По следу парящего перышка

Известно: честолюбье миром правит:

Об этом говорил еще Сократ.

С тех пор никто Сократа не поправит…

Но разве ради славы и наград

Стояли насмерть под Москвой курсанты?

Себе холеру прививал Пастер?

И разве для признания таланта

Пел в Чили Виктор Хара, например?

Что к покаянью Сахарова гнало?

Что Королева в небеса влекло?

Что – Иванову славы было мало,

Когда он шел босой в Политбюро?

Они одним же воздухом дышали

Со всеми, кто признания желал…

Но подвиги великие свершали

Лишь только те, кто славы не искал.

…Но, раз один и тот же общий воздух

Питает и героев – и иных,

Одни и те же светят людям звезды,

И солнце равно освещает их,

То значит, что причина дел отважных,

Причина для величия души

Находится внутри у тех бесстрашных,

Кто раз и навсегда смогли решить

Вдыхать не морфий славы и признанья,

Чтоб выдыхать труд, слезы, кровь и пот,

Но долгим вдохом воздух осознанья

Из чистых пить заоблачных высот!

Что происходит в столь привычном круге,

Где честолюбье нам велит дышать?

Желанья наши – деспоты иль слуги?

В признанье можно ль счастье отыскать?

И можно ль жить хоть как-то по-другому,

Не состязаясь и не суетясь?

Борьба ли – высший путь всему живому?

И в честолюбье ль с Богом наша связь?

Мы выдыхаем без конца желанья,

И снова выдыхаем… Вновь... И вновь…

Когда же, наконец, нам мирозданье

Всей грудью даст вдохнуть? Вдохнуть Любовь…

Что раньше: вдох иль выдох? Вот решенье,

Способное причины поменять.

Что правит нами: внешнее внушенье,

Или решенье – просто осознать,

Что для дыханья не нужны вершины,

Что для развитья цели не нужны.

Развитие – само первопричина

Достичь невероятной вышины.

Прийти туда, где люди не бывали.

Куда не долетает фимиам,

И честолюбцев где найдешь едва ли:

Ведь не слышны аплодисменты там!

Где вместо беспокойства – осознанье,

И где желаний, собственно, и нет:

Решимость заменяет там желанья,

И где в пути не светит целей свет.

Здесь цели не нужны, чтоб изменяться,

Расти и круг влиянья расширять.

Ответственность – причина развиваться.

А цель– лишь вешка, чтоб дорогу знать.

Здесь план не нужен. Вера план диктует.

И действий, как работы, тоже нет.

А вместо действий – радость здесь ликует

И удовольствий льется чистый свет.

Здесь благодарность вместо результата.

Она ль не цель? Она ль не результат?

Мечтали о признанье мы когда-то?

Гармония ценней его стократ!

…Но это все слова. Нужна картина.

Так пусть поток нам образ даст тогда!

Текут потоки горные в долину,

Но не течет по склону вверх вода.

Здесь и сейчас – мы, как вода в долине

Большой горы. И цель для нас – Монблан.

Но как вода достанет до вершины?

Идея! Пусть забьет большой фонтан!

Чем выше он – тем ближе к нашим целям:

К вершинам самых неприступных гор.

Выходит, мы напор создать сумели:

Качаем помпу, чтоб создать напор!

Работаем! И труд, и пот, и слезы,

И ни секунды, чтоб передохнуть.

И сжаты плечи от простой угрозы:

Напор ослабим – и прервется путь.

Чем больше действий – тем вода все выше.

Но стоит только на ее пути

Как легкий полог, купол или крышу

Препятствие простое возвести –

И не достать потоку до вершины!

Препятствию фонтан легко сдержать…

Путь не прошли мы и до половины,

Но не хотим движенье продолжать.

Желание. Цель. План. Потом движенье,

Покуда не получен результат…

Препятствие… И снова пораженье.

И вновь туда, к подножью, вниз, назад.

Раз нет победы – значит, нет признанья.

И честолюбье гонит к помпе стать,

И снова воздух жгучего желанья

Из иссушенных легких выдыхать.

Но ведь снаружи воздуха – без меры!

Так как же нам поток в себя вдыхать?

Опять вернемся к нашему примеру:

Как воду на вершину нам поднять?

Ручей, река, фонтан и водопады –

Лишь наши страсти, ставшие водой.

Потоки – в нас. Желаний мириады.

Ну и возьмем их, так и быть, с собой!

Вот с ними и поднимемся к вершине.

Представим, что она покорена.

Желанья заморозим в белой льдине

И насладимся будущим сполна!

И там, под солнцем, на вершине стоя

И ощущая ветер высоты,

Увидим пред собой лицо героя

И различим знакомые черты…

И тут потоки суетных желаний

На волю выйдут вновь из-подо льда

И обретут обличье осознаний:

Да, пройден путь! Да, мы пришли сюда!

И благодарность ледником размытым

Вниз хлынет, умножаясь по пути.

И, встретившись с препятствием забытым,

Легко его сумеет обойти.

Вода, стекая с гор, преград не знает!

Попробуй-ка ее не пропусти!

Она подъем вообще не замечает,

Пока не прилетит к концу пути,

Точней, к его началу. Где сегодня

Стоим мы и гадаем: как же быть?

И кто бы нас за ворот взял и поднял

И на вершину смог переместить?

Но все уже свершилось – мы-то знаем!

Стекает с гор живительный поток.

Так что же мы стоим и все зеваем?

Поток течет – так значит, кто-то смог?

И этот кто-то – прямо перед нами,

Достаточно лишь в зеркало взглянуть.

И осознать, что мир творим мы сами.

И воздух осознания вдохнуть!

22.02.07-

21.06.07.

Планета «Я»

Планета «Я»

* *

*

Два круга жизнью нашей управляют:

Влиянья круг – земная твердь планет.

Внутри него – все то, на что влияет

Сам человек. А вне – влиянья нет.

Есть круг забот. Он, словно атмосфера,

Лицо земли стремится поменять

Сомненьем и туманом страха серым,

Чтоб все сильнее твердь земную сжать.

Но, круг влиянья вечно расширяя,

Растя планету, человек растет.

И слой за слоем к тверди прибавляя,

Влиянья круг поглотит круг забот.

В стремленье круг влиянья новым слоем

Обогатить, так мир свой мы и строим.

12.01.04

Планета «Я»

Ядропланеты «Я» – сама загадка…

Плоть над ядром. Плоть хочет есть и пить.

Над плотьюмысль, как твердь миропорядка.

Над мыслью – свет любви, зовущей жить.

Магнитной силой тянет слой познанья.

Познанье глина творчества вершит.

Цементом труд скрепляет мира зданье.

Наградою за труд – покой души.

Все дальше, к людям, тянет дружбы жажда.

Победы почва к лидерству влечет.

Достаток твердь венчает слоем важным.

Слой воздуха – признанье и почет.

Как радуга, слой славы в атмосфере.

Слой власти – выше всех в небесной сфере.

10.01.04

Ядро

Ядро планеты «Я» – сама загадка…

Что положил в основу тверди Бог?

Свободу? Страх? Гордыню? Страсть к порядку?

Орешек твердый в центр планеты лег!

Когда во тьме погаснут все светила,

Когда лишится оболочек твердь,

Какою вечной, изначальной силой

Преодолею я планеты смерть?

Что главное? Добро? Иль справедливость?

А может, совесть? Или веры свет?

Спокойствие? Порыв? Нетерпеливость?

Или терпенье? Где же скрыт ответ?

Нет, натощак загадки не решить:

Плоть над ядром. Плоть хочет есть и пить.

05.02.04

Плоть

Плоть над ядром. Плоть хочет есть и пить.

Почаще, посытней и повкуснее.

Поспать подольше, на горшок сходить,

Дышать – и размножаться, не краснея.

Здесь царство всех привычек процветает,

Полезных или вредных – все равно!

Плоть все их за сокровища считает.

А почему? В них Эго нам дано.

Дом Эго – наша плоть. Его обитель.

Привычки плоти Эго бережет.

Когда над Духом Эго победитель, –

Сон разума тогда планету ждет.

Но прогоняет сон истомы сладкой

Над плотью мысль, как твердь миропорядка.

06.02.04

Мысль

Над плотью мысль, как твердь миропорядка,

Свое вращенье вечное вершит.

Без мысли мы лишимся соски сладкой,

А как ребенка сладкого лишить?

Но почему нам мир без мысли страшен?

Зачем свет мысли в суете горит?

Мысль – тот язык, с которым Эго наше

И днем и ночью с Духом говорит.

И Дух, пожалуй, Эго понимает,

Как понимают неродных гостей.

Но разговоры с миром продолжает

На языке эмоций и страстей.

И тянет Дух подняться и кружить

Над мыслью свет любви, зовущей жить.

07.02.04

Любовь

Над мыслью свет любви, зовущей жить.

И мысль, и плоть идут за этим светом…

Как это можно: каждый миг служить

Своей любви, не став рабом при этом?

Наоборот, в своих имея слугах

Свою, рабом не ставшую, любовь?

И где граница призрачного круга

Меж рабством и свободой от оков?

Граница – ниже, в слое мыслей наших.

Зачем на свет и тень любовь делить?

Другой закон здесь… Счастлив, кто бесстрашен,

Кто выбрал путь – любовь свою дарить!

…Но света счастья мало подсознанью:

Магнитной силой тянет слой познанья.

08.02.04

Познание

Магнитной силой тянет слой познанья…

Зачем соблазна сладок спелый плод?

Неведомое манит узнаваньем,

Но почему загадка так влечет?

Змей-искуситель проползет ли мимо,

Когда раздумья тень светлит чело?

Добро и зло так трудно разделимы!

Что мы зовем добром – другому зло.

…Но ведь, найдя ответ, мы вновь теряем

Гармонию души, и ритм, и такт…

Когда мы сферу знаний расширяем,

С неведомым все больше наш контакт.

Познанье – призрак. Горизонт души…

Познанье глина творчества вершит.

09.02.04

Творчество

Познанье глина творчества вершит…

Что мы творим из глины этой влажной?

Лишь то, что разглядит в ней взор души:

Увидит грязь – и нет творенья жажды.

Увидит пользу – и гончарный круг

Уже рождает звонкую посуду,

Увидит чудо – и от чутких рук

Лик Галатеи пробудится к чуду.

Когда ж являют милость небеса

Скупую, как скрещенье параллелей,

Волшебные родятся голоса

В стихах и звуках глиняных свирелей.

Но нет творца без пота созиданья –

Цементом труд скрепляет мира зданье.

10.02.04

Труд

Цементом труд скрепляет мира зданье,

Фундамент зданий – это труд всегда.

Не всякий труд приводит к созиданью,

Но есть ли созиданье без труда?

А неподвижность – труд? А созерцанье?

А быстрое биение сердец?

А вечных истин смелость отрицанья?

А тяжкая работа, наконец?

Не рабство ли работу породило?

А труд свободой разве не рожден?

«Обязана душа трудиться!» – было.

«Души призванье – труд!» – вот суть времен.

Пусть нас покоя лени труд лишит:

Наградою за труд – покой души.

11.02.04

Душевный покой

Наградою за труд – покой души,

Но вот загадка: что это такое?

Привычки дарит опыт, чтоб вершить

В любых вопросах суд, и быть в покое.

И склад привычек, ценностей и мер,

Как достоянье, Эго сберегает.

Не то, что Дух – транжир и резонер,

Что непокоем душу обжигает

И любит все привычное менять

В привычках новых – изнутри наружу…

Но Эго согласится их принять,

На краткий миг даря покоем душу.

А обретет покой душа однажды –

Все дальше, к людям, тянет дружбы жажда.

12.02.04

Дружба

Все дальше, к людям, тянет дружбы жажда.

И во Вселенной нет таких планет,

Что были б неподвижны. И неважно,

Какая из орбит несет их след.

Пронизаны полями тяготенья

Планет других, мы движемся. Живем.

И в вальсе мировом творя движенье,

Летим друг к другу и к себе зовем.

И создаем планетные системы,

Созвездия, галактики, миры,

До той поры творим, покуда все мы

Пронизаны содружеством Игры!

Но дружбы кровь в земле хоть и течет,

Победы почва к лидерству влечет.

13.02.04

Лидерство

Победы почва к лидерству влечет.

А что такое почва у планеты?

Поверженных врагов печальный счет

Для тех, кто над другими ждет победы.

Но настоящий лидер никогда

Победой не считает положенье,

В котором ждет соперника беда,

Когда он в схватке терпит пораженье.

«Победа и победа!» – вот девиз

Того, кто за собой ведет народы,

Когда победы пораженных вниз

Не сбрасывают с кромки небосвода.

Когда победу обретает каждый,

Достаток твердь венчает слоем важным.

14.02.04

Достаток

Достаток твердь венчает слоем важным.

Как слой последний трудно достижим!

Достаток – это что? Тугой бумажник,

Где неразменный Вашингтон лежит?

Ни наш швейцарский счет, ни их десяток,

Увы, в сознанье не закроют дыр!

Достаток – только вера, что достаток

Уже достигнут и заполнил мир.

И в будущем желание любое

Осуществимо волею небес,

И стоимость его сама собою

Придет к нам без каких-нибудь чудес!

…Когда достаток есть – взлететь влечет

Слой воздуха – признанье и почет.

15.02.04

Признание

Слой воздуха – признанье и почет.

В какой валюте нам признанье мерить?

Чем пополняет этот странный счет

Общественное мнение? Доверьем?

Приятием поступков и речей?

Оценками? Валютой «Внутрь снаружи»?

Признание сродни теплу лучей,

Таких желанных долгой зимней стужей.

Но мыслимо ли солнцем управлять?

За ним возможно лишь перемещаться,

За солнцем следом вечно кочевать

Иль в жарких странах зноем упиваться.

Но летом, раз в году, по крайней мере, –

Как радуга, слой славы в атмосфере.

16.02.04

Слава

Как радуга, слой славы в атмосфере.

Кто славой избран, нимбом осенен.

Всех манит слава. Тех, по крайней мере,

Кто взором в поднебесье устремлен.

Иль, может, к царедворцам поднебесным?

И рядом с ними тоже хочет встать?

Но лучше выше – на Олимпе тесно

Стоять толпой и славою блистать.

О, музыка рукоплесканий залов!

Да слаще ль этих звуков что-нибудь?

…Но рев толпы над падшим с пьедестала

Финала славы открывает суть.

Лишь игры света – слава. Путь Сальери…

Слой власти – выше всех в небесной сфере.

17.02.04

Власть

Слой власти – выше всех в небесной сфере.

Как космос, безграничен власти слой.

Царицы цель скромна: по крайней мере

Стремиться стать владычицей морской,

А цель дворянки – вольною царицей,

Покуда рыбке все не надоест.

Но скоро жажда власти всласть напиться

В душе старухи вновь родит протест.

…Как тянет космос в космос не летавших!

Как космонавтов манит синь Земли!

Магниты власти власть не ощущавших

Извечно в этот сладкий слой влекли.

Но не дает упиться властью сладкой

Ядро планеты «Я» – сама загадка.

18.02.04

* *

*

…Так от ядра планета слой за слоем

Растит себя, когда она растет.

Мой строит мир, покуда не достроит

До слоя круга суетных забот.

Когда планета горы формирует,

Ей безразличны возраженья вьюг,

А станет брать в расчет, что ветры дуют, –

Эрозия сожмет влиянья круг.

Но невозможно, слоя не достроив,

Перескочить на следующий слой.

Закон природы! А кого устроит

Процесс манипуляций над собой?

…Что до меня – эфирный слой признанья

Я не спешу добавить в круг влиянья.

13.01.04

Притчи

Притчи Соломона, 6-6

Подойди к муравью, посмотри на него,

Как он действует, – глянь, и будь мудрым.

Летом ищет он хлеб, только хлеб, ничего

Кроме хлеба, и так каждым утром.

О, ленивец, доколе же ты будешь спать?

Когда встанешь от сна своего?

Ты немного поспишь, и подремлешь опять,

И в свой дом не внесешь ничего.

Посидишь, сложив руки и страх затая,

И чуть-чуть полежишь, как покойник, –

И придет, как прохожий, бедность твоя,

И нужда твоя, как разбойник.

05.09.03

О лидерах, служителях и учителях.

Три молодых мудреца заспорили о том, как лучше помогать людям.

Первый сказал:

– Надо точно знать, что поможет мне, добиться этого результата, а потом привести к этому результату всех людей.

Второй ответил:

– То, что помогло тебе, не обязательно поможет всем остальным. Кому-то поможет, кому-то нет. Нужно внимательно слушать людей и, когда ты узнаешь, чем можешь им помочь, уметь эту помощь оказать.

– Если я буду всех выслушивать, я смогу помочь только очень немногим, – возразил первый. – Надо просто знать, что может помочь каждому, и помогать всем подряд!

– Не надо выслушивать людей подолгу, надо просто услышать, какая у человека цель. А если цели нет, помочь человеку эту цель поставить, – отвечал второй.

Тут заговорил третий мудрец:

– А разве каждому человеку нужна цель? Может быть, ему просто ничего не надо? Может быть, его единственная цель – чтобы ничего не менялось?

Первый и второй сказали на это разом:

– Таких людей нет!

– Все хотят что-то поменять, – уверенно сказал первый.

– Только часто не знают, что именно, – добавил второй.

И три мудреца решили свой спор разрешить делом. У кого будет больше благодарных учеников через год, тот и прав.

А для того, чтобы все были в равных условиях, договорились, что учеников себе можно брать не из города, не с дороги, не из леса, не с гор, а только из протекавшей поблизости реки. Эта река стекала с горы и разливалась по предгорной долине полноводным и глубоким потоком, откуда люди брали воду для полива своих полей.

Первый мудрец сел под крутым правым берегом реки, где та круто поворачивала направо, и течение было быстрым.

Второй сел чуть поодаль на левом пологом равнинном берегу.

А третий поднялся к подножью горы, где река текла стремительно, слетая с горной кручи.

Много времени провели мудрецы над рекой.

Разные люди оказывались за это время в реке. Кто-то ловил рыбу на своей лодке, кто-то плыл по своим делам, а кто-то просто купался в свое удовольствие.

Когда кто-нибудь оказывался рядом, первый мудрец выхватывал его из потока сильными руками и поднимал к себе на берег. Через его берег прошли все, кто проплывал мимо. Только мало кто задержался надолго, и почти все уходили недовольными.

Второй мудрец, лишь завидев, что по реке к нему приближается человек, начинал расспрашивать, нужна ли помощь и чем он может помочь. Кто-то отзывался на вопросы и просил помощи, кто-то нет, а когда по реке проплывало много людей в лодках и без, второй мудрец не успевал предложить свою помощь каждому, и многие проплывали мимо. В том числе и те, кто уже из последних сил боролись с течением и вот-вот могли пойти ко дну. Но и те, что успевали отзываться, часто хотели плыть дальше, и им было не до помощи мудреца. Однако на его берегу уже собралось несколько человек, многие из которых нашли здесь спасение и грелись у большого костра. А некоторые даже помогали второму мудрецу оказывать помощь другим плывущим по реке.

Третий же мудрец просто сидел в самом узком месте стремнины, почти погрузив в поток свои руки. И никого ни о чем не спрашивал. Мимо него проплывали те, кто решил померяться силами со стихией, натренировать в этой борьбе свое крепкое тело и укрепить дух. Проплывали и те, кто двигался по реке по своим делам и использовал ее силу, чтобы скорей попасть к своей цели. Проплывали и те, кто просто отправился на прогулку и получал удовольствие от красоты дикой природы.

Но были и те, кто, по неосторожности попав в поток, попросту тонул и захлебывался в нем, мечтая о спасении! Стремительно несясь с горного склона, они в последней надежде хватались за сильные руки третьего мудреца и обретали жизнь.

Много людей прошло через берег первого мудреца, немало и тех, кто побывал на берегу второго. А через скалистый уступ третьего мудреца людей прошло совсем мало.

Но вот миновал год. Как и было условлено, трое мудрецов пришли в назначенное место с новыми учениками.

У первого мудреца их было только трое.

У второго их было тридцать три.

А у третьего мудреца пришло триста тридцать три ученика.

13.04.10

Вода, текущая вверх

Посвящаю моим главным учителям любви и изобилия:

Олечке и Сереженьке

I.

Было утро, и раннее солнце тысячами золотых монет рассыпалось по гладкому сонному морю. Рыбацкие лодки замерли на поверхности, постепенно нагружаясь ранним уловом. На набережной начинали открываться лавочки и магазины, чтобы кормить своих хозяев. Наступало время добывать пропитание, и огромный прибрежный город просыпался, словно внемля неслышному призыву. Призыв этот звал каждого – заработать свой хлеб насущный. И нищего, и бедняка, и удачливого торговца, и богатого дельца.

Всем снова пришла пора действовать.

В это утро Александр Флетчер, недавно добившийся успеха торговец, вышел по своему обыкновению на крутой обрыв, под которым лежала городская набережная. Флетчер любил наблюдать, как под его ногами просыпается людской муравейник. Его приятно щекотала мысль о том, что он уже прошел через эту суету, и больше никогда не вернется назад.

И в самом деле, когда-то каждый день Флетчера начинался точно так же: мучительная неизвестность и надежда. Подъем с рассветом, ежеминутный изнурительный труд – и скудный результат к вечеру. И унижение от невозможности купить что-то очень нужное, но непозволительное, это бесконечное унижение! И страх, страх... Страх, что завтра все будет так же, как сегодня и вчера. Так было.

Было совсем недавно, а кажется, что очень давно. В какой-то прошлой жизни.

Стоя на обрыве над набережной, Флетчер испытывал то, что, наверное, чувствует сытая чайка, парящая над волнами не в поисках добычи, но ради своего удовольствия и торжества. Упругую опору морского воздуха под сильными крыльями, посвистывание ветра в кончиках перьев и спокойное уверенное превосходство над голодными собратьями.

Это ощущение свободного парения было самым дорогим приобретением, которое принес Флетчеру успех. Еще вчера он был там, среди этих голодных и озабоченных, среди этих вечных продавцов, стремящихся стать покупателями, и вот теперь все позади! Теперь он может, когда пожелает, спуститься вниз, сложить свои великолепные крылья и пройти среди всех них тем самым долгожданным Богатым Покупателем.

Прекрасное превращение!

Неспешно спускаясь с обрыва к набережной, Флетчер ощущал себя всесильным творцом и своей жизни и всего, что он видел вокруг. Все покорно его воле! И это небо, и это море, и эти камни на мостовой, от которых, парясь, поднимался вечный запах морской травы, городской пыли и нищеты, и эти магазины и лавчонки… Даже в людях, с надеждой ищущих взгляда Богатого Покупателя, он видел сейчас свои творения.

Еще бы! Ведь они так ждут, что он решит! Как ждал и он когда-то…

Но вдруг в череде привычных ежедневных движений случилось что-то необычное. Флетчер не остановился, не замедлил шаг, но ясно ощутил препятствие своему дальнейшему движению, словно бегун, коснувшийся грудью финишной ленточки.

Взгляд. Совершенно необычный взгляд, горящий не отчаянием и надеждой, а состраданием. Взгляд, провожающий его, именно его, Александра Флетчера.

Флетчер невольно прошел еще несколько шагов, остановился. Оглянулся. Сомнений нет: из неглубокой ниши в известняковом ограждении набережной на него внимательно смотрел старик с почерневшим на солнце лицом и молодыми голубыми глазами.

Знакомыми глазами. Глазами, наполненными не просто состраданием, но даже, пожалуй, любовью.

Кто этот старик? Флетчер силился вспомнить, но память молчала.

Он опустил глаза ниже, увидел камышовый коврик, на котором сидел старик, увидел разложенные на коврике гладкие камешки, отполированные морем и весело блестящие на солнце, и вдруг вспомнил.

Этот старик был учитель. Когда-то его уроки помогали Флетчеру найти себя в этой жизни, почувствовать свою силу, обрести уверенность в себе. Нельзя сказать, что Флетчер был примерным учеником. Наоборот, тогда, в юности, ему казалось, что все то, что учитель считал главным и чему с особой энергией старался обучить своих учеников, на самом деле – предметы второстепенные или просто лишние. Вот уверенность, ораторское искусство, финансовая грамотность – это важно и нужно. А зачем были нужны долгие уроки смирения? Справедливости? Благодарности? Доброты, внимания, любви? Это лишние вещи в мире торговли. Уж сегодня-то Флетчер знал это точно.

Как жалко времени, впустую потраченного когда-то на всю эту чепуху!

Все эти мысли стремительно пронеслись в голове Флетчера, и исчезли. Осталось только чувство стыда за старого учителя да горящие от неловкости щеки. К тому же Флетчер даже не мог вспомнить его имени.

Вот чем кончаются уроки любви и доброты – нищетой на набережной!

Опустив взгляд и делая вид, что не узнает старого учителя, Флетчер вернулся к старику и, не считая, вынул из кармана деньги. Когда-то с такой суммой он был бы счастлив целую неделю. А сейчас вполне мог ее не замечать.

Он нагнулся, чтобы положить деньги на камышовый коврик, но услышал тихий и одновременно сильный голос:

– Оставь себе эти деньги, Александр. Тебе они скоро будут нужнее.

– Разве мы знакомы? – вымолвил Флетчер, выбрав глупую роль.

– А разве нет? Не смущайся оттого, что забыл мое имя. Это не причина для тревоги. Меня зовут Матвей.

– Ну конечно! – облегченно выдохнул Флетчер. – Вы мой старый учитель!

Теперь можно было отказаться от роли и не притворяться больше.

– Но разве вам не нужны деньги? Разве вы здесь сидите не для того, чтобы заработать на хлеб?

– Ты решил, что я беден и добываю свой хлеб насущный? Пусть будет так. Но эти камни мне нужны совсем для другой цели. Это – камни благодарности.

«Ну вот! – подумал Флетчер. – Опять! О какой благодарности может рассуждать нищий?». Он уже слышал о таких камнях и считал разговоры о них надувательством.

– Но ведь вы эти камни продаете?

– Продаю. Продаю потому, что покупку ты не выбросишь сразу.

– Учитель, но почему вы отказались от денег? Ведь вы бедны, а я богат! И я искренне хочу вам помочь!

– Кто знает, что такое нищета и что такое богатство? Кто знает, кому больше требуется помощь? Но себе, Александр, ты действительно можешь помочь.

– Как? Дела мои идут прекрасно, с каждым днем все лучше, и ничья помощь мне не нужна!

– Поверь мне, нужна. Ты очень скоро это поймешь. А пока – купи камень благодарности! Это недорого.

Флетчер снова достал деньги, торопясь, расплатился, выбрал продолговатый гладкий камешек и ушел. Теперь он чувствовал себя так же, как, наверное, чувствует себя чайка, сложившая крылья и неуклюже ковыляющая по сухому песку. Но чем дальше он удалялся, тем свободнее дышал.

А камень, который Александр Флетчер машинально сжимал в кулаке, как ни странно, приятно успокаивал руку и наполнял сердце покоем.

II.

Прошло совсем немного времени, и камень, купленный за бесценок на набережной, стал для Александра Флетчера талисманом, приносящим успех. Для него наступила полоса непрерывной удачи.

Любое дело, любое начинание неизбежно приводило к победе. Чем бы ни начинал заниматься Флетчер, он очень скоро становился в этом деле самым сильным и успешным. Конкуренты неизбежно разорялись, рынки сбыта перестраивались под Флетчера, и денежный поток все умножался и умножался.

Процесс обогащения стал для Александра естественным и привычным.

Посмеиваясь, он сжимал в руке талисман и иногда вспоминал, как этот камень к нему попал. Но разве связаны его успехи с каким-то кусочком прибрежной гальки?

Случайность, совпадение – только и всего!

А время шло. К хорошей жизни легко привыкнуть. Даже тогда, когда за твои победы и достижения неизбежно расплачивается кто-то другой. Например, разоренные конкуренты, их семьи и дети. Но совесть, этот вечно недовольный чем-то внутренний голос, тоже скоро привыкает к удобствам и комфорту. Особенно когда с этой совестью правильно общаться.

Александр Флетчер прошел хорошую школу жизни и научился разговаривать с совестью на равных. Он прекрасно понимал, что играет на рынке со своими конкурентами в жесткую игру: игру с нулевой суммой. Когда есть победитель и выигрыш велик, тогда обязательно есть и проигравшие. И проигрывают они очень много, иногда все, что имеют.

Но всегда они, эти проигравшие – неудачники, плохие игроки.

А хороший игрок, такой, как Александр Флетчер, только побеждает!

Но вдруг, буквально за один осенний месяц все переменилось.

Удача отвернулась от Флетчера, и мастерство перестало ему помогать. Совсем.

Один за другим иссякали источники дохода, потери следовали за потерями, закрывались предприятия и проекты, а обязательства все нарастали. И чем быстрее уходили доходы, тем быстрее, лавиной нарастали долги.

За каких-нибудь полгода Флетчер превратился из уверенного процветающего предпринимателя в удрученного заботами неудачника. Теперь уже его собственные проигрыши питали чей-то все возрастающий выигрыш.

Неотвратимо приближался и, наконец, настал день, когда Александр Флетчер ощутил себя нищим. Он лишился и денег, и своих предприятий, и пищи, и крова над головой. Одно только было теперь в изобилии у Флетчера – свободное время. Как раз тот самый товар, который он никогда не мог купить за деньги раньше, и которого всегда не хватало в прежней, богатой жизни.

Дни потянулись за днями, бесконечно долгие в своей безысходности и похожие друг на друга, как волны осеннего моря. Александр больше не поднимался по утрам на обрыв, где не было надежды на заработок, а проводил долгие часы у моря, бесцельно блуждая по набережной и надеясь на случайную удачу.

Но какой она будет – не представлял.

Флетчеру казалось, что он уже наизусть знает каждый камень мостовой, все лица уличных и лавочных торговцев, такие высокомерные и пренебрежительные теперь.

И когда однажды пасмурным утром он снова ощутил всей грудью касание финишной ленточки и, обернувшись, встретил знакомый внимательный взгляд, не поверил поначалу своим глазам.

Старый учитель сидел на том же месте, что и раньше, будто и не уходил, хотя еще вчера сырая ниша была пуста. Тот же камышовый коврик, те же разноцветные морские камни, которые так же блестят, будто на солнце.

Флетчер невольно сжал в кармане свой камень, с которым почему-то так и не расстался за это время потерь.

Учитель поманил Флетчера движением руки, а когда тот подошел, без слов протянул ему ломоть ржаного хлеба. Руки Александра сами потянулись к еде.

– Учитель, ты подаешь мне милостыню?

– Нет, Александр. Тебе не нужна милостыня, как она не была нужна и мне. Я продаю тебе этот хлеб.

– Но у меня… нет денег.

– Они мне тоже не нужны. За деньги ты этот хлеб не купишь. Но если ты действительно хочешь есть, ты можешь заплатить за еду своим открытым сердцем, своим вниманием, своим смирением. Мы начнем обучение сначала. Теперь-то ты готов?

Александр гордо вскинул голову и хотел было ответить резкостью, но увидел глаза Матвея, неожиданно для себя опустил взгляд и тихо сказал:

– Готов, учитель…

– Возьми хлеб, поешь. И послушай.

Александру показалось, что он никогда не ел ничего вкуснее этого ломтя хлеба. От него шел запах очага, июньской травы и покоя. А вода в маленьком кувшине, который стоял на камышовом коврике, была такой чистой и свежей, что казалась еще сытнее, чем хлеб.

Матвей говорил тихо, не спеша, глаза его все время смотрели на Флетчера, и голос был именно таким, каким только и можно было рассказать о том, что никогда раньше не слышал Александр.

Но перед тем как начать, Матвей взял кувшин и наклонил его. Струйка воды полилась на землю.

– Скажи, как течет вода, когда она свободна?

– Вниз, учитель, – Флетчер твердо решил не удивляться вопросам.

– Всегда?

– Да, всегда.

– А огонь? Посмотри на огонь в той жаровне.

Рядом с ними продавец жареных каштанов как раз раздувал в своей жаровне пламя. Его языки поднимались вверх, лизали решетку жаровни и превращались в зыбкое марево над ней.

– Огонь поднимается вверх, учитель.

– Всегда?

– Конечно, всегда. Ведь это закон природы.

– Закон… На Востоке говорят: «Жизнь умирает, когда вода течет вниз, а огонь поднимается вверх». Это – законы смерти.

– А разве может быть иначе?

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: