Государственное управление

V

Состоя из двенадцати самостоятельных колен, народ израильский представлял в своей внешней организации союз, сплоченный теократическим началом, политическим интересом и кровным родством. Такая организация при исторически сложившемся и издавна существовавшем в народе представительном управлении в отдельных коленах предполагала и для общегосударственной жизни народа такую форму правления, в которой бы каждое колено, сохраняя свою самостоятельность, участвовало в общем управлении народа посредством своих представителей. Так и было на самом деле. Общенародные дела обыкновенно решались представителями всех колен, избираемыми из своей среды народом. Представительная система Моисеева государства вырабатывалась постепенно, смотря по требованию исторических обстоятельств, но всегда на основании тех уже данных для нее, которые представлялись как в самой организации народа, так и в его правовых обычаях. Поэтому она имеет тесную связь с внутренней организацией народа.

Соответственно разделению народа на двенадцать колен во главе его стояли 12 представителей их, избранных по одному от каждого колена (исключая колена Левия, которое по причине своего особенного назначения и положения не участвовало в политических делах народа). Это так называемые "избранные мужи общества, начальники колен отцов своих, главы тысяч*(577) израилевых"*(578). Каждый из них в своем колене занимал положение князя, а вообще в народе - положение представителя своего колена. Собрание этих представителей составляло первую группу, стоявшую во главе управления народа. Они созывались по важным политическим делам, имевшим значение для всего народа*(579).

Вторую группу представителей народа составляли избранные 70 мужей: "И сказал Господь Моисею: собери Мне семьдесят мужей из старейшин израилевых, которых ты знаешь, что они старейшины и надзиратели его, и возьми их к скинии собрания, чтоб они стали там с тобою. Я сойду и буду говорить там с тобою, и возьму от Духа, который на тебе, и возьму на них, чтобы они несли с тобою бремя народа, а не один ты носил"*(580). Эти семьдесят мужей были избираемы, как видно из текста, из старейшин народа израильского. Трудно определить, что служило мерилом избрания их и почему именно избрано было их 70. Сообразно органическому расчленению народа, по которому каждое колено разделялось на племена или поколения, можно думать, что эти семьдесят мужей были не кто иные, как именно начальники племен или поколений. По генеалогической таблице*(581), составленной после тщательного исчисления народа, оказывается, что родоначальников, если такими родоначальниками считать сыновей и внуков родоначальников колен, а в коленах Иосифовых правнуков (от Галаада), то число их будет 58. Так как в законе не говорится о том, что 70 старейшин избраны помимо 12 начальников колен, то представители-то этих 58 поколений вместе с 12 главами колен, по всей вероятности, и составили из себя то собрание из семидесяти мужей (58 + 12 = 70), которое призвано было разделять с Моисеем бремя правления народом. Такой взгляд на состав этого собрания (70 старейшин) представляется более простым и естественным, чем, например, взгляд Эвальда, по которому собрание составилось из представителей колен, по шести от каждого колена, - взгляд, заставляющий изменять цифру старейшин прибавлением еще двух членов*(582). Эти представители народа составили из себя, как говорит Зальшюц*(583), постоянный сенат, который Моисей постоянно имел при себе в качестве советников и помощников. И такое учреждение вполне соответствовало законодательным целям Моисея, так как "согласие старейшин и представителей народа и то доверие, которое они внушали к предпринимаемым со стороны законодателя мерам и к постановляемым им законам, во всяком случае, могло иметь большое нравственное значение для народа. Они также, вполне зная народ и его нужды, могли служить наилучшими выразителями интересов народа, которые законодатель должен был иметь в виду при достижении самых возвышенных, государственных целей. Этот совет семидесяти, по-видимому, разумеется в Числ. XVI, 25, где говорится, что за Моисеем, по случаю известного возмущения Корея, Дафана и Авирона, следовали "старейшины Израилевы". Зальшюц предполагает, что этот "совет имел только нравственное значение, а не призван был заменить собою полное собрание представителей народа, в руках которых как прежде, так и после оставалась законно признанная власть и число которых было несравненно значительнее"*(584). Но такое мнение едва ли основательно: этот совет мог существовать и иметь самостоятельное значение, не заменяя общего народного собрания, а составляя главную часть его и сохраняя за собою политическое значение, соответственное своему положению, подобно тому как совет 12 представителей колен, входя также как часть в совет 70 и в общее собрание, имел и самостоятельное политическое значение, как это видно из Числ., I главы, где по делу исчисления народа созывался только этот совет.

Наконец, третью и самую многочисленную группу представителей народа составляли так называемые "начальники" или "судьи" народа. Эта должность учреждена была Моисеем в пустыне, по совету тестя его Иофора, для облегчения трудов по управлению народом. Когда Иофор увидел, что Моисей каждый день с утра до ночи принужден был заниматься разбирательством мелких дел, возникавших между народом, и вообще сам вникать во все подробности управления им, так что из-за того мог упускать из виду высшие интересы народной жизни, он сказал ему: "Не хорошо это ты делаешь. Ты измучишь и себя и народ, ибо слишком тяжело для тебя это дело: ты один не можешь исправлять его. И так послушай слов моих: я дам тебе совет: будь ты для народа посредником пред Богом и представляй Богу дела (его). Научай их уставам и законам, указывай им путь, по которому они должны идти, и дела, которые они должны делать. Ты же усмотри себе из всего народа людей способных, людей правдивых, ненавидящих корысть, и поставь их тысяченачальниками, стоначальниками, пятидесятиначальниками и десятиначальниками. Пусть они судят народ во всякое время, и о всяком важном деле доносят тебе, а все малые дела судят сами: и будет тебе легче, и они понесут с тобою бремя"*(585). Моисей послушался разумного совета своего тестя. Он предложил это дело народу, и когда тот сказал, что это "хорошее дело", предоставил самому народу избрать себе "по коленам мужей мудрых, разумных и испытанных" и поставить их начальниками*(586). Эти "начальники", как видно из самого мотива их назначения, обязаны были заниматься разбором мелких частных дел, причем дела по большей или меньшей важности их относились на суд тех или других начальников - по восходящей или нисходящей линии. Для определения характера и значения этих мелких властей важно определить отношение их к естественной градации расчленения народного организма. Первые две группы представителей народа вполне соответствуют, как было показано выше, двум первым степеням расчленения - коленам и поколениям. Не соответствуют ли и эти мелкие начальники третьей степени градации - семействам? В законодательстве нет на это ясных указаний, притом математическая стройность десятичной системы этого чиноначалия, очевидно, сразу делает невозможным предположение о тождественности этих вновь выбранных начальников с главами семейств, так как семейства, естественно, никогда не представляют собой такой численной определенности и стройности. Тем не менее эта система близка именно к третьей степени расчленения народного организма, именно к семействам. Каждое семейство имело во главе своей представителя, так называемого "старейшину", который до учреждения новой системы, конечно, и управлял делами, касавшимися исключительно одного его семейства, хотя это управление и не имело официального, законом признанного характера. Количество таких старейшин по соответствию с числом семейств было многочисленно, что можно видеть из того, что их в заговоре Корея участвовало 250 человек*(587). Теперь, когда предложен был выбор новых начальников, народ, прежде всего, конечно, обратился с выбором к старейшинам, так как он в них привык видеть тех "мужей мудрых, разумных и испытанных", каких Моисей предлагал выбирать. Если же старейшин не могло оказаться такого количества, которое было бы достаточно для замещения новых должностных мест, то недостающее число могло быть выбрано и из простых мужей, обладавших указанными качествами. Так, по всей вероятности, и было, так, как "семейства" представляли собой, во всяком случае, более многочисленную группу, чем десяток, а следовательно, и глав семейств или старейшин не могло быть достаточно для замещения всех должностных мест, так что многих начальников по необходимости приходилось выбирать из простых мужей, не старейшин. И такой выбор не становился в противоречие с естественным расчленением народа на три степени, не разрушал древнего порядка самоуправления, а, напротив, сообщал ему большую стройность общественного склада, в родовые начала вносил новый "общинный" элемент, дающий большую свободу личности, освобождая ее от исключительного господства родового начала. Такой порядок был вполне сообразен и с теократическим принципом, провозглашающим полную свободу личности.

Из изложенного видно, какая стройная и правильная система представительства введена была в Моисеевом государстве. Благодаря ей народ весь (почти в буквальном смысле) управлял своим государством. Нормальный характер еврейского представительства выступит еще яснее, если обратить внимание на широкое господство выборного начала. Несмотря на то, что еврейский народ, по-видимому, находился еще на той ступени развития, когда в его организации преобладает родовое начало, в силу которого личность обыкновенно ценится не по своему личному достоинству, а по положению в роде, так что и во главе отдельных частей народа стояли естественные (по роду и старшинству) члены, мудрый законодатель и основатель еврейского государства сумел быстро возвести народ на новую высшую ступень развития, предоставив ему полную свободу выбора себе начальников, и притом обставив выборное начало такими условиями, которые по необходимости, как мы видели выше, заставляли в выборе переступать пределы родового начала. Выборное начало получило силу не только на низших ступенях по отношению к низшим начальникам, но и к верховным главам колен. Хотя нет определенных указаний на то, что главы колен назначались по выбору, но это, по-видимому, предполагается даже самим названием их - "избранные мужи общества" (Числ. I, 16), причем эпитет "избранные" имеет значение не только "превосходства по качествам в смысле nobilissimi (по Вульгате), praeclarissimi (по сирскому переводу), nominalissimi (аравийскому переводу), по избранности в собственном смысле слова, в смысле (по греческому LXX), nuncupati (по таргуму Онкелоса), или, как всего яснее выражается еврейско-самаританский текст, в смысле - deputati и congregation*(588). Относительно избрания народом совета 70 старейшин, составляющих вторую группу глав, ясно также не говорится, хотя, быть может, потому, что народное избрание рассматривалось таким обыкновенным делом, что считалось лишним упоминать о нем*(589). Подобное этому, напр., представляется в истории избрания мелких начальников. При самом повествовании об учреждении новых должностных лиц не говорится о том, что они избирались народом, а, напротив, по-видимому, выбор или назначение начальников приписывается исключительно одному Моисею*(590), как это делается и по отношению к совету 70 старейшин*(591), а между тем во Второзаконии I. 13 ст. прямо говорится, что выбор начальников был предоставлен самому народу. Во всяком случае, если даже Моисей сам назначал людей в члены совета, помимо народного выбора, правильность их представительства обусловливалась уже тем, что Моисей назначал в члены совета из "старейшин и надзирателей", бесспорно избиравшихся самим народом. Относительно третьей группы представителей народа есть, как уже показано выше, прямые указания на то, что они избирались самим народом. "Изберите себе по коленам вашим мужей мудрых, разумных и испытанных, и я поставлю их начальниками вашими"*(592), - говорил Моисей народу. Самому Моисею принадлежало только право назначения выбранных на должности, как бы право утверждения выбора.

VI

Представленный очерк расчленения народного организма с определением для каждого члена круга и органов его деятельности показывает, какую стройную систему представлял этот организм как в своем строении, так и в своей жизнедеятельности. В этой стройной системе соблюдены два главнейших условия, необходимых для нормального развития организма: крепость и единство целого и самостоятельность частей его.

Самостоятельность частей организма обусловливалась как самым происхождением их, так и строгою разграниченностью их друг от друга. Рассматриваемое в отдельности, каждое колено представляло собой как бы вполне независимую республику - со своим особым правительством, своею особенною народно-общественною жизнью, со своими особенными отношениями и интересами. Оно имело во главе управления представителя колена, избиравшегося, как показано было выше, самим народом*(593). Этот начальник колена был самостоятельным, независимым князем своей самостоятельной республики, хотя в силу как выборного начала, которому он подлежал, так и необыкновенного развития самосознания в низших подразделениях колена власть его была ограничена: он правил коленом как избранный им представитель, а не как самовластный владетель его. Власть его ограничивалась старейшинами колена, как представителями низших подразделений его - поколений и семейств. Каждое колено, таким образом, управлялось собственно представителями всех его частей, - старейшинами поколений, семейств и представителями частей десятичной системы, т.е. тысяченачальниками, стоначальниками и десятиначальниками, которые все вместе составляли из себя народное собрание колена, с князем колена во главе, как бы председателем собрания*(594). Такое собрание заведовало и рассматривало дела, касавшиеся всего колена, а в этом отношении коленам была предоставлена полная самостоятельность. В истории встречается несколько примеров, показывающих, что общее собрание колена решало вопросы о войне своего колена с окружающими народами и вообще об отношениях к ним. Так, когда депутаты от колен Ефремова и Манассиина ("сыны Иосифа") сказали Иисусу Навину, что им недостаточно данного им удела, он предоставил им самим добыть себе земли посредством завоевания соседних народов*(595). Самый замечательный пример подобного рода представляется в свидетельстве 1 Пар. V, 19-23, по которому заиорданские колена, даже в царствование Саула, самостоятельно вели очень важную войну, в которой остальные колена почти не принимали никакого участия, - только "подана была им помощь против врагов" (ст. 20), т.е. подана была помощь в том смысле, как подает ее одно государство другому.

Двенадцать таких свободных колен составляли из себя одно общее государство, один общий народный организм. Общее единство этих свободных общин находило для себя крепкую опору как в естественном родстве между собою, так и в общей только что пережитой, богатой великими воспоминаниями, истории, в единстве перенесенного ими рабства и полученного освобождения. Верховным связующим звеном между ними поставлен был теократический принцип, в силу которого все колена стали одним "царством Иеговы", одним народом Божиим, с которым Иегова заключил договор, возлагавший на все колена одинаковые обязательства и давший одинаковые права, связывавшие их единством нравственного и материального интереса. В силу всех этих условий, дававших опору сознанию единства, народ израильский, несмотря на необыкновенное развитие самостоятельности в его отдельных частях, всегда ясно сознавал свое единство и всегда живо отзывался на все события, имевшие значение не только для всего народа, но и для отдельных его частей. Но самым сильным средством, служившим связующим элементом для всех колен, были общие народные собрания, собиравшиеся по важным делам, касавшимся всего народа. Эти собрания как по своему значению в общественно-политической жизни народа, так и по своему составу заслуживают особенного внимания*(596).

Общенародное собрание имело важное значение в теократическом государстве. Оно было наивысшим выражением народной воли и как нельзя больше соответствовало основному строю народного организма. Еврейское государство, как было показано выше, состояло из нескольких частей, живших самостоятельною жизнью, самостоятельно решавших все частные дела, касавшиеся каждого из них в отдельности. Но бывали и такие дела, которые касались и имели значение для всех колен вместе и, следовательно, требовали решения, которое было бы решением всех их, решением всего народа. Чтобы достигнуть такого решения, необходимо было знать волю всех колен или волю всего народа. Выражением этой воли и являлось общенародное собрание. Юридических определений относительно этого собрания, его учреждения, состава и порядка занятий в законе почти нет: оно было таким обычным явлением для еврейского народа, что не нуждалось в таких определениях. Закон, вполне оставляя для него те порядки, какие установлены обычным правом, делает относительно собрания только одно постановление, именно о порядке созывания его членов (Числ. X, 1-4). Относительно существования народного собрания история представляет много указаний. Оно называется то просто "собранием"*(597), то "обществом", которое иногда является с приставкой "все" - все общество*(598). Выражение "все общество", по-видимому, иногда употребляется в смысле "весь народ", как, напр., Исх. XII, 47, где говорится, что "все общество" сынов израилевых должно совершать пасху, очевидно, разумея весь народ; в Исх. XVI, 1; XVII, 1, где говорится, что "все общество" пришло туда-то. Но таким отождествлением не отрицается существование "общества" как особого учреждения. Напротив, есть много мест, в которых выражение "все общество" ясно отличается от всего народа, как особое учреждение. Так, напр., в Числ. XXVII, 21 ст. "все общество" ясно отделяется от "всех сынов Израиля". В Исх. XII, 2 Господь заповедует Моисею и Аарону передать закон "всему обществу", и из ст. 21 этой главы видно, что они передали этот закон "всем старейшинам". Во Второзаконии, XXXI главе, говорится, что Моисей изрек слова вслух "всего собрания", а из 28 ст. видно, что это "все собрание" состояло из старейшин колен и надзирателей, следовательно, только из представителей народа, составлявших из себя административное собрание. Такое собрание составлялось из старейшин народа и в своей организации вполне отражало общую организацию народа. В нем принимали участие как главы колен и поколений, так и остальные старейшины и начальники народа. Судя по многочисленности старейшин и начальников в народе, всенародное собрание представляло собой громадное собрание, состоящее более чем из 1/10 части всего мужского населения*(599), потому что в него входили и десятиначальники*(600). Несмотря, однако же, на такое многолюдство, оно не представляло собой беспорядочной массы, а благодаря строгой постепенности в важности представительства тех или других членов собрания оно представляло стройно-организованное народное собрание. Оно разделялось, прежде всего, на два отделения. Эти отделения ясно различаются в законе и могли собираться отдельно, как это видно из закона о созывании собрания*(601). Первое отделение составлялось из главнейших представителей народа - глав колен и поколений. Эти избранные мужи составляли из себя постоянный совет народного собрания*(602). Совет этот, в свою очередь, разделялся на два отдела: высший и низший. Первый состоял из двенадцати князей народа, начальников двенадцати колен, созывался иногда отдельно от второго, как это было, напр., по случаю исчисления народа, когда созывались только эти "избранные мужи общества, начальники колен отцов своих; главы тысяч израилевых"*(603). Второй отдел состоял из начальников поколений, но отдельно от первого не созывался, а вместе с ним входил в состав высшего отделения собрания*(604), составляя вместе с ним "совет семидесяти". Это отделение, по-видимому, составляло обыкновенное административное собрание, занимавшееся текущими делами государственной жизни, как это отчасти можно видеть из его назначения "носить бремя" по управлению народом*(605). Другое отделение общенародного собрания состояло из остальных представителей народа - старейшин семейств или по новой, данной Моисеем, организации - надзирателей народа и начальников десятичных частей, т.е. тысяченачальников, стоначальников и десятиначальников или вообще судей*(606). Это низшее отделение обыкновенно называется "обществом" (coetus) в отличие от высшего отделения, называемого "князьями" (praelati)*(607). В противоположность высшему, оно не было постоянным, а собиралось по особенно важным случаям. Кроме общего деления по важности представительства, собрание, конечно, сохраняло и свое подразделение по коленам, племенам и семействам, так что каждое колено могло отдельно выражать свое мнение по известному вопросу. По мнению Эвальда, представляющего организацию собрания несколько иначе*(608), чем как она изложена здесь, порядок совещания в собрании происходил так, что совещание в собственном смысле происходило только между старейшими представителями народа, а остальные принимали в нем участие только в том смысле, что каждый из них свое мнение передавал старшим представителям своего колена. Такое представление не противоречит основному строю "собрания" и, по-видимому, давало бы наилучшие условия для соблюдения порядка в собрании, но оно не находит для себя подтверждений в тех известиях, какие имеются о собраниях. Напротив, эти известия дают повод к другому представлению. Так, в описании*(609) народного собрания, собиравшегося перед смертью Иисуса Навина принять от него последние наставления, порядок совещания происходил таким образом, что наставления принимали из уст вождя только ближайшие к нему главнейшие старейшины (главы колен и поколений), а затем принятое они передавали остальным представителям, которые и высказывали свое согласие или несогласие восклицаниями*(610). Всего вероятнее, что подобным же образом происходили и вообще собрания: члены двух главных отделений собрания совещались между собой, делали известные постановления и затем результат этих совещаний предлагали на суд остального собрания, которое и выражало свое согласие или несогласие.

Собрание созывалось нарочно приготовленными для того двумя серебряными трубами*(611). "Когда одною трубою затрубят, соберутся к тебе князья и тысяченачальники*(612) Израилевы"*(613), т.е. члены первой палаты, первых двух главных отделений собрания - главы колен и поколений; а когда затрубят обеими, то должны были собираться все члены собрания, "все общество"*(614). Такой способ созывания народных представителей в собрание возможен был, конечно, только в то время, когда народ составлял из себя еще один стан, скученный в одном месте; когда же он расселился по городам Палестины, так что двумя трубами невозможно стало давать знать по различным городам, то народное собрание созывалось посредством особых вестников*(615). Собрания обыкновенно происходили на каком-нибудь особенно священном для всего народа месте. Таким местом сначала обыкновенно служила скиния, место перед входом в нее*(616), отчего и сама скиния часто называется "скинией собрания"*(617), а впоследствии в различных городах, и преимущественно в городе Массифе*(618). Всенародное собрание созывалось по разным важным событиям: для торжественного всенародного богослужения*(619), для всеобщей молитвы об отвращении грозящих бедствий*(620), для принятия новых законов*(621), для производства суда и исполнения приговора в важных случаях преступления*(622), для установления политических отношений к соседним народам, объявления войны, заключения мира и договоров*(623), и вообще в его ведение входили все важнейшие дела внутренней и внешней жизни народа.

VII

Рассмотренная организация собрания представляла все условия для свободного политического развития народа: во всенародном собрании, имевшем высшую государственную и юридическую власть, народ выступал сам и, не стесняемый никакою внешнею формою, сам заботился о своих интересах и о своем управлении. Здесь в полном смысле было самоуправление народное. "Народ израильский, - говорит по этому поводу Эвальд*(624), - издавна представлял собою стройно организованную общину, самостоятельно ведавшую и решавшую свои внутренние и внешние дела; и это общинное устройство было проведено с такою последовательностью, что даже самые меньшие части в народе, каждое колено, каждый род в священной стране, а по расселении - каждый округ и каждый город организовался соответствующим образом и самостоятельно управлял своими делами. Для народа ничто не могло стать обязательным законом, что бы прежде не было обсуждено и принято в собрании. Ни одно более или менее важное постановление или законодательное учреждение не могло быть предписано для всего народа без согласия представителей народа - "старейшин"; даже признанный и любимый пророк не мог ввести в народную жизнь никакого значительного изменения без обсуждения и согласия собрания. Эта истина подтверждается ближайшим изучением того, что мы знаем об израильском народе от его древнейшей истории и до времен царей; без нее даже нельзя вполне понять истории этого народа. Если даже Моисеево законодательство, а вместе с ним и основа всей лучшей народной жизни того давнего времени, по древнейшему воззрению, есть дело свободного принятия со стороны общества и вышло из договора между ним и Иеговою, то уже из этого важнейшего примера можно видеть, как глубоко пустило корни в народе представление о свободном обсуждении и принятии всех законов в обществе"*(625).

Как полное выражение самобытно-выработанных начал народной жизни, рассмотренная форма народного самоуправления легла в основу всей государственной жизни народа и сохраняла свое значение в продолжение всей истории существования народа в качестве государства. По своему внутреннему характеру эта система самоуправления совершенно безразлична к внешней форме правления - будет ли оно республиканским или монархическим. И в том и в другом случае самоуправление, так глубоко пустившее корни во внутреннюю народную жизнь, вполне сохраняло свое определяющее значение, так что внешняя форма была вполне ее произведением, вызывавшимся тою или другою степенью развития народа. Отсюда, несмотря на изменявшиеся формы правления в еврейском народе - правление судей и монархию, самоуправление оставалось юридически во всей силе и терпело ограничение не от сущности той или другой формы правления, а от злоупотребления представителей ее. Во времена Иисуса Навина народное самоуправление мы находим в состоянии его полного расцвета. Когда являются послы от гаваонитян, чтобы посредством хитрости заключить союз с израильтянами, в Иис. Нав. IX, 6 говорится: "они пришли к Иисусу и сказали мужам израильским", на что израильтяне сказали им". Уже из этого видно, что под израильтянами нужно разуметь только какое-либо отдельное собрание. Но потом в ст. 15 ясно повествуется: "И заключил Иисус с ними мир" и (ст. 18) "начальники общества клялись им". Когда же оказался обман, то "все общество возроптало на начальников", на что "все начальники сказали всему обществу: мы клялись им" и пр. (ст. 19). Здесь очевидно выступает "всенародное собрание" в том его виде, как оно описано нами - с его подразделением на две палаты. О таком же всенародном собрании мы находим известия в первых книгах Царств. "И собрались все старейшины Израиля, и пришли к Самуилу в Раму" с просьбою о поставлении царя*(626). Это собрание старейшин далее в ст. 7 и 10 называется "народом": "и пересказал Самуил все слова Господа народу, просящему царя". Ясно, что здесь выражение "народ" относится к собранию старейшин, представляющих собой народ. А что это собрание действительно имело политическое значение, видно из того, что Самуил, вопреки своему желанию, уступает энергично выраженной народной воле*(627). Известия о народном собрании встречаются и в дальнейшей истории. Так, оно созывалось по случаю избрания царей Давида, Иеровоама, Иоаса, Иосии, Иоахаза и Озии*(628) и по многим другим важным случаям государственной жизни. Ввиду всего этого основною формою государственного управления нужно именно считать, несмотря на изменившуюся внешность, форму народного самоуправления посредством избираемых представителей народа. Зальшюц, подбирая название для такого образа правления, предполагает, что его всего удобнее назвать патриархально-демократическим*(629). В управлении государством, как мы видели выше, участвовал весь народ, но не лично, а при посредстве своих выборных представителей. В таком случае удобство или неудобство формы правления зависит от того, в какой мере то, что постановляют представители, вытекает из смысла и воли народа. В этом отношении форма патриархальной демократии, по мнению Зальшюца*(630), представляет наибольшие удобства. "Старший член дома, семьи стоит по отношению к тем, кого он представляет в народных собраниях, в самой тесной связи. Их интересы, в сущности, суть его собственные интересы, и то, что он определил, что посоветовал, имеет для них обязательную силу. Таково было управление евреев, которое Моисей нашел уже готовым и только дал ему более широкое развитие. Благодаря такому управлению часто одно слово пророка, для распространения которого в то время еще не представлялось таких средств, как ныне, проникало в отдаленнейшие уголки государства. Что решили и приняли старейшины, представители народа, то становилось священным долгом для всего народа. Закон, благодаря разумным установлениям законодателя, имел широкое распространение в народе, и при посредстве целесообразной организации управления всякое новое постановление быстро могло применяться к делу". Целесообразность такого порядка вещей еще яснее выступает от того, что самый закон не навязывался народу, как нечто чуждое ему, но вполне приспособлен к духу и истории народа, был "не недоступен и не далек" для народа, но "весьма близок к нему, в устах и в сердце народа"*(631).

VIII

После поселения в Палестине израильтяне сначала (во времена судей) составляли из себя союзную республику, в которой самостоятельность отдельных колен доведена была до степени независимых государств. Такая форма на первых порах была полезна народу, так как предоставляла каждому колену полную свободу развить все богатство его нравственных и физических сил. Но полезная для внутреннего развития, такая форма не представляла особенных выгод политических, так как полною обособленностью колен подрывалось единство и крепость целого организма. Поэтому нужно было создать такую форму, которая, давая полную свободу развития отдельным частям, в то же время служила бы залогом крепкого единства. Выражением такой формы служила царская власть. Выгода этой формы сознана была самим народом, когда он в лице своих представителей обратился с просьбою о поставлении царя к Самуилу*(632). Это желание народа не было каким-либо противозаконным явлением, а имело за себя определенный закон. Мудрый законодатель, предвидя своим пророческим взглядом исторические условия развития народа, заранее дал закон, определяющий круг царской власти.

"Когда ты придешь в землю, которую Господь, Бог твой, дает тебе, и овладеешь ею и поселишься на ней и скажешь: поставлю я над собою царя, подобно прочим народам, которые вокруг меня; то, - говорит законодатель, - поставь над собою царя, которого изберет Господь, Бог твой"*(633). Определив общую возможность учреждения царского достоинства, законодатель далее определяет условия подавления царя. Сообразно с укоренившимся в народе началом самоуправления, по которому все органы власти избирались народом, законодатель и в данном случае предоставляет полную свободу выбора царя народу, что хотя не определяется прямо, но с ясностью вытекает из ограничений выбора. Ограничения эти состоят, прежде всего, в том, что народ не должен был поставлять царем иноземца, а непременно природного израильтянина. "Из среды братьев твоих поставь над собою царя: не можешь поставить над собою царем иноземца, который не брат тебе"*(634). Такой закон естественно вызывался особенным положением и характером еврейского народа, отличавшими его от остальных народов. Для занятия такого высокого положения в народе, как царское, необходимо было поставить такого человека, который бы вполне понимал как дух теократического начала, так и основы народной организации. Таким человеком мог быть только природный израильтянин, воспитавшийся в духе народно-теократических начал. Его привычки, привязанности и интересы крепко соединяют его с народом, между тем как чувства, стремления и интересы иноземца часто естественно привязывают его к чужой стране и отчуждают от той, в которую он призван. Но и из природных израильтян царем можно было поставить только того, кого изберет Господь. "Поставь над собою царя, которого изберет Господь, Бог твой"*(635). Этот закон может иметь, как говорит Михаэлис*(636), двоякий смысл: или тот, что народ лишался им права выбора, которое исключительно присвоялось Иегове, избиравшему царя через пророков или посредством жребия, или тот, что Иегове предоставлено было право окончательного утверждения выбора, которое также производилось через пророка или жребий. Судя по истории, закон, по-видимому, нужно понимать в первом смысле, так как первые цари Саул и Давид были помазаны на царство до народного выбора. Но такое понимание поставило бы этот закон в противоречие с предыдущим, предоставлявшим народу право выбора. Всего удобнее понимать этот закон так, что избрание принадлежало действительно Иегове в лице пророков, но это избрание всегда сообразовалось с волею народною: избирался тот, кто по своим достоинствам вероятнее всего мог найти признание со стороны народа. Так, первый царь Саул помазан был до народного избрания*(637), хотя на этот раз народ сам не желал выбора, а предоставил его пророку. Тем не менее не все израильтяне повиновались такому избранному посредством жребия царю*(638). Всеобщее признание Саул нашел только после того, как он привлек на себя внимание победой над аммонитянами и когда был помазан во второй раз*(639).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: