Глава 14: День рождения Вероники.

...Жизнь потихоньку текла своим чередом. Как всегда неожиданно началась в этом году весна, и ручьи, прокладывая себе путь под сугробами, уверенно журчали о том, что дни снежного царства сочтены и весна вот-вот окончательно вступит в свои права. Линда появилась так же неожиданно, как и весна — она никогда не предупреждала о своих появлениях и её визиты отнюдь не отличались регулярностью. 'Работаем',— обычно с невинным видом разводила руками она. На этот раз она с улыбкой Джоконды положила передо мной открытку с надписью 'Приглашаем'.

— Куда?— Поинтересовался я.

— Читай, читай,— загадочно кивнула на открытку она. Пришлось читать. Открытка была преаккуратненькая, с зайчатами в лесу, подписана была по-русски и содержала приглашение нам с Кариной на день рождения Вероники.

— Мандарины, купание в море и пляски до утра — по желанию.— Усмехнувшись, от себя добавила Лин.

— А почему по-русски?— Поинтересовался я.

— Вероника продолжает 'закрепление материала',— прокомментировала Лин.— Кстати — ошибок нет?

— Да вроде нету...— Рассеянно ответствовал я, перечитывая текст сначала. Подождав, пока я дочитаю, Лин облегчённо вздохнула:

— Ну и слава Богу... А то она целый вечер над этой открыткой со словарём сидела — сами слова ещё помнит, а вот написание...

— А в чём проблема?

— Так ведь мы ей загружали произношение, а в русском далеко не всё пишется так, как произносится...— улыбнулась челланка. У вас, кстати, практически нет строгих языков, в которых написание и произношение были бы однозначно связаны. Латинский, разве что... Так на нём никто не разговаривает... Ну, украинский ещё более-менее — но мы с ним только недавно столкнулись — уже нет смысла подробно изучать... А остальные — отдельно надо учить произношение, отдельно — правописание... Жуть...

— Опять критикуешь?— Нахмурился я.

— Да нет, просто жалуюсь...— Махнула рукой она.— Ну, так как — идёте?

— Конечно. А когда?

— Сегодня вечером.

Я позвонил Карине и сообщил ей неожиданную новость. Нельзя сказать, чтобы она сильно обрадовалась — усталость последних дней сказывалась; но лишний раз отдохнуть на берегу моря в приятной компании отказаться не смогла. Мне же предстояло за полдня придумать что-то с подарком. Видимо, догадавшись о моей полной в этом вопросе беспомощности, Лин вызвалась меня сопровождать и мы направились в поход по магазинам. Помнится, я тогда в переходе метро ссыпал попрошайке пригоршню мелочи из кармана.

— Зачем?— Удивилась она.— Ты ведь провоцируешь ничегонеделание...

— Да как тебе сказать... С точки зрения Христианской морали...— и я начал что-то говорить о любви к ближнему, о сострадании; о том, что мы, христиане, должны помогать ближнему и так далее. Лин замотала головой:

— Бред... Неправильно это всё... Здесь, в этом мире, каждый заслужил, создаёт и предопределяет дальнейшую свою судьбу сам — своими действиями, поступками, всей предшествующей жизнью. А вы, христиане, вечно все портите своим 'состраданием'. Человек, видя ваше 'сострадание', начинает жалеть себя и теряет главное в жизни — её истинный смысл. Если хочешь помочь — помоги умным словом, помоги встать на ноги, ответь на вопрос, который его сейчас мучает — но не откупайся подачками, не стимулируй попрошайничество, которое уже и так стало смыслом его жизни...

— Не знаю...— пожал плечами я.— Мне было просто его жаль.

— 'Не жалеть, не унижать его жалостью — уважать надо',— задумчиво процитировала Лин и добавила: — На Земле услышала. В школе. Этому у вас детей учат. Вот если бы ещё и думать учили... Ты ведь своим поступком просто катишь его в пропасть!

— Но ты же видишь — он голоден?

— Да?— Хмыкнула Лин.— Сейчас проверим...— С этими словами она быстренько подошла к ближайшему киоску, купила булочку с изюмом, вернулась и протянула её попрошайке. Тот с недоумением уставился на неё.

— Есть хочешь?— Дружелюбно поинтересовалась она. В ответ — короткий злобный взгляд. Булка выхвачена и брошена в сумку. 'Лучше б денег дала',— отходя, услышали мы за спиной.

— Ну, понял?— Вздохнула Лин.— Джерри исследовал эту братию почти месяц — по всей планете. Действительно голодного он нашёл только одного. Большинство же из них интересуются только деньгами. Некоторые пищу даже не берут. А ты говоришь 'голодные'... Да какие они голодные? У них даже глаза сытые — они даже не реагируют на тех, кто, проходя мимо, что-либо уплетает на ходу. Голодный бы провожал их взглядом, не в силах сдержаться...

— Не кощунствуй... Есть же остатки гордости...

— Пока есть — стараются не просить.— Пожала плечами она.— Стараются подработать — на базарах, например. Там никто документ не спрашивает, когда надо арбузы быстро разгрузить. Кстати, о кощунстве: есть у вас на севере народ... так у них было принято: когда начинается голод, то сперва съедают стариков, а только потом — ездовых собак. Кощунство?

— Да.

— Нет — это закон жизни. Те, кто поступали иначе, там не выжили.

— Ну, это как посмотреть...

— То есть?

— То есть — смотря с какой точки зрения...

— Извини, но — если твоя точка зрения зависит от 'зрителя' или от 'позиции' — значит, она не объективна по определению.— Пожала плечами челланка.— Ты можешь говорить об общественной морали, как о морали надстройки, если она не противоречит объективной морали — морали базиса. Если противоречит — это есть конфликт, разрушающий общество, делающий его обречённым. Следовательно, такая мораль просто вредна.— Она ненадолго замолчала.— В данном случае действует общий принцип выживания: на первом месте — взрослые половозрелые особи, обеспечивающие выживание вида. На втором — дети: чем старше, тем ценнее, ибо скорее дадут потомство. Затем — старые и дряхлые, которые нужны только для развития совокупного разума общества и для поддержания общественной морали на более высоком уровне. Роль их в выживании общества обычно достаточно спорна: дряхлеющий разум в этом смысле быстро 'падает в цене'... Ну, а ездовые собаки расцениваются, как необходимые средства выживания даже самих взрослых особей, поэтому я не удивлюсь, если при особо страшном голоде съедят и детей: будет весна, будет хлеб — детей можно родить и новых. Если же вымрут взрослые — дети всё равно не выживут...

— Ты рассуждаешь, как циник...— Меня даже передёрнуло.— Я так не могу...

— Не можешь — потому, что не жил в таких условиях. И — даже не пытался себе это представить.— Пожала плечами Лин.— А мы у вас наблюдали любопытный эпизод во время голода на Украине...— Я изобразил внимание.— Мать, понимая, что двоих детей ей не вытянуть, зарубила годовалого и сварила супчик трёхлетнему...— У меня мороз прошёл по коже.— 'Что это, мама?',— спросил сын. 'Кушай, сыночек, это я свежинки принесла и супчик тебе сварила...'— ответила мать. 'А это что?'— Спросил сын, выловив ложкой мизинчик. 'Кушай, кушай...'— только и могла ответить мать. До вечера она дожить не смогла — повесилась. Не дай Бог попасть в такую ситуацию, конечно — но основные правила закона выживания вели её верно до тех пор, пока её разум мог это всё выдерживать...

— Не дай Бог...— Только и мог сказать я. Какое-то время мы шли молча.— Честно говоря, я не уверен, что вели они её верно...— наконец почему-то вслух подумал я.

— Могу привести ещё пример,— пожала плечами Лин.— Ваши исследователи психики животных поместили не умеющую плавать шимпанзе с детёнышем в бак, в который начали наливать воду. Пока уровень воды не угрожал жизни мамочки — она поднимала детёныша вверх. Причём — даже выше головы, когда вода доставала ей до плеч. Когда же вода покрыла её с головой — она быстренько умостила детёныша себе под ноги, что дало ей возможность высунуть морду из воды.

— Детёныш утонул?

— Да нет — опыт прекратили. Выводы они сделали те, что инстинкт самосохранения стоит выше, чем охрана жизни потомства. Это не совсем так... Если бы шимпанзе была очень стара, а детёныш — взрослый и полон сил, то всё могло бы кончиться по-другому... Начиная с того момента, когда детёныш уже наверняка выживет и сам, а особенно — с того момента, когда он уже может давать потомство, вполне возможно самопожертвование родителя ради сохранения жизни детёныша.

— Ну, да — для родителя, насколько я понимаю, самопожертвование нелогично, если детёныш не может выжить после смерти родителя.

— Именно... А по мере того, как у ребёнка появляются шансы на выживание — для родителей всё более естественным становится самопожертвование... Всё это сидит в подсознании, на уровне инстинктов...

— Волки тоже относительно сносно переносят потерю одно— двухмесячных сосунков, но гибель щенка, которого уже начали приучать к охоте, переносится очень трудно — с метаниями по округе и тоскливым воем на луну...— вспомнил я.

— Разумеется...— Вздохнула Лин.— Все эти примеры очень хорошо определяет, что первично, а что — вторично. А вы вечно путаете понятия разных уровней и спорите — до хрипоты — какое вернее. Каждое из них верно на своём уровне. 'Не убий' — до тех пор, пока не пытаются убить тебя. 'Ты лучше голодай, чем что попало есть' — это пока у тебя есть возможность голодать, не падая с ног. А так — и ремни варили и ели. 'Почитай отца и мать своих' — пока они не угрожают детям твоим. В противном случае — либо ты сделаешь верный выбор, либо не оставишь нормального потомства. И так далее... Всякая мораль — для своих условий и своего уровня... 'Не укради' — если голодная смерть тебе не угрожает. А если на ногах не стоишь — так стоит ли помирать? Может, живым ты в этом мире больше пользы принёс бы...— рассуждала челланка. Тем временем мы постепенно выбрались в центр и по пути стали попадаться магазины. Прохожие то и дело оглядывались на философствующую Лин, но её это, похоже, совершенно не интересовало. Наконец мы набрели на 'местный Арбат', где Лин довольно оперативно присмотрела небольшую иконку, искусно сделанную на бересте.

— Видела однажды, какими глазами Вероника смотрела на подобную вещицу,— прокомментировала она. Заполучив иконку и отбив попытки продавца сделать из нас оптовых покупателей, мы отправились домой.

— Не задерживайтесь,— помахала мне рукой Лин, скрываясь в пассере.

...Карина пришла немного раньше обычного и сразу же забралась в ванну. Спустя какое-то время она уже лежала на диване, забросив усталые ноги на спинку. Я откровенно любовался ею, а она потихоньку краснела... Немного погодя она начала собираться. Признаться, я не помню, чтобы она когда-либо собиралась так долго и тщательно — но результат стоил того: когда она, наконец, появилась передо мной с летящими длинными волосами, только что вымытыми самым дорогим из имеющихся в доме шампунем и вспушенными феном, в полупризрачном платье на голое тело и босоножках на самом высоком каблуке — я просто утратил дар речи.

— Ну, как — собрались?— Линда, выпорхнув из пассера, окинула оценивающим взглядом Карину и, явно оставшись довольна её внешним видом, удовлетворённо резюмировала: — Вижу, что собрались.

Буквально через минуту мы появились у виновницы торжества. Джерри и Том просто ошалели при виде моей подруги, а Вероника, слегка закусив губу, пыталась сообразить, кому из них предназначался этот наряд. Я поспешил прервать её раздумья, обратив внимание на подарок. Механически развязав ленту и развернув бумагу, Вероника на мгновение замерла, ошалело уставившись на иконку.

— Томми, иди сюда,— наконец шёпотом позвала она. С минуту они молча её разглядывали, затем Вероника порывисто обняла меня и поцеловала в щёку.

— Только... Откуда ты узнал?— Недоумённо спросила она.

— Разведка донесла,— довольный произведённым впечатлением, ответил я. Вероника, оглянувшись вокруг, остановилась, наконец, на Линде.

— Поняяятно...— Покачала головой она. Лин улыбнулась и, обняв её за плечи, увела с собой.

— Они ненадолго,— прокомментировал Джерри, жестом приглашая гостью пройти в гостиную. Боже, как они откровенно ею любовались... У меня даже защемило в груди — от ревности, наверное... Мы расселись в креслах в ожидании хозяйки. Томми не мог оторвать взгляд от Карины, Джерри то и дело переводил взгляд с неё на дверь и обратно, а я походил на юнца, пришедшего на бал с дамой, отстоять которую перед толпой кавалеров ему было явно не по зубам... Наконец Джерри встал и, сделав шаг к двери, представил нам вошедшую Веронику. Боже мой — в каком она была виде... Нечто подобное я видел однажды на конкурсе рок-н-ролла: платье было сделано так, чтобы нельзя было сказать, что хозяйка не одета и, в то же время, одетой её тоже назвать было трудно... Правая нога была обнажена почти до груди, левая прикрывалась ниспадающим лоскутом почти до пят. Соответственно, левое плечо было обнажено почти до пояса, а правая рука прикрывалась рукавом почти то запястья... Трепещущие груди играли сквозь прикрывающий их тонкий шифон, а само платье напоминало экзотической конструкции 'почти закрытый' купальник с навешанными на него в нужных местах лоскутами ткани.

— Ну, как?— Озорно спросила вошедшая следом за ней Линда.

— М-да...— Только и смогли вымолвить двое ошарашенных мужчин. Джерри с довольным видом демонстрировал хозяйку, поворачивая её, как на подиуме, чтобы зрители могли рассмотреть это чудо со всех сторон. Наконец Томми, с предельной осторожностью и нежностью взяв Веронику за руку, провёл её дальше в комнату и усадил на кресло с высокой спинкой.

— Ну, так как я исправила ситуацию?— Шепнула мне на ухо Лин.

— Отменно...— Ошарашено выговорил я, не в силах отвести взгляд от виновницы торжества. Когда же мне это, наконец, удалось, я обратил внимание, что Лин тоже успела переодеться и теперь была в той самой коротенькой разлетайке, в которой я её впервые увидел, летящей... простите — спускающейся по тропинке с горы. Милые сердцу воспоминания заставили меня, зажмурившись, улыбнуться и с благодарностью посмотреть на неё... Она тепло улыбнулась в ответ. Все присутствующие были явно довольны — мужчины воодушевлены перспективой провести вечер в обществе изысканно полуодетых дам, женщины — нежились в лучах ласкающих их взглядов.

— Это платье — почти точная копия того, в котором я была на том вечере, когда Джерри изображал принца...— Кивнув на Веронику, шепнула мне Лин.— Тебе нравится?

— Безумно...— Прошептал я.— Как я понимаю Джерри...

— В чём?— Сделав круглые глаза, притворно удивилась Лин.

— В том, что он тогда никому не пожелал тебя отдавать...— Лин прыснула.

— Я его тоже, кажется, понимаю,— сверкнув глазами, шепнула в ответ она. Тем временем события развивались своим чередом. Подарки были вручены, именинница довольна и все шестеро начали пробираться на веранду — к праздничному столу, вокруг которого расположились мягкие кресла и небольшие диванчики.

— Я думаю, что с этого надо начать,— философски заметил Томми,— ибо все здесь собравшиеся вряд ли сумели чем-то поживиться после изнурительного рабочего дня... Все рассмеялись, но улыбки челлан были грустноваты — видимо, они до сих пор не могли привыкнуть к Земному словоблудию и, пусть даже такому невинному, цинизму... Впрочем, длилось это недолго — запечённый фазан, салат с кальмарами, испанское вино и прочие яства, украшавшие праздничный стол, видимо, обладали свойством быстро развевать грусть...

...Успокоив алчущие чрева, собравшиеся стали более расположены к беседе. И, как только закончили с вином, так вскоре беседа сия и потекла. Разговор — что, в общем-то, вполне понятно в такой обстановке — пошёл о любви. Лин как-то к слову заметила, что понятия среднего землянина о любви для челлан выглядят не просто чересчур примитивно и прагматично, но даже... ошарашивающе, что ли...

— Бор — тоже родом с Челлы, но ему так не показалось.— Обиженно возразил тогда я.

— Извини, но Бор почему-то выбрал далеко не среднюю представительницу из среды аборигенов, а женщину, заметно отличающуюся умом и красотой. Потом вокруг него появились и другие, и он их рисовал, но — посмотри сам на его картины: каковы они? Те же умные и прекрасные лица, заметно отличающиеся от средних землянок...

— А по-моему, любят везде одинаково — и на Земле, и на Челле!— С некоторым вызовом продекларировала слегка захмелевшая Карина.

— Ну, не скажите,— улыбнулся Джерри.— Земные женщины, например, часто превозносят достаток выше любви — может, потому, что у них слишком часто бывают проблемы с достатком. Они вынуждены порой выживать — и потому подсознательно боятся, что не выживут. Или — что не сумеют вырастить детей. Конечно, далеко не каждая может в этом признаться — даже самой себе; но — практически все этого боятся. Коль не сознательно, так подсознательно...

— Может, оно и неизбежно — те, которые не боялись, что не сумеют вырастить потомство, в конце концов просто его не оставили...— грустно сказал я.

— А у нас они спокойно живут.— Улыбнулась Лин.— Значит, мы эту проблему решили. По крайней мере — уровень эксплуатационной нагрузки человека у нас обычно не превышает 10%, в редких случаях доходя до 20. Мягкое кредитование доступно всем — таким образом, вынужденного голода быть просто не может. Поэтому подсознательный страх голода, часто порождающий затем алчь, отсутствует, ибо не имеет под собой почвы. Собственно, такая система отношений и есть то, чем отличается цивилизованное общество от дикой стаи: речь идёт не просто о совместном проживании или выживании, либо — как у вас — о выживании особи в рамках стаи... простите, 'общества'... Речь уже идёт о совместном создании условий для нормальной жизни и творчества разумных существ. То есть — о том, для чего, собственно, и нужно общество; о том, чем оно и отличается от стаи...

— Представляю, как вам должно быть дико и противно ковыряться в наших проблемах...— Вздохнул Том.

— Ну, почему 'дико и противно'?— Удивилась челланка.— Наоборот — интересно... Мы видим воочию здесь то, о чём на Челле можем говорить лишь теоретически.

— Собственно, человеку свойственно познавать более сложные формы, изучая более простые...— Пожал плечами Джерри.

— Нечто вроде опытов на кроликах или интегрирования по частям?— Съязвил Том.

— Примерно,— улыбнулся челланин.— По крайней мере, при изучении психики человека всегда полезно иметь полное представление о психике высших животных: Человек, конечно, привносит немало своего, но ведь основы-то — те же... Не зная их, полностью постичь законы человеческой психики просто невозможно: многие основополагающие вещи оказываются настолько завуалированными этими новыми, привнесёнными атрибутами, что их и не разглядишь — поведение человека часто кажется просто алогичным... А зная об их существовании и изучив их на высших животных — всё прекрасно понимаешь и,— Джерри улыбнулся,— поведение человека начинает казаться не таким уж нелогичным...

— Точно так же — при изучении законов развития и построения высокоорганизованного человеческого общества всегда полезно знать законы, проявляющиеся на низших этапах общественного развития: в высокоорганизованном обществе многие вещи, уже давно не проявляясь явно, продолжают играть немалую роль. А понять её, не изучив предыдущие ступени — практически просто невозможно...— Добавила Лин.— Так что — мы действительно многое поняли здесь, на Земле и нам это всё действительно было интересно... По крайней мере, мы, похоже, поняли, почему рухнула система на Роне и только благодаря миссии Сар Хуна удалось предотвратить полный крах цивилизации — сейчас эта планета хоть и существует автономно, но, по крайней мере, развивается... Помнится, Сар Хун тогда дал волю своему тщеславию...— Ухмыльнулась она.

— Ну, а мы только за последний месяц передали на Челлу около пяти психосоциологических исследований, результаты которых поставили на уши системщиков: оказалось, что достаточно одного человека со средне-земными представлениями о ценностях, чтобы вся система Челлы и окружения примерно за полгода рухнула примерно так же, как это было на Роне.— Криво усмехнулся Джерри.— Кстати, только вчера мне сообщили, что, анализ причин той катастрофы наконец завершён — и там уже полно ссылок на наши исследования...

— Собственно, Садгар ещё тогда высказал предположение, что причина краха — принятая на Рону группа представителей только что открытой совсем молодой цивилизации с Каини...— Вспомнила Лин.— Тогда это предположение вызвало требование об изоляции Роны от системы и посылке туда миссии Сар Хуна... С предоставлением ему абсолютных полномочий... В результате Рону уже почти спасли, но ведь таких планет было пять... Остальные четыре потеряны и даже разговоры о возможности их подключения к системе уже не ведутся...

— Кстати, все пять случаев включали эпизоды с появлением представителей более слабых цивилизаций... Собственно, причины были в том, что сама система не является абсолютно защищённой и её уровень защищённости, достаточный для уровня агрессивности челлан, оказывается совершенно недостаточным для изощрённой агрессивности... Землян, например...— Вспомнил, взявшись за бутылку, Джерри.— Теперь причины описаны, и, я думаю, что импорт взрослых людей из других цивилизаций в открытую зону действия системы будет запрещён категорически...— Закончил он, приступая к разливу.

— Уже запрещён — я интересовалась,— зарделась Лин.— Джерри перевёл внимательный взгляд с неё на меня и понимающе вздохнул. Мы помолчали.

— За взаимопонимание между мирами!— Иронично произнёс Том, поднимая бокал. Облегчённо заулыбавшись, все выпили.

— И всё же — я не думаю, что вам тут было интересно совсем всё,— задумчиво продолжил Том.— Наверняка было немало вещей, которые просто раздражали...

— Или озадачивали...— вздохнула Лин.— Так, например, для нас совершенно непонятно упорное стремление Землян возвести систему финансов до уровня системы правления. У вас финансы решают почти всё. Грустно, сударь... просто грустно, когда финансы являются целью жизни — и человека, и целого общества...

— Ну, у нас совсем ещё недавно ими пренебрегали, всё говорили о высоких идеях — результат ещё более печален...— Возразил я.

— Разумеется,— хмыкнул Джерри,— о каких 'высоких идеях' можно говорить на пустой желудок... Сперва неплохо бы немного подкрепиться... Только вот, если попытки говорить о 'высоких идеях' с голодающими можно назвать цинизмом или глупостью, то попытки поставить сам процесс потребления пищи на место этих самых 'высоких идей' следует считать просто деградацией общественного сознания... И — я не берусь судить, что хуже...

— Помнится, один из ваших лидеров — Ульянов — как-то обронил, что 'социализм — это учёт и контроль'.— Проявила свои познания Лин.— Неглупо, конечно... Сколько-нибудь приличное общество действительно без достаточно полного учёта и контроля существовать не может. Вопрос только в том, какую часть своего дохода оно на это тратит и насколько эффективен этот учёт и контроль... У нас на это тратится не более полупроцента дохода, а за последние полвека я не помню случая, в котором существующая система учёта и контроля оказывалась бы неэффективной. На Земле же на это тратится часто более половины, а то и — более двух третей дохода. А эффективности — нет практически никакой...— Все рассмеялись: о методиках ухода от налогообложения собравшиеся были немало наслышаны.

— Мы недоумевали, наткнувшись на приписываемое Троцкому высказывание о том, что 'за каждым работником должен быть учётчик'.— Продолжала Лин.— Но мы пришли в ужас от того, насколько рьяно современные 'последователи' Льва Давыдовича преуспевают в развитии этой его идеи, совершенно не афишируя при этом своей приверженности к Троцкизму...

— Или — просто ничего о нём не зная,— хмыкнул Джерри под усмешки собравшихся.

— Не знаю, конечно, насколько был прав Троцкий, но мне кажется, что обычный рынок даёт гораздо более правильное распределение доходов в обществе, чем его 'учётчики'...— Недовольно проворчал Том.

— Теоретически — да.— Согласилась Лин.— Да только... рынок объективен, когда он бесконечен. По мере сокращения его бесконечности резко падает и объективность. У вас рынка, в моём понимании, нет вообще. Есть жалкое подобие — типа маленького базарчика.

— Ну, зачем так...— Скривился Томми.— Всё же я могу предложить свой товар и выбрать покупателя... Чем не рынок?

— На любом сколь угодно маленьком базарчике я вполне могу предложить свой товар и выбрать покупателя...— пожал плечами Джерри.— Дело в том, что нормальный — теоретически — рынок возможен тогда, когда число как покупателей, так и продавцов бесконечно. Практически отношения можно назвать рыночными, когда число покупателей и продавцов настолько велико, что исчезает возможность монополизации каких-либо видов деятельности и возможность спекуляции на меняющейся ситуации. В реальной жизни такого не бывает — как потому, что человек не в состоянии держать в голове такого количества деловых партнёров, так и потому, что ни одна мелкогосударственная система не может обеспечить достаточного уровня стабильности. А Вы ещё и усугубляете ситуацию, проводя всё новые и новые границы — дробя, таким образом, один большой — общий для всех — рынок — на огромную кучу мелких, на каждом из которых — изобилие монополистов...

— Это сложно побороть...— пожал плечами Том.

— Мы это уже побороли... когда создали систему, одной из основных функций которой стали обеспечение поддержки практически бесконечного рынка, охватывающего всех производителей и потребителей на нескольких планетах; стабилизация спроса и предложения; прогноз их изменений и так далее...

— Например?— Живо заинтересовался Том.

— Например, ты хочешь привезти на Челлу пару эшелонов мандаринов.— С ухмылкой изрекла Линда. Все расхохотались.

— Ну, допустим...

— Ты посчитал, что при существующей разнице в цене для тебя это целесообразно.

— Выгодно, то есть?— Уточнил Том.

— Ну, если хочешь.— Поморщилась Лин.— Хотя у нас этот термин считается... почти вульгарным. Ладно... Так вот, ты решил что-то на этом заработать и тебе это было целесообразно. Но Некто, не знающий об этом, задумал в то же время поставить туда ещё пару эшелонов... На эти две интервенции рынок отреагировал более, чем трёхкратным снижением цены. Кому из вас двоих это выгодно?

— Думаю, никому.— Ухмыльнулся Том. Веронике наконец удалось обратить его внимание на торт — Томми, освободив место на столе, водрузил его туда и собеседники начали общими усилиями зажигать свечи. Вероника, расположившись в кресле, издали наблюдала за происходящим.

— А теперь представим, что вы оба имеете доступ к системе...— Лазером талкера поджигая свечи, продолжала тем временем Лин.— Тогда первый из вас, изучив ситуацию и прийдя к выводу о целесообразности сделки, известит систему об этом.

— Зачем?— Удивился Том.

— Обязан. Если не хочет неприятностей... Второй, когда увидит это извещение — а система его обязательно предупредит — вряд ли захочет влезать в столь жёсткую конкуренцию...

— А если захочет?

— Зачем? Ведь мы исходили из практически бесконечного рынка... Собственно, если быть точным, то каждый из вас и не будет предлагать системе везти свой товар на Челлу — вместо этого вы обратитесь к ней с вопросом, где целесообразнее сбыть имеющийся у вас товар... Она выберет несколько наиболее выгодных вариантов и предложит их первому. После того, как он зарегистрирует свои намерения, то место, куда он собирается выполнить поставку, уже совсем не обязательно будет рассматриваться системой, как наиболее выгодное... Следовательно, второй, скорее всего, просто-напросто не получит предложения везти свой товар туда же...

— А если и после первого предложения это место останется самым выгодным?

— Теоретически — возможно, конечно. В системе такая возможность технически учтена и в этом случае о регистрации второй сделки первый конкурент будет извещён, поскольку его условия ухудшатся. Но практически — в условиях устоявшегося рынка такого не бывает...

— А если я не подам извещения о своей предстоящей сделке? Поинтересовался Том.

— Ну, во-первых — тебе это не выгодно...

— Согласен... Ну, а если я этого не понимаю?

— Ну, не знаю...— озадачилась челланка.— По крайней мере, это будет расценено, как хулиганство.

— И чем это чревато?

— Тем, что с тобой, во-первых, никто впредь не захочет иметь дела — так что такая 'слава' никому не нужна. Кроме того, все возможные убытки ты вынужден будешь отнести на себя, в то время, как твой конкурент вправе рассчитывать на частичное возмещение убытков от системы...

— То есть?

— Система выдала вероятный прогноз его дохода. Если оценка оказалась неверной — система обязана возместить некоторую часть убытков.

— Сколько?— Живо поинтересовался Том.

— Это сильно зависит от ситуации.— Покачала головой Лин.— В нашем случае он может рассчитывать на компенсацию двух третей разницы между прогнозом и реальным доходом, причём — одну из этих двух третей система выставит тебе в виде штрафа.

— За что?

— За нарушение правил планирования торговых операций.

— Господи, неужели у вас там всё планируется?— Изумился я.

— Ну, всё — не всё, но... скажем так: почти всё.

— А у нас вот допланировались до того, что решили отказаться от всякого планирования вообще.

— Чтобы наступил хаос? Глупость неимоверная.— Передёрнула плечами челланка.— Планирование есть основа всякой стабильности. А нестабильный рынок никому не нужен. Поэтому при нормальном рынке планирование неизбежно. Ваши недоучки даже додумались до того, что стали противопоставлять планирование — рынку! Чушь какая-то... Примерно то же, что противопоставлять самолёт — земле: дескать, зачем ему земля — он же летает! А вы — как обычно, вместо того, чтобы заменить неучей, пытающихся выбирать между 'только рынком' и 'только планированием', решаете отказаться от планирования; вместо того, чтобы быстро удалить гангренозный член — вы пляшете вокруг него, призывая духов на помощь... Тем самым — создаёте смертельную опасность всему организму...

— А, поглядев на работу каменщика-недоучки — приходите к выводу, что строить дома нецелесообразно...— С улыбкой добавил Джерри. Все понимающе заулыбались. Свечи тем временем догорели уже почти до половины и взоры присутствующих обратились на виновницу торжества. Вероника с деланным вздохом встала и, сделав несколько неуверенных шагов, добралась до стола.

— Хорошее вино, старое...— Лукаво прокомментировал Том. Все добродушно рассмеялись, а Лин исподлобья улыбнулась мне, как бы спрашивая 'помнишь?'. 'Помню',— улыбнулся я. Вероника тем временем успела задуть свечи и Томми начал священнодействовать над тортом.

— Кому?— Спрашивал он, отрезая очередной кусок.

— Линде!— Отвечала Вероника, демонстративно глядя в сторону.

— Кому?

— Карине!

— Кому?

— Мне!

— Кому?!— Всё громче и громче вопрошал делящий.

— А кому угодно — на твоё усмотрение,— махнула рукой захмелевшая Вероника, придвигая тарелку и рассматривая, с чего бы ей начать. Все рассмеялись. Девушки последовали её примеру, а Томми быстренько 'на своё усмотрение' разбросал по нашим тарелкам три куска, раза в два больших, чем предыдущие.

— Губа не дура...— оценив ситуацию, хмыкнула Карина.

— Не, не губа — это у меня усмотрение такое...— Сокрушённо вздохнул Томми, совсем развеселив собравшихся. Мы занялись тортом. Постепенно темнело. С трудом справившись с поставленной задачей, я откинулся на спинку дивана и опустил руки. Тут я обратил внимание, что Вероника теперь расположилась возле меня, причём — слева, и рука моя, таким образом, легла в непосредственной касающейся близости от её обнажённого бедра. Мне стало несколько не по себе. Руку, тем не менее, убирать почему-то не хотелось. Вероника, разумеется, не могла не почувствовать прикосновения, но не отстранилась, а, как мне показалось, даже наоборот — привстав за кувшином с соком, села чуточку ближе. С трудом подняв на неё глаза, я обнаружил заметно покрасневшую — от вина ли? — хозяйку с характерно блестящим взглядом... Она тем временем, тоже закончив с трапезой, откинулась, как и я, назад, разбросав руки на спинке дивана, тем самым обеспечив полный контакт моей руки на всей её протяжённости с боковой линией её тела. Нет, я не бабник, упаси Боже — но... Признаться, в этот момент я думал совсем не о Карине. Всё моё мужское естество жадно взалкало тела сидящей рядом женщины и только неимоверным усилиям да остаткам воспитания я обязан был своим видимым спокойствием...

Вскоре здравый рассудок возобладал настолько, что я вспомнил, наконец, о своей благоверной. 'Как там она?'— Подумал я, разыскивая её глазами. Карина сидела... на руках у Джерри, склонив голову ему на плечо и мечтательно глядя на звёзды. 'Ох и ничего себе...'— Пронеслось в голове. Признаться, раньше я не думал, что так ревнив. Кровь хлынула в голову... Единственное, что заставило меня не двинуться с места — это выражение лица Карины — когда я вижу её такой, я невольно любуюсь ею, не смея её прервать. Слишком приятное зрелище...

Линда тем временем устроилась у Томми за спиной, положив руки ему на плечи. 'Неплохо...',— мысленно пожав плечами, подумал я. Вероника отреагировала на окружающее по-своему: поняв, что сегодня, по-видимому, многое можно, она, не снимая рук со спинки дивана, медленно, как бы нехотя — или демонстративно? — сначала положила, по одной, свои совершенно голые ноги мне на колени, а затем, слегка подтянулась и 'вползла' туда сама. То, что называлось её платьем, естественно, осталось большей частью там, где она только что сидела, я же обнаружил у себя на коленях две очаровательнейшие женские ножки и тонкую полоску 'купальника, на который навешивали лоскуты материи, чтобы сотворить то, что называлось её платьем'. М-да... Не знаю, конечно — но почти уверен, что, будь мы тогда одни, вряд ли бы этим всё закончилось. Сомневаюсь, что сумел бы удержаться... точнее — сомневаюсь, что кто-либо или что-либо смогло бы меня удержать... Вероника тем временем, сняв со спинки дивана левую руку, обвила её вокруг меня и окончательно переместилась ко мне на колени, положив голову мне на плечо и опутав меня всего запахом своих волос. Меня била дрожь — это был предел моих возможностей к самоконтролю. Томми обратил на нас внимание и явно колебался — стоит ли ему встать, чтобы внести какие-то изменения в происходящее, или дать возможность своей возлюбленной продолжать наслаждаться жизнью у меня на коленях. Оценив происходящее, Линда обошла кресло Тома и лихо уселась к нему на руки. Коротенькое платьице-распашонка при этом осталось, естественно, большей частью позади и выше пояса. Томми ошалел настолько, что решаемая им только что дилемма утратила для него, по-видимому, всякий смысл. Он нерешительно оглянулся вокруг — то ли пытаясь найти глазами Джерри, то ли — оценить реакцию на это всех присутствующих. Джерри, наблюдавший последний пируэт Лин, встретился с ним смеющимися глазами. Мне тоже стало весело. Закончилось это переглядывание тем, что мы все трое расхохотались. Карина, чьё мечтательное состояние была прервано столь бесцеремонно, и Вероника, которая уже почти готова была 'войти в транс' у меня на руках, с удивлением подняли головы, пытаясь определить причины неожиданного веселья. Линда, глядя на них, улыбалась, демонстративно поглаживая Томми по голове. В конце концов все всё поняли и расхохотались — уже вшестером.

— Давайте-ка, наверное, в сад...— махнула рукой Вероника, поднимаясь с моих колен. Возражений не было. Томми прихватил кувшин и поднос со стаканами — наверное, в надежде, что при наличии оных отрезвление произойдёт несколько быстрее. Похоже, что он был прав: спустя пару минут народ действительно потянулся к кувшину, который опустел очень быстро. Видя относительное безразличие присутствующих к вопросам пополнения запасов влаги, я взял эту миссию на себя. На кухне меня настигла Вероника:

— Ты всё равно сам не найдёшь,— как бы оправдываясь, заметила она. Вынув из холодильника пару банок сока, она быстренько наполнила кувшин. Я уже собрался было отнести его страждущим, но Вероника силой заставила поставить его на место, и, встав напротив меня, с вызовом посмотрела мне в глаза.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: