ГЛАВА I. О чувствованиях вообще. Вступление

К. Д. Ушинский

Человек как предмет воспитания

Опыт педагогической антропологии

Том II

Содержание:

Предисловие ко второму тому

Б. Чувствования

Глава I. О чувствованиях вообще. Вступление

Глава II. Физиологическая теория чувствований

Глава III. Механическая, или математическая, теория чувствований

Глава IV. Философская теория чувствований

Глава V. Гипотеза стремлений

Глава VI. Врожденные стремления

Глава VII. Инстинктивные стремления к общественному и родовому существованию

Глава VIII. Стремление к сознательной деятельности

Глава IX. Происхождение чувствований из органических причин

Глава X. Происхождение чувствований из сознательных представлений

Глава XI. Практическое значение сердечных чувствований

Глава XII. Взаимные отношения чувствований органических и душевных

Глава XIII. Воплощение чувствований

Глава XIV. Воплощение чувствований как органическая основа нервного сочувствия

Глава XV. Воплощение чувствований и нервное сочувствие как органические основы речи

Глава XVI. Отделение чувствований от желаний и душевных чувственных состояний

Глава XVII. Переход чувствований в чувственные состояния души

Глава XVIII. Выделение душевных чувствований и их разделение

Глава XIX. Виды душевно-сердечных чувствований:

1) удовольствие и неудовольствие

Глава XX. Виды душевно-сердечных чувствований:

2) чувствование влечения и отвращения

Глава XXI. Виды душевно-сердечных чувствований:

3) гнев и доброта

Глава XXII. Виды душевно-сердечных чувствований:

4) страх и смелость

Глава XXIII. Виды душевно-сердечных чувствований:

5) чувство стыда и чувство самодовольства

Глава XXIV. Виды душевных чувствований: умственно-сердечное чувство отсутствия деятельности

Глава XXV. Душевно-умственные чувствования. Виды их: 1) чувство сходства и различия

Глава XXVI. Виды душевно-умственных чувствований: 2) чувство умственного напряжения, 3) чувство ожидания

Глава XXVII. Виды умственных чувствований: 4) чувство неожиданности:

а) чувство обмана и

6) чувство удивления

Глава XXVIII. Виды душевно-умственных чувствований: 5) чувство сомнения и чувство уверенности, 6) чувство непримиримого контраста, 7) чувство успеха

Глава XXIX. Общий обзор чувствований, система их и их отношение к сознанию

В. Воля

Глава XXX. Воля. Вступление. Различные теории воли

Глава XXXI. Физическая теория телесных движений

Глава XXXII. Физиологическое объяснение произвола движений

Глава XXXIII. Механическая теория воли

Глава XXXIV. Философские теории волн как явления объективного

Глава XXXV. Объективная воля по фактам естественных наук: учение Дарвина

Глава XXXVI. Психологические выводы из теории Дарвина

Глава XXXVII. Результаты критического обзора теорий воли

Глава XXXVIII. Воля как власть души над телом

Глава XXXIX. Воля как желание: элементы желания - реальные и формальные

Глава XL. Воля как желание: выработка желаний в убеждения и решения

Глава XLI. Воля как желание; переход желаний в наклонности и страсти

Глава XLII. Образование характера; состояние вопроса: четыре темперамента

Глава XLIII. Факторы в образовании характера:

а) влияние врожденного темперамента

Глава XLIV. Второй фактор в образовании характера:

б) влияние впечатлений жизни

Глава XLV. Воля как противоположность неволе: стремление к свободе

Глава XLVI. Стремление к наслаждению и стремление к счастью: классическая теория эвдемонизма

Глава XLVII, Учение эвдемонизма новое время

Глава XLVIII. Стремление к счастью: значение цели в жизни

Глава XLIX. Уклонения человеческой воли вообще

Глава L. Слабость воли и склонности, из нее происходящие

Глава LI. Заключение

Предисловие ко второму тому

В предисловии к первому тому "Антропологии" я выразил надежду поместить во втором не только анализ процессов чувствования и воли, но анализ и тех духовных особенностей, которые составляют отличительную черту психической жизни человека. Однако же эта надежда, как видит читатель, не вполне осуществилась, и во втором томе исполнена только первая половина задачи. Это произошло отчасти от нездоровья, а отчасти оттого, что изложение явлений чувствования и воли заняло более места, чем я ожидал. Я, конечно, мог бы и не издавать в свет этого тома, пока не окончил бы всего труда, но, зная, что некоторые из педагогов уже начали пользоваться моею книгою при преподавании педагогики, я желал выдать поскорее хоть то, что готово.

Читатели, познакомившиеся уже с первым томом "Антропологии", найдут, может быть, что изложение второго не вполне соответствует первому, что в нем менее точности и определенности, но это уже зависит от самого свойства предметов и их предварительной обработки. Явления чувствования и воли, как известно всякому, кто знаком с психологической литературой, разработаны гораздо менее, чем явления сознания. Неопределенность, неясность, шаткость наблюдений, противоречие в мнениях составляют отличительную черту этих глав во всех психологических курсах. Может быть, читатель, знакомый с литературой этого отдела психологии, найдет даже, что в нашем труде он сделал некоторые успехи.

Самый способ исследования явлений и во втором томе остался прежний, ибо я признаю его единственно рациональным. Но из критических разборов, вызванных первым томом, можно было убедиться, что способ этот не вполне понят, и в этом нет ничего удивительного. В психологии так все привыкли строить теории, а не изучать факты и, отправляясь от какого-нибудь прежде установившегося миросозерцания, выдвигать вперед те психические явления, которые подходят под такое миросозерцание, упрямо отворачиваясь от других, которые могли бы его смутить, что я нисколько не удивился, что одни причисляют мои воззрения к идеалистическим, другие - к материалистическим, а третьи упрекают в противоречии самому себе. Это я предвидел и в предисловии к первому тому. Никто не захотел критиковать мой труд только на основании выставленных в нем фактов, т.е. единственном основании, на котором он может быть критикован. Видя в духе точно такую же необходимую гипотезу, сосредоточивающую мир психических явлений, как и в материи другую гипотезу, сосредоточивающую мир явлений физических, я не придаю никакого значения тому, назовут ли меня материалистом, или идеалистом. Я просто беру психические явления, всем знакомые, как результаты самонаблюдений и внутреннего опыта человека, анализирую их, группирую и если где ставлю гипотезу, то нигде не прикрываю ее.

Психология так долго находилась в зависимости от философии, что нельзя ожидать, чтобы взгляд на нее как на науку, не имеющую ничего общего с философскими умозрениями, как на науку наблюдения и опыта, устаноьился скоро, установился не только в заглавии психологических теорий, где он давно уже заявляет себя, но и на самом деле. Я, может быть, поступил дурно, не выяснив прежде отношений моей психологии к философии, которая в настоящее время, после погрома гегелевской системы, представляет одни развалины. Но этим выяснением отношения психологии к философии мне будет всего удобнее заняться в предисловии к третьему тому, так как в третьем томе отношение это уже само собою установится.

Теперь же скажу только мимоходом, для удаления дальнейших недоразумений, что, по моему убеждению, в настоящее время и сама философия может явиться только посредницею между психологией и науками природы. В настоящее время возможна только такая философия, которая основывала бы постройку научного миросозерцания, с одной стороны, на фактах, добытых психическим самонаблюдением, а с другой - на фактах, добытых наблюдением над внешнею для человека природою. Другой философии в настоящее время я не понимаю. Если основать философию на одних психических фактах, то выйдет самый туманный и неопределенный идеализм; если основать ее на одних известных нам фактах внешней природы, как это делает так называемая позитивная философия, то выйдет как раз столько же туманный столько же неопределенный материализм, но в обоих случаях откроется обширное поле человеческой фантазии, оценка которой возможна уже на основании правил поэзии или риторики, а не основаниях науки. Отправляясь от идеального воззрения Гегеля и от позитивной философии Конта, как бы забывшей самое существование психических явлений, мыслитель одинаково удаляется от действительного знания и попадает уже в мир фантастических построек, где величественнейшие дворцы выстраиваются очень легко и скоро именно потому, что это дворцы карточные.

Сохраняя за собою право в третьем томе выяснить отношение моей книги к различным физическим и психическим теориям, я предоставляю этот второй том здравому смыслу читателя и прошу его, не навязывая мне никаких предвзятых миросозерцании, критиковать меня единственно с фактической стороны: верны ли те факты, из которых я делаю вывод, и соответствует ли вывод факту. Если при анализе фактов я наталкиваюсь на противоречия, которых нельзя объяснить, то стараюсь сам указать на них читателю. Я считаю это лучшим, чем прикрывать их какою-нибудь туманною гипотезою и выдавать эту гипотезу за глубокомысленный вывод. Неужели игра в гипотезы (эта игра в философские жмурки) не надоела, наконец, человеку? Не гораздо ли лучше сказать себе простое "не знаю", чем обманывать и себя, и других?

Об одном только я прошу читателя: я прошу его помнить, что психический факт, который он сознает совершающимся в самом себе, точно такой же несомненный факт, как и факт какой бы то ни было точной науки. Замечая в себе такой факт, всякий из нас может быть уверен, что он одинаково повторяется в миллионах подобных нам существ и что потому он и может быть изучаем и достоин самого внимательного изучения. Неразумное забвение самого существования огромной сферы психологических фактов влечет теперь в крайность, противоположную той, в которую еще, недавно увлекалось мышление, остановившееся на одних психических явлениях и смотревшее сквозь призму их на весь внешний мир.

В третьем томе я надеюсь поместить окончание "Антропологии" и педагогические приложения, из нее выведенные. Эти педагогические приложения должны, по моему плану, составить сжатый учебник педагогики, но такой учебник, которого никак нельзя было бы заучивать.

Этого в особенности я хочу потому, что считаю заучивание всяких педагогических учебников не только бесполезною, но даже вредною тратою времени. Если воспитатель хорошо познакомится с законами человеческой природы, насколько они нам известны, то для него достаточно здравого рассудка, чтобы оценить ту или другую педагогическую меру, тот или другой педагогический прием, а этих мер и приемов бесчисленное множество, ибо каждый данный действительный случай непременно видоизменяет всякий прием и всякую меру.

20 марта 1869 г.

К. Ушинский

Б. Чувствования

ГЛАВА I. О чувствованиях вообще. Вступление

Самостоятельность этого психического явления (1 - 2). - Установление термина "чувствование" (3). - Малая обработка этого отдела душевных явлений (4). - Три главные теории чувствований (5 - 6)

1. В первом томе нашей "Антропологии" мы окончили описание явлений сознавательного процесса и, начав с простейших явлений ощущения, дошли последовательно до образования понятий. Но всякий из нас испытывает, что душа наша не остается равнодушною ко всем этим, ее же собственным актам, что на одни ощущения и сочетания ощущений она отвечает очень часто (если не всегда) удовольствием, радостью, любовью, желанием, а на другие - неудовольствием, печалью, гневом или отвращением. Таким образом, в душевном мире открываются нам новые, доселе нами еще не тронутые явления.

2. Что эти внутренние волнения души (назовем их покуда хоть так) не одно и то же с теми ощущениями, которыми они вызываются, в этом нетрудно убедиться самым простым наблюдением. Если какое-нибудь приятное ощущение прекратилось против нашей воли, то мы испытываем неудовольствие, а иногда и желание, чтобы ощущение это опять продолжалось. Ощущать нам более нечего, ибо ощущение прекратилось, и мы именно испытываем неудовольствие, потому что ощущения этого нет. Следовательно, между ощущением и тем чувством, которое вызвано в нас его прекращением, есть существенная разница. Точно так же по прекращении какого-нибудь неприятного или болезненного ощущения мы чувствуем приятное облегчение, тогда как ощущения уже собственно нет. "Мы можем легко, - как говорит Фрис, - вообразить себе существо, представления которого о вещах даже вообще не сопровождаются никаким чувством удовольствия или неудовольствия, в котором нет никакой оценки достоинства или недостатка вещей"*.

______________________

* Fries. Т. I. S. 40. Это справедливо, но добавление Фриса, что, наоборот, чувствование без представления невозможно, совершенно несправедливо, как мы увидим ниже.

______________________

3. Несоизмеримость ощущения с сопровождающими его душевными волнениями подмечается ясно при слиянии различных волнений этого рода и тем же ощущением. Так, например, ощущение одного и того же вкуса может быть для меня сегодня приятным, а завтра неприятным, хотя при этом я ясно сознаю, что мною испытывается один и тот же вкус. Одно и то же представление может утром меня рассмешить, вечером рассердить, сегодня возбудить во мне приятные надежды, а завтра страх или гнев. Следовательно, в обоих этих случаях ощущения и сочетание ощущений, т. е. представления, остаются неизменными, и эту их тождественность я ясно сознаю, но душа моя отзывается в разное время различно на эти тождественные ощущения и представления. Из этого мы логически можем вывести, что подобные разнообразные отзывы души на ее же собственные ощущения и представления должны составить для нас особый класс явлений, известных под общим именем чувств и желаний.

4. К сожалению, слово "чувство" употребляется в нашем языке (да и не в одном нашем) безразлично как для чувств слуха, зрения, обоняния и т. д., так и для тех внутренних чувств души, которыми она отзывается на эти внешние ощущения и сочетания, из них составляемые*. Эта общность названия для психических явлений совершенно различного рода имеет только то основание, что как те, так и другие могут быть названы актами души, но тем не менее каждый из нас слишком ясно сознает различие между этими актами для того, чтобы смешать их под одним общим названием. Одни из этих актов суть прямые отзывы души на внешние впечатления, и эти отзывы души мы назвали ощущениями, а вторые суть уже отзывы души на самые ощущения, и мы предлагаем, в отличие от чувств, назвать их чувствованиями. Слово это старинное, книжное, но для нашей цели оно уже тем хорошо, что неудобно сказать - чувствование слуха, чувствование зрения и т.д.**. Таким образом, слово "чувство" будет для нас общим генерическим названием как для ощущений, которыми душа наша отзывается на внешние впечатления, так и для чувствований, которыми она отзывается на собственные же ощущения. Если же чувствования мы будем иногда называть чувствами внутренними или душевными, то не потому, чтобы мы признавали ощущение чем-то внешним для души. Мы видели, что и ощущения суть собственные акты души***. Но чувствования, если можно так выразиться, будут еще родственнее для души, чем ощущения****. В чувствованиях выражается субъективное отношение души к ощущениям, причиною которых является внешний мир, действующий на нас чрез посредство органов внешних чувств. Это отзывы души на ее же собственные ощущения, по выражению Милля. Чувствования неотделимее от души, чем ощущения, и их-то именно человек не может сообщить другому человеку. Еще Кант заметил, что человек может сойтись с другим человеком в том, что сахар сладок, а щавель кисел, но не сойдется в том, что кислое может одному нравиться, а другому быть противно, и латинская поговорка de gustibus non disputandum относится именно к чувствованиям, а не к ощущениям.

_____________________

* "Слово "чувство" (sentiment, Gefuhl), - говорит Мюллер, - имеет столько различных значений в, разговорном языке и даже в психологии, что нельзя определить, которое из них настоящее" (Manuel de Physiologie. P. 511). О различном и неправильном употреблении слова "чувство" (the feeling) в английском языке см. у Милля (Mill's "Logic". В. I. Ch. III. P. 54).

** На путаницу психических терминов в подобном случае жалуются почти все психологи. Так, например, Вайтц (Lehrbuch der Psychologie. S. 287) сваливает на эту путаницу даже темноту психологических теорий. Это обвинение кажется нам несправедливым, ибо теория должна вносить научную систему в язык, как это делают, например, естественные науки, и не язык виноват, если многие психологи при определении чувствований довольствуются еще темною фразою Гегеля: "Das dumpfe Weben des Ceistes in sich". Определяя так психические явления, нельзя сваливать на язык темноту наших психических понятий.

*** Педагогическая антропология. Т. 1.Гл.'X. § 12.

**** "Говоря философски, - говорит Дж. Милль, - все ощущения суть состояния души, а не состояния тела (и потому нельзя разделять чувств на телесные и душевные). Если же ощущения (sensations) называются телесными чувствованиями, то только как такой разряд чувств, который производится непосредственно состояниями тела, тогда как другого рода чувства, мысли, например, и душевные движения (emotions) возбуждаются не непосредственно какими-либо действиями на телесные органы, но уже ощущениями или прежними мыслями" (Mill's "Logic". В. I. Ch. III. P. 51). Очень здравый взгляд, жаль только, что Милль тут же не отделил чувствований от мыслей.

______________________

5. Такая особенная задушевность или субъективность чувствований не допускает их полного и ясного выражения в представлениях, так что между нашими представлениями и нашими чувствованиями существует, по замечанию Гербарта, некоторая несоизмеримость и мы "в наших представлениях не можем выразить всего, что в нас происходит"*. Это отношение чувствований к нашим представлениям было, без сомнения, одною из причин того, что мы и до сих пор не имеем даже сколько-нибудь полного и систематического перечисления этих важных и характеристических душевных явлений, имеющих такое громадное значение для эстетика, юриста, политика и педагога. Даже в отношении интеллектуальных, или формальных, чувств, каковы удивление, недоумение, сомнение и т. п., наиболее удавшихся гербартовской теории, Вайтц находится вынужденным сказать, что "психология не так далеко ушла, чтобы даже перечислить их вполне"**. Декарт свою книгу "О страстях", под которыми он наиболее разумел чувствования, начинает жалобою на классических писателей древности, что они ничего не сделали для изучения столь интересного, важного и не особенно трудного предмета, "так как всякий может наблюдать чувствования (les passions) в самом себе"***. Но под конец своей книги сам Декарт, кажется, убедился, что это изучение не так легко, каким оно показалось ему с первого взгляда. Замечательно, что Спиноза свое изложение теории чувствований и желаний начинает такою же жалобою на Декарта****. Лучшим же доказательством трудности этого отдела психологии служит то, что, несмотря на последовательные труды многих психологов Англии и Германии, отдел чувствований и доселе остается гораздо темнее того, в котором излагается процесс сознавания. Последний английский психолог Бэн приходит также в большое затруднение по поводу перечисления чувствований и вынужден даже предположить возможность чувствований до того индивидуальных, что "они никогда не могут сделаться известными всему человечеству"*****.

______________________

* Herbart. Lehrbuch der Psvchologie. § 95. См. также.: Wailz. Lehrbuch der Psychologie. § 31. S. 298.

** Wailz. Lehrbuch der Psychologie. § 32. S. 302.

*** Descartes. Les passions de I'ame.

**** Spinosa. Ethika. P. III.

***** Bain. The Emotion and the Will. P. 90.

______________________

6. Мы не будем вдаваться здесь в подробную историю этого отдела психологии, но не можем, однако же, не указать на три главные теории, старающиеся, каждая с своей точки зрения, объяснить появление чувствований в душе. Из критического разбора этих теорий возник и тот взгляд, который мы сами хотим предложить читателю, а потому этот взгляд будет понятнее, когда мы объясним его историю*. Первую из этих трех теорий мы можем назвать физиологическою, вторую - механическою, а третью, пожалуй, хоть философскою. Представителями первой, физиологической, будут для нас Декарт, Мальбранш, с одной стороны, и Бэн - с другой. Представителями второй, т.е. механической, теории - Гербарт и его более или менее верные и сознательные последователи: Дробиш, Вайтц, Бенеке. Представителями философской теории - Спиноза, Гегель, Эрдман, Розенкранц, Шопенгауэр, в новейшее время: Фортлаге, Браубах, Фихте (младший).

______________________

* Критика уже успела упрекнуть нас в том, что мы разбираем критически различные психологические теории ("Журнал Министерства народного просвещения" за 1868 г., май, статья г. Владиславлева). Этих теорий будто бы не знают наши педагоги, а потому и не могут ими интересоваться. Мы же думаем, что не имеем права не показать нашим читателям, почему берем ту, а не другую теорию и почему, признавая во взятой нами теории одно, изменяем или отвергаем другое. К этому обязываемся мы требованиями науки и требованиями литературной честности.

______________________

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: