|
|
Искусство России с 60-х до 90-х годов 19 века 11 главаЛейбль изображал своих персонажей и под открытым небом. Такова его картина «Охотник с собакой» (1876; не сохранилась). В широком, привольном движении молодого человека, силуэт которого выступает на фоне озера, прибрежной ивы и неба, чувствуется окружающий его простор. Ничто не мельчит в этой картине, хотя ива написана со всеми листочками, так же как и коряга под ногами охотника и притихшая собака. Отношения больших красочных пятен серебристо-серого неба, зеленой травы, белой собаки и силуэта охотника найдены с убеждающей гармонической ясностью. В последних работах — к ним относится и портрет ветеринара Рейндля (Мюнхен, Новая пинакотека; вариант в Эрмитаже)— он переходит к новой — импрессионистической манере, когда локальный цвет претворяется под влиянием пленэрных рефлексов в новое живописное качество. Обращение Лейбля к образам простых людей, к крестьянству знаменательно для немецкого искусства этого времени, характерно оно и для раннего творчества Либермана. Сын банкира, Макс Либерман (1847—1935) был материально обеспечен, что в условиях капиталистического общества облегчало ему независимые от прихотей художественного рынка, целенаправленные поиски. Реалистическая, северонемецкая, берлинская традиция (Ходовецкий, Крюгер, Менцель) нашла новое продолжение и развитие в творчестве этого художника. Навыки рисунка Либерман первоначально получил в Берлине у Штеффека (1866—1868 гг.), а затем в художественной школе в Веймаре. В Дюссельдорфе он познакомился с Мункачи. В написанной им после этого в Мюнхене в 1872 г. картине «Ощипывание гусей» (Берлин, Национальная галлерея) влияние Мункачи сказалось не только в выборе сюжета из простонародной жизни, но и в его живописной трактовке; в полумраке помещения белые пятна ощипываемых птиц в руках работниц дают художнику средство для передачи пространственного расположения фигур и ритма их движений.
илл. 306 б
илл. 307 В то же время эта сведенная к целостному образу сцена погруженных в свое занятие работниц свидетельствует о сложившемся своеобразном творческом лице художника, лишенного сентиментальности и находящего красоту в неприкрашенной правде прозаического быта. Картина сразу обратила на себя внимание и встретила резкую критику (художника называли «апостолом безобразия»). Примечательно, что во время своего пребывания в Париже в 1873—1878 гг. Либерман прошел мимо Мане и Моне. В благоговении перед Милле он тогда поселился в Барбизоне. В Голландии Либерман сблизился с «голландским Милле»—Иозефом Израэльсом. Он пишет там сцены из рыбацкой жизни, из быта сиротских домов, дюны. В 1875—1890 гг. Либерман создает свои лучшие произведения из быта ремесленников и крестьян: «Урок шитья в приюте для сирот» (1876; Эльберфельд, Музей) «Изготовительницы консервов» (1879; Лейпциг, Музей), «Сапожная мастерская» (1881), «Льнопрядильня» (1887) (обе — Берлин, Национальная галлерея), «Починка сетей» (1889; Гамбург, Кунстхалле), «Женщина с козами» (1890; Ганновер, Музей). Художник повсюду исходит из непосредственно наблюденного, несколько нарочито скрывая за «объективизмом» выявление своего личного этического отношения к тем эпизодам общественной жизни, которые он изображает. Ни убогость мастерской сапожника, ни ряды малолетних ребят за станками, ни нужда женщины с ее козами не возбуждают буждают его протеста; он ограничивает свою задачу объективным показом явления таким, как оно есть, без великого тепла сострадания Милле или Израэльса. Постепенно Либерман переходит к светлой живописи, работая под открытым небом. Но он отказывается от последовательного проведения живописного метода импрессионистов. Однако, как и они, Либерман условностям и фальши искусства академических шаблонов, подделкам под музейный тон противопоставил передачу непосредственного впечатления и этим как бы широко распахнул окна свежему воздуху, новому ощущению правды жизни. Творчество Либермана в этом направлении охватывает почти полстолетия. В 1899 г. Либерман становится одним из основателей Берлинского Сецессиона, организации художников, противопоставивших себя академическому официальному искусству. Кроме портретов и пейзажей (он долгое время остается верным дорогой его сердцу природе Голландии) Либерман увлекается одно время передачей быстро преходящих движений: картины с всадниками на берегу моря, с мотивами скачек, игры в поло. Теперь он изучает и коллекционирует Э. Мане и Дега, пишет ряд брошюр в защиту импрессионизма и по различным вопросам искусства. В последние годы до самого торжества гитлеризма Либерман был президентом Берлинской Академии художеств. Фашисты отстранили его от должности и изъяли из экспозиции музеев его произведения. Либерман был не только живописцем, оказавшим большое влияние на развитие немецкой живописи, но и выдающимся рисовальщиком. Рисунки, которые в течение первых лет его творчества были в основном подсобным материалом к его картинам, позднее приобрели значение самостоятельных произведений графики. На примере искусства Либермана можно видеть, что художников Германии интересовали, особенно в 90-х гг., те же проблемы, что и французских импрессионистов. Все же импрессионизм в Германии имел свои специфические черты. В творчестве Фрица фон Уде пленэрисгические достижения импрессионистов использовались для выполнения религиозных сюжетов. Уде (1848—1911) родился в Саксонии и в 1868 г. поступил в Дрезденскую Академию, но полностью отдался живописи только после 1877 г., когда бросил военную службу. Встреча с М. Мункачи побуждает его к поездке в Париж и к работе в мастерской этого венгерского живописца. Но лишь в 1882 г. путешествие в Голландию определяет наступление его творческой зрелости, связанной с живописью под открытым небом. Его картина «Баварские барабанщики» (1883; Дрезден, Галлерея) вызвала резкую полемику. Критика обрушилась на художника примерно с теми же упреками, которыми во Франции тридцатью годами раньше оскорбляли Курбе. Многим прусским ценителям к тому же казался недопустимым реалистический подход к теме военного быта; несколько неловкие молодые барабанщики, вышедшие из строя, чтобы упражняться на своих инструментах, стоят вразброд со всей причудливой случайностью непозирующих людей, всецело занятых своим делом. Немецких критиков шокировала и светлая цветовая гамма. Громкую известность создали Уде последующие его выступления: художник обратился к религиозным темам, введя персонажей евангельских легенд в бытовое окружение современности, в среду бедных простых людей. Это была попытка сочетать социальный момент (он заключался в основном в показе моральной чистоты трудящихся бедняков) с христианской мистикой. Уде написал целый ряд композиций в этом плане. Проповедь покорности, смирения и терпения в годы, когда Эксплуатируемые переходили от проклятий и стихийных восстаний к организованной классовой борьбе, не могла, естественно, встретить отклика в широких массах трудящихся или изменить природу капиталистов. К наиболее значительным работам евангельского цикла Уде надо отнести картину «Войди, господи Иисусе, будь нашим гостем» (1885; Берлин, Национальная галлерея). Внутренность простой комнаты рабочей семьи, собравшейся у стола, написана правдиво, просто, с чувством и с любовью к изображенным. Задача передать световоздушную среду осуществлена очень тонко. К подобным же произведениям относится и картина «Проводы Товия» (1893; Вена, галлерея Лихтенштейн). В 90-е гг. Уде написал ряд картин с фигурами крестьян и рабочих в поле, под открытым небом. В них он в наибольшей степени приближается к своему современнику Либерману.
илл. 306 а Уде, как и Либерман, принимал большое участие в организации так называемого Сецессиона (см. т. VI). Большую роль в нем играли также Ловис Коринт (1858—1925) и Макс Слефогт (1868—1932). Склоняющееся к модернизму, часто чувственно грубое искусство Коринта, имеющее, однако, известные достижения в области колорита, уже перекликается с зарождающимся «экспрессионизмом». Для истории немецкого искусства большое значение имела и графика Макса Клингера (1857—1920), особенно его циклы «Жизнь» (1881—1884) и «Драмы» (1883), где художник документально и образно раскрыл трагедию обездоленных, использовав тему мартовского восстания 1848 г. Однако проблематика творчества Этих мастеров в основном связана уже с искусством 20 в.
Искусство Бельгии Л. Алешина Небольшая страна, давшая миру в прошлом ряд величайших художников— достаточно назвать братьев ван Эйков, Брейгеля и Рубенса,—Бельгия к началу 19 в. переживала длительный застой искусства. Известную роль в этом играло политически и экономически подчиненное положение Бельгии, вплоть до 1830 г. не обладавшей национальной независимостью. Лишь когда с начала нового столетия все сильнее развертывается национально-освободительное движение, оживает и искусство, занявшее вскоре же очень важное место в культурной жизни страны. Показательно хотя бы то, что по сравнению с другими европейскими странами количество художников в маленькой Бельгии относительно к численности населения было очень велико. В формировании бельгийской художественной культуры 19 в. большую роль играли великие традиции национальной живописи. Связь с традициями выразилась не только в непосредственном подражании многих художников своим выдающимся предшественникам, хотя это и было свойственно бельгийской живописи, особенно в середине века. Воздействие традиций сказалось на специфике бельгийской художественной школы нового времени. Одной из таких специфических особенностей является приверженность бельгийских художников к предметному миру, к реальной плоти вещей. Отсюда успехи реалистического искусства в Бельгии, но отсюда и некоторая ограниченность в истолковании реализма. Характерной чертой художественной жизни страны было тесное взаимодействие на протяжении всего столетия бельгийской культуры с культурой Франции. Молодые художники и архитекторы ездят туда совершенствовать свои знания. В свою очередь многие французские мастера не только посещают Бельгию, но и живут в ней по многу лет, участвуя в художественной жизни своей маленькой соседки. В начале 19 столетия в живописи, скульптуре и архитектуре Бельгии, как и во многих других странах Европы, господствует классицизм. Крупнейшим живописцем этого периода был Франсуа Жозеф Навез (1787—1869). Он учился сначала в Брюсселе, затем с 1813 г. в Париже у Давида, которого сопровождал и в эмиграцию в Брюссель. В годы своего бельгийского изгнания замечательный французский мастер пользовался величайшим авторитетом среди местных художников. Навез был одним из любимых учеников Давида. Творчество его неравноценно. Мифологические и библейские композиции, в которых он следовал канонам классицизма, безжизненны и холодны. Портреты же, составляющие большую часть его наследия, весьма интересны. В его портретах пристальное и внимательное наблюдение и изучение натуры сочетались с возвышенно идеальным представлением о человеческой личности. Лучшие черты классицистического метода — крепкая композиционная построенность, пластическая наполненность формы — гармонически сплавляются в портретах Навеза с выразительностью и характерностью жизненного образа. Наиболее высоким по своим художественным качествам представляется портрет семьи Хемптинне (1816; Брюссель, Музей современного искусства).
илл. 308 Трудная задача портрета с тремя персонажами удачно разрешена художником. Все члены молодой семьи — супружеская чета с маленькой дочкой — изображены в живых непринужденных позах, но с ощущением крепкой внутренней связи. Цветовое решение портрета свидетельствует о стремлении Навеза к постижению классических традиций фламандской живописи, восходящих к ван Эйку. Чистые сияющие краски сливаются в радостный гармонический аккорд. Превосходный портрет семьи Хемптинне близок своей пластической силой, документальной точностью поздним портретным работам Давида, а лирикой, стремлением передать внутреннюю жизнь души связан с уже рождающимся романтизмом. Еще более близким романтизму представляется автопортрет Навеза в молодом возрасте (1810-е гг.; Брюссель, частное собрание), где художник изобразил себя с карандашом и альбомом в руках, живо и пристально вглядывающимся во что-то перед собой. Навез сыграл весьма значительную роль и как педагог. У него учились многие художники, составившие впоследствии ядро реалистического направления в живописи Бельгии. Нарастание революционных настроений в стране способствовало торжеству романтического искусства. Борьба за национальную независимость привела к революционному взрыву летом 1830 г., в результате которого Бельгия порвала связь с Нидерландами и образовала самостоятельное государство. Искусство играло немаловажную роль в развернувшихся событиях. Оно возбуждало патриотические чувства, разжигало бунтарские настроения. Как известно, непосредственным поводом к революционному восстанию в Брюсселе послужило представление оперы Обера «Немая из Портичи». В канун революции в бельгийской живописи складывается патриотическое направление исторического жанра. Вождем этого направления стал молодой художник Гюстав Вапперс (1803—1874), выставивший в 1830 г. картину «Самопожертвование бургомистра ван дер Верфа при осаде Лейдена» (Утрехт, Музей). Воспевая героические деяния предков, мастера этого направления обращаются к романтическому языку форм. Патетическая приподнятость образного строя, повышенное красочное звучание колорита воспринимались современниками и как возрождение исконно национальных живописных традиций, ярче всего представленных Рубенсом.
илл. 309 а В 30-е гг. бельгийская живопись благодаря полотнам исторического жанра завоевывает признание в европейском искусстве. Ее программно-патриотический характер, ставший на службу общим задачам развития страны, обусловил этот успех. Вапперс, Никез де Кейзер (1813—1887), Луи Галле были одними из самых популярных художников Европы. Однако очень скоро это направление выявило и свои ограниченные стороны. Наиболее удачными были те произведения, в которых отразился пафос национально-освободительного движения народа, которые вдохновлялись героикой прошлых и нынешних боев за свободу. Не случайно наибольший успех выпал на долю картины Вапперса «Сентябрьские дни 1830 года» (1834—1835; Брюссель, Музей современного искусства). Художник создал историческое полотно на современном материале, выявил значение революционных событий. Показан один из эпизодов революции. Действие происходит на центральной площади Брюсселя. Бурный всплеск народного движения передается неуравновешенной диагональной композицией. Расположение групп и некоторые фигуры вызывают в памяти картину Делакруа «Свобода, ведущая народ», явившуюся несомненным образцом для художника. Вместе с тем Вапперс в этом полотне несколько внешен и декларативен. Образам его отчасти свойственна театральная Эффектность, демонстративность в высказывании чувств. Вскоре же после завоевания Бельгией независимости историческая живопись утрачивает глубину содержания. Национально-освободительная тематика теряет свою актуальность, свою общественную основу. Историческая картина превращается в пышное костюмированное зрелище с занимательным сюжетом. Выкристаллизовываются два направления в исторической живописи; с одной стороны, это монументальные помпезные полотна; для другого направления характерна жанровая трактовка истории. Национальные традиции живописи понимаются весьма поверхностно — как сумма приемов и средств, не обусловленных воздействием эпохи. Появляется множество художников, видящих все свое призвание в том, чтобы писать жанры, как «мастера 17 в.», или исторические сцены, «как Рубенс». Антуан Жозеф Вирц (1806—1865) претенциозно, но безуспешно стремится в своих громадных историко-символических полотнах сочетать достижения Микел-анджело и Рубенса. Хендрик Лейс (1815—1869) пишет сначала небольшие жан-рово-исторические картины, подражая колориту Рембрандта. С 60-х гг. он переключается на обширные многофигурные композиции с бытовыми сценами из эпохи Северного Возрождения, в манере исполнения которых он следует наивной точности и подробности мастеров этого периода.
илл. 309 б Среди многочисленных исторических живописцев середины века заслуживает упоминания Луи Галле (1810—1887), картины которого отличаются сдержанностью и лаконизмом композиции, а образы — известной внутренней значительностью и благородством. Характерным примером является полотно «Последние почести останкам графов Эгмонта и Горна» (1851; Турне, Музей, повторение 1863 г.— ГМИИ). Эти же качества в еще большей мере присущи его жанровым картинам, таким, как «Семья рыбака» (1848) и «Славонец» (1854; обе—Эрмитаж). Постепенно историческая живопись Бельгии теряет свою ведущую роль в системе жанров, и на первый план примерно с 60-х гг. выдвигается бытовая живопись. Жанристы середины века, как правило, подражали художникам 17 в., обращаясь к созданию развлекательных сцен в трактирах или уютных домашних интерьеров. Таковы многие картины Жана Батиста Маду (1796—1877). Очень традиционен в своих сюжетах Хендрик де Бракелер (1840—1888), изображавший одинокие фигуры за спокойным занятием в залитых светом интерьерах. Его заслуга состоит в решении задачи освещения и воздушной атмосферы средствами современной живописи. Капиталистическое развитие страны, проходившее после завоевания независимости очень быстрыми темпами, уже в 60-е гг. поставило перед искусством новые проблемы. В художественную культуру Бельгии все активнее начинает вторгаться современность. Молодое поколение художников выдвигает лозунг реализма, отображения характерных сторон окружающей жизни. В своих стремлениях они опирались на пример Курбе. В 1868 г. в Брюсселе было основано Свободное общество изящных искусств. Наиболее значительными из его участников были Шарль де Гру, Константен Менье, Фелисьен Ропс, Луи Дюбуа. Все они выступили с лозунгом реализма, с призывом к борьбе со старым искусством, с его далекими от жизни темами и устарелым художественным языком. Глашатаем эстетических взглядов этого общества стал журнал «Свободное искусство», начавший выходить в 1871 г. Активнейший участник Свободного общества изящных искусств — Шарль де Гру (1825—1870) уже с конца 40-х гг. стал известен картинами из жизни низших слоев общества. Его манера письма близка Курбе. Колорит выдержан в темных сдержанных тонах, эмоционально соответствующих тягостной мрачности изображенного. Такова картина «Жаровня для кофе» (60-е гг.; Антверпен, Музей); здесь показаны бедняки, греющиеся темным, холодным зимним днем на улице у жаровни, где поджариваются кофейные зерна. Глубокое сочувствие обездоленным характеризует творчество художника.
илл. 310 а Реализм в Бельгии очень скоро завоевал прочные позиции во всех жанрах искусства. Появляется целая плеяда пейзажистов, правдиво и в то же время разнообразно отображающих родную природу, — так называемая школа Тервюрена (по названию местечка, расположенного в лесу неподалеку от Брюсселя). Глава школы Ипполит Буланже (1837—1874) пишет тонкие, несколько меланхолические лесные пейзажи, близкие по колориту барбизонцам. Более энергично воспринимает природу Луи Артан (1837—1890). Чаще всего он изображал виды моря и побережья. Мазок его динамичен и упруг; художник стремится передать изменчивую атмосферу, настроение пейзажа. Особое место занимал в бельгийском искусстве Фелисьен Ропс (1833—1898). Несмотря на то, что мастер значительную часть своей творческой жизни провел во Франции, он был активным участником бельгийского художественного процесса. Довольно скандальная известность художника — как певца парижских кокоток заслоняет часто его весьма важную роль в культурной жизни Бельгии. Ропс — один из создателей литературно-художественного журнала «Уленшпигель» (основан в Брюсселе в 1856 г.) и первый иллюстратор знаменитого романа Шарля де Костера (1867). Исполненные в технике офорта иллюстрации дают острые и интересные воплощения образов главных героев романа. Ропс был блестящим мастером рисунка и внимательным наблюдателем современного быта, о чем свидетельствуют многие его произведения.
илл. 310 б Архитектура Бельгии вплоть до конца 19 в. не создала ничего значительного. В первой половине века было еще построено несколько сооружений в стиле классицизма, отмеченных строгим вкусом (дворец Академии в Брюсселе —1823—1826, архитектор Шарль ван дер Стратен; оранжереи в Ботаническом саду Брюсселя — 1826—1829, архитекторы Ф.-Т. Сейс и П.-Ф. Жинест). С середины века в архитектуре нарастает безудержный эклектизм и стремление к созданию пышных помпезных построек. Характерны, например, здание биржи в Брюсселе (1873— 1876, архитектор Л. Сейс), здание Музея старинного искусства там же (1875—1885, архитектор А. Бала). Процветающий бельгийский капитализм стремится создать памятник своего могущества. Так возникает здание Дворца Правосудия в Брюсселе (1866—1883, архитектор Ж. Пуларт —одно из самых грандиозных по размерам сооружений Европы, отличающееся претенциозным и нелепым нагромождением и смешением всевозможных архитектурных форм. Одновременно в архитектуре Бельгии большую роль играет стилизаторство. Строится множество церквей, ратуш и других общественных зданий, подражающих готике, фламандскому Ренессансу, романскому стилю.
илл. 311 Бельгийская скульптура вплоть до последней четверти 19 в. отставала в своем развитии от живописи. В 30-е гг. под воздействием патриотических идей было все же создано несколько интересных статуй. В первую очередь здесь надо отметить произведения Виллема Гефса (1805—1883 — его надгробие графа Фредерика де Мероде, павшего в революционных боях в Брюсселе (1837, Брюссель, собор св. Гудулы), и статую генерала Бельяра, стоящую на одной из площадей столицы (1836). Середина же века в Бельгии, как и во многих других странах, отмечена упадком искусства ваяния. В эти трудные для монументального искусства годы формируется творчество крупнейшего бельгийского художника Константена Менье (1831—4905). Менье начал свое обучение в Брюссельской Академии художеств в классе скульптуры. Здесь в середине века господствовала консервативная академическая система; педагоги в своем творчестве и в своем преподавании следовали шаблону и рутине, требуя приукрашивания натуры во имя отвлеченного идеала. Первые пластические работы Менье были еще очень близки этому направлению («Гирлянда»; была выставлена в 1851 г., не сохранилась). Вскоре, однако, он бросает скульптуру и обращается к живописи, став учеником Навеза. Последний, хотя и был в те годы символом отжившего классицизма, мог научить уверенному владению рисунком, пластической лепке формы в живописи, пониманию большого стиля. Другая струя воздействий на молодого мастера связана в это время с дружбой с Шарлем де Гру, со знакомством с работами французских реалистов — Курбе и Милле. Менье ищет глубоко содержательного искусства, искусства больших идей, но обращается вначале не к современной теме, а к религиозной и исторической живописи. Особенно интересна картина «Эпизод из крестьянской войны 1797 года» (1875; Брюссель, Музей современного искусства). Художник избирает одну из финальных сцен восстания, закончившегося поражением. Он изображает случившееся как народную трагедию и в то же время показывает несгибаемую волю народа. Картина очень отличается от других произведений бельгийского исторического жанра тех лет. Здесь и иной подход к пониманию истории, и реализм в обрисовке действующих лиц, и проникновенная эмоциональность изображаемого, и введение пейзажа как активно звучащей среды. В конце 70-х гг. Менье попадает в «черную страну»— промышленные районы Бельгии. Здесь он открывает совершенно новый мир, еще никем не отраженный в искусстве. Жизненные явления со своими совсем иными аспектами прекрасного диктовали новый художественный язык, свой особый колорит. Менье создает картины, посвященные труду горняков, он пишет типы шахтеров и женщин-шахтерок, запечатлевает пейзажи этой «черной страны». Главная нота в его картинах не сострадание, а сила трудового народа. В этом-то и заключается новаторское значение творчества Менье. Народ не как объект жалости и сочувствия, народ как созидатель больших жизненных ценностей, тем самым уже требующий к себе достойного отношения. В этом признании великого значения трудящихся в жизни общества Менье объективно встал в уровень с самыми передовыми мыслителями эпохи.
илл. 312 В своих картинах Менье пользуется языком обобщения. Он лепит форму при помощи цвета. Колорит его строг и сдержан — в серые землистые тона вкраплены одно-два ярких красочных пятна, заставляющих звучать всю суровую гамму. Композиция его проста и монументальна, в ней использован ритм простых, четких линий. Характерна картина «Возвращение из шахты» (ок. 1890; Антверпен, Музей). Трое рабочих, как бы проходящие вдоль полотна, рисуются четким силуэтом на фоне продымленного неба. Движение фигур повторяет друг друга и в то же время варьирует общий мотив. Ритм группы и ритм пространства картины создают гармоничное уравновешенное решение. Фигуры сдвинуты к левому краю картины, между ними и правой боковой рамой — открытый свободный кусок пространства. Четкость и обобщенность силуэта группы, лаконизм образа каждой фигуры придают композиции характер почти пластического барельефа. Обратясь к новой увлекшей его теме, Менье очень скоро вспомнил свое первоначальное призвание. Обобщение, лаконизм средств языка пластики могли как нельзя лучше быть использованы для воспевания красоты человеческого труда. С середины 80-х гг. один за другим появляются статуи и рельефы Менье, прославившие его имя, составившие эпоху в развитии пластики 19 в. Главной темой и образом скульптора является труд, люди труда: молотобойцы, шахтеры, рыбаки, девушки-шахтерки, крестьяне. В скульптуру, ограниченную ранее узким кругом условных, далеких от современности сюжетов и фигур, тяжелой уверенной поступью вошли люди труда. Пластический язык, до этого совершенно выхолощенный, вновь приобрел весомую грубую силу, могучую убедительность. Тело человека показало скрытые в нем новые возможности прекрасного. В рельефе «Индустрия» (1901; Брюссель, музей Менье) напряжение всех мышц, упругая гибкость и сила фигур, затрудненное дыхание, разрывающее грудную клетку, тяжелые набрякшие руки — все это не уродует человека, а дает ему особую мощь и красоту. Менье стал родоначальником новой замечательной традиции — традиции изображения рабочего класса, поэзии процесса труда.
илл. 313 Люди, изображаемые Менье, не принимают изысканно красивые или традиционно классические позы. Они увидены и представлены скульптором в подлинно реальном положении. Их движения грубоваты, как, например, у крепкой задиристой «Откатчицы» (1888; Брюссель, музей Менье), порой даже неуклюжи («Пудлинговщик», 1886; Брюссель, Музей старинного искусства). В том, как стоят или сидят эти фигуры, ощущаешь отпечаток, положенный трудом на их облик и характер. И одновременно их позы полны покоряющей пластической красоты и силы. Это скульптура в подлинном смысле слова, живущая в пространстве, организующая его вокруг себя. Тело человека выявляет под рукой Менье всю свою упругую мощь и суровую напряженную динамику.
илл. 314
илл. 315 Пластический язык Менье обобщен и лаконичен. Так, в статуе «Грузчик» (ок. 1905; Брюссель, музей Менье) создан не столько портрет, сколько обобщенный тип, и это-то и придает ему большую силу убедительности. Менье отказывается от условных академических драпировок, его рабочий носит, так сказать, «прозодежду», но эта одежда не дробит и не мельчит формы. Широкие поверхности ткани как бы облепляют мускулы, отдельные немногие складки подчеркивают движение тела. Одной из лучших работ Менье является «Антверпен» (1900; Брюссель, музей Менье). Олицетворением трудолюбивого и деятельного города скульптор избрал не какие-либо отвлеченные аллегории, а вполне конкретный образ портового рабочего. Вылепленная с предельным лаконизмом суровая и мужественная голова крепко посажена на мускулистые плечи. Воспевая труд, Менье не закрывает глаза на его тяжесть. Одним из самых потрясающих его пластических произведений является группа «Шахтный газ» (1893; Брюссель, Музей старинного искусства). Это подлинно современный вариант извечной темы оплакивания матерью погибшего сына. Здесь запечатлено трагическое последствие катастрофы на шахте. Скорбная женская фигура склонилась в сдержанном немом отчаянии над судорожно вытянувшимся обнаженным телом. 
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: ©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|
