Тема 4. Русская Православная Церковь в период 1958 – 1988 годов.

1. Антицерковные репрессии при Хрущеве Н.С. в 1958 – 1964 годах.

2. Религиозная политика Советского государства в 1964 – 1988 годах.

3. Тысячелетие Крещения Руси и его роль в перемене государственно-церковных отношений.

Времена хрущевской оттепели обернулись для представителей различных конфессий, в первую очередь, Русской Православной Церкви лютым морозом. Спокойные отношения с Церковью преподносились как сталинское наследие, которое следует ликвидировать, хотя именно религиозные организации особенно пострадали от проводимых в те годы репрессий. Нагнетание антирелигиозных настроений к концу 1950-х годов в партийных и комсомольских верхах делало почти неизбежной войну с религией.

Гонения начались в 1958 году. 4 октября 1958 года ЦК принял секретное постановление «О записке отдела пропаганды и агитации ЦК по союзным республикам «О недостатках научно-атеистической пропаганды», которое обязывало партийные, комсомольские и общественные организации развернуть пропагандистское наступление на религиозные пережитки советских людей. Государственным учреждениям предписывалось осуществить мероприятия административного характера, направленные на ужесточение условий существования религиозных общин.

В 1960 году власть Хрущева была настолько прочна, что он смог начать проведение массовых антицерковных мероприятий, в результате которых Русская Церковь в период с 1959 по 1964 годы потеряла около двух третей своего организационного состава.

В самом начале этих гонений советские органы власти, используя давление на Патриархию, закрывали монастыри и храмы. Они прилагали все силы к тому, чтобы убрать из Патриархии тех церковных лидеров, которые открыто противостояли гонениям. Из Совета по делам РПЦ с конца 1950 годов также начали постепенно «убирать» всех сотрудников, с сочувствием относившихся к религии.

Патриарх Алексий I очень тяжело переживал происходившие в церковно-государственных отношениях перемены. Его волновало то, что «под видом научно-атеистической пропаганды имеют место факты физического уничтожения Православной Церкви и религии вообще, нарушение этики, когда в газетах и журналах пишут оскорбительные статьи в адрес церковнослужителей, даже умерших».

По указанию Совета по делам РПЦ уже к концу 1959 года Патриархия была вынуждена ликвидировать Сумскую, Челябинскую и Ульяновскую епархии.

Епархии ликвидировались путем слияния тех из них, которые имели незначительное количество приходов по сравнению с соседними.

В беседе с председателем Совета по делам Русской Православной Церкви Г.Г. Карповым 24 ноября 1959 года председатель отдела внешних церковных сношений Московской Патриархии митрополит Николай (Ярушевич) заявил, что «Патриарх, давая согласие на ликвидацию епархий и монастырей, был вынужден это делать, потому что он просьбу Совета по этим вопросам считал и считает как приказ советского правительства. Кроме того, он не ожидал таких больших осложнений и реакций со стороны монашествующих верующих граждан, как это имело место при ликвидации Кременецкого и Овручского монастырей. Патриарх получил очень много жалоб со стороны правящих архиереев, духовенства и верующих граждан с просьбой и требованиями защищать интересы Церкви, и в результате Патриарх оказался в таком положении, когда фактически он как глава церкви, призванный защищать интересы Церкви, стал сторонником её ликвидации. Патриарх, - продолжал митрополит Николай, – находится в очень неудобном положении, когда его везде считают Патриархом, который возродил Православную Церковь во время и после 2-ой Великой Отечественной войны^[3], а теперь спустя 15 лет он становится её ликвидатором. Патриарх считает, что ему целесообразно сейчас уйти в отставку с тем, чтобы не быть свидетелем ликвидации церкви и не нести ответственности за это перед верующими и духовенством, и пусть это сделает, заявляет Патриарх, мой преемник».

С 1959 года Патриарх Алексий I «настойчиво добивался встречи с Н.С. Хрущевым, чтобы довести до его сведения озабоченность состояния взаимоотношений государства и Церкви. В 1961 году он жаловался заместителю председателя Совета по делам Русской Православной Церкви В.Г. Фурову: мне верующие пишут, что я плохой глава Церкви, что я не информирую Правительство… Верующие и духовенство считают, что Патриарх своим бездействием потерял авторитет в глазах верующих и духовенства и не пользуется уважением в глазах советских властей, правительства, которое не хочет его принять».

В создавшейся ситуации нужен был спокойный и откровенный диалог руководства Русской Православной Церкви с руководством государства. Однако В.Г. Фуров в одной из записок в руководящие инстанции предпочёл дать следующие советы: «Учитывая также, что Патриарх на многое смотрит с позиций прошлого века, на наш взгляд, уместным будет разъяснить ему и некоторые общие проблемы развития нашего советского общества: страна строит коммунизм, развивается наука, растёт культура людей… Партия и государство заботится о воспитании человека нового общества, свободного от идеалистических, в том числе и религиозных, предрассудков. И разве неясно, какова, перспектива Церкви, скажем, лет через 20-30, когда люди в силу законов, скажем, развития общества и в результате воспитания будут атеистами. Это – закономерность развития истории. Так что пусть Патриарх не обижается, что люди рвут с религией и закрывают церкви…»

Н.С. Хрущёв, дважды выступая на XXII Съезде КПСС в 1961 году, оба раза касался вопросов борьбы с религией. «Коммунистическое воспитание,- говорил он, - предполагает освобождение сознания от религиозных предрассудков и суеверий, которые всё ещё мешают отдельным советским людям полностью проявить свои творческие силы… Ведь не может духовное развитие человека проходить успешно, если голова его забита мистикой, суевериями, ложными преданиями».

М.А. Суслов, один из главных идеологов атеизма того времени, называл религиозные настроения людей в ряду таких негативных общественных явления, как тунеядство, пьянство, воровство, хулиганство, взяточничество. Он утверждал, что сосуществование религиозного мировоззрения и социалистической идеологии «невозможно без предательства интересов коммунизма». Перед партийными организациями ставилась задача через 12-17 лет в соответствии с программой КПСС полностью освободить сознание советских людей от пережитков старого строя, в том числе и от религиозных предрассудков.

Об уровне, на котором проводилась антирелигиозная пропаганда на местах, свидетельствуют следующие высказывания пропагандистов. На вопрос: какие меры вы считаете наиболее эффективными, чтобы улучшить постановку научно-атеистической пропаганды? 30% анкетируемых написали: «Закрыть церкви». В городе Вязники Владимирской области секретарь горисполкома высказал такую мысль: «А что если мы перед церковью под видом водопровода прокопаем канаву и на три года ее оставим, пусть верующие прыгают. Многие не смогут прыгать, меньше будет верующих».

Одновременно возникали попытки проведения научной атеистической работы. При Академии общественных наук при ЦК КПСС был создан Институт научного атеизма, которым проводились научно-теоретические конференции с такими названиями, как, например, «Методика и результаты конкретных исследований религиозных пережитков».

В соответствии с указаниями ЦК и лично Н.С. Хрущева 16 октября 1958 года Совет Министров СССР принял Постановление «О налоговом обложении доходов предприятий епархиальных управлений, а также доходов монастырей», которым вводились налог на строения и земельная рента (отменены с 1945 года), резко повышалась ставка налога на земельные участки.

Важную роль сыграло то, что Постановление, сообщенное Церкви 28 октября, вступило в силу уже с 1 октября, а это повлекло за собой взыскание дополнительной платы за уже проданные свечи. Епархии и приходы оказались в катастрофическом положении, и в Патриархию стали направляться отчаянные просьбы о помощи (нужно учитывать, что, например, по Московской мастерской увеличение налога на свечи составило 1033%). Епископ Ивановский и Кинешемский Роман (Танг) писал в Патриархию о катастрофическом состоянии его епархии и просил о денежной ссуде. Ивановской епархии необходимо было заплатить налог за IV квартал 1958 года в размере 3088 тысяч рублей, а в епархиальной кассе было лишь 100 тысяч рублей. Это привело к тому, что уже в июле 1959 года свечная мастерская в Ивановской епархии была закрыта «по предложению органов противопожарного надзора».

В особую проблему вылилось ренегатство. В конце 1950-х – начале 1960-х годов около 200 священнослужителей, поддавшихся давлению властных советских структур, заявили о своем отречении от сана. Многих из отречнцев использовала советская антирелигиозная агитация, вменявшая им в обязанность писать и издавать книги, «разоблачающие» религию. Однако существенного воздействия на сознание верующих эта акция не оказала. Ренегаты вызывали лишь презрение.

30 декабря 1959 года Священный Синод под председательством Патриарха Алексия I вынес постановление: «Бывшего протоиерея и бывшего профессора Ленинградской духовной академии Александра Осипова, бывшего протоиерея Николая Спасского и бывшего священнослужителя Павла Дарманского и прочих священнослужителей, публично похуливших имя Божие, считать изверженными из священного сана и лишенными всякого церковного общения… Евграфа Дулумана и прочих бывших православных мирян, похуливших имя Божие, отлучить от церкви».

В адрес отреченцев направлялись обличающие письма и от верующих.

Число арестованных и осуждённых священнослужителей составляло тогда несколько сот, среди них были и «повторники» – уже отсидевшие во времена И.В. Сталина за то, что во время войны служили на оккупированных территориях, и вновь осужденные в эпоху Н.С. Хрущева.

Закрытие приходов в 1959 году приобрело массовый характер, но в следующем году оно осуществлялось с ещё большим размахом, сравнимым разве что с кампаниями эпохи великого перелома. Из 13 008 приходов на 1 января 1961 года остался 11 571, 1437 храмов были закрыты, многие разрушены или взорваны.

13 января 1960 года было принято Постановление ЦК КПСС «О мерах по ликвидации нарушений духовенством Советского законодательства о культах», в котором основное внимание уделялось «Положению об управлении Русской Православной Церкви», утвержденному Постановлением Совнаркома и принятому Поместным Собором 31 января 1945 года. Согласно Положению прихожане отстранились от управления церковным имуществом и денежными средствами, а прерогатива управления передавалась, как было и прежде, настоятелям.

Между тем, декрет об отделении Церкви от государства от 23 января 1918 года и последующие инструкции Наркомюста по его проведению в жизнь предусматривали, что церковным имуществом могли распоряжаться религиозные общества. Это подтверждалось Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 года «О религиозных объединениях», предоставившим религиозным обществам право распоряжаться всем церковным имуществом и ведать наймом «служителей культа». Постановление Совнаркома от 28 января 1945 года вступило в противоречие с этими документами, на что и обращало внимание Постановление ЦК КПСС от 13 мая 1960 года.

Годом позже, 16 января 1961 года, Совет Министров СССР принял Специальное постановление «Об усилении контроля за деятельностью церкви». Оно отменило все законодательные акты, принятые в годы Великой Отечественной войны и первые послевоенные десятилетия. Эти два постановления стали правовой основой реформы, включавшей в себя шесть основных положений:

1. Коренная перестройка церковного управления, отстранение духовенства от административных, финансово-хозяйственных дел в религиозных объединениях, что подорвало бы авторитет служителей культа в глазах верующих.

2. Восстановление права управления религиозными объединениями органами, выбранными из числа самих верующих.

3. Перекрытие всех каналов благотворительной деятельности церкви, которые ранее широко использовались для привлечения новых групп верующих.

4. Ликвидация льгот для церковнослужителей в отношении подоходного налога, обложение их как некооперированных кустарей, прекращение государственного социального обслуживания гражданского персонала церкви, снятие с профсоюзного обслуживания.

5. Ограждение детей от влияния религии.

6. Перевод служителей культа на твердые оклады, ограничение материальных стимулов духовенства, что снизило бы его активность.

В своей инструкции новый председатель Совета по делам РПЦ Куроедов писал уполномоченным о необходимости «принять меры по сокращению церковной сети, прежде всего за счет общин, идущих к упадку, изъятия у религиозных общин бывших общественных зданий, а также устранения излишеств в церковном обслуживании в тех местах, где имеется по нескольку церквей».

Представляет интерес план работы с епархиальным архиереем, составленный уполномоченным Совета по Калужской области на май – декабрь 1964 года. Там, в частности, написано: «Умело добиваться от него, чтобы епархия искусственно не поддерживала приходящие в упадок церковные приходы, а также:

1) производить богослужения в церквях, находящихся в сельской местности, не каждый день, а только в воскресные дни и религиозные праздники,

2) не направлять при наличии желающих в духовные учебные заведения лиц, не отслуживших в рядах Советской Армии,

3) не посвящать в сан священников и диаконов из числа граждан, окончивших высшие учебные заведения или специальные техникумы и училища».

Идеологи «церковной реформы» отчетливо представляли себе, что «перестройка церковного управления» может оказаться делом «сложным и деликатным». Решение было найдено быстро: «Для того чтобы не вызвать каких-либо осложнений в отношениях между Церковью и государством, многие мероприятия проводить церковными руками».

18 апреля 1961 года под жестким давлением Совета по делам РПЦ Священным Синодом принято постановление об отстранения священнослужителей от хозяйственных дел в приходах. Несогласие со столь радикальной реформой приходского управления многих видных иерархов потребовало дополнительного утверждения ее на Архиерейском Соборе. Впрочем, некоторые архиереи начали воплощение реформы в жизнь сразу же после Синодального решения. Так, управляющий Калининской епархией архиепископ Калининский и Кашинский Иннокентий в своем циркуляре от 9 мая 1961 года, обращенном к настоятелям всех церквей епархии, писал: «По ознакомлении членов приходского совета и ревкомиссии с Постановлением Священного Синода надлежит Вам совместно с приходским советом и ревкомиссией сделать постановление о передаче Вами своих полномочий председателя приходского совета церковному старосте и о вступлении последнего к исполнению обязанностей председателя приходского совета и о принятии на себя ответственности совместно с прочими членами за целость и сохранность имущества, согласно договора.

С данного момента настоятель не состоит и членом приходского Совета».

18 июля 1961 года в Троице-Сергиевой лавре состоялся Архиерейский Собор, который установил новую организацию приходского управления. Реформа проводилась как вынужденная мера в тяжелые для Церкви дни, когда гонения на нее резко усилились. Выставлено было требование привести Положение об управлении РПЦ в строгое соответствие с постановление ВЦИК и СНК РСФСР 1929 года «О религиозных объединениях», которое устраняло священнослужителей как лиц, лишенных избирательного права, от участия в хозяйственных делах религиозных общин. То, что после издания Конституции СССР 1936 года, предоставившей всем гражданам одинаковые права, это Постановление вступало в противоречие с Основным законом государства, игнорировалось.

В результате реформы приходского управления сложилась ненормальная ситуация, когда настоятели приходов, лишившиеся всякой возможности вмешательства в хозяйственные дела общин, оказались в положении наемных лиц у церковного совета (исполнительного органа общины), состоявшего из мирян, причем зачастую далеко не религиозных. Власть же епархиального архиерея над приходами минимизировалась до такой степени, что после снятия с регистрации назначенного им настоятеля приходы становились подведомственны только государственному регистрирующему органу.

Архиерей, подписывая Указ о назначении священнослужителя, должен был согласовывать его не только с уполномоченным, но и с исполнительным органом прихода. В некоторых указах даже была такая формулировка: «По договоренности с Исполнительным органом вышеозначенного храма».

Одновременно с реформой был произведен так называемый, «единовременный учет». Проверялось не только количество церковных зданий, их площадь и другие габариты и даже не только количество совершаемых треб, но все вплоть до того, сколько людей посещает храм в дни церковных праздников. Так, например, данными единовременного учета 1961 года было установлено, что в Костромской области разовое посещение церквей в дни больших религиозных праздников составляет около 22 тысяч человек. По данным уполномоченного Совета по Москве, в день праздника Благовещения Пресвятой Богородицы 7 апреля 1959 года в Москве функционировали 36 церквей, в которых совершались две литургии в 8 и 10 часов утра. Количество посетивших церкви в этот день составляло примерно 90-100 тысяч человек, подавляющее большинство (90-95%) присутствующих составляли женщины и только 5-10% – мужчины престарелого возраста. Как отмечал в 1962 году уполномоченный Совета по Тульской области, на церковных службах присутствовали, как правило, женщины пожилого возраста. Их было до 85%. Мужчин пожилого возраста было 10%, молодых людей – не более 5%, детей почти не было.

При проведении единовременного учета «было выявлено много бездействующих церквей, не используемых молитвенных зданий, затухающих приходов. Совет принял меры по ликвидации практики субсидий таким приходам со стороны более сильных религиозных объединений и Патриархии, что повлекло прекращение их деятельности. На местах разобрались с каждым религиозным обществом. В соответствии с законом, общественные здания, захваченные церковниками в период войны, были возвращены их прежним владельцам и превращены в учреждения культуры, школы. Многие слабые и распавшиеся религиозные объединения сняты с регистрации. Материальная база православия заметно сузилась». (Такими словами докладывал в ЦК КПСС В.Г. Фуров, заместитель председателя совета по делам религий, рапортуя об итогах перестройки церковного управления).

В 1962 году была принята утопическая Программа КПСС о построении коммунизма, в котором не находилось места религии. НПосле этого права верующих стали ущемляться с еще большей степенью, усилились гонения на Православную Церковь. В новой версии Постановления ВЦИК и СНК 1929 года «О религиозных объединениях» более трети всех статей подверглись корректировке и изменению. Формулировки норм менялись в двух направлениях: в силу нашумевших разоблачений роли органов безопасности в годы массовых репрессий из текста исключали всякое упоминание об НКВД и точнее называли те местные органы власти, которые должны проводить в жизнь законодательство о культах. Например, статья 21 Постановления 1929 года, устанавливающая надзор органов госбезопасности над Церковью, в редакции закона от 1962 года была исключена. Типичное изменение формулировок норм заключалось в указании на решающую роль Совета по делам РПЦ при Совете Министров СССР, к которому перешли все права по открытию и закрытию храмов и все вопросы, связанные с отношениями Церкви и общества, Церкви и государства. Если в прежней редакции закона практически все подобные вопросы решались местной властью, то теперь повелевалось все решать в центре – в Москве.

8 декабря 1965 года Совет Министров СССР постановил преобразовать Совет по делам Русской Православной Церкви и Совет по делам религиозных культов в единый орган – Совет по делам религий при Совете Министров СССР. Административная система, сложившаяся во время Великой Отечественной войны, если не юридически, то хотя бы административно подчеркивала особое положение Русской Православной Церкви среди религиозных общин. Теперь перед лицом Советского государства РПЦ еще более уравнивалась с остальными конфессиями. В мае 1966 года было опубликовано новое Положение «О Совете по делам религий при Совете Министров СССР», ранее действовавшем исключительно на основании секретных инструкций. Положение откровенно определяло функции нового учреждения как органа контроля атеистического государства за чуждой ему и опасной для него деятельностью религиозных общин.

Говоря о духовенстве периода хрущевских гонений, нельзя не обратить внимание на то, что к концу 60-х годов почти все правящие епископы принадлежали к поколению людей, выросших и получивших образование при советском режиме. Аналогичный процесс происходил и в среде приходского духовенства.

Известный московский священник второй половины ХХ века протоиерей Всеволод Шпиллер отмечал, что они понимают Церковь совершенно иначе, чем традиционно верующие. У них в детстве окружение было активно нерелигиозным и частью антирелигиозным. Вдруг они увидели Церковь в ее правде и красоте и присоединились к ней. Не употребляя самого этого слова, отец Всеволод утверждает, что внутренне эти люди настолько смирились с секулярным тоталитаризмом, что просто не могут представить себе терпимое общество, с двумя типами законов: секулярным и церковным. Тот факт, что Церковь в Советском Союзе не имела статуса юридического лица, казался совершенно нормальным студентам 40-х годов, т. е. тому поколению, которое родилось и выросло при Сталине. Соответственно, они не и воспринимали Церковь как общественный институт, а воспринимали ее в очень узком смысле как «собрание верующих», что полностью исключает юридический контекст.

Шпиллер дальше ссылается на конкретных епископов нового поколения, имеющих тот же менталитет, и полагает, что следствием этого в дальнейшем будет полное подчинение гражданским властям – их требованиям, законам и порядку – не просто из страха, но по убеждению, что в государстве может быть только одна власть и один закон.

Вскоре после падения Н.С. Хрущева советские профессиональные атеисты начали осторожную переоценку пяти лет преследований. По общему мнению, суровые преследования не оправдались: гражданская и политическая лояльность многих верующих была подорвана этими мерами. Лишившись зарегистрированных церквей, верующие уходили в подполье. А тайная, неконтролируемая религиозная жизнь, по общему признанию, представляла для советской власти большую угрозу, чем легальная (а значит – контролируемая) Церковь. Более того, преследование верующих и их страдания привлекали к ним «нездоровые» симпатии со стороны тех, кто иначе остался бы вне религиозной сферы. Также и огромные усилия по вербовке на сторону атеизма ренегатов-священников принесли неожиданные плоды: верующие были убеждены, что эти изменники служили Церкви за деньги, а теперь будут по тем же причинам служить атеизму, так что чем большее их число покинет Церковь, тем для нее лучше. В целом же с падением Н.С. Хрущева кампания преследования Церкви прекратилась, хотя очень немногие из закрытых храмов были тогда открыты вновь; их открытие и восстановление началось лишь после 1987 года. Результатом проведенной в 1961 году реформы приходского управления стало то, что власть в церквях получили случайные люди, зачастую неверующие и малограмотные, но очень амбициозные. Повсеместно происходили конфликты между церковными советами и священнослужителями. При этом, как правило, любые выходки членов исполнительных органов приходов покрывались советскими властными органами. Над Церковью был установлен тотальный контроль. Количество членов комиссий по контролю за соблюдением законодательства о культах в разы превышало количество священнослужителей.

Духовенство также не всегда было безупречным, а любые промахи священнослужителей использовались в пропагандистских целях.

С началом перестройки намечаются пути к перемене церковно-государственных отношений в СССР. Необходим был только сильный толчок, который стал бы переломным моментом в этих отношениях. И таким толчком стало широкое празднование 1000-летия Крещения Руси.

Юбилейный для Русского Православия 1988 год стал переломным в церковно-государственных отношениях в СССР. Правда, изменения носили еще не юридический характер, правовой статус Русской Православной Церкви в основных чертах оставался прежним, продолжало действовать и Постановление ВЦИК и СНК РСФСР 1929 года (с незначительными изменениями), лишавшее религиозные общины возможности нормального существования. Но в то же время Церковь вышла из гетто, в которое заключил его госатеизм; в отношении к ней государства и общества наметились перемены.

Новое качество советской церковной политики можно охарактеризовать формулой «Советский Союз не является режимом, преследующим религию, но это страна, где атеисты и верующие совместно строят социализм». М.С. Горбачеву, Генеральному секретарю ЦК КПСС, для реализации его планов была нужна поддержка религиозных конфессий, особенно Русской Православной Церкви. С начала 1988 года советские газеты стали наполняться статьями религиозной тематики, священники получили возможность обращаться к широкой аудитории.

Отношение партии и государства к проблеме «свободы совести» отражено в выступлении М.С. Горбачева на XIX Всесоюзной партконференции. Он говорил: «Хочу затронуть и такой принципиальный вопрос, как свобода совести. Сейчас к нему проявляется повышенное внимание в связи с 1000-летием введения христианства на Руси. Мы не скрываем своего отношения к религиозному мировоззрению как нематериалистическому, ненаучному. Но это не основание для неуважительного отношения к духовному миру верующих людей и тем более – применения какого бы то ни было административного давления для утверждения материалистических воззрений.

Принятый 70 лет назад ленинский Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви создал новые основы отношений между ними. Известно, что не всегда эти отношения складывались нормально. Но сама жизнь, история объединяли верующих и неверующих как граждан Советской страны, патриотов и в годы испытаний Великой Отечественной войны, и в создании нашего социалистического общества, и в борьбе за мир.

Все верующие, независимо от того, какую религию они исповедуют, являются полноправными гражданами СССР. Подавляющее большинство их активно участвует в нашей производственной и общественной жизни, решении задач перестройки. Готовящийся сейчас проект закона о свободе совести основывается на ленинских принципах, учитывает все современные реальности».

Проявлением этой позиции стали встреча М.С. Горбачева с руководителями Русской Православной Церкви, прием А.А. Громыко глав и членов религиозных делегаций, прибывших в СССР на празднование 1000-летия Крещения Руси, встреча М.С. Горбачева с кардиналом Казароли, вручение группе служителей культа правительственных наград и т.д.

Празднование 1000-летия крещения Руси стало не только религиозно-церковным событием, но и заметным явлением общественно-политической жизни страны, вызвало широкий резонанс за рубежом. В юбилейных торжествах, проходивших с 4 по 16 июня 1988 года, участвовали на самом высоком уровне представители всех мировых религий, главы религиозных объединений Советского Союза.

1964 – 1988 годы – единый период в истории Русской Православной Церкви, который характеризуется относительной стабильностью. Количество закрытых или открытых храмов в эти годы невелико, количество священнослужителей поддерживается примерно на одном уровне. Церковная деятельность осуществлялась в тех рамках, которые отвело для нее атеистическое государство, причем не только советские чиновники, но и многие священнослужители начали считать, что это и есть правильное положение вещей.

Государство всячески поощряло, чтобы в числе прихожан было как можно больше тех, кто церковь рассматривал как «клуб по интересам». Эти люди неустанно собирали разного рода сплетни, писали многочисленные жалобы, активно участвовали в конфронтации священнослужителей и церковных советов. В церковные советы зачастую проникали люди неверующие, аморального поведения. Власти поощряли это, так же, как и проникновение таких людей в среду священнослужителей. Все это способствовало более эффективному проведению атеистической пропаганды.

Количество крещений, венчаний и отпеваний в целом находилось на одном уровне. Крещение младенца или взрослого было достаточно редким явлением, так как за ними обычно следовали «оргвыводы» по партийной линии. По этой же причине редкостью были и венчания. По мнению некоторых партийных чиновников, подлинное представление об уровне религиозности давала статистика отпеваний, так как умершим уже нечего терять, а родственники, как правило, всегда выполняли последнюю волю покойного похоронить его по религиозному обряду.

Церковь была лишена возможности социальной, духовно-просветительской деятельности. Свою внебогослужебную активность священнослужители либо растрачивали вбесплодных конфронтациях с исполнительными органами приходов, либо направляли ее в поддержку советской миротворческой или международной политике. Характерно, что некоторые священнослужители в своем усердном служении Советской власти заходили так далеко, что даже ограничивали крещение и причащение младенцев, препятствовали детям приходить в церковь.

В это время наблюдается и активизация деятельности религиозных диссидентов. Они не были подлинными борцами за права Церкви, их интересовала критика ради критики, ради чего многие из них готовы были даже пострадать. Своими заявлениями они могли испортить и без того хрупкий баланс, существовавший в церковно-государственных отношениях, поэтому руководство Церкви резко отмежевалось от них, дав их действиям жесткую оценку. Время подтвердило правильность такого решения. Когда атеистического государства не стало, всю свою энергию вчерашние «защитники» Церкви направили на ее очернительство.

Знаковым событием стал Поместный Собор 1988 года, который принял новый Устав об управлении Русской Православной Церковью. Устав вернул священнослужителям право участия в хозяйственной жизни приходов.

Тысячелетие Крещения Руси явилось мощным стимулом для церковного возрождения. Уже с 1987 года на местах отмечается активное сопротивление советской атеистической политике. Повсеместно верующие требовали открытия новых храмов, ставили вопрос о разрешении для Церкви социальной и образовательной деятельности. Проводились масштабные церковные торжества. Власти не могли не считаться с этими процессами, и процесс церковного возрождения начался. Однако свое законодательное подкрепление со стороны государства он получил лишь в 1990 году.

Библиографический список

Научная и периодическая литература:

1. Алексеев, В.А. Иллюзии и догмы / В.А. Алексеев. М., 1991.

2. Васильева, О.Ю. Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943 – 1948 гг. : дис. на соиск. ученой степ.д-ра истор. наук / О.Ю. Васильева. М., 1999.

3. Ильичев, Л.Ф. Формирование научного мировоззрения и атеистическое воспитание / Л.Ф. Ильичев // Коммунист. 1962. № 1. С. 24 – 46.

4. Материалы XIX Всесоюзной конференции Коммунистической партии Советского Союза. М., 1988. С. 41 – 42.

5. Одинцов, М.И. Путь длиною в семь десятилетий: от конфронтации к сотрудничеству (государственно-церковные отношения в истории советского общества) / М.И. Одинцов // На пути к свободе совести. М., 1989. С. 68 – 69.

6. Поспеловский, Д.В. Русская Православная Церковь в ХХ веке / Д.В. Поспеловский. М., 1995

7. Суслов, М.А. XXII съезд КПСС и задачи кафедр общественных наук / М.А. Суслов // Коммунист 1962. № 3. С. 38.

8. Цыпин, В., прот. История Русской Церкви. 1917 – 1997 / В. Цыпин. М., 1997.

9. Федотов, А.А. Из истории Православия в Советской и постсоветской России / А.А. Федотов. Иваново, 2006.

10. Шведов, О.В. Энциклопедия церковной жизни / О.В. Шведов. М., 2003. С. 145.

11. Шкаровский, М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве / М.В. Шкаровский. М., 1999.

Источники:

1. ГАКО. Ф. р-2102. Оп. 5. Д. 44. Л. 23.

2. ГАРФ. Ф. р-6991. Оп. 2. Д. 254, 255, 284, 309.

3. ГАТО. Ф. р-3354. Оп. 1. Д. 38, 39.

4. ГУ ГАКО. Ф. р-3501. Оп. 1. Д. 726.

5. РГАСПИ. Ф. 606. Оп. 4. Д. 10, 18.

6. ТЕНБ. АО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 163. Л. 56.

7. ЦАГМ. Ф. 3004. Оп. 2. Д. 18, 25.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: