Почему вы считаете, что ваша музыка подходит пространству собора?

Как вам кажется, есть ли смысл в поп-музыке?

Рейнис Сэянс: Никто не может сформулировать, что такое поп-музыка сегодня. Если обсуждать наш новый альбом, то я не знаю, можем ли мы говорить о поп-музыке. Сомневаюсь, будет ли это популярная музыка.

Если описывать данный альбом – что можно сказать о музыке?

Янис Шипкевицс: Ворваться в топы радио-чартов – не цель этого альбома. Цель его – сильнее углубиться в себя и открыть новые закрома. Также возможно, что часть нашей публики расслышит нечто новое и, может быть, найдутся те, которые до этого ничего не знали о нашем существовании – ими могли бы быть люди, которым больше по душе академическая музыка. Тут не поп-музыка, и это хорошая новость. Альбом Iekams – движущаяся шестерня, толкающая к следующему шагу. Так мы изначально и решили: Iekams это пластинка, которая должна выйти перед записью сентябрьского альбома следующего года.

Мы знали, что в конце этого года состоятся концерты в Домском соборе, и писали музыку, предощущая то, что впервые она будет исполнена в акустическом пространстве этого здания. Эта акустика станет еще одним инструментом, который добавится ко всем тем прочим, что мы будем использовать во время выступления. Таким образом, мы получили свободу в творчестве. Не возникало напряжения по поводу того, что этому альбому нужно будет соответствовать каким-либо представлениям о том, что такое Instrumenti и музыка Инструментов, что такое поп-музыка Инструментов и авангард Инструментов. То были благоприятные условия для того, чтобы отыскалось нечто такое - родившееся в совершенно свободном полете мысли. С таким ощущением в конце октября мы отправились в Грузию.

Почему именно в Грузию?

Я. Ш.: Угис Олтэ, режиссер Инструментных концертов, пригласил нас поработать над музыкой для его фильма о грузинской области под названием Джавахети, которая всегда была яблоком раздора между Турцией, Арменией и Грузией. Там царит напряженная атмосфера, люди живут в отчуждении друг от друга. Фильм будет готов в начале следующего года. Мы поездили по Грузии, но все же большую часть времени провели в тбилисской квартире, где когда-то жил некий замечательный мультипликатор. Это была квартира с пространством [своего] времени и истории, простая и в то же время роскошная.

В таких условиях мы могли создавать музыку как для фильма, так и для своего альбома. В Грузию мы отправились, почти не имея наработок в запасе. Все придумали там, набросали эскиз идей. Вернувшись в Ригу, пулей бросились в студию – и в течение пяти дней все было записано.

Р. С.: Идея проведения концертов в Домском соборе и использования его акустики у нас появилась тогда, когда мы в прошлом сентябре принимали участие в концерте, состоявшемся в том же соборе. Вместе с нами там же выступали грузинская вокальная группа Didgori, Государственный академический хор Латвии и дирижер Марис Сирмайс. Мы вдруг поняли: этот зал – нечто еще неизведанное.

В новом альбоме нет хитов?

Я. Ш.: Начнем с того, что половину пластинки занимает инструментальная музыка.

Предыдущий альбом –Procrastination– тоже не слишком-то попсовым был.

Что же было лишним?

Я. Ш.: Союзы и частицы. Сейчас уже мы поняли, что в одном альбоме нужно ограничивать амплитуду тематик. В первой нашей работе – Tru – ощущается озабоченный молодой художник, который желает все сказать разом, в одной картине, используя все техники, изобразить все-все сразу. Второй альбом – Procrastination – более конкретен, это, возможно, сделало его понятным для более узкого круга. Однако при помощи данной записи мы установили более тесные отношения со слушателем, находящимся внутри тех идей, в которых мы живем.

Третий альбом еще менее многословен. В нем больше инструментальных композиций, которые в плане содержания плотнее, чем любая песня с текстом. Такая форма творчества нам очень понравилась; что же касается тех музыкальных работ, которыми я наиболее доволен, - то среди них есть Aurora и Double Aliens. Aurora это опус, в котором зашифрована музыкальная тема Зимних праздников “Es skaistu rozīt’ zinu”, однако однозначно она не может быть расслышана, ведь каждый ее звук распределен между нами.

Р. С.: Каждый следующий звук воспроизводит другой человек в неоговоренном заранее регистре и в непредвиденной аранжировке. Каждую ноту мы осматриваем со всех сторон, это интересный процесс. Звуки образовываются словно не здесь, а в некотором отдалении. Но, тем не менее, если собрать это все в единое целое – тема ясна абсолютно. Это, разумеется, вовсе не какой-то ребус, который кому-то нужно решить.

Есть ли у этого альбома какие-либо музыкальные источники вдохновения?

Р. С.: Одним таким «наставником» был Домский собор – да и сама мысль о концерте в церкви тоже. Я отдавал себе отчет в том, в какой атмосфере будет звучать музыка. Также меня вдохновляет синтезатор, который фактически является микросхемой. Работая с этим «ящиком», вдохновляешься и приходишь к каким-то идеям. В случае с данным альбомом первичным импульсом была церковь. Мне было интересно работать с мыслью о том, что я знаю, какого ощущения хочу достичь.

Я. Ш.: Правила игры всегда вдохновляют. В наибольшей растерянности рождаются совершенная неограниченность действий и свобода. Тогда труднее всего начать что-либо делать. Одним из условий игры является большой кафедральный собор. Следующее условие, что мы придумали, это то, что на концерте мы все сделаем сами втроем и дополнительной помощи не попросим. Гатис не останется стоять у звукового пульта, а будет на сцене.

Мы хотим быть частью пространства Домского собора. Используя все свои умения и навыки, мы хотим на этих концертах провести что-то вроде праздника музыкальности. Хочется как можно точнее создать атмосферу совместного наслаждения звуком, а не поразить яркими выступлениями.

Р. С.: Наши мысли нацелены на то, чтобы человеку было приятно слушать, закрыв глаза. Это свидетельствует о том, как изменился ход наших размышлений. Ты думаешь о том, как зазвучит воздух, и у тебя нет возможности обмануть кого-либо выстрелами пиротехники. Здесь все чисто, обозримо и обнажено, поэтому ответственность в разы выше.

Почему вы считаете, что ваша музыка подходит пространству собора?

Г. З.: Так мы ощущаем. Совершенно субъективное суждение. Был такой момент: мы в рядочек сидели в церкви – и в воображении слышали несуществующую музыку. То была та музыка, которая сейчас уже создана и записана. Ее мы там расслышали. Если три человека могут услышать в воображении такую музыку, это значит, что по крайней мере этим троим она необходима. Церковь, пусть она и плод религии, это демократичное место, которое может посетить кто угодно.

Я. Ш.: Духовность преодолевает любые религиозные догмы. В этой музыке мы встречаем нечто божественное. Мы встречаем своего Бога. В таком ключе это кажется исключительно гармоничным – прожить концерт в церкви. Это ближайший портал, в котором встречаешься с самим собой.

Р. С.: Идея альбома появилась в соборе, но все же мы думали не о том, что должны любой ценой устроить концерт в божьем храме, мы думали о звуке, который там обитает. Других концертных залов с подобной акустикой нет. Поэтому Домский собор – подходящее место в независимости от того, как люди его воспринимают – как божий храм или как колоссальный концертный зал.

Мы есть те, кем являемся. Если нужно, можем устроить безумный шум, либо же сыграть лишь крохотный вибрирующий фа-диез. Когда готовилась данная программа, мы не совещались насчет того, что можно и что нельзя делать. Мы сообща создавали то, что считали нужным. Это такой внутренний фильтр, который подсказывает, что тут допустимо, а что нет. Мы объединились на уровне ощущения, не дискутируя.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: