Тема 2. Уголовно-правовая основа борьбы с ОП. (2 ч.)

1. Общая характеристика уголовно-правовой основы борьбы с ОП. Отмечая определенные позитивные сдвиги в укреплении уголовно-правовой основы борьбы с организованной преступностью, следует обратить внимание и на серьезные проблемы, которые остались нерешенными.

Самая главная из них - недостаточная криминологическая обоснованность уголовно-правовых новелл. Многие предложения криминологов, в том числе и тех, кто входил в рабочие группы по подготовке законопроектов, оказались неучтенными.

Ст. 210 появилась в новом УК после достаточно острой борьбы среди теоретиков, практиков и законодателей. Длительное время многие оспаривали необходимость и целесообразность установления наказуемости самих непосредственно действий по созданию преступной организации или преступного сообщества безотносительно к тем конкретным преступлениям, которые впоследствии должны были совершить эти криминальные формирования. Ни для кого не секрет, что в настоящее время в России наиболее влиятельные лидеры преступных сообществ и организаций сами лично в конкретных преступлениях не участвуют и остаются за пределами досягаемости уголовного закона.

Однако упомянутая ст. 210 содержит признак, который сразу же превратил эту статью в «мертвую». Речь идет о специальной цели - «совершение тяжких или особо тяжких преступлений». Правда, в новой редакции этой статьи (2009 г.) эта цель явно не сформулирована, а в ст. 35 данная цель скорректирована указанием на дополнительную цель – «получение прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды». Как известно, преступные сообщества и организации создаются и функционируют часто для самых разных целей - извлечения сверхвысоких доходов в легальном (и нелегальном) бизнесе, «охраны» легальных коммерческих структур, легализации преступных капиталов, назначения т.н. «смотрящих» и «положенцев» на территориях и в местах лишения свободы, определения ответственных за воровскую кассу и т.д. Во всяком случае, истинные цели, объединяющие преступные сообщества и организации могут маскироваться под вполне легальные «прикрытия».

Кроме того, если преступное объединение преследует цели совершения тяжких или особо тяжких преступлений, то их участники могут привлекаться к уголовной ответственности за участие в различных стадиях подготовки и осуществления этих конкретных преступлений. Тогда упомянутая статья - излишня.

Правда, надо сказать, что диспозиция ст. 210 УК в новой редакции 2009 г. дополнена такими формами преступных деяний как координация преступных действий, создание устойчивых связей между различными самостоятельно действующими организованными группами, разработка планов и создание условий для совершения преступлений такими группами или раздел сфер преступного влияния и преступных доходов между ними, совершенные лицом с использованием своего влияния на участников организованных групп, а равно участие в собрании организаторов, руководителей (лидеров) или иных представителей организованных групп в целях совершения хотя бы одного из указанных преступлений.

Все же, несмотря на определенные шаги в направлении оптимизации уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за преступную деятельность в составе ОПГ, нельзя пока утверждать, что уголовно-правовая основа борьбы с организованной преступностью в России вполне достаточна.

В числе неотложных мер по исправлению сложившейся ситуации находится восстановление конфискации в системе наказаний. По мнению многих ученых и практиков, конфискация необходима как дополнительная мера наказания за тяжкие наркопреступления, организацию преступного сообщества и совершение террористического акта. Исключение из Уголовного кодекса такого вида наказания, как конфискация имущества, снизило превентивную роль уголовного закона в борьбе с организованной преступностью, а установленные штрафные санкции не всегда в полном объеме могут обеспечить конфискацию доходов, полученных от преступной деятельности.

Вот лишь один пример. У членов организованной преступной группировки Петрова было изъято более четырех тонн наркотиков на сумму свыше 45 млн. долларов США. Все ее члены осуждены к лишению свободы на срок от 18 до 21 года. Финансовые активы членов группы Петрова составили около 100 млн. долларов. При этом максимальный штраф, который мог назначить суд, составляет лишь 1 млн. рублей. В данном случае это всего лишь 0,03% от финансовых капиталов членов группировки.

2. Поиск новых правовых средств борьбы с ОП. Объективная оценка характера и масштабов угроз, которые несет в себе оргпреступность в России, делает необходимым поиск, в числе прочего, и качественно новых правовых средств борьбы с этим чрезвычайно опасным явлением.

Политика противодействия организованной преступностидолжна строиться не совсем на тех принципах, которые провозглашены сегодня уголовным законодательством. Настоятельно необходим специальный комплексный конституционный закон по противодействию организованной преступности, закон прямого действия (что потребует внесения соответствующих изменений в уголовный кодекс со своими видами и размерами уголовных наказаний и т.д.).

Представляется, что нуждается в переоценке традиционное неприятие идеи уголовной ответственности юридических лиц, особенно причастных к организованной преступности. Известно, что один из вариантов проекта Уголовного кодекса РФ уже содержал соответствующие статьи, однако впоследствии они были исключены. В последнее время появляется все больше данных, свидетельствующих в пользу нового нетрадиционного подхода к проблеме^[63].

Но даже в рамках “старого” законодательства последнее десятилетие мы наблюдаем существенное изменение уголовной политики в области борьбы с некоторыми видами организованной преступной деятельности.

Так, хорошо известно, что с 1989 г. в СССР изменилась правовая оценка действий участников банды, совершивших убийство. Ранее оно охватывалось составом бандитизма. Впоследствии Верховный Суд РФ пошел еще дальше, рекомендуя квалифицировать по совокупности с бандитизмом и иные деяния, совершаемые членами банды.

Вскоре появилось принципиально новое решение Верховного Суда РФ. Согласно Постановлению от 29 января 1999 г. “О судебной практике по делам об убийстве” (ст. 105 УК РФ),^[64] действия всех участников организованной группы, совершающей убийство, независимо от их роли в преступлении, было рекомендовано квалифицировать как соисполнительство без ссылки на ст. 33 УК РФ. Данное указание Верховного Суда свидетельствует, безусловно, о расширении пределов ответственности участников организованных преступных формирований. Эта линия была продолжена Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»^[65], где содержится аналогичное разъяснение (п. 15).

Следующий шаг, по всей видимости, должен сделать законодатель, расширив и круг субъектов преступления в этой сфере за счет юридических лиц. Отметим, что Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности 2000 г., подписанная сотней государств, среди которых есть и Россия, в ст. 10 предусматривает ответственность юридических лиц «за участие в серьезных преступлениях, к которым причастна и организованная преступная группа». Аналогичная рекомендация относительно введения уголовной ответственности юридических лиц содержится и в новой, принятой в конце 2003 г. Конвенции ООН против коррупции^[66].

Организованная преступность в России – феномен, который в силу исключительной опасности и возрастающего влияния на экономическую и политическую жизнь страны объективно требует хотя и не чрезвычайных, но все же достаточно жестких особых мер, в том числе иуголовно-процессуальных.

Новый Уголовно-процессуальный кодекс (УПК) РФ внес радикальные, в некоторых случаях даже революционные изменения в процедуру деятельности правоохранительных органов.

Особо следовало бы отметить появление в УПК специальных мер безопасности в отношении потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного процесса, а также их близких в случаях угроз их жизни, здоровью и имуществу (ст. 11 ч. 3 УПК). В соответствии со ст. 166 ч. 9 УПК в протоколе следственного действия следователь вправе не приводить данные о личности вышеназванных лиц, а использовать псевдоним. Согласно ст. 186 ч. 2 УПК в отношении этих лиц по их заявлению или судебному решению может производиться контроль и запись телефонных и иных переговоров. В силу ст. 193 ч. 8 УПК предъявление лица для опознания в целях безопасности опознающего может быть произведено в условиях, исключающих визуальное наблюдение опознающего опознаваемым. Наконец, ст. 278 ч. 5 УПК предоставляет суду право провести допрос граждан, которым угрожает опасность, в условиях, исключающих визуальное наблюдение свидетеля другими участниками судебного разбирательства. Данные новеллы особенно важны для обеспечения безопасности лиц, участвующих в уголовном процессе по делам, связанным с организованной преступностью.

Наряду с бесспорными прогрессивными положениями в кодексе появились новеллы, которые вряд ли будут способствовать повышению эффективности борьбы с преступностью, особенно организованной. Специальные раздел и глава кодекса посвящены особому порядку производства по уголовным делам в отношении некоторых категорий лиц, нуждающихся в повышенных гарантиях их прав – депутатов, судей, прокуроров и т.п. Криминологи давно предложили установить особый процессуальный порядок и в отношении лиц, причастных к организованным преступным формированиям.

В УПК должен, как представляется, регламентироваться особый порядок производства по делам об организованной преступности, который бы предусматривал: создание и круг полномочий специализированных подразделений по борьбе с организованной преступностью (в 2001 году, как известно, в системе МВД были ликвидированы соответствующие региональные, а в 2008 – все остальные управления по борьбе с организованной преступностью); особенности проверки заявлений и сообщений о преступлениях организованных преступных формирований, производства дознания и следственных действий, сроков содержания под стражей и т.п.

В УПК должен быть предусмотрен особый порядок реализации в уголовном процессе оперативно-розыскных материалов. Роль агентуры и оперативного внедрения в преступную среду везде в мире весьма высока именно там, где нужно раскрывать наиболее тщательно законспирированные преступления, совершаемые в том числе и членами организованных преступных формирований. К сожалению, ничего подобного в УПК нет.

Организационные меры противодействия организованной преступности прежде всего должны быть направлены на преодоление узковедомственного подхода со стороны государства.

Субъектом противодействия организованной преступности должно быть общество в целом. Государству, тем не менее, в этом деле принадлежит важнейшая роль, ибо только в руках государства находятся средства и институты принуждения.

Особое место в системе государственных органов в противодействии организованной преступности занимают правоохранительные органы, непосредственно осуществляющие борьбу с организованной преступностью. При этом приоритет среди оперативных служб должен быть отдан специализированным подразделениям.

В российском законодательстве для борьбы с ОП совсем не задействован потенциал и административно-правовых мер. Речь идет об установлении гласного административного надзора в отношении участников организованных преступных формирований с соответствующими правоограничениями, как это сделано, например, в Японии (Закон 1991 г.), Литве (Закон 1998 г.). Соответствующие законопроекты (И.Я. Гонтарь) публиковались в российской печати^[67], но пока так и не нашли пока отклика у законодателя.

Организованная преступность в России стремительно наращивает свой разрушительный потенциал. Со стороны государства и общества нужна значительно более решительная, более жесткая правовая политикав области борьбы с ней.

МОДУЛЬ III.Организованная преступность в экономической сфере и коррупция

Тема 1. ОП в экономике. (2 ч.)

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: