О пользе и вреде кедровых орехов

Классный журнал

Диана
Арбенина

Идем на спорт

06 февраля 2014 10:20

У музыканта Дианы Арбениной отношение к профессиональному спорту сложное — есть на это семейные обстоятельства. Тем неожиданней финал колонки. Но когда речь заходит о спорте — непредсказуемость неизбежна.

брат пришел и говорит: когда х…ня с монтажом зае…т, иду на спорт.
я, отечески-приветливо относящаяся к братовому сленгу, матюгам и современной косноязычности, вдруг взорвалась. какого черта, парень! одно дело — случайно оставшись у рублевской овцеобразной фемины в уже постгероическое утро услышать, как она тычется в презерватив айфона: «ляля, ты идешь на спорт? я заеду за тобой, давай, куколка, давай! после зала пошопимся, дося!» другое — услышать то же «иду на спорт» от пацана, который нас всех иметь хотел с нашей угрюмой антидетской страной и ее реалиями. нет, я все могу понять, в том числе адское словосочетание «праздник спорта» из уст помилованного михаила ходорковского в адрес олимпиады, черт с ним. но мне никогда не будет понятно «иду на спорт». вот «иду на грозу» даниила гранина я понимаю. а спортом ЗАНИМАТЬСЯ надо, а не идти на него. не так ли?
потерпи дружок — именно в заблуждениях о подъеме стопы вьют гнезда кроссовки адидас. и мы о спорте. я не забыла, не думай.

брат пришел и говорит: олимпиада — это никак. я тормознула, а потом говорю: это значит что? что тебе стыдно за показуху? он говорит — мне не стыдно и не позорно. мне ни-как. это все просто смешно и муть и не стоит того, чтобы я оторвался от своих синтюков. вчера вон к нам мой дружбан шевелев пришел — мы такое изображаем с ним, сестра! такое музло варим! Космос, блин. ну чем не «праздник спорта» в лофте на красной пресне? а я вообще-то хотела спросить: а ты в сочи не едешь болеть за наших? начала с общего вопроса про олимпиаду. хорошо, что сразу не спросила. до сих пор ходила бы красная как бурак.
потерпи дружок — именно в заблуждениях о подъеме стопы вьют гнезда кроссовки адидас. и мы о спорте. я не забыла, не думай.

брат пришел и говорит: папа уволился из сборной. пять лет прослужил у известной тети в ну очень известной сборной. наблюдал за тренировками, и, судя по всему, его в итоге прорвало. и подорвался он от методов достижения перманентных побед. ребята, нельзя быть постоянным чемпионом. как нельзя быть острым журналистом, не знающим похмелья на рассветном невском поребрике. как нельзя быть постоянным удачником в спорте и в рок-н-ролле, и в кулинарии, и в сборе мандаринов в марокко. год на год не приходится. урожай обязан быть разным. курица несет неодинаково вкусные яйца. музыканты пишут то хорошие, то неудачные альбомы. закон. и вот тут и собака зарыта. сборная побеждала ВСЕГДА. как надежно работающий механизм с винтиками и шурупами. вылетел — заменили — победили. ништяк. гордость страны и кузница невест для сильных мира сего. а теперь взглянем на свалку поломанных «запчастей».

стабильное насилие над девочками, не осознавшими себя даже девочками. ор на тренировках. оскорбления. поломанная психика. молодость без мальчиков и любви. отсутствие образования. в самом начале третьего десятка — пенсия и закат. свалка. мусор. скамейка запасных. ими побеждали. ими завоевывали медали, и про них терли на пьянках захмелевшие тренеры и скалились распертые гордостью. в то время как поломанные девочки спали, а утром — следующая тренировка, и нет им конца. я однажды наблюдала их в предзакатных летних сумерках у себя в саду. девочки-тростиночки стайкой шугано смотрели на меня, а я им резала дыню и плакала внутри себя — сироты. без детства, без друзей, без мамы и возможности болеть. так вот, постоянство здесь отнюдь не признак мастерства, а примета гестапо. не думайте, я не скачусь написать, что все это — преступление. слишком очевидно. достаточно того, что сказал своей военачальнице на прощание мой отец. сказал, видимо, крепко и ушел. так вот, живите с этим, и выигрывайте, и стройте себе дворцы из юношеских костей. булава вам в руки. гангрена танцев на брусьях. и очень долгий разговор с господом после.

брат пришел и сказал: погиб володя. тур. турчинский. 5-й месяц беременности. мне нельзя иметь эмоцию. я постаралась ничего не почувствовать. но через неделю после его смерти моя сущность попыталась не справиться с горем. мозг написал песню «нецке», а тело стало выкидывать марту с артемом. они, и я, и сэллинджер с «над пропастью», которую я не выпускала из кулака в реанимации, были против. все случилось. дети растут. но володька так и не увидел их, а они не повисли на его правой руке гроздьями торжества любви взрослых добрых великанов. я всегда думала, что турчинский бессмертен. он олицетворял для меня спорт как таковой, все его виды и подвиды. он был обречен иметь безупречное здоровье — он же спортсмен. после его смерти я обхожу спортзалы стороной, а от слова «фитнес» меня мутит.

потерпи дружок — именно в заблуждениях о подъеме стопы вьют гнезда кроссовки адидас. и мы о спорте. я не забыла, не думай.

парадокс — ошибок враг. мне говорят: можно радоваться футболу, вдувая игру за игрой. можно усаживаться перед теликом с орехами, женой, пивком, положив на колени пузо, а на пузо — голову карликового пинчера. и сосисками фаланг по подлокотнику кресла — «ну гол! ну гол же, ну!» вот это круто. и это как раз победа очаровательной фразы «идти на спорт». сходил в свое кресло — пронаблюдал — в итоге уснул. и снится этому пете, или феде, или максику, что он — самый главный и важный игрок и аршавин зыркает в него своими глазами опоссума и дает подачу, и федя ловит и забивает. и счастлив.

а через секунду петю-федю п…дят в душе 15 человек — как 15 подсолнухов в вазе ван гога. и феде уже нечем дышать и он все заблевал и мама спаси спаси спаси мамочка и как же больно и как же больно и как страшно страшно, и внутри около сердца что-то рвется, что-то рвется рвется и — я просто хотел играть. Мама, прости, я просто хотел играть в футбол, хотел играть в хоккей и бокс и хотел побеждать. я хотел, чтобы ты гордилась мной. мне почему-то нечем нечем нечем дышать нечем вдохнуть, мама. мама, не бросай меня! мама, мама, пожалуйста, мама, пойдем со мной, я хороший — я умер, мама — пойдем со мной. я хороший, я такой спортивный, такой терпеливый!!!! вдох — выдох — вдох — выдох — вдох — выдох — вдох — выдох — вдох………………………

мне говорят: можно радоваться тому, что жив, даже если ты только начал собой историю спида. мне говорят: можно радоваться, что есть завтра, а я вообще-то не особо уверена, что оно есть. но все же, может, прав ходорковский про «праздник спорта», который не стоит отбирать у людей? может, народ действительно хочет олимпиаду? жаль, спросить не у кого. народ безмолвствует и едет кататься с гор во францию. и я ставлю своих 4-летних карапузов на лыжи и, выбирая им шлемы, лыжи и ботинки, шучу: вот оно, рождение будущего лыжного спорта! вот он, первый день будущих чемпионов мира! и почему-то радуюсь. искренне.

ну что, пионеры, идем на спорт?

Классный журнал

Диана
Арбенина

Заложники чувств

04 марта 2014 09:40

Многие авторы — колумнисты этого номера пытаются разобраться в природе страсти, пытаются объяснить ее. Диана Арбенина ничего не объясняет. Она просто говорит на языке страсти.

здравствуйте.

я не имею права к Вам обращаться, и мое придушенное приветствие уже за гранью приличий.

здравствуйте.

я не буду просить прощения, в конце концов, я ничего такого не сделала. просто все, что происходит сейчас, — еще одна моя капитуляция перед Вами и изумленное возмущение тех, кто знает нас, но ни о чем не догадывается. для тех, кто знает, что мы дружны, и полагает, что мы всего лишь дружны. и Вы знаете, что я пишу о Вас, но смолчите. я уверена, что после этого чудовищно-откровенного письма Вы не выдадите меня.

я сгораю. я Вас хочу. я так сильно и так давно Вас хочу! ну, право же, я давно не девочка и, черт возьми, я самая настоящая девочка. когда Вы рядом, у меня холодные руки. я не могу есть, когда мы оказываемся в одной компании. когда мы в одной компании, я боюсь пить вино — нервы могут подвести и мое вдруг опьяневшее «я» может не сдержаться и выдать себя.

кружится голова, и тошнота в солнечном сплетении. вот Вы оказываетесь недалеко, и я боюсь смотреть в Вашу сторону. я и из-за этого громко деланно смеюсь. я на повышенных чеканно экзальтированно обсуждаю киев, и сочи, и думу, и арктик санрайз и, чувствуя Ваш беглый заинтересованный взгляд, обмираю под футболкой. я беру бутылку воды и не могу проглотить. вода барахтается перед гортанью, и тут Вы проходите мимо и говорите: «диана, добрый вечер», и улыбаетесь, и идете дальше, а я уже труп, я утонула в глотке воды, я — вирджиния вульф в своем прощальном путешествии по реке.

стулья — столы — кресла — диваны — Ваша одежда — запах людей — как пахнете Вы, как Вы — ошеломительно-дерзкий интерес — ТАМ пахнете. меня знобит, выворачивает, я натыкаюсь на колья своих мыслей, я представляю Вас близко и подскакиваю на матрасе, будто дети на батуте.

близость, близость, близость — желание близости — отвращение от мыслей о близости и опять желание близости. я хочу Вас. хочу к Вам. хочу на Вас. хочу под. это невыносимо. я пишу песню, я пою ее друзьям. им нравится. я закрываю глаза и пою ее Вам, я представляю, что Вы — это они. наверное, это нечестно. это извращение. хотя почему, позвольте узнать? мы — все до единого — заложники своих чувств. не мы их придумали и не нам за них отвечать. кто наделил нас страстью? отдавал он себе отчет в том, какими будут последствия? уверена, нет. он так же, как мы, страдал от страсти, страдал и хотел. и все.
я огромный кувшин с нежностью.

нежность взбивается в масло. масло взбивается в хлопья, хлопья в сметану, сметана в снег, снег в солнце, солнце в песок, песок забивается в горло — я хочу Вас. я схожу с ума. мне все равно, что будет дальше. увы, мне правда, мне правда все равно. я аморальна, похотлива, беззастенчива, и мне плевать на Вашу семью, на Ваших детей и глаза Вашей мамы. одна ночь, всего одна ночь. мне необходимо узнать Ваш вкус. мне необходимо узнать, как пахнет Ваша макушка, и затылок, и шея, и подушечки пальцев, и как Вы кричите, и близко ресницы, и пергамент кожи, эти огромные глаза на изощренном талантливо вылепленном лице. мне необходимо увидеть, как рождаются в Вас слова, где они живут, скулами прочертить траекторию рождения Вашего голоса. мне кажется, я знаю исходную точку Вашей красоты. мне надо в этом убедиться. мне необходимо убедиться в этом. мне абсолютно все равно, что будет после нашей близости. после того, как всю ночь я буду целовать Вас наотмашь и плечи будут гибче березовой коры. не думайте, что я остановлюсь на этом, я дрянь, я хочу Вас. все предельно ясно, четко до последовательности деталей. я охочусь. я сделаю все. я сделаю все. я охочусь на Вас. я сделаю все. простите меня. простите. боже мой, как стыдно, как стыдно. я больна. надо уехать. надо заняться работой. надо согнуть себя в бараний рог и так, капля за каплей, выдавливать из себя желтую слюду страсти. я смогу. я должна. надо купить черное пальто и уехать. улететь. далеко. в чужую страну. надолго. навсегда. прощайте. мое тело висит на ребрах, моя шея висит на ребрах, мое сердце висит на ребрах. какая пустота. какая пустота. какая пустота. я невозвращенец. мне нужно уехать. я уезжаю. я уехала. кельн, дюссельдорф, берлин, берген, орегон, чили, корсика, беркли, день благодарения, лимон, ла бока… бесполезно. всуньте мне нож в спину. я хочу умереть. я умерла. и был театр. и был театр. конечно же он был. по ролям, с буфетом, реверансами в гардеробе, громоподобным восклицанием «диана, как мы рады Вас видеть! Вы, оказывается, любите театр?», мольбами найти черный вход, побегом, брошенной, подаренной гардеробу курткой, я не умею убедительно врать — сразу начинаю заикаться и пропускать буквы в словах, красным лицом жены, белым лицом мужа, следами извести на моей содранной о стену ладони. топ-топ-топ-топ-топ-топ-топ, и я обрушиваюсь грудью в пролеты лестниц, удивительным, не к месту, образом отмечая, как убоги и обшарпанны гримерки в самом важном питерском театре.

здравствуй — здравствуй-те. и мы скрываемся в подворотнях и падаем вглубь невских колодцев. из-под туфельки вырывается кончик крысиного хвоста. в этот момент ты целуешь меня, и я не успеваю испугаться. ты потом напишешь, что мы целовались по-птичьи. врезалось в память. до сих пор пытаюсь понять, почему тебе так показалось. я только один раз в жизни знала, что смерть стоит страсти, а страсть смерти, и это было в ту ночь. и, чувствуя свой раскаленный живот, я глохла от счастья, и ты все не мог остановиться, и я все не могла остановиться, и твоя майка под мостом, распластанное небо ладони на асфальте, швейцар из англетера поил нас кофе с медом, на рассвете лил дождь, и ты купал меня в ванне и все приговаривал: эта твоя харизма, милая, это твоя харизма. это твоя харизма, милая, это все твоя харизма.

я подарила тебе шинель.

Классный журнал

Диана
Арбенина

Все это о бессмертии

02 июня 2014 11:15

В поэтической колонке Диана Арбенина уверяет: чтобы родились юные силы жить дальше, нужно совсем немного — включить любую картину Тарковского, и нужно очень много — позволить себе остаться живым.

тарковский. блокбастеры. все до единого. и все взахлеб. и каждый выворачивает сердце наизнанку и сносит сознание в детство, когда папа молод и не выпускает из рук фотокамеру, а мама пленяет всех и каждого загадкой, которая с ней повсюду.

я прочитала его фильмы в 39. впервые и сама. до этого смотрела их из глаз родителей. в нашей семье он был другом и союзником. он тек в нас своей водой, ручьями, лужами пролитого молока, кувшинами, в которые часами капал дождь, глотками туманов над полями, белоснежно-надраенным космосом наконец. он парил в моих родителях любовной гравитацией жертвоприношения. он дал мне силу нырять в огонь и любить красный цвет сильнее черного. он показал мне рублева и научил не бояться икон.

я покрестилась в 33. по убеждению и сама. до этого богом был пропитан наш быт и наши души, но без произнесения имени бога вслух. так правильно и только так, по моему убеждению, честно. я и сейчас так думаю. но в 33 мне стало необходимо поблагодарить. я сделала, и мы стали еще ближе.

«в начале было слово. почему, папа?» и нет ответа малышу. и мне нет ответа.

звенит тонко-тоненько в сердце ностальгия по детству, в котором все осталось, из которого все получилось и которое никогда не вернуть. слезы душат и текут жгучими канавами. каждую картину его провожаю горькими, невыносимо горькими слезами. все эти годы, без малого 4 десятка лет, знала, что буду плакать, и потому не смотрела его фильмы. как не открыть шкаф с одеждой умершей мамы.

время! с каким азартом оно завтракает нашей молодостью, с каким упоением обедает нашей зрелостью, с каким наслаждением по-хозяйски, не торопясь, ужинает нашей старостью. я не боюсь смерти. я боюсь умереть.

и слаще нет святости и очищения духа, чем в его дождях, амальгаме его зеркал, траве и яблоке, забытом средь крошева. и плавает и растекается бесконечный белый цвет его картин. и невинные его мальчики с глазами ангелов, хлебнувших войны и голода, с бесконечными главными вопросами вырастают во взрослых мужчин и остаются при этом беззащитными и неприкаянными. и непременная тонкость происходящего со всеми, включая тебя и меня, превращает моментальные два часа в нашу бесконечность во вселенной.

при бесконечности течения плана — внезапное резкое падение тела, и понимаешь, насколько зыбко наше спокойствие и как не уверен в себе наш мир. в кадре живет театр и бросает происходящее на пленке под ноги. я в воронке соучастия.

и так пласт за пластом он соскребает накипь моих лет, и потому я беззащитна и потому плачу. но, поплакав ребенком, навсегда отлученным от родного и теплого, я вдруг неожиданно для себя расцветаю. водой из голубенькой детской лейки он поливает росток души, чтоб тот не очерствел.

все это о бессмертии. бессмертии доброты, которая суть веры. в каждом кадре он пытается оградить, спасти, наполнить светом и глубиной. в каждом кадре он защищает от суеты и подчиняет особому своему темпоритму, увлекающему сознание вглубь себя самого. доброта не бывает суетлива. искусство пахнет ладаном, а не поп-корном.

и чтобы родились юные силы жить дальше, нужно совсем немного — включить любую его картину. и нужно очень много — позволить себе остаться живым.

для тех, кто верит, есть бог. я знаю, где его искать.

тарковский.

Классный журнал

Диана
Арбенина

Такое время, такая вера

17 сентября 2014 09:30

Музыкант Диана Арбенина с непреклонностью и страстностью поверяет читателю, почему она хочет, чтобы нам по-прежнему могло быть стыдно. И почему не хочет ко дну.

СТО ЛЕТ, нет, лет 15 уже не встречала людей, чтоб были крепки, как скалы. повсюду либо борзые двойные стандарты, либо жалобное нытье в оправдание своей гнуси.

а окончательно добил меня вот какой момент.

решила я прыгнуть в телевизор и вписаться в музыкальную программу «артист». заманил прямой эфир. беспрецедентное, согласитесь, и крайне редкое явление для нашей многоуважаемой громадной страны. и тут вот канал «россия» таки взял и решился вещать по-настоящему прогрессивно. плюс заманила идея: человек поет перед громадной стеной, а зритель в это самое время голосует. если испытуемый набирает безусловное количество голосов, стена величиной с дом поднимается, и наш герой попадает в народные объятья. отлично, думаю. не избито. подставы быть не может. наконец-то телик предложил мне хороший эфир, а то сплошь караоке, прыжки с вышки и вбивание в буквальном смысле в чужую шкуру. Обрадовалась я и пошла сидеть в жюри.

компания подобралась зашибенная — бесподобные евгений маргулис и николай фоменко плюс молодая певица юля савичева. сели мы и стали смотреть и слушать кастинг. люди приходили, надо признать, разные. уровень мастерства то убивал, то радовал. четыре дня сидели мы и на- блюдали истеричек, бардов, голосистых пустышек, рэперов-сосунков, законсервированных в ретро стариков с молодыми лицами, пары, дуэты, хоры, тетю, которая заговаривала перед нами пчел, парня из самары, который, не имея слуха, то выл scorpions, то срывался в преснякова, девушку в кокошнике, девушку в венке, девушку в шляпке, девушку в брекетах, девушку с пером, юношу с укулеле, девушку, которая все никак не могла собраться и спеть и неожиданно для всех и, мне кажется, в первую очередь для себя сообщила, что у нее вот прямо сейчас происходит МЕНСТРУАЦИЯ. (фоменко выкинуло из кресла, на котором он корчился, и воображаете, каким шуткам был дан зеленый свет.) одним словом, богата земля русская, ой, не так — государство российское — талантами. было, кстати, очень много действительно интересных ребят. их мы с вами будем наблюдать с 5 сентября. и я вообще-то не об этом. считайте это краткой справкой. вынесло меня, когда в студию зашел священник русской православной церкви. в рясе, в очечках, задрипанный, с сосулями жиденьких волос по плечам. зашел с гитарой наперевес, раскладным туристическим брезентовым стульчиком (такие в большом количестве можно найти на склонах грушинского фестиваля) и деревянной замусоленной коробочкой для милостыни! и все это всерьез. По правде то есть.

теперь репертуар. молитвы? псалмы? бог с вами! нет! поднявшись на сцену, он первым делом пробубнил, что две его песни поет «илюха черт». мы несколько замялись, не решаясь поверить, что он имеет в виду солиста питерской группы «пилот» илью черта. оказалось — да. на фига он нам это сообщил, не знаю. для солидола, вероятно. но не важно. а дальше он сел на брезентовый трон, затренькал на нестроящей гитаре и стал нести ахинею про царя, которого мы не можем отыскать, про мирские утехи, упоминал отца нашего, евреев и все-все-все, что еще может жить отнюдь не в просветленном церковью и верой сознании, а в воспаленном убогом мозгу человека, полагающего себя священником. и все это в рясе и с крестом на груди.

если вас не коробит и вы считаете, что подобная выходка со стороны православного священнослужителя вполне себе уместна и не позорит сан, дальше читать не стоит. если вы считаете, что подобный недостаток самоконтроля со стороны служителей бога уместен, дальше не читайте.

евангелие светским быть ну никак не может.

я ушла из студии. зачем себя травить? а коля с мертвым лицом подошел к «батюшке» и попытался объяснить ему, что то, что сейчас мы наблюдаем, — беспредел, существующий в современной православной церкви, и следствие этих самых двойных стандартов, провоцирующих священнослужителей пускаться во все тяжкие мирские светские развлечения, начиная от программы «артист», заканчивая золотыми «ролексами» от прихожан.

вот такое время. и такая вера. Салман рушди сказал по этому поводу просто: «когда заканчивается вера в веру, общество идет ко дну». справедливое замечание, ребята, не так ли?

я не хочу ко дну. и не хочу, чтобы наше общество всосало болото неверия и вранья. я хочу, чтобы нам по-прежнему могло быть стыдно. стыд — катализатор совести человека, только он нас отличает от животных.

и всем нам четверым — и юле, и евгению, и фоме — было стыдно за человека, который с коробкой для милостыни блеял под софитами и камерами, нашпигованными в стены студии.

но мы его отпустили на свободу. мы оказались более милосердны, чем его коллеги, отправившие девчонок из pussy riot в тюрьму. и не из телевизионной мекки, а из стен суть милосердной обители — церкви.

Oh when the saints go marching in
When the saints go marching in
Oh lord I want to be in that number
When the saints go marching in

Классный журнал

Диана
Арбенина

Да здравствуем мы!

02 декабря 2014 13:50

В этой колонке читатель встретит Новый год по-арбенински, то есть как заведено в семье автора колонки, Дианы Арбениной. Но есть у этой колонки и дополнительная опция: читатель, при определенном условии, может и не ограничиться ролью читателя. Впрочем, не будем забегать вперед.

ВЧЕРА качу по ленинградке и вижу рекламу: «деда мороза нет, а скидки есть!».

во дураки, думаю. такое писать громадными буквами! а второе — думаю — хорошо, что дети не увидели, а то непременно спросили бы: «мама, как так — деда мороза нет?» или похитрее формулировочка: «мама, а дед мороз есть?» я не сомневаюсь, что есть. потому ответила бы: «конечно, есть!» а они: «а почему вот такое написано?» и здесь раскол мозга: кто им, действительно, позволил писать «ДЕДА МОРОЗА НЕТ»? ведь не надо копать глубоко, чтобы понять: перед нами уничтожение сказки как таковой.

я вот до сих пор уверена, что дед мороз — олицетворение новогоднего чуда. так сказать, его талисман. и он существует. только меняет лики. я до сих пор утром 1 января на цыпочках иду смотреть, что лежит под елкой, и неизменно что-то классное нахожу. и уж потом с этим классным радостно направляюсь в кухню к кастрюле пропитанного ночью и пеплом оливье.

чудо, главное, господа, чудо! давайте сохраним его. без волшебства каждый новый год превратится в поминки по ушедшему от нас навсегда. карета, так сказать, превратится в тыкву. я как-то против.

а теперь я расскажу вам, как празднуют новый год в нашей семье. и этот, 2015-й, не будет исключением.

шаг первый — обязательная живая громадная елка. в прошлом году мы с артемом пошли в магазин за кефирчиками и ни с того ни с сего купили ель, которая воткнулась в потолок и таким образом удерживала себя. елка у нас стоит до конца января или февраля, а однажды, еще живя на чукотке, мы простились с ней даже 8 марта.

шаг второй — игрушки. игрушки мы делаем сами либо с дядей закаром лезем на чердак и находим ностальгические советские в глазури, и чтоб непременно шпилька в сердцевину игрушки и от нее нитка на ветвь. украшаем мы ее так: дети хватают игрушку; пытаются накинуть лассо нитки на ельные иголки; непременно роняют игрушку на пол; взрослые подметают осколки, и то, что удается сохранить, висит высоко-высоко.

третий шаг — пельмени. да, мы всей семьей плюс бабушка, дедушка, няня и забредшие друзья лепим пельмени. пару дней назад у нас были гости, я раскрыла недра стола и увидела в его ящиках прошлогоднюю муку.

шаг четвертый. бабушка уже 6-й год 31 декабря привозит адское количество новогодних шапок с огнями и бубенцами на макушке и косами снегурочки. где она берет эту роскошь, не знаю. как только надеваешь такую шапку, она перестает работать. но все носятся как минимум 5 минут, и это весело. абзац.

шаг пятый. самый важный. в 11 вечера, когда звезды начинают полыхать в небе, мы выносим на улицу стол; ставим в снег и накрываем стол скатертью. обычно тотчас начинает идти мелкий такой снежок. и параллельно начинает закручиваться карусель из вилок, ложек, тарелок, селедок под шубой, мяса по-французски, пельменей и счастья, с которым носятся взрослые и дети друг за другом по ступеням вверх-вниз, вниз-вверх, вверх-вниз, вниз-вверх. и с нами носится и дед мороз, которого якобы нет, и пришитая к нему судьбой снегурочка. и снег падает на салаты, и дети, ликуя, слизывают снежинки с тарелок и приборов.

шаг шестой. дядя закар открывает окно кухни и ставит на подоконник телевизор. натурально ставит в окно телевизор и настраивает антенну. время 11:30. год течет в лету. в телевизоре снег-снег-снег. с неба снег-снег-снег. и под окном на улице уже сидит отец в шапке горнолыжника; тема в шарфе до ушей; марта-олененок с глазами-бусинами; мама каждую секунду вскакивает, каждую секунду садится, каждую секунду приносит салфетки, каждую секунду уносит кастрюльки — и так до бесконечности, пока дядя закар не кричит: «внымание, рэбята! обращэние прэзидэнта!» (дядя закар — армянин), и снег исчезает, и мы слушаем последние слова перед курантами и верим, что все будет хорошо.

и потом куранты. их бой знают все. и я ни разу не видела людей, которые бы угрюмо кивали в такт их мелодии. бой курантов торжествен, но не более, чем «ирония судьбы» рязанова или пузырики, которые нормальные люди умеют выпускать из шампанского лесочкой в 16 сантиметров.

гимн. мы целуемся. отец колет меня усами и бородой. дети превращаются в индейцев и скачут по снегу.

а когда приходит черед фейерверка, моя подруга шумейка падает на снег и кричит: «да здравствует молоково! да здравствует благовещенка! да здравствуем мы! да здравствуем мы все!!» и под наше «ура! ура! ура!» по ступенькам в дом крадется тот самый дед мороз, которого якобы нет, и кладет нам нашу радость под самую красивую и непричесанную елку в мире. так вот, увидев этот самый рекламный щиток про «деда мороза нет, есть скидки зато», скажите: «фигня! дед мороз есть, а скидки мы себе сами придумаем».

с наступающим, ребята.

пусть он будет такой же настоящий и честный, как уходящий от нас в бесконечность летоисчисления.

д.ар

P.S. еще один момент. мы всегда рады тем, кому не с кем встречать новый год. приходите к нам. и я не шучу)

семья арбениных
ноябрь-декабрь 2014 года

Классный журнал

Диана
Арбенина

Как там?

03 февраля 2015 09:25

В колонке Дианы Арбениной есть все, с чем ассоциируется заграница: пляжи Мексики, чилийский пряник в Вальпараисо, Мик Джаггер на стадионе Массимо. Стокгольм, Брайтон-бич, Будва. Сиджес и Патагония. Но есть в этой колонке и то, что остается за вычетом заграницы. Свое. Наперечет.

ИРМА И АЛЕКСЕЙ в декабре сваливают в нюрнберг. он завязывает с режиссурой, она с заказами интерьеров. денег хватит года на два, если по московским. лет на пять, если жаться.
валерка валит в испанию. продал квартиру в большом афанасьевском. тачку отдает брату и начинает строительный бизнес в мадриде. женька и анджи эмигрировали в сиджес. статья — преследование по сексуальной ориентации. вместе они чуть больше трех месяцев, но наврали, что живут 8 лет; нафотались в обнимку везде, где только можно, кинули зубные щетки в один стаканчик и договорились, кто какие любит боксеры. вопрос же про бритье был легкотня — бреем везде, где можно. прокатило.
марина купила дом в черногории, имеет двойное гражданство и не собирается признаваться до последнего. когда схватят — российское сдаст, хорватское оставит.
а пока так: на день рождения мамы — к маме в одинцово, на свой день рождения — маму из одинцова в будву и обратно в одинцово. наташа с петенькой уже полтора года в бостоне. я тоскую по ним. петенька пошел в американский садик и уже по телефону со мной говорит с акцентом. может, дурит.
юлька родила. отъезд ее семьи в израиль — дело времени.

и вот все они уезжают, а я остаюсь жить в россии. и кроме родителей и двух друзей у меня здесь никого не осталось.
конечно, есть музыканты, и еще я общаюсь и начинаю вовсю дружить со своими детьми.
но часы тикают. дети растут. волосы растут. цены растут. Требования растут. растут ставки. и потребность любить тоже в лихорадочном росте.
при этом новых знакомств ноль. новых друзей ноль. все попытки социализироваться на нуле. меня тошнит от общества, от фуршетов, от тусни, от открытия пластмассовых кабаков, от бутафории счастья в пластмассовых гигантских универсамах, где можно теперь все, кроме, пожалуй, полетов в космос. меня тошнит от фотографий светских львиц (рифма очевидна) и светских львов (рифма очевидна также). архипелаги беспонтовой бессмысленности.
нет, даже больше — пустыня беспонтового смысла. нет, даже больше — все пустое. есть только белый-белый чистый снег зимы, которому на раз стереть все границы, кроме одной — между мной и тем, кого я люблю и кто больше никогда не пройдет со мной по этому белому-белому снегу. и то, что он жив, ничего уже не значит — мы, скорее всего, если и встретимся, то раз 5 за всю оставшуюся жизнь. слишком далеко до мадрида и уж тем более до ванкувера. мне не слабо летать каждый день, но фантастика не мой жанр.
и потому все, что происходит с петенькой и наташей, валеркой, ирмой и алексеем, анджи и женькой, — все это ни фига не длительные командировки моих друзей, а самая настоящая, взаправдашняя эмиграция. я говорю о ней и, как абсолютный неубиваемый максималист, чувствую, что она сродни гибели. так было со всеми. Цветаева металась из парижа в москву, а петля ждала ее в елабуге. а может, петля начала вить свой узел в праге? бродский умер от сердца в нью-йорке, а надорвала его ссылка за тунеядство.
что ждет моих друзей? что ждет их родителей? телемост «питерская коммуналка — ресторан “казачок” на брайтоне» с песней «темная ночь»? петь, давиться слезами и сразу после пить водку с тотчас возникшей тенью довлатова в смертной своей ностальгии.
бросать и уезжать навсегда с поджогом мостов — поражение. Потому что земля для русских определяюща. уровень экзистенциальности русских шкалит, и если бежать, то лет в 5. чтоб уж наверняка и в обнимку с великолепной амнезией, которая не диагноз, а свойство каждого живущего с малолетства в пределах одного государства.
в остальных случаях требуется содрать с себя старую кожу и нарастить новую. хотите знать, больно это или нет? попробуйте расстаться с кожей мизинца.
и притом все не так безнадежно — у многих содрать выходит великолепно, и потому весь земной шар, все его страны и континенты трубят о русских корнях, каплях русской крови, а шпионские двойные «ff» — как перевернутые револьверы владельцев черного рынка сбыта водки, икры и прочих прелестей.

…а я вот хочу шататься с тобой по альбукерке и есть шопский салат в хорватии. я хочу лежать с тобой в мексике на пляже, и так до утра. я бы еще раз съела с тобой чилийский пряник в вальпараисо и поглазела бы на джаггера на стадионе массимо. я бы еще раз переплавилась в орхус и отстала бы от автобуса в стокгольме. и надо бы, кстати, вернуться в патагонию — она случилась урывками.
но вот что при этом непременно, вот что непременно важно: из всех этих чудесных стран рано или поздно я хочу возвращаться домой. приземляться в пулково и, подавая паспорт офицеру, говорить русское «здравствуйте». и чтобы потом через невский на петроградку и по колодцам под свою единственную питерскую крышу.

а еще я хочу играть в сингапуре и чтобы парни из зала кричали: «передайте привет шевчуку!»
и отвечать на неизменно стоящий в глазах вопрос «как ТАМ?» — «да по-разному. в целом все нормально».

сворачиваюсь. охота пересмотреть «интердевочку». очень — знаете ли — трезвит.

Классный журнал

Диана
Арбенина

True true love

11 марта 2015 16:00

Да, это премьера: музыкант, поэт и колумнист «РП» Диана Арбенина впервые написала колонку для «РП» в стихах. Или, может быть, даже в песне. Такая тема этого номера, что даже слова в колонке начинают двигаться ритмично, в такт.

УДАРЬ МЕНЯ. я отскочу как мяч.
и за спиной свою ладонь не прячь.
пожаром жгут все линии судьбы.
ударь меня раз целовать забыл.
жестоким будь. наотмашь меж бровей —
прямой удар. и колокол церквей
исполнит туш от первого лица.
и бей и бей и бей до крови без конца.
так бьют детей и преданных собак
не знавших до жестокости и драк.
пинай меня чтоб не смогла дышать.
чтоб не смогла ползти. тем более бежать.
благослови меня на этот адский труд:
терпеть немую боль из твоих нежных рук.
заставь меня оглохнуть до кости
сжимая шелк как автомат в горсти.
и вот когда я наконец умру
когда из глаз моих польется изумруд
мы победим с тобой — и жертва и палач.
ударь меня. я отскочу как мяч.

Классный журнал

Диана
Арбенина

коля! вали в уссурийск!

08 апреля 2015 09:00

Казалось бы, что связывает востребованного гитариста Колю, оператора подземного эскалатора Свету, заслуженного окулиста России Евгению Алексеевну и малолетнего Артема Арбенина? Конечно, таких людей могла связать только его мама Диана Арбенина и только в колонке, созданной для «Русского пионера».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: