Сделай Сам Свою Работу на 5

По материалам Сергея Мышляева 2 глава





души".

Основные трудности, с которыми столкнулась идея Декарта, заключалась в следующем. Духовная, мыслящая вещь (res cogitans) не протяженна, протяженна лишь физическая вещь (res extensa). Как может непротяженная душа производить что-либо, подобное толчку, с протяженным телом? Действительно, если нематериальный дух может двигать материю, то он может порождать энергию; если же материя действует на нематериальный дух, то энергия должна исчезнуть. Декарт предложил объяснение, согласно которому действие души на "животные духи" заключается в изменении направления их движения; он полагал, что это может происходить без нарушения законов физики

Это наблюдение интересно со многих точек зрения. Нас же интересует вопрос предметного отношения души к телу, рассматриваемый как лечебный фактор. Душа, как говорит Шарль де Виллер, может сама "переносить свои воздействия на другое тело. Если это существо организовано с присущим ему движущим началом и, таким образом, я окажу целительное действие на пациента .. Это перенесение осуществляется лишь в той мере, в какой душа больного пожелает ... (оно) происходит посредством мысли...". "Поскольку душа пациента, - продолжает он, - действует в его теле, и моя душа тоже действие там, они действуют заодно, а для этого они должны слиться... и слияние это будет тем полнее... чем больше у меня общих душевных стремлений с пациентом. Какое же стремление у больного сильнее всего? Это желание избавиться от недуга. Значит, я тоже должен проникнуться волей к излечению с тем, чтобы мое воздействие на него было как можно более эффективным" (1787 г.)



"Де Виллер опережает свое время, - говорит Л. Шерток, - переходя от магнетизма к внушению: он признает, что предметное отношение управляется врачами, но утверждает, что власть врача зависит не только от его собственных способностей, но и от внутренних позиций больного по отношению к врачу и тем самым, по существу, описывает отношение "трансфер-контрасфер" (1991 г.).

У Лейбница вопрос влияния души на тело оказался как бы "брошенным в открытое море", так как он не находил никакого средства для объяснения того, каким образом одна субстанция может иметь дело с другой. "Итак, как состояния самой души, а не мозга суть того явления, сопутствующие внешним вещам, так организованная масса, в которой находится точка зрения души, в свою очередь является готовой к действию сама собой, следуя законам телесной машины, в тот момент, когда хочет душа - причем она не нарушает закона другой, и жизненные духи, и кровь, производят движение тогда, когда последние должны отвечать на эффекты и представления души, - то это взаимное соотношение, наперед установленное в каждой субстанции универсума, и производит то, что мы называем их общением; единственное в чем и состоит связь между душой и телом."



Лейбниц считал, что душа - это нематериальный автомат, что Бог, создав телесные автоматы, счел необходимым созвать также автоматы нематериальные.

В 1748 г., через 100 лет после Декарта, Галлер поставил опыты по проверке утверждения о местопребывании души в эпифизе. Он нашел, что уколы в эпифиз собаки вызывает лишь судороги. (Следует отметить, что Декарт связывал действие души с эпифизом только у человека). К этому времени стало также известно, что эпифиз лежит вне желудочков, жестко прикреплен к ткани мозга и не может таким образом выполнять те функции, которые приписывал ему Декарт.

По Галлеру, третья ступень познания включает в себя процесс возникновения структурных изменений в "общем чувствилище", sensum commune, в месте происхождения черепно-мозговых нервов в большом м< Четвертая степень - это скачок от движения материальных частиц в сферу идеального. Для души этот конечный телесный момент становится исходным для возникновения ощущения.



Кант в трактате "Об органе души" счел пригодной быть в качестве sensorium commune воду, которая содержится в желудочках мозга: "Она и есть тот непосредственный орган души, который, с одной стороны, разъединяет оканчивающиеся здесь нервные пути, чтобы они вызывали смещение, с другой стороны, создает их полное взаимное общение". (1799 г.) Он предлагает вместо механической организации динамическую, в основе которой лежат химические принципы. По его предположению, деятельность души основывается на способности нервов разлагать воду в желудочках мозга на первичные элементы и освобождать тот или иной элемент, вызывая различные ощущения "Мы получаем то, к чему стремились с помощью прочной организации, а именно - коллективное единство всех чувствительных представлений в... sensorium commune, которое может быть, однако, постигнуто в том случае, если мы исходим из химического разложения". Таким образом, и по Канту, орган души - это жидкость в желудочке. Что касается вопроса о локализации души, то он считал задачу неразрешимой и внутренне противоречивой. Идея о sensorium commune в какой-то степени была воскрешена в середине столетия в связи с электрофизиологическими изучениями организации и функций ретикулярной формации ствола мозга.

В связи с крупнейшими достижениями в области морфологии мозга в середине XIX столетия некоторые морфологи, разделявшие дуалистические представления, пришли к заключению, что связь души с материальным миром обусловлена деятельностью тысяч связей клеточных групп и волокон, которые обнаружило микроскопическое изучение мозга. Вагнер в 1854 г. писал, что анализ нервных явлений, представляющих инструмент души, невозможен без изучения отдельных клеток и волокон, из которых соткано высшее физическое произведение Создателя, - человеческий мозг, так как и душа без них не может ощущать и не может без них проявлять свою деятельность.

Дюбуа-Реймон в одной из своих речей сказал, что "седалищем" деятельности души являются ганглиозные клетки мозга, что определенному душевному состоянию соответствуют определенные движения мозговых молекул. Но в настоящее время молекулярные биологи считают, что попытки "молекулярного объяснения сознания" являются напрасной тратой времени, поскольку физиологические процессы, обусловливающие ощущения, задолго до того, как будет достигнут молекулярный уровень, распадутся до ординарных рабочих реакций, не более удивительных, чем процессы, происходящие, например, в печени. Некоторые считают, что мы никогда не узнаем механизма связи идеального и материального, повторяя таким образом, вслед за Дюбуа-Реймоном, "ignorabimus" - (непознаваемо).

Суммируя положение вещей к середине XIX в., Людвиг в своем учебнике писал, что "нам неизвестно то место в мозге, где происходят душевные явления". Фрейд сознательно старался "избегнуть искушения определить психическую локализацию в каком-либо анатомическом смысле" . Он представлял себе, что инструмент, служащий целям душевной деятельности, является чем-то вроде сложного микроскопа. Психическая локализация соответствует той части мозга, в которой осуществляется одна из предварительных стадий образа, это лишь идеальные точки и плоскости. Не напоминает ли это современные попытки использовать голограмму для объяснения психических образов?

В предисловии к изданию 1947 г. книги "Интегративная деятельность нервной системы" Шеррингтон писал: "Следует, по-видимому, предложить наличие двух непрерывно протекающих последовательных явлений, одно из которых физико-химическое, другое психической природы, причем временами между ними обоими имеет место взаимодействие. Таково взаимоотношение тело - сознание; трудность его понимания лежит в вопросе "как"? Вопрос, как осуществляется эта связь, остается там же, где Аристотель оставил его более 2000 лет тому назад".

Экклс отмечает, что Шеррингтон, Эдриан и другие лишь описывают определенные явления в мозгу, которые связаны с определенными состояниями, но ничего не говорят о том, как происходит эта связь. Например, связь мозга с сознанием возможна только тогда, когда имеется некоторый высокий уровень активности коры (на основании ЭЭГ); как только активность снижается (аноксия, анестезия, сон, сотрясение), связь сознания с мозгом нарушается. Сейчас выяснено, что сознание утрачивается приблизительно через 10 секунд после прекращения поступления кислорода к нервным элементам мозга. Но почему, задает вопрос Экклс, связь с сознанием происходит только при определенных состояниях "материально-энергетической системы" коры? В 1951 г. он выдвинул гипотезу, согласно которой кора мозга человека обладает специальным свойством, выделяющим ее в особую категорию из всего остального естественного мира, при определенной функциональном состоянии она является детектором, чувствительным к особого рода влияниям, которые не могут быть уловлены какими-либо физическими инструментами, благодаря этому свойству мозг вступает в связь с сознанием.

Детекторная функция коры основана на том, что "поле внешнего влияния" способно оказать действие на нейроны, сходящиеся на критическом уровне местного возбуждения. Постулируется, что сознание, "дух", может определить поведение материи в пределах, устанавливаемых состоянием неопределенностей Гейзенберга. Синоптическое окончание, пуговку (сфера с диаметром 1,3 мкм, 1010-1012 г) Экклс рассматривал как ключевую структуру, на которую может воздействовать сознание. Он пришел к заключению, что под влиянием сознания синапс может изменять свое положение в пределах 1,5 нм в 1 мс; от изменения положения синапса даже на такую величину должно значительно изменяться его возбуждающее воздействие на клетку (т.е. импульс, недостаточный для возбуждения нервной клетки, сможет вызвать ее возбуждение, если сознание переместит соответствующий синапс на некоторую ультрамикропическую величину). Возбуждение же одной клетки передается на тысячи нейронов. Таким образом, по Экклсу, в коре имеется механизм, способный в тысячи раз усилить то влияние, которое сознание оказывает на отдельные синапсы.

Но в известной монографии Экклса "Физиология синапсов" не упоминается о движении синапсов как основе связи духа и мозга. Возможно, это было обусловлено тем, что, как выяснилось, в химических синапсах приближение синаптического окончания к мембране иннервированного им нейрона не должно приводить к увеличению эффективности синаптического действия. В одной из рецензий на эту монографию было отмечено, что в новой редакции гипотезы пришлось бы, очевидно, говорить о передвижении синоптических пузырьков.

Действительно, в публикации 1970 г. Экклс постулирует, что ключевой структурой, на которую сознание может действовать, является синоптический пузырек. Размеры синаптического пузырька 40 им и масса 10-17 г., т.е. на много порядков меньше массы синаптического окончания. Если распространить принцип Гейзенберга на тело такой величины, то неопределенность его положения составит 5 нм в 1 мс (5 нм - это толщина мембраны, отмечает Экклс).

Центральное место в субъективном мире - Мире II, по К. Попперу, занимает Эго, способное передвигать синоптические пузырьки и, таким образом, осуществлять произвольные двигательные акты. Оно узнает, в каких синапсах надо вызвать передвижение пузырьков, сканируя кору мозга и выбирая нужные модули, каждый из которых (их 4 x 106 ) по новым морфологическим исследованиям состоит из 2500 нейронов, связанных между собой отрицательными и положительными обратными связями. Сознание, "дух" связывается, по Экклсу, с модулями одного из полушарий коры мозга, в котором располагаются центры речи.

Является ли идея Экклса в философском смысле оригинальной? Если отбросить сложную аргументацию, остается следующее принципиальное положение: сознание, "дух" передвигает синоптическое окончание или синоптический пузырек, т.е. часть нервной системы, и, таким образом, сознание, "дух" действует на мозг. Положение Экклса ("дух механически передвигает синапс" или "дух механически передвигает синоптический пузырек") есть повторение положения Декарта: "Дух механически передвигает маленькую железу". Основной вопрос философии решается с точки зрения дуализма (и религии), стоит только признать, что сознание, "дух" способны вызвать передвижение одного из невообразимого множества синоптических пузырьков на 5 нм в 1 мс.

Принцип Гейзенберга фактически неприложим в случаях синаптического окончания и синаптического пузырька. Уолд (1967 г.) указывает, что организационные структуры ограничивают положение и скорость входящих и их состав молекул. Вероятно, в связи с этим затруднением Экклс в книге, изданной совместно с Поппером, не упоминает о такого рода механизмах связи души с мозгом, а выдвигает тезис о том, что происходит передача на границе между материальным Миром I и субъективным Миром II не энергии, а информации. Бунге (1980) замечает по этому поводу, что носителем любого информационного сигнала служит какой-либо процесс, который передает энергию.

Поппер утверждает, что взаимодействие через границу не вступает в конфликт с первым законом термодинамики, поток информации в модули коры может быть осуществлен сбалансированным увеличением и снижением энергии в разных, но прилегающих микроэлементах, и, таким образом, не должно происходить изменений энергии в мозге, так как закон сохранения энергии - статистический.

Можно представить себе дальнейший ход рассуждений Экклса. Известно, что для выделения медиатора в синапсах необходимо присутствие ионов Са++. Известно, что при инъекции Са++ в терминаль гигантского синапса происходит выделение медиатора. Известно также, что для выделения одного кванта медиатора нужно четыре иона Са++. Можно свести вопрос о механизме влияния души, исходя из дуалистической установки, к изменению (фосфорилированию) Са++ каналов. Интересно отметить, что ставится уже вопрос о том, каким образом потоки в коре мозга связываются с сознанием. Фактически аргументация Экклса может быть использована не только приверженцами дуализма, но

и апологетами фидеизма. Ф. Энгельс более ста лет назад писал, что "эмпирическое презрение к диалектике наказывается тем, что некоторые из самых трезвых эмпириков становятся жертвой... спиритизма".

Любопытно, что в одной из недавних проповедей архиепископ Сан-Францисский сказал о том, что сознание связано с серым веществом коры мозга, что клетки верхних слоев контролируют деятельность нижележащих, что в верхнем слое, на поверхности коры, лежат высшие клеточки , но они - под контролем сверхсознания, каждая клеточка открыта для сверхсознания, источником которого является царство Господа Бога. У Экклса, с одной стороны, для сознания открыты модули коры, с другой - он подчеркивает специальное значение в обучении синапсов самых поверхностных слоев коры головного мозга.

Философы, врачи, анатомы, физиологи и психологи, стоящие на позициях дуализма, пытались (и пытаются) решить вопрос о связи психического с мозгом. Однако с развитием естествознания постоянно меняются представления о механизмах связи души и тела.

 

 

Через дымку таинственности к научному подходу

 

Часть II

 

 

 

 

Л.П. Гримак

Подобная теория граничила с шарлатанством, однако в клинической практике самого Месмера были действительно ценные результаты лечения. Многие больные, лечившиеся у него, чувствовали себя значительно лучше, а некоторые даже выздоравливали.

Месмер с удвоенной энергией продолжал заниматься лечебной практикой. Однако его бурный успех у пациентов вызвал неприязненное отношение коллег. Многие из них отвернулись от Месмера: одни из чувства зависти ко все возрастающей славе и богатству "магнетизера", другие -o потому что считали его просто шарлатаном. Но никто не счел нужным убедиться в практической ценности метода Месмера. Тяготясь недоброжелательным отношением коллег, Месмер покидает Вену и в 1778 г. переезжает в Париж,. Здесь он продолжает лечить больных своим методом и быстро завоевывает огромную популярность. Сотни больных жаждут лечиться у Месмера, и некоторые члены медицинского совета готовы стать его последователями. Однако официальная наука не признала за его учением прав на существование. Когда первый последователь Месмера, профессор Дэлон, предложил медицинскому факультету исследовать явление "магнетизма", он был обвинен в измене чести и правилам сословия. Попытка Дэлона продолжить защиту основных положений учения Месмера о "животном магнетизме" окончилась тем, что он был отрешен от должности и лишен звания профессора.

 

 

Месмер продолжает лечить страждущих. Случаи моментального выздоровления сильно действовали на воображение людей и граничили с мистикой.

Месмер не мог оказать помощь всем жаждущим лечиться у него. И тут он пускается на уловки: для богатых и знатных больных сооружает большие баки с выходящими из них стержнями, держась за которые больные должны получать целебный флюид. Обстановка, в которой Месмер проводил свои сеансы, была тщательно продумана: стены расписаны загадочными узорами, окна занавешены темными шторами, шум шагов заглушен мягкими коврами. Сам Месмер принимал больных в расшитом серебром и золотом камзоле, с многочисленными перстнями на руках. Пристально вглядываясь в глаза больных, длинным жезлом он касался их тел, произнося при этом несколько внушительно звучащих слов. Иногда с первого же раза больные объявляли себя здоровыми или чувствовали себя лучше.

Другие нуждались в повторных сеансах. А о тех, которые не чувствовали улучшения своего состояния и не выздоравливали, просто умалчивалось, хотя и было их гораздо больше, чем исцеленных. Не следует забывать и того, что слава Месмера вызывала прилив любопытства у многих аристократических особ, изнывающих от безделья. Они развлекались тем, что придумывали себе различные "болезни", от которых быстро "выздоравливали" на первом же сеансе у Месмера. Для аристократов Парижа, томимых страхом перед надвигавшейся революцией, это был одни из способов утешиться и забыться. Месмер утверждал, что бак заполнен его магнетической силой, которая с помощью "волшебного жезла" передается в тела его пациентов.

Месмер "магнетизирует" для бедных дерево напротив своего дома. Считалось, что стоит только ступить под сень этого дерева, как могучий магнетический флюид, оставленный в нем Месмером, проникает в тело и душу страждущего.

Все это привело к тому, что теорию Месмера отвергло большинство медиков, а сам он прослыл в их кругу авантюристом. Однако несмотря на справедливость этих обвинений, не следовало забывать и о поразительных случаях исцеления им тяжелых, а иногда и безнадежных больных.

В связи с настойчивыми требованиями Месмера, добивающегося признания своего метода лечения официальной наукой, а также под давлением некоторых влиятельных особ французское правительство было вынуждено вмешаться в этот спор. Созданная по указу Людовика XVI комиссия, в состав которой вошли крупнейшие ученые того времени - Лавуазье, Франклин, Байли, Жюсье, - рассмотрев доклады о "животном магнетизме", представленные Королевским медицинским обществом и Парижской академией наук, и проведя тщательное расследование, установила, что сверхъестественного магнетического духа (флюида) не существует. 11 августа 1784 г. комиссия приняла постановление:

"После того, как члены комиссии признали, что флюид животного магнетизма не познается ни одним из наших органов чувств и не производит никакого действия на них самих, ни на больных, которых они при помощи его испытали, после того, как они установили, что касания и поглаживания лишь в редких случаях вызывали благотворное изменение в организме и имели своим постоянным следствием опасные потрясения в области воображения, после того, как они, с другой стороны, доказали, что воображение без магнетизма может вызвать судороги, а магнетизм без воображения ничего не в состоянии вызвать, они единогласно постановили, что ничто не доказывает существование животного магнетизма и что, таким образом, этот не поддающийся познанию флюид бесполезен..."

Кроме того, вместе с постановлением на имя короля было направлено секретное донесение, в котором говорилось, что увлечение магнетизмом опасно для общественной нравственности. Однако один из членов этой комиссии, Лоран де Жюсье, не подписал составленный ею доклад, а в своей записке, которая имела громкий успех, допускал, что а месмеризме есть какое-то рациональное зерно.

Отнюдь не оправдывая мошеннических проделок и не признавая мистическую теорию Месмера, Жюсье считал, что не следует забывать о некоторых несомненно истинных проявлениях благотворного воздействия магнетизма на психику больных, приводивших порой к их выздоровлению. Заключение Жюсье было, пожалуй, наиболее объективным я верным. И тем не менее путь в науку для теории "животного магнетизма" был закрыт. Но Месмер продолжал заниматься врачеванием больных.

Комиссия, проводившая расследование, не придала никакого значения ни особой обстановке, в которой давал свои сеансы Месмер, ни манере его поведения и стилю речи, ни применению так называемых "пассов". Наблюдаемые при этом явления были объяснены другим, не более понятным термином "воображение", истинная же сущность так и осталась нераскрытой, подчеркивая лженаучность теории Месмера, трактующей "животный магнетизм" как умение использовать целительные свойства могущественных потусторонних сил. Следовало бы отметить, что Месмер пользовался целым рядом проверенных опытом приемов, применение которых, как правило, за небольшим исключением, вызывало у пациентов состояние гипнотического сна или транса. Некоторые из этих приемов используются врачами-гипнологами и в настоящее время.

После смерти Месмера, умершего в эмиграции почти в полной безвестности, его последователи продолжали развивать его взгляды. В это время Европу заливает мутная волна мистики, на гребне которой снова всплывает "животный магнетизм". Появилась масса чародеев, волшебников, колдунов - одним словом, людей, которые, будто бы обладая способностью привлекать на помощь добрые и злые силы, спекулируя на невежестве народных масс, в публичных выступлениях демонстрировали свою удивительную способность творить чудеса. Чаще всего это были типичные выступления искусных фокусников и иллюзионистов, вводивших в заблуждение публику. Но нельзя отрицать и того, что среди этих людей были и такие, которые действительно обладали искусством гипнотизировать.

История гипноза в какой-то мере напоминает судьбу алхимии. Еще ничего не зная о строений вещества, алхимики самонадеянно спешили найти "философский камень", будто бы способный превращать простые металлы в золото, а заодно даровать и вечное здоровье. В конечном итоге труды отдельных энтузиастов алхимии помогли рождению могущественной науки, подлинной волшебницы - химии. Но пока алхимики ощупью бродили во мгле ложных представлений, к ним присоединились и искатели легкой наживы, жадные и невежественные авантюристы, шарлатаны, которые обильно сдобрили эту науку трескучей ложью и блеском мишуры.

"Магия, алхимия и астрология, тесно связанные между собой, представляют ступени в развитии мысли человечества, через которые оно, по-видимому, должно было непременно пройти прежде, чем достичь научной гипнологии, химии, астрономии и других физических наук", - написано в "Энциклопедическом словаре" Ф.А. Брокгауза и И.А.Эфронав1890г.

 

 

И. К. Платонов

А.Ф. Месмер не был шарлатаном, он был врачом, глубоко убежденным в правоте своей идеи и искренне желавшим помочь больным. Его трагедия состояла в том, что истинные механизмы, приводившие к излечению больных, остались для него совершенно недоступными.

Предшественником научной гипнологии следует считать португальского аббата Фариа, деяния которого незаслуженно забыты, хотя именно он впервые ввел методику словесного погружения в гипноз. Читатель, по всей вероятности, даже не подозревает, что ему с детства хорошо известна жизнь и судьба аббата Фариа, хотя его работы в области гипноза знает далеко не каждый психотерапевт. Итак, вспомним аббата Фариа, романтического узника замка Иф, о трагической судьбе которого повествует Дюма в знаменитом романе "Граф Монте-Кристо". Фариа - реальное историческое лицо. Дюма лишь назвал его итальянским прелатом. Родина Фариа - Индия, точнее, Гоа. Побывав в столице Гоа Панаджи возле старинного дворца, можно увидеть необычный памятник - бронзовую фигуру священника в сутане с распростертыми над больной женщиной руками. Это - памятник аббату Фариа.

Аббат Фариа (1756-1819), изучивший гипноз, утверждал, что тот не связан ни с какими сверхъестественными силами и его природа кроется в психике человека. Однако многовековая связь гипноза с религией и мистикой не могла быть преодолена в сознании людей в короткий срок.

Последователь Месмера Шастэнэ де Пьюсегюр в 1784 г., занимаясь магнетическими пассами, открывает наиболее глубокую стадию гипноза - искусственный сомнамбулизм. Будучи дилетантом, а не врачом, Пьюсегюр, однако, с успехом применяет открытое им необычное состояние в лечебных целях и добивается при этом хороших результатов.

 

 

Интерес к "животному магнетизму" все более возрастал, а в 1825 г. для его исследования снова была назначена комиссия от Парижской медицинской академии. В течение шести лет она изучала этот вопрос и наконец представила рапорт, подтверждающий на этот раз пользу "магнетизма". Докладчик от комиссии профессор Гюссон в 1832 г. заявил: "Рассматриваемый как агент физиологических явлений или как терапевтическое средство, магнетизм должен был занять место в ряду медицинских знаний, и, следовательно, одни только врачи должны были пользоваться его применением".

Комиссия пришла к выводу, что Парижская медицинская академия должна поощрять врачей к изучению этого ;явления. Однако академия так и не решилась опубликовать этот доклад.

В связи с продолжавшимся увлечением "магнетизмом" и беспорядочным его применением всякого рода шарлатанами, а также учитывая нарастающую врачебную дискуссию по вопросу о целесообразности применения в лечебных целях этого загадочного метода, профессор Берна в 1837 г. 'вновь возбудил этот вопрос. Снова была назначена комиссия, большинство членов которой были ярыми противниками "магнетизма". По докладу этой комиссии в 1840 г. "животный магнетизм" был навсегда исключен из программы занятий академии. На этот раз официально опубликовано решение, чем нанесен удар по дальнейшему исследованию явления "животного магнетизма". Насмешливое и отрицательное отношение к нему считалось необходимым условием соблюдения ученого достоинства.

Широкое увлечение "магнетизмом" привлекло к нему внимание научно мыслящих людей. Борцом за признание права применять "магнетизм" для лечения больных становится английский хирург из Манчестера Джеймс Бред (Braid, 1795-1860). К занятиям "магнетизмом" Бред пришел не сразу; как и большинство врачей, вначале к явлениям "магнетизма" он относился с недоверием. Трижды побывав на сеансах известного в то время гипнотизера Лафонтена, он убедился, что видения - отнюдь не шарлатанские фокусы с подставными лицами. От пытливого взгляда Бреда 'не ускользнуло, что глаза "замагнетизированного" закрыты и он просто не в силах открыть их, хотя и пытается сделать это, что видно по выражению его лица и сокращению некоторых групп мышц мимической мускулатуры. Хирург с интересом и пристальным вниманием наблюдал, как почтенного жителя города кололи иглами, а он, по-видимому, не ощущал боли; заставляли нюхать крепкий нашатырный спирт, а он, судя по выражению лица, испытывал удовольствие.

Бред приступает к опытной проверке своих догадок. Первый сеанс "магнетизма" он произвел на семейном вечере. Уже тогда он начал догадываться, что "магнетизм" является следствием постепенного воздействия на нервную систему, утомляя органы чувств. Почти уверенный в своей правоте, Бред впервые в жизни усыпляет своего друга, фиксируя его взгляд на одном предмете. Таким образом, в течение последующих месяцев Бред, фиксируя взгляд человека на обыкновенных предметах, например, горлышке бутылки, усыпляет сначала родных, друзей, знакомых, слуг - всех, кто только соглашается, а потом и пациентов. Бред накапливает опытные данные, внимательно исследует любопытное, явление - магнетизм. Забросив хирургию, он всецело отдается изучению и практическому применению этого нового явления.

Бред доказал, что нет никакой разницы между тем "состоянием особого сна", который вызывал он, и таинственным "магнетизмом", ибо это суть одного и того же явления. Бред впервые вводит для этого явления название "гипноз" подчеркивая этим его близость к обычному нормальному сну. В поисках объяснения гипнотических явлений Бред отбрасывает всякую мистику, в том числе и предложение о существовании каких-либо особых магических сил, которые подвластны будто бы одним лишь "магнетизерам". Кроме того, он считает, что пассы, применяемые ими, не совсем удачный прием, так как он рассеивает внимание "магнетизируемого". Этим и объясняется то, что "магнетизеры" далеко не всегда добиваются успеха на своих сеансах. По мнению Бреда, метод фиксации взгляда на неподвижном предмете более целесообразен и позволяет добиться гораздо большего эффекта.

Бред все более увлекается гипнозом. Он убеждается в огромной ценности гипноза как метода лечения целого ряда заболеваний, связанных с расстройством нервной системы, особенно функциональных параличей истерического происхождения. Бред также замечает, что восприимчивость людей к гипнотизации неодинакова, что глубина гипноза может меняться, сопровождаясь изменениями физиологических функций организма Кроме того, он обнаружил, что загипнотизированного можно лечить словом, внушая ему мысль о выздоровлении.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.