западных церковных деятелей в знак протеста вышел из ХМК, но оставшиеся «еще теснее сплотили свои ряды вокруг ЦК с его закрытым распределителем». Там под­визались колоритные личности: чего только стоят фамилии чеш­ских протестантских «лидерш»: Совокупова, Бардакова...

После ввода «братских танков» в Чехословакию из ХМК вышел ряд «левых западников»; советскую агрессию осудили такие «дру­зья страны Советов», как певец Ив Монтан, писатель и философ Жан-Поль Сартр (1905-1980) и другие.

Сартр защищал Сталина, Мао, Кастро, Че Гевару, Хруще­ва, Тито, Пол Пота, террористическую организацию Ко1е Агтее РгакИоп в Германии. Он демонстративно приехал в тюрьму для особо опасных преступников, чтобы повидаться с Андреасом Ба-адером, одним из лидеров рафовцев.

Посещая Советский Союз, Кубу, Китай, Югославию, Сартр, обладатель острого аналитического ума, с удивительной легко-

стью попадался на пропагандистскую удочку. «В СССР можно критиковать кого угодно, — убежденно говорил он в 1954 ^г- «Если кто-нибудь еще раз дерзнет сказать мне, что в Советском Союзе преследуют верующих или что религия там вообще вне закона, я дам этому человеку по морде».

Он расхваливал пяти- и девятиэтажки, спешно возведенные на окраинах Москвы, и советовал своим соотечественникам брать пример с советской столицы. Увы, пригороды Парижа застраи­вались именно таким образом, что вело порой к тяжким соци­альным последствиям, например к возникновению районов, густо населенных преступным элементом.

В Литве один советский журналист спросил Сартра, как он расценивает заявление Вашингтона о том, что прибалты в Со­ветском Союзе угнетаются. «Я не встретил там рабов, — отве­тил Сартр, — люди производят радостное впечатление». Однако это не помешало КГБ прикрепить к видному идейному попутчику в качестве гида молодую женщину, которая без труда соблазни­ла его и писала о нем донесения, потрясающие своей досконально­стью. С коммунизмом в советском варианте Сартр, разумеет­ся, все же порвал: окончательно в 1968 г., после удара кнутом по Пражской весне²⁷⁵.

Лубянка и Старая площадь плотно «курировали» работу ХМК. Так, в октябре 1968 г. «для контрразведывательного обеспечения работы Христианской мирной конференции и проведения агентур-но-оперативных мероприятий совместно с друзьями (НРБ, ВНР, ГДР, Куба, ЧССР) в ГДР... маршрутировались (жаргон-то ка­кой! — а. А.) 12 агентов органов госбезопасности. В ходе мероприя­тий не допущены невыгодные кадровые изменения, приняты поли­тически выгодные итоговые документы и поправки к Уставу»²⁷⁶.

Впрочем, агентов госбезопасности (безпеки) хватало и в Пра­ге. В 1969 г. в США перебежали два высоких чина из чехосло­вацкой разведки. Чехословацкие перебежчики были «солидняка-ми». Джозеф Фролик курировал Британию в пражской разведке с 1960 по 1964 ^г-> потом служил резидентом в Лондоне. Франти­шек Аугуст тоже трудился в чехословацком посольстве на бере­гах Темзы — под «крышей» консула. Именно Аугуст, как он сам признался, завербовал члена британского правительства Джона Стоунхауза, подолгу гуляя с ним в чехословацких парках (мини­стра пригласили на отдых в Прагу).

В истории Соединенного Королевства такого еще не было.

Чтобы в «святая святых» — в самом правительстве — зарылся «крот» из КГБ! Во второй половине 1960-х годов Джон Стоун-хауз занимал кресло министра — вначале авиации, а затем почты и телекоммуникаций. Тогдашний премьер-министр Гарольд Виль­сон считал его крепким профессионалом и вообще своей надеждой и опорой.

Будучи министром авиации, Стоунхауз отвечал помимо са­молетов в немалой степени за оружие для них, а также за тогдашнее «небесное чудо» — сверхзвуковой пассажирский лайнер «Конкорд». А в кресле министра телекоммуникаций контролиро­вал департамент, который занимался прослушиванием телефон­ных разговоров, перлюстрацией почты. И тесно контактировал со сверхсекретным агентством по радиотехнической и радиоло­кационной разведке, чья штаб-квартира по сей день расположена в местечке Челтенхэм.

Вербовку осуществили по заданию и на деньги КГБ, ведь Че­хословакия была сателлитом СССР, находилась под его жестким контролем. Таких шпионов называли «агентами советского бло­ка», и некоторых удалось раскрыть. Стоунхауз был для Москвы гораздо важнее, чем подавляющее большинство других шпионов. Он не только входил в правительство, но и имел доступ к самым сокровенным тайнам Соединенного Королевства, которые, без со­мнения, чрезвычайно интересовали СССР.

Министр ушел в отставку лишь после всеобщих выборов в 1970 г. До этого Вильсон ограничивал его только в одном — не пус­кал в Чехословакию. Отбыв в США, Стоунхауз имитировал там свою гибель — якобы утонул в океане. Однако вскоре «возродился» с новыми документами в Австралии, где в середине семидесятых его арестовали. Но — за финансовые преступления, а не за шпио-

наэнг".

... После 1968 г. над Восточной Европой сгустились тучи стали­низма. Правда, раздавались голоса протеста: «Восстановить ува­жение к Сталину, зная, что он делал, — значит установить нечто новое, установить уважение к доносам, пыткам и казням». Но кто это мог тогда услышать?

Перед ХМК стояла задача создавать в мире имидж Советского Союза как государства миролюбивого, а для кого это было важ­но, также и «христопослушного». Это митрополит Никодим не мог не понимать. Но вместе с тем его участие в этих чисто полити­ческих мероприятиях придавало им действительно христианскую

окраску. «В свое время была создана т. н. Христианская мирная конференция (ХМК), учреждение исключительно политизирован­ное, имевшее целью поддержать международную политику СССР и его союзников по социалистическому лагерю, — пишет протоие­рей Владимир Мустафин. — Митрополит Никодим активно участ­вовал в ХМК, был даже одним из ее организаторов и руководи­телей. Но совершенно ясно, что никакого искреннего интереса к советской политике "установления мира во всем мире" у него не было, как не было этого интереса у всякого мало-мальски серьез­ного человека (включая и самих руководителей и пропагандистов этой политики)»²⁷⁸.

С годами владыке Никодиму все труднее было осуществлять ру­ководство этим движением, и он остался лишь на посту почетного президента ХМК. А в руководящие структуры ХМК был внедрен тогдашний митрополит Киевский и Галицкий Филарет (Денисен­ко, он же «Антонов»). Эту агентурную кличку можно обнаружить в отчетах КГБ еще 1967 г., в которых, в частности сказано, что «Антонов» вместе с другими агентами, будучи на заседаниях ис­полкома и Центрального комитета Всемирного совета Церквей, в пику западным Церквам «требовал обсуждения положения негров в США»²⁷⁹. И теперь этот старый, проверенный и опытный кадр был брошен на фронт борьбы за мир: надувать щеки в президиуме ХМК.

Вот выдержка из отчета, который начальник четвертого от­дела полковник В. Тимошевский направил руководству КГБ СССР. Год 1985-й: «В ВНР на заседании рабочего комитета ХМК (Меж­дународная религиозная организация "Христианская мирная кон­ференция") направлены агенты "Антонов", "Кузнецов", "Вадим", "Прохоров" с заданием осуществить подготовку 6-го конгресса ХМК в приемлемом для нас плане. Решением рабочего комитета определен состав ряда руководящих органов, куда будет продвину­та наша агентура»²⁸⁰.

Но вся эта мышиная возня продолжалась уже после кончины владыки Никодима. Через 20 лет после Пражской весны в одной лишь Чехословакии стояло больше советских дивизий, чем США имели во всей Европе; в ГДР было размещено больше советских дивизий, чем их было во всей американской армии; на Кольском полуострове против трех норвежских легких пехотных батальонов были выдвинуты три советские дивизии, флот и дивизия морской пехоты²⁸¹.

В недолгий период горбачевского правления начали «сыпаться» восточноевропейские режимы. Предчувствуя это, «пражские миро­творцы» разбегались, как крысы с тонущего ХМК-овского корабля, попутно «приватизируя» миротворчские фонды. О том, как разво­ровывалась собственность ХМК, мог бы поведать Филарет (Дени­сенко) (на Украине его нынче кличут «Филя-анафема»), но тайну сию он унесет с собой в могилу: закон мафии — омерта (обет мол­чания).

Мог ли владыка Никодим предположить, что в декабре 1989 г. КПСС и КПЧ дадут тождественную оценку вводу войск пяти го­сударств Варшавского договора на территорию Чехословакии в 1968 г.? («Эта акция явилась вмешательством во внутренние дела ЧССР, несовместимым с нормами отношений между суверенными государствами»). Что в конце 1980-х —начале 1990-х годов в Чехо­словакии произойдет «бархатная революция» («глазик за глазик, зубик за зубик») и главой государства станет бывший политзаклю­ченный Вацлав Гавел? Что в Прагу из Мюнхена переберется ра­диостанция «Свобода»?

Милослав Петрусек, декан факультета политических наук Карлова университета, президент Чешского социологического об­щества, опубликовал интересное исследование самиздата в Чехо­словакии. В 1969-1989 гг. в самиздате в ЧССР выходило более 80 журналов (средний тираж: 132 экземпляра), было напечата­но несколько сотен литературных произведений. Изданием и рас­пространением занималось 5% населения страны. С властями су­ществовал негласный уговор. «Тоталитарный режим» требовал лишь соблюдения некоторых условных формальностей. Например, писать на титульном листе: «Для друзей размножил в количе­стве 7 экземпляров Вацлав Гавел». А за печатание тиража жур­нала Гавел уже не отвечал.

Самиздат создал его авторам политическую рекламу, что сказалось в «бархатную революцию» 1989 г. — интеллектуалы, вовлеченные в самиздат, сразу заняли важные государственные

посты .

... 15 июля 1992 г. в пражскую резиденцию Вацлава Гавела по­звонил Борис Ельцин. Российский президент сообщил, что в архи­вах КПСС обнаружены документы чрезвычайной важности, про­ливающие свет на августовские события 1968 г. На следующий же день в Прагу прибыл специальный представитель Ельцина и пе-

редал их Вацлаву Гавелу. Среди них оказалось и так называемое «пригласительное письмо».

Речь идет о письме, существование которого его авторы отрица­ли с самого августа 1968-го и на которое, в свою очередь, ссылались инициаторы вторжения во главе с Брежневым (но письма не публи­ковали). Поскольку письмо оставалось неизвестным и не нашлось ни в каких подборках документов, переданных новому руководству Чехословакии сначала Горбачевым и уже потом — Ельциным, очень многие считали этот документ мифическим. Оказалось, однако, что это не так.

На это письмо ссылался Леонид Брежнев на встрече пяти руко­водителей стран Варшавского Договора в Москве 18 августа 1968 г., не упоминая, правда, имен авторов. Тогда же было предложено ис­пользовать письмо в качестве политического обоснования агрессии. Ульбрихт, Гомулка, Живков и Кадар согласились.

— Почему советские войска так долго находятся в Чехослова­
кии?

— Они до сих пор ищут того, кто позвал их на помощь.
«Максимальное засекречивание» было обеспечено хорошо

(письмо хранилось в конверте с надписью: «Не вскрывать»). Пись­мо было передано Брежневу, по-видимому, 3 августа в Братиславе (есть свидетельство Шелеста о том, что Васил Биляк передал ему это письмо для Брежнева тайком, в туалете), затем было прочи­тано на коммунистической встрече в верхах 18 августа в Москве и стало формальным обоснованием вторжения.

16 июля 1992 г. Вацлав Гавел прочитал на пресс-конференции чешский перевод «письма-приглашения». Вот текст письма, — обра­зец советской «туалетной дипломатии». Оно написано по-русски — приводим его дословно, не исправляя ошибок.

Уважаемый Леонид Ильич, с сознанием полной ответствен­ности за наше решение обращаемся к Вам со следующим нашим заявлением.

Наги по существу здоровый послеянварский процесс, исправле­ние ошибок и недостатков прошлого, и общее политическое ру­ководство обществом постепенно вырывается из рук централь­ного комитета партии. Печать, радио и телевидение, которые практически находятся в руках правых сил, настолько повлия­ли на общественное мнение, что в политической жизни страны сейчас без сопротивление общественности начинают принимать участие элементы враждебные партии. Они развивают волну на-

ционализма и шовинизма, вызывают антикоммунистический и антисоветский психоз.

Наш коллектив — руководство партии — совершил ряд ошибок. Мы не смогли правильно защитить и провести в жизнь марк­систско-ленинские нормы, партийной жизни, и, прежде всего принципы демократического централизма. Руководство партии уже не способно в дальнейшем успешно защищаться перед ата­ками на социализм, не способно организовать против правых сил ни идеологического, ни политического отпора. Само существо со­циализма в нашей стране стоит под угрозой.

Политические средства и средства государственной мощи в нашей стране в настоящее время уже в значительной степени парализованы. Правые силы создали благоприятные условия для контрреволюционного переворота.

В такой сложной обстановке обращаемся к вам, советские коммунисты, руководящие представители КПСС и СССР, с просьбой оказать нам действенную поддержку и помощь всеми средствами, которые у вас имеются. Только с вашей помощью можно вырвать ЧССР из грозной опасности контрреволюции.

Мы. сознаем, что для КПСС и СССР этот последний шаг для защиты социализма в ЧССР бы, не был легким. Поэтому мы бу­дем изо всех своих сил бороться собственными средствами. Но в случае, если бы наши силы и возможности были исчерпаны или ес­ли бы не принесли политических результатов, то считайте это наше заявление за настойчивую просьбу и требование ваш/их дей­ствий и всесторонней помощи.

В связи со сложностью и опасностью развития обстановки в кашей стране, просим вас максимальное засекречивание этого нашего заявления, по этой причине пишем его прямо лично для Вас но русском языке²⁸³.

Сегодня имена «подписантов» хорошо известны — Алоис Индра, Драгомир Колдер, Антонин Капек, Олдржих Швестка и Васил Би­ляк. После того, как Вацлав Гавел передал фотокопию оригинала письма генеральному прокурору ЧСФР, репортеры разыскали Ба­сила Биляка.

Василу Биляку, единственному здравствовавшему автору пись­ма, которое дало в 1968 г. повод для оккупации Чехословакии вой­сками Варшавского Договора, грозил судебный процесс. «Ничего не подписывал, ничего не знаю, подпись — подделка», — заявил он журналистам. Конверт передавал, но что в нем было, не ведал.

Биляку грозил 10-летний срок тюрьмы за «преступление против мира»: авторы письма могли спровоцировать широкомасштабную войну.

Тогдашний прокурор генеральной прокуратуры ЧСФР Влади­мир Неханицкий считал, что Биляку не избежать возмездия. Прав­да, следствию предстояло доказать подлинность подписи. Состо­яние здоровья 75-летнего Биляка могло стать препятствием для привлечения его к суду²⁸⁴. Такова была расплата за интервен­цию. ..

Всего этого владыка Никодим не знал; он не мог также пред­положить, что в начале XXI столетия Чехия вступит в НАТО. И что «чехов» (чеченских боевиков) «федералы» будут «мочить» не в Праге, а в Грозном, как до этого «воины-интернационалисты» «гасили» «духов» (душманов) в Афганистане.

А как же с десятками статей и докладов по «текущему момен­ту», прочитанных владыкой на заседаниях ХМК и разом утратив­ших свою актуальность? Утешает лишь одно: эти тексты готовили сотрудники ОВЦС, и владыка мог сберегать свои силы для более важных дел.

Конец 1970-х годов. Беседуют два пожилых актера.

—Да! Сколько мы с тобой дерьма переиграли!

—Не дерьма, а нужного в свое время драматургического ма­териала!

Как-то, вернувшись из очередной миротворческой поездки, вла­дыка служил всенощную в Троицком соборе Александро-Невской лавры. Маститые протоиереи, стоявшие в алтаре, о чем-то ожив­ленно переговаривались. Начинается шестопсалмие; раскрываю ар­хиерейский молитвослов, а святитель, подойдя к беседующим, на­зидательно изрекает: «Отцы! Здесь вам не британский парла­мент!» А потом, вынув очечник из кармана подрясника, подбра­сывает застрявшую в нем чешскую крону: «Все, что осталось от Праги!».

По словам архиепископа Брюссельского Василия, митрополит Никодим никогда не навязывал просоветской линии зарубежным архипастырям Московского патриархата. «Раз только он мне ска­зал: "Вот Вы все критикуете Пражскую христианскую конферен­цию (ХМК, или ХМЫК, как он иронически ее сам называл в по­следние годы своей жизни. Но когда я ее так ему назвал, он встре­вожился: "Откуда Вы это знаете? Кто Вам это сказал?"). Вы бы вошли в нее и действовали в ней, как считаете правильным. А то

Вы критикуете извне". "Владыко, — ответил я, — боюсь, что если бы я так сделал, это не пошло бы на благо Русской Церкви". Митро­полит Никодим промолчал»²⁸⁵.

Любопытный эпизод содержится в «воспоминаниях семинари­ста», каким в середине 1970-х годов был Юрий Рубан: «Помнит­ся, мне пришлось сетовать на "неразумное" использование людей, выказывающих явные способности к научным занятиям. Часто бы­вало, что человек, оставленный по окончании Духовной Академии "профессорским стипендиатом" для подготовки к преподаватель­ской деятельности, очень скоро начинал надолго исчезать, а то и исчезал навсегда. Он ездил по всему миру и выступал с докладами на бесконечных тогда конференциях по проблемам "миротворче­ства", "разоружения" или чего-то аналогичного, явно не имеющего отношения к церковной науке, или же назначался представителем во Всемирный Совет Церквей. Это означало начало карьеры "цер­ковного политика", но полный крах так и не начавшейся карьеры преподавателя и ученого богослова.

Выслушав, владыка кивнул головой, как бы в знак согласия, затем немного помолчал и, наклонившись ко мне, доверительно шепнул: "Знаешь, брат Георгий, если бы они там не ездили и не выступали, мы бы с тобой здесь не сидели и не говорили". Мне стало стыдно, и к этой теме мы больше не возвращались»²⁸⁶.

... Генеральный секретарь ЦК компартии Чехословакии Милош Якеш, сброшенный «бархатной революцией» 1989 г., обосновался на прежнем месте жительства — в квартире престижного пражского района Ханспаулка. Средства на существование Милош черпает из небольшой пенсии и хороших гонораров за публикацию мемуаров. Против него было предпринято два судебных процесса — «о сверже­нии законной власти в 1968 г.» и «попытке подавления народных выступлений в 1989 г.» —на обоих Милош был оправдан, так как действовал «согласно Конституции». Якешу уже за 80; он перепи­сывается по Интернету с друзьями из Чили и регулярно получает приглашения поправить здоровье на кубинском курорте. Жизнью своей он вполне доволен²⁸⁷.

... Летом 2000 г. лондонский аукционный дом Сотби выставил, что называется, тяжеловесов. Самым крупномасштабным — в пря­мом смысле этого слова —лотом стал Владимир Ленин высотой 3,3 метра. С 1955 г. бронзовый монумент стоял на центральной площади чешского города Горколов. Однако в 1989 г. в результа­те «бархатной революции» Владимир Ильич «сменил прописку»,

а затем был приобретен американским антикваром²⁸⁸. А в 1968 г. «чехи гибли за металл»...

Миротворческие конгрессы

Одна из немногих сфер деятельности, где Церковь была «по­лезна» атеистическим властям, было ее участие в Фонде мира и в «борьбе за мир во всем мире». О том, как это было на самом де­ле, рассказывает митрополит Смоленский и Калининградский Ки­рилл (Гундяев): «Большая часть церковных денег переводилась на счет так называемого Фонда мира». Возможно, этот Фонд действи­тельно делал какие-то добрые дела и его материальные ресурсы следовало пополнять (разумеется, на добровольной основе). Но в те времена декларировавшаяся властями необходимость ежемесяч­ных взносов в Фонд мира на поверку оборачивалась изощренно-циничным способом ограбления Церкви, тогда как многие храмы стояли с прохудившимися крышами. Бесценные памятники архи­тектуры медленно умирали, но государство не позволяло Церкви отреставрировать их за ее собственные деньги»²⁸⁹.

Первый инфаркт случился у владыки в 1972 г., а второй после­довал незадолго до проведения межрелигиозного миротворческо­го конгресса в Москве (октябрь 1973 г.). Прикованный недугом к постели, он поручил возглавить форум от Русской православной Церкви своему ближайшему сподвижнику — владыке Ювеналию (Пояркову). Сам он лишь мог смотреть по телевизору фрагмен­ты заседаний, транслировавшиеся в вечерних новостях. С грустью в голосе он говорил: «Ведь я "срежиссировал" этот форум, опреде­лял порядок рассадки президиума, порядок чтения докладов...» Многое при подготовке пришлось «замкнуть на себя», и вот случи­лось «короткое замыкание» на сердце...

В 1972 г. после перенесенного инфаркта митрополит Никодим подал прошение Святейшему Патриарху и Святейшему синоду об освобождении его от должности председателя ОВЦС. Эта прось­ба владыки была удовлетворена. Однако он продолжал труды на посту председателя Комиссии Святейшего синода по вопросам хри­стианского единства и межцерковных сношений.

Рассказывает архиепископ Брюссельский Василий.

Об отставке владыки Никодима от должности председате­ля «иностранного» Отдела я впервые узнал от него в Брюсселе в июне 1973 г., куда он приезжал на какую-то «общественную

конференцию по безопасности в Европе»; что любопытно: он был в составе делегации не по церковной линии. Я не расспрашивал владыку Никодима, что там обсуждалось, все равно ничего не из­менишь, только расстроишься. Но и он меня ни к чему не при­влекал. Итак, почти первое, что он мне сказал на аэровокзале, где я его встречал, было то, что он больше не во главе «ино­странного» Отдела. «Но, — начал он объяснять с какой-то даже наивностью, —это не нужно понимать, будто бы меня «пони­зили», нет, только перераспределили работу, а я все равно буду стоять во главе». «Кому оке писать по делам?» — спросил я его. «Митрополиту Ювеналию, а в случае чего важного — мне», — был ответ²⁹⁰.

И хотя после «первого звонка» владыка должен был снять с се­бя часть «миротворческой» нагрузки, ХМК все же «достала» его: в октябре 1975 г., во время заседания рабочего комитета ХМК в Бад-Саарове (ГДР), святитель перенес пятый инфаркт. И где те­перь те важные резолюции, и где теперь ГДР? И где ее высшее руководство?

... Весна 1989 г. Истекают последние месяцы «эпохи стены». Иду вдоль берега Шпрее. Посреди реки — сторожевая вышка, стоящая на бетонном островке. Гэдээровский пограничник зорко следит за вверенной ему зоной. Автоматная очередь поразит любого, кто по­пытается пересечь границу. Будет ликвидирован даже «голубь ми­ра»,—а вдруг он почтовый? В «Музее стены» у Чек-пойнт-Чар­ли только что довелось увидеть образцы гэдээровских подводных заграждений. Невидимые взору, они идут вдоль фарватера реки в пределах Большого Берлина. Аквалангист, избравший свободу, сможет доплыть только до середины Шпрее, и его свобода закон­чится вместе с жизнью. Течение прижмет пловца к решетке, усеян­ной шипами, и незадачливый «Ив Кусто» наткнется на один из них в кромешной тьме. Сделанные по принципу рыболовных крючков, они неохотно отдают свою добычу.

А вот что рассказал мне местный лютеранский пастор Гердт Веттиг. Подготавливая 4-сторонние соглашение по Берлину, то­гдашние союзники не задумывались о мелочах. Так, чья-то пьяная рука провела границу кое-где кое-как: не по фарватеру Шпрее, а по береговой линии. И получилось так, что ступив в воду у своего берега, житель Западного Берлина нарушал границу. А у погра­ничника инструкции. «Зафиксировав объект», он не должен раз­мышлять: то ли это пловец-«осей» все-таки добрался до свободно-

го берега, то ли подгулявший «весси» решил покуражиться. У него приказ: стрелять на поражение. И стреляли. И поражали.

Играет ребенок на берегу, срывается и падает в воду. Мать бросается за ним и получает с вышки «контрольный выстрел в голову» (второй — вверх, предупредительный). После нескольких «инцидентов» такого рода высокие договаривающиеся стороны до­стигли консенсуса. И вдоль набережной Шпрее через каждые 300-500 метров были установлены тумбы с «мигалками». Отныне, преж­де чем спасатель ринется в воду, он должен добежать до стояка, разбить стекло, нажать на красную кнопку. Если завоет сирена и заработает «проблесковый маяк», то только тогда пограничник на вышке не станет досылать патрон в ствол.

«Жертвы стены» и «жертвы реки» тяжким грузом легли на со­весть кремлевских старцев, советской марионетки Хонеккера и дол­голетнего шефа «штази» Мильке. После падения стены «дедушку Хо» по-воровски вывезли в Москву с одного из аэродромов ЗГВ, неподконтрольных властям ФРГ. А Мильке загремел на нары как «убийца за письменным столом». Ведь инструкции «стрелять на поражение» выходили за его подписью. Оказавшись за решеткой, он стал симулировать старческое слабоумие и попросил принести ему в камеру плюшевых медвежат. 81с йгапзИ §1опа типсИ...

Август 1992 г. Бывшему руководителю ГДР предъявлено 800- страничное обвинение и он приступил к его изучению. Ожи­дать суда Хонеккер будет в белоснежно выкрашенной камере в больничном отделении следственного изолятора. Почти шесть десятилетий назад Хонеккеру уже пришлось отсидеть в тюрьме Моабит полтора года, прежде чем молодого коммуниста отпра­вили с десятилетним сроком в тюрьму Бранденбург-Герден.

Хонеккер будет получать от германских властей небольшую — марок 700-800 — пенсию. Юридическим основанием для ее выпла­ты являются взносы молодого Эриха в фонд социального стра­хования в бытность свою кровельщиком и партийным функцио­нером в первые послевоенные годы до образования ГДР. Проверкой установлено: взносы в пенсионную страховку Хонеккер платил ре­гулярно.

По данным телефонного экспресс-опроса, проведенного среди 5000 берлинцев, две трети из них убеждены, что Хонеккер несет личную ответственность за происходившее в ГДР, и посему дол­жен быть осужден. 67,1% опрошенных считают его виновным, в том, в чем он официально обвиняется: в убийстве 49 человек и

в 25 покушениях на убийство, совершенных погранвойсками ГДР согласно его приказу стрелять в перебежчиков. 18,6% действия Хонеккера оправдывают. 51,9% уверены, что осуждение Хонеккера поможет справедливой оценке прошлого Восточной Германии²⁹¹.

Февраль 2004 ^г- Семья свергнутого в 1989 г. бессменного пра­
вителя ГДР (с 1971-го) Эриха Хонеккера практически в полном
составе перебралась в Чили. В 1992-м туда уехала его дочь Со­
ня вместе со своим мужем, чилийским эмигрантом Фердинан­
дом Янесом, чуть позже к ним присоединились Хонеккера
Маргот и сам Эрих — будучи уже серьезно болен раком печени.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: