Интервью с Марселем Альбером.

(перевод с хранцузского так что не пинать )

Вопрос: Мсье Альбер, не могли бы вы резюмировать вашу карьеру и рассказать о ваших наградах?

Ответ: Я принимал участие в 37 миссиях во время Французской кампании, 15 миссиях в Северной Африке (включая налет на Мер-эль-Кебир), 47 миссиях в Великобритании, из них 15 вылетов на охоту над оккупированной Францией, и 199 миссиях в России. Я летал на 24 различных самолетах.

В: Были ли вы сбиты или подбиты?

О: Нет, я никогда не был сбит.

Но мой самолет был подбит один раз, в октябре 1944 года, двумя пулями. Я обстрелял один Ju-87, которого охватил огонь, Я приблизился к нему и стрелок выпустил по мне очередь из пулемета. Когда я вернулся, то обнаружил, что он попал в меня.

В: Какие у вас сохранились воспоминания о GC 1/3?

О: Я покинул группу 14 октября 1940 года.

В: А компания во Франции?

О: В воздухе было полно немцев. 14 мая я сбил один Do-17, мой единственный сбитый за всю компанию.

В: Какая миссия во время Французской кампании вам особенно запомнилась?

О: Бомбардировка немцами Парижа в 1940 году. Мы вступили в бой восточнее над Мо и потеряли двух пилотов, я атаковал несколько германских самолетов, но безрезультатно.

В: Что вы думаете о D.520?

О: Это был не плохой самолет, но один мотор в 860 л.с. был недостаточно мощным, нужен был хотя бы 1200 л.с. Он был хорошим самолетом, прочным и быстрым, несмотря на его слабый мотор. Он был лучше, чем Спитфайр I и II, которые были фуфлом.

В: Вы долго принимали решение отправиться в Гибралтар?

О: Нет, довольно таки быстро.

Дюран и Лефевр пришли ко мне и уговорили улететь с ними. В тот день я не должен был летать, поэтому я обратился с просьбой к Пьеру Сальва разрешить мне вылет - мы с парнями договорились, что они будут имитировать воздушный бой. Так что 14 октября 1941 я без проблем улетел в Гибралтар…

В: Что вы знали о Воздушных Силах Свобоной Франции?

О: Ничего. Немного слышал о Де Голле.

В: Какие последствия грозили вам и вашим родственникам из-за того, что вы улетели?

О: Меня вынесли смертный приговор, у меня даже есть бумага о моем осуждении. Жандармы приехали в Орли и прибили на дверь дома, где жила моя мать, лист бумаги о моем осуждении, также как и на дверь мэрии. Он не могли прибить их гвоздями, и их всякий раз срывали. Моя мать сорвала две таких бумажки. Моя мать и сестра могли не беспокоиться, потому что в худшем случае их могли выслать.

В: Какие типы миссий вы выполняли в Великобритании?

О: Это были миссии на Спитфайр II – прикрытие кораблей, свободная охота, вылеты по тревоге. В конечном счете Спитфайр был не плох, хотя и ничего сенсационного, скорее он был ровней немцам, с которыми мы встречались… Вооружение размещавшееся в крыле было не таким уж и плохим, ни по расположении ни по мощи, против бомбардировщиков…

В: Что вы можете сказать о германских пилотах в 1940-41 годах и об их самолетах?

О: Пилоты были неплохими. 109-й был более быстрым, обладал превосходным вооружением. Бомбардировщики Не-111 было трудно сбить.

В: Почему вы отправились в Россию?

О: Когда мы встретили Де Голля бы были в одних носках, без единого су в кармане, он выдал нам по 30 ливров. Вдруг кто-то начал требовать отправки в Россию, ведь там велись тяжелые бои, в то время как в Англии случались лишь незначительные стычки с противником. А Россия далеко, и пока мы будем добираться туда, война может закончиться!

В: Почему был выбран Як-1?

О: Если бы мы захотели Харрикейн, мы бы получили его. Но мы были в России и было нормальным, что мы захотели русский самолет. В тот момент Як-1 превосходил остальные смолеты и мы выбрали его.

В: Была ли разница между воздушными боями во Франции, Великобритании и России?

О: Да нет, не особенно, просто в России боев было больше. Часто немцы избегали боя. Русские были очень настырными, мы могли положиться на них. Если они давали слово, то держали его.

В: Какая миссия за Нормандию-Неман вам больше всего заполнилась?

О: Во время моей первой мисси я находился в 150 км за линией фронта, когда у меня остановился двигатель. Винт вращался, но двигатель больше не заводился. Я был на 3500 метров и находился в пологом снижении. Я сказал себе, что садиться около деревень не стоит, потому что они полны немцев, и я сразу буду пленен. Прыгнуть с парашютом значило остаться без сапог в носках на снегу, меня это не слишком прельщало. И тут я вспомнил про ручку топливного насоса. Я взялся за ручку и после 20 попыток двигатель вновь заработал.

В: Что вы думаете о русских самолетах, на которых вам удалось летать?

О: Лучшим был маленький Як-3: он превосходил все остальные самолеты, даже английские и американские. К тому же у него было превосходное вооружение из одной 20 мм пушки и двух пулеметов выдававших 1500 выстрелов в минуту, калибром 12,7 мм. Еще был самолет с 37 мм пушкой, который весьма впечатлял: пушка была такой длинной что пилот разве что не сидел на ней, при стрельбе мы чувствовали отдачу и запах гари.

В: Что вы думаете о русских пилотах, с которыми вы встречались или которых сопровождали?

О: Это были великолепные пилоты. Они сражались за свою Родину и не выдумывали небылиц. У меня о них очень хорошие воспоминания.

В: Что вы думаете о немецких самолетах, которые вы встречали и сбивали?

О: В одном из своих первых боев я атаковал 4 FW190 один за другим. Я подкрался к ним снизу и обстрелял сначала первого, потом второго, третьего и четвертого. Двое сорвались в штопор, третий, как мне кажется, тоже. Русские подтвердили, что все четверо упали вместе с пилотами.

В конце войны я смог полетать и на 109-ом и на FW190: 109 был не так уж и ужасен и FW190 не слишком плох, вот так.

В: Немецкие самолеты превосходили русские?

О: Немецкие бомбардировщики превосходили русские, за исключением Пе-2, поскольку он был очень быстр. Русские летали на фоторазведку на скорости 600 км/ч. В 1944-45 годах немцы часто избегали боя, если знали что в воздухе французы из Нормандии-Неман, или знали что получат 6.

В: Они знали, что у вас 6-й номер?

О: Да, мы слышали их сообщения по радио.

В: Каких пилотов Нормандии-Неман вы бы особенно отметили?

О: Никого в особенности. Все делали свою работу. Никто не боялся.

В: Вы никогда не боялись?

О: Нет, я никогда не боялся, потому что не попадал в опасную ситуацию.

В: Такие пилоты как Хартманн, описали свой метод, как надо сбивать самолеты. Существовал ли метод Альбера?

В: Нет, у меня не было своего метода, я полагался на свой шанс и он часто мне выпадал. Самым важным в воздушном бою было видеть издалека, а у меня было очень хорошее зрение, я всегда замечал появление противника.

В: Когда вы остались с Нормандией-Неман?

В декабре 1944 года я получил разрешение вернуться во Францию через Каир и Алжир. Сам де Голль предоставил нам свой самолет для возвращения во Францию. Однако в Алжире мы задержались дольше запланированного, потому что самолет улетел без нас. Он так и не прилетел за нами.

Я вернулся в Россию и остался там до окончания боев. В последней миссии я должен был лететь на Данциг, где немцы продолжали сражаться. Соваж дал мне свой самолет, номер 5, и двигатели уже работали, когда русские сообщили, что немцы сдались. Миссия была отменена. Когда война закончилась, русские были обескуражены, бедные парни…

В: Какие воспоминания у вас остались от прибытия в Бурже?

О: В Бруже я был болен, у меня была температура. Я присутстваол на церемониях, а потом попал в больницу на 45 дней.

В: Что стало с вашим Як-3?

О: Несколько пилотов опробовали его, а затем он участвовал в сравнительных боях.

В: Какой урок вы извлекли из военных лет?

О: Да ничего особенного, разве то, что мне удалось выжить.

В: Чем вы занимались после 1945 года?

О: Я оказался в испытательном центре Оранжа. Однажды я посадил там загоревшийся самолет с 10 пассажирами.

Однажды я вылетел на D.520 чтобы показать высший пилотаж мальчишкам: на взлете самолет загорелся, я коснулся деревьев и самолет взорвался. Как я остался жив сам не знаю… Я куда то брел и меня спас какой-то мальчишка. Меня искали около 6 часов. Именно мальчишка пошел их известить. Они уже начали копать землю на месте катастрофы.

Потом я был воздушным атташе в Праге, где встретил свою жену. Потом мы уехали в США, где я занимался большим и малым бизнесом.

В: Вы такой сдержанный по собственной воле?

О: От меня никогда ничего не требовали, и я всегда много работал, чтобы, например, еще и писать обо всем.

В: Чем для вас является Нормандия-Неман сейчас?

О: Я не поддерживаю никаких связей.

У меня где то были письма нескольких пилотов. Единственно с кем я регулярно контактировал это Риссо и Де Ла Пуап. Де Ла Пуап недавно пригласил меня во Францию.

В: Знаете ли вы, что есть люди, которые летают на компьютерных авиасимуляторах и интересуются Нормандией-Неман? Вам есть, что им сказать?

О: Нет, я не знаю… И это хорошо, что мне нечего им посоветовать. По крайней мере им не грозят настоящие пули…

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: