Сделай Сам Свою Работу на 5

Наука и мирное будущее человечества





Культурно-цивилизующая функция науки становится сейчас особенно важной. В современных условиях — в связи с накоплением в мире огромных запасов чудовищных средств разрушения, массового уничтожения — центральной задачей всего человечества — и ученые призваны быть здесь впереди — становится сохранение мира, а значит, сохранение человечества, ценностей культуры и цивилизации от угрозы уничтожения в пламени войны. Наряду с центральной проблемой сохранения мира выдвигаются и другие проблемы, получившие название глобальных. Никогда прежде науке не приходилось сталкиваться со столь настоятельным социальным вызовом, никогда прежде ответственность этой формы осознания прошлого; настоящего и будущего, формы общественной по своей природе и всем параметрам, не была столь велика. Будущее человечества и в том числе будущий прогресс науки и культуры требуют, чтобы социально-исторические судьбы современной науки глубоко и постоянно исследовались.

Прежде всего, наука в качестве важнейшего средства вовлечена в процесс прогнозирования будущего развития общества. Без планирования и научного прогнозирования сегодня невозможна обоснованная социальная деятельность, включая и сферу науки. В научных прогнозах нуждаются люди, стоящие у руля страны, определяя основные параметры сегодняшней и завтрашней политики, в том числе и в отношении науки, нуждаются и ученые, занятые теми или иными конкретными исследованиями в различных областях научного знания. Прогностическая работа — работа комплексная, междисциплинарная. Ее осуществляют математики и экономисты, специалисты в об-



ласти естественных наук и социологии, специалисты по ЭВМ и ученые, занимающиеся политическими проблемами, и т. д. Здесь не место оценивать успехи и неудачи практики социального прогнозирования, в частности прогнозирования научно-технического прогресса'. Ясно, однако, что без научно обоснованных прогнозов и целевых программ, ориентирующих движение общества и науки в будущее, обойтись нельзя.

Такого рода деятельность имеет важное практическое и теоретическое значение. Для историко-материалистическо-го учения о науке она интересна как пример возросшего значения той самой исторической ориентировки научного познания, о которой ранее шла речь. Историческая ориентировка науки на будущее превращается ныне в вид специализированной деятельности, подкрепляется соответствующими институциональными и другими организационными формами, встраивается в общую систему разделения человеческого труда. И соответственно возрастанию роли зрелого социально-исторического мышления самих ученых увеличивается, в частности, значение практического участия людей, реально делающих науку, в прогнозировании и планировании ее будущего.



В наше время смелые, дерзкие научно-технические идеи не воспринимаются как фантастические — более того, их ждут, на них надеются, к их созданию сознательно устремляются выдающиеся ученые, научные коллективы. К тому же для дисциплинирования фантазии существует целый ряд корректирующих методологических средств, применяется особая научная «техника» прогнозирования2. Однако и сегодня огромная роль принадлежит творческому социальному воображению. В результате возникает возможность опереться на ряд специальных прогнозов при создании своего рода «социального образа» новой науки и техники. Имеется в виду не столько специальный вопрос о том, какие именно конкретные технические средства, какие науки испытают наиболее интенсивное развитие в будущем, какие ожидаются научно-технические новшества, сколько вопрос о том, каков социально-исторический тип науки и техники будущего и какого типа деятельность

1 См. об этом доклады академиков В. А. Котелникова и Г. И. Марчука в кн.: Наука и актуальные проблемы развития па-родного хозяйства. М.,1980.



2 См.: Доброе Г. М. Прогнозирование пауки и техники. М.,

1977.

индивидов, групп, институтов предполагается новейшими научно-техническими знаниями, средствами.

В случае, когда перечисляются наиболее перспективные научно-технические средства, идеи, концепции, на первое место, как правило, ставятся электронно-вычислительная техника новейших образцов, информатика (широко понимаемое учение об информационной технике и информационных процессах), микропроцессоры и роботы, гибкие автоматизированные системы. В число научно-технических новшеств, уже влияющих на технику сегодняшнего дня и в еще большей мере определяющих перспектив, включаются усовершенствованные коммуникационные спутники, волновод, стекловолоконный кабель и т. д.

Исследователи, социологи и философы нашей страны уже сделали первые попытки осмысления социальных проблем, порождаемых интенсивным развитием электронно-вычислительной техники 1 (в том числе компьютеризацией в условиях капитализма2). Для определения специфики науки и техники, связанных с новейшей электроникой, целесообразно определить их черты, их, так сказать, «социальный тип».

1. Электронно-вычислительная техника (ЭВТ) и опредмеченные в ней научные знания выдвинулись на первый план в силу огромного роста всех основных количественных и качественных показателей ее «работы» по сравнению как с другими техническими системами (соответственно научными идеями), так и с прежними образцами самой ЭВТ. Быстрая смена стадий развития, вариантов, результатов научно-технической деятельности, стремительное удешевление механизмов — все это приметы значительного усиления динамики научно-технического развития, что порождает целый ряд следствий и предъявляет новые требования к жизнедеятельности индивидов, социальных групп, общества в целом.

2. За столь же короткий срок (несравнимый по краткости с историческим временем эволюции предшествующих научно-технических результатов) невиданно расширились возможности, функции, области применения ЭВТ и идей

' См.: Смолян Г. Л. Человек и компьютер. М., 1981; Он же. Социально-философские проблемы развития электронной вычислительной техники.— Вопросы философии, 1984, № 11, с. 69—78.

2 См.: Зуев К. А. Социальные последствия компьютеризации в условиях капитализма.— Вопросы философии, 1984, № 10, с. 79—86;

Иванов Н. Социально-экономические последствия массового применения микроэлектроники.— Мировая экономика и международные отношения, 1984, № 6.

информатики. Еще десятилетие назад мы имели дело со счетно-вычислительными устройствами, теперь же функции получения, переработки, хранения информации, включая в себя количественные процессы, все более концентрируются вокруг качественных ее характеристик. Иными словами, ЭВТ и наука, с нею связанная, претендуют стать своего рода условием для развития всех основных сфер социальной деятельности, что потребует адаптации общества будущего и отдельных его индивидов к новой, поистине универсальной информационной научно-технической основе.

3. Особенность и преимущество новейшей ЭВТ и информационных научных знаний заключаются в их огромных интеграционных возможностях: во-первых, это способность к объединению новейших информационно-технических средств с другими в новые блоки ЭВТ, что объясняется хорошей структурированностью и немалым самостоятельным значением каждого технического звена; во-вторых, способность ЭВТ и информационной науки, особенно в перспективе, образовывать широкие и целостные системы, тяготеющие к взаимодействию друг с другом. Это позволяет говорить о складывающемся соответствии информационных научно-технических комплексов задачам обобществляющегося производства, задачам комплексного и целостного управления обществом, рационализации этого управления.

4. Становится возможной интеграция информационных и неинформационных научно-технических знаний, технических устройств. Учитывая рождение информационной техники в лоне «индустриализма», специалисты предсказывают возникновение симбиозов «индустриального» и «информационного» уже в ближайшие десятилетия.

5. Важной особенностью информационной научно-технической сферы является не просто ее связь с человеком, обществом, что характерно для любых этапов и форм техники и науки, а прямая функциональная нацеленность на общение, взаимодействие людей, то есть на их социальные отношения. Конечно, техника всегда так или иначе была включена в общение, взаимодействие людей. Непосредственно это проявлялось в общении для создания и использования знаний и технических средств, формы которого исторически эволюционировали от техники и знаний, создание и использование которых осуществляется отдельными людьми (хотя и при условии социального взаимодействия) , к технике в знаниям, для создания и использования

которых необходимо объединение людей в связанные друг с другом коллективы. Это и был постепенный переход к производству, общественному по своему характеру. В современных условиях в научно-техническом развитии человечества благодаря ускоренному развитию информационной науки и техники происходит огромный сдвиг, который мы бы взяли на себя смелость сравнить по значению с переходом человечества к обобществлению производства. Речь идет о переходе от науки и техники, результатом и целью использования которых было производство материальных благ, к технике и науке, которые, производя и используя знание и информацию, все определеннее имеют своими результатом и целью изменения коммуникаций, взаимодействия, общения между людьми, то есть человеческие, а не вещные параметры. Иными словами, то, что в прежних научно-технических процессах было оттеснено на задний план, теперь становится самим существом научно-технической деятельности.

6. Особо следует выделить глобальные, интернациональные коммуникативные возможности, предоставляемые информационной техникой, потребность в которых становится все более очевидной.

Хотя создание, обслуживание, видоизменение компьютерной техники и при капитализме, и при социализме предполагает в принципе однородную научно-техническую деятельность, ее социальные параметры (предпосылки, ориентации, продукты, следствия, стимулы) могут существенно различаться в зависимости от характера социальных систем. Социальные проблемы, противоречия, трудности, которые сопровождают процесс развития информационной науки и техники в капиталистических странах, в достаточной мере изучены и осмыслены марксистским обществознанием. Сейчас вопрос о социальных проблемах кибер-нетизации все интенсивнее разрабатывается применительно к социализму.

Прогнозирование развития науки и техники, в значительной степени концентрируясь вокруг ЭВТ и информатики, все же к ним не сводится. В современном обществе развиваются и будут развиваться далее многочисленные научные дисциплины, комплексы и группы науки. Есть все основания предполагать, что в будущем — или наряду с «информационной революцией», или после нее—человечество переживет революцию в биологических науках и биотехнологии, приметы которой видны и сегодня; прогнозируется качественный скачок в научно-технических

средствах освоения космоса и океана. Уже по одному этому представляется неудовлетворительным термин «информационное общество», введенный некоторыми западными авторами для обозначения общества будущего, в которое уже сегодня вступает человечество. Он употребляется, например, в книге-бестселлере американского автора Дж. Нэсбита', в работах японского исследователя Масуды и др. Данный термин выхватывает из целостности научно-технического развития только одну, хотя и особенно стремительно изменяющуюся и широко применяемую его сторону. Но самое главное — он оставляет в стороне наиболее существенные параметры общества будущего — его социальную структуру, характер общественных отношений.

Между тем мощнейший потенциал стремительно развивающейся науки и техники в зависимости от социальных условий может быть использован по-разному — на пользу или во вред человеку и человечеству. Это стало особенно очевидно в современных условиях, когда величайшие достижения научной мысли силы империализма пытаются поставить на службу не созиданию, а разрушению, когда реально встает проблема сохранения самой жизни на нашей планете. Ясно, что только в совокупности с прогрессом социальным научно-технический прогресс может получить свое адекватное, гуманистическое выражение.

Какие бы конкретные особенности ни приобрела наука будущего, ясно, что сегодня среди ее функций и задач ни одна не является столь ответственной и почетной, как дело сохранения мира во всем мире, борьба за разрядку международной напряженности, сокращение вооружений, запрещение производства и применения всех видов оружия массового уничтожения людей. Передовые ученые всей планеты уже включились в нелегкую борьбу за мир. Советские ученые, как и ученые других социалистических стран, имеют то огромное преимущество, что их деятельность во имя предотвращения мировой войны составляет интегральную часть последовательной миролюбивой политики социалистического государства и Коммунистической партии.

' Naisbitt ]. Megatrends. Ten News Directions Transforming our Lives. N. Y., 1982, p. 19—22.

ФИЛОСОФИЯ

Характеристика форм общественного сознания не случайно завершается в книге философией. Именно эта форма сознания отличается широтой охвата действительности, высотой парения мысли и степенью всеобщности суждений и выводов. Философию давно и справедливо именуют «живой душой культуры» и «духовной квинтэссенцией своего времени» 1. По существу, это исторически первая форма собственно теоретического мышления: философствовать означает не что иное, как умение человека размышлять, судить о мире и своем месте, назначении в нем. В отличие от религии, философия воплощает в себе «мирскую мудрость» эпохи, и сами философы, по словам К. Маркса, «не вырастают как грибы из земли, они — продукт своего времени, своего народа, самые тонкие, драгоценные и невидимые соки которого концентрируются в философских идеях»2. Без философии и философов нельзя даже представить себе человеческую культуру, полноценную духовную жизнь общества.

Это общее обозначение философии и ее роли в общественной истории вряд ли у кого-нибудь вызовет возражения. И тем не менее споры о том, что такое философия, зачем она нужна человеку и что она может сделать полезного в мире, продолжаются по сей день. Ответы на эти вопросы, даваемые современными буржуазными теоретиками (как пессимистические, так и оптимистические), фиксируют шаткое, неопределенное положение философии в системе духовной жизни капиталистического общества. Сомнения в «нужности» философии есть реакция на утрату обществом культурного масштаба, стратегического мировоззренческого взгляда на мир в целом, одно из проявлений кризиса способности буржуазных социальных институтов и науки дать адекватную реальности характери-

' См: Маркс К., Энгельс Ф. Соч, т. 1, с. 105.

2 Там же.

стику и опенку сложившейся общей духовной, культурно-исторической ситуации1.

Разные точки зрения по этим вопросам возникают и среди философов-марксистов, которые, казалось бы, исходят из одних и тех же оснований. Как это может быть? Однозначность самих основоположений несомненна. Но давно известно, что любое теоретическое положение имеет смысл только тогда, когда оно берется в единстве с тем путем, на котором получено. Скажем, все советские авторы разделяют тезис о том, что философия является формой общественного сознания, не сомневаются в ее мировоззренческой и методологической значимости. Однако в рамках этого общего согласия обнаруживаются и разночтения.

Споры ведутся вокруг вопроса о предмете философии и его эволюции в истории человеческого знания. Нет единства и согласия в трактовке самого понятия «философия». В книге «О специфике философского знания» А. В. Потемкин приводит двадцать семь значений этого термина2, а в монографии Т. И. Ойзермана «Проблемы историко-философской науки» анализируется десять определений-дефиниций «философии» 3. Если попытаться их как-то обобщить, то можно сказать, что для одних философия не что иное, как система идей, направленная на выявление предельных оснований бытия; для других — это наука о всеобщих законах природы, общества и мышления, изучающая отношение человека (познавательное, ценностное, социально-политическое, нравственное, эстетическое) к миру в целом. Одни делают акцент па том, что философия есть синтез универсальных законов бытия и мышления, другие видят в ней теоретическую форму общественного сознания (в отличие от всех остальных его форм).

По-разному истолковывают и становление философии. Сторонники идеи «распочковывания предмета философии» исходят из того, что процесс формирования философии существенно отличается от развития науки, и усматривают в этом подтверждение ее права на «исключительность» перед другими сферами человеческого знания. Сторонники «предметного самоопределения философии», напротив, счи-

' Подробнее об этом см.: Григорьян Б. Т. Что такое философия и зачем она? — Вопросы философии, 1985, № 6; Ойзерман Т. И. Буржуазный миф о смерти философии.— Вопросы философии, 1979, № 9.

2 См.: Потемкин А. В. О специфике философского знания. Ростов-на-Дону, 1973, с. 16—17.

3 См.: Ойзерман Т. И. Проблемы историко-философской науки. М , 1982, с. 121-137.

тают путь становления философии в принципиальных чертах сходным с появлением и развитием науки. В этом случае философия по происхождению своему не имеет каких-либо преимуществ перед так называемыми частными науками, лишается претензии быть «наукой наук» '. Спор этот отнюдь не схоластический, так как направлен, с одной стороны, против позитивистского истолкования философии как некой «метанауки», а с другой — против ее отлучения от других наук.

Имеются разногласия и иного рода, связанные, в частности, с пониманием взаимоотношений философии с действительностью. Существует тенденция видеть суть философии в своеобразии самого подхода к явлениям, и тогда на первый план выдвигается сопоставление форм сознания между собой. Согласно другому взгляду, философия обладает своим собственным предметом, и тогда формы сознания сопоставляются не между собой (хотя такое сопоставление и возможно), а в их отношении к действительности. Различие опять-таки немаловажное: как бы высоко ни «парила» философия над повседневной реальностью, она черпает свое содержание и историческую форму в развивающейся действительности, ее основоположения и выводы постоянно проверяются бытием на объективную истинность. Такое представление о философии отстаивал Гегель, для которого именно разлад, непорядок в бытии, в отношениях человека с миром — источник потребности в философии. Практика как бы «взывает» к теории в предельных ситуациях, и философия выступает как самосознание действительности2. Для К. Маркса философия становится философией в собственном смысле слова тогда, когда она «не только внутренне, по своему содержанию, но и внешне, по своему проявлению, вступает в соприкосновение и во взаимодействие с действительным миром своего времени. Философия перестает тогда быть определенной системой по отношению к другим определенным системам, она становится философией вообще по отношению к миру, становится философией современного мира» 3.

В данной книге предпринята попытка рассмотреть философию как форму общественного сознания с учетом существующих в современной советской литературе точек

' Подробнее об этом см.: Алексеев П. В. Предмет, структура и функции диалектического материализма. М., 1978, с. 24—27.

2 См.: Гегель. Энциклопедия философских наук. М., 1974, т. 1, с. 84—104.

3 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 105.

зрения. При этом принимается во внимание, что различия в подходах, как правило, не касаются принципиальных положений марксистского истолкования предмета и роли философии, а в своем рациональном содержании могут дополнять друг друга.

У истоков философии

У философии имеется, по словам Ф. Энгельса, «предысторическое содержание», или различные наивные и ложные представления о природе, о человеке, о духах, волшебных силах и т. д.1 Чтобы раскрыть содержание и смысл философской проблематики, целесообразнее всего начать ее рассмотрение с того этапа развития человеческого сознания, когда стали более или менее отчетливо вырисовываться контуры философствования как первой формы собственно теоретического осмысления действительности.

Известно, что теоретизирование, как таковое, пришло на смену мифологическому мышлению и выступило вначале не как совокупность теоретических дисциплин (наук, если воспользоваться современным выражением), а в качестве теоретического мышления вообще, единого совокупного знания о мире и человеке, получившего название «философия» (буквально — любовь к мудрости, любомудрие). Но какова же специфика этого единого знания, позволяющая назвать его именно «философия», а не как-нибудь еще?

Философию 2 рождает не бесстрастное любопытство часов досуга, а острая и настоятельная потребность рационально разобраться в острейших проблемах, ставших перед обществом. Именно поэтому философия и не имеет на первых порах облика задумчивого монолога мудреца, в гордом одиночестве созерцающего мир. Наоборот, вся она в диспуте, в страстном полемическом диалоге с системой религиозно-мифологических взглядов на мир и жизнь.

Не нужно обладать большой проницательностью, чтобы увидеть в философско-поэтических фрагментах Гераклита («Этот космос, один и тот же для всего существующего, не создал никакой бог и никакой человек...», «Война — отец всего и всего царь; одним она определила быть богами, дру-

' См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 37, с. 419.

2 Далее в этом разделе использован текст неопубликованной статьи советского философа Э. В. Ильенкова (ныне покойного), посвященной античной философии.

гим — людьми; одних она сделала рабами, других — свободными» 1) прямую мировоззренческую антитезу убеждениям, с классической ясностью выраженным в стихе певца первобытно-родовой идиллии Гесиода; «Ибо такой для людей установлен закон Громовержцем: звери, крылатые птицы и рыбы, пощады не зная, пусть поедают друг друга: сердца их не ведают правды. Людям же правду Кронид даровал — высочайшее благо»2.

Против старой «правды» религиозной мифологии первые философы выставляют новую — «неприкрашенную и неподмазанную» — трезвую правду рождающегося мира ежедневной и ежечасной взаимной борьбы людей, мира вражды и раздора, где не свято ничто традиционное, где старые боги так же бессильны, как и заповеди жизни, ими предписанные. Грек эпохи Фалеса был поставлен перед необходимостью радикальной переоценки всех прежних норм жизни и их оснований. Философия и рождается как орган этой критической работы.

Без учета этого обстоятельства нельзя понять существа той проблемы, ради решения которой люди и вынуждены были создать философию. Выступая впервые на арену общественной жизни, философия занята вовсе не построением логически продуманных систем понимания «мира в целом», как то может показаться на первый взгляд, в отвлечении от реальных социальных условий ее возникновения, а прежде всего разрушением традиционного мировоззрения, не соответствовавшего более радикально менявшемуся образу жизни, условиям общественного бытия людей. Ее собственные — позитивные — воззрения складываются непосредственно в ходе критического переосмысления и преобразования того духовного материала, который был оставлен людям в наследство предшествующим развитием. Естественно, что на первых порах философия связана рамками этого материала, оказывается в сильнейшей — хотя и в негативной — зависимости от него. «...Философия сначала вырабатывается в пределах религиозной формы сознания и этим, с одной стороны, уничтожает религию как таковую, а с другой стороны, по своему положительному содержанию сама движется еще только в этой идеализированной, переведенной на язык мыслей религиозной сфере»3.

' Материалисты древней Греции, с. 44, 46.

2 Эллинские поэты. В переводах В. В. Вересаева. М., 1963, с. 150.

3 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 26, ч. I, с. 23.

Именно поэтому философия и выступает сначала вовсе не как особая область знания, четко выделяющая предмет своего исследования, а как «любовь к мудрости» или «мудрость вообще» — она рассматривает все, что попадает в поле зрения мыслящего существа. Ее предмет сливается с предметом мышления вообще,— это «мир в целом», без каких бы то ни было уточнений и ограничений. Философия тут выступает как полный синоним научного (в тенденции, разумеется) мировоззрения вообще. Все, что есть на земле, в небесах и на море, составляет ее предмет,— и устройство музыкальных инструментов, и метеоры, и происхождение рыб, и причины солнечных и лунных затмений, и вопрос о несоизмеримости диагонали квадрата с его стороной, и зависимость между зимней погодой и осенним урожаем олив... Все это называется философией, всякое мышление о мире вообще.

Такое — аморфно-нерасчлененное — представление о философии оказывается в дальнейшем очень устойчивым, обретая силу традиции. Даже Гегель, две тысячи лет спустя, сохраняет это понимание в качестве самого общего и абстрактного ее определения: «Философию можно предварительно определить вообще как мыслящее рассмотрение предметов» 1. Такое самопонимание естественно для младенческой стадии развития философии, поскольку она отождествляла тогда себя с знанием вообще, с мышлением вообще, с мировоззрением вообще.

Но именно поэтому в состав философских размышлений попадает и все то, что впоследствии составит специальный предмет философии, что останется на ее долю, когда она, как король Лир, раздаст по кускам свое царство своим дочерям—«положительным наукам»: исследование тех универсальных закономерностей, в рамках которых существует и изменяется как бытие, так и мышление, как постигаемый космос, так и постигающая его «душа».

Характерно, что само наличие таких законов, одинаково управляющих и космосом, и «душой», для первых мыслителей является чем-то само собой разумеющимся. И это понятно. «Над всем нашим теоретическим мышлением господствует с абсолютной силой тот факт, что наше субъективное мышление и объективный мир подчинены одним и тем же законам и что поэтому они и не могут противоречить друг другу в своих результатах, а должны согласо-

' Гегель. Энциклопедия философских наук, т. 1, с. 85.

ваться между собой. Факт этот является бессознательной и безусловной предпосылкой нашего теоретического мышления» '. Философия принимает эту предпосылку как необходимое условие самой себя, как «безусловное условие» самой возможности теоретического мышления. Она противопоставляет себя религиозно-мифологическому миропониманию, с одной стороны, как стихийный материализм, а с другой — как столь же стихийная диалектика. Материализм и диалектика тут неотделимы друг от друга, составляя, по существу, лишь два аспекта одной и той же позиции — позиции «мыслящего рассмотрения предметов», теоретического мышления вообще, а тем самым и философии.

Может показаться, что философия на первых порах вообще не касается тех вопросов, которые впоследствии составят ее специальный предмет, и прежде всего вопроса об отношении мышления к бытию, духа к материи, сознания к действительности, идеального к реальному. Но на самом деле именно этот вопрос находится в центре ее внимания, с самого начала составляя главную ее проблему.

Дело в том, что философия здесь не просто исследует внешний мир. Выступая как теоретическое мышление вообще, она его исследует в ходе критического преодоления религиозно-мифологического миропонимания, в процессе полемики с ним, постоянно сопоставляя две четко разграниченные друг от друга сферы: с одной стороны, внешний мир, каким она сама начинает его осознавать, а с другой — мир, каким он представлен в наличном, то есть религиозно-мифологическом, сознании. Более того, собственно философские воззрения формируются именно как антитезы опровергаемых представлений. Именно поэтому, разрушая религию, философия сама, по своему положительному содержанию, целиком движется здесь «еще только в этой идеализированной, переведенной на язык мыслей религиозной сфере».

Реальный предмет философии так или иначе уже выражен в религиозном сознании, уже просматривается сквозь переворачивающую призму этого сознания. Что же составляет реальный предмет религиозного сознания? Внешний мир? Ни в коем случае. Позднейшее развитие философии достаточно ясно показало, что реальным, «земным» содержанием всякой религии всегда оказываются собственные силы и способности самого человека, но

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 581,

представленные вне и независимо от человека, как силы и способности некоторого другого, нежели он сам, существа. К. Маркс подчеркивал, что эта иррациональная форма осознания вполне реального предмета на младенческих стадиях развития духовной культуры является естественной и неизбежной: «...человек должен первоначально в религиозной форме противопоставлять себе свои духовные силы как независимые силы» 1.

В виде религии человеку всегда противостоит не что иное, как система стихийно сформировавшихся и ставших традиционными норм его собственной жизнедеятельности. Именно потому, что никто уже не помнит и не знает, как и когда эти нормы сложились (для каждого нового индивида они «были всегда»), их автором и почитается тот пли иной священный авторитет — Яхве или Соломон, Зевс, Прометей или Солон. Сила религии всегда была и есть сила некритически воспринимаемой, не подлежащей критике и непонятной в ее действительных истоках традиции.

Религиозно-мифологическое мировоззрение и имеет поэтому более или менее отчетливо выраженный прагматический характер: в нем находят свое выражение прежде всего общественно-человеческие способы действий с вещами, а не сами «вещи». Ведь внешний предмет вообще воспринимается этим сознанием главным образом как объект приложения воли — только с той стороны, с какой он либо полезен, либо вреден, либо дружествен, либо враждебен ей. Воля и намерение и выступают тут как высший (одновременно исходный и конечный) принцип сознания и рассуждений. Поскольку теоретического интереса к вещам самим по себе здесь не возникает, все явления, события и вещи окружающего мира неизбежно воспринимаются и осознаются антропоморфически — лишь как объекты, продукты или средства осуществления воли, намерений, желаний или капризов существа, подобного человеку. Поэтому-то человек хотя и смотрит прямо в лицо при-роде, не видит в нем ничего, кроме отражения своей собственной физиономии. Отсюда и возникает иллюзия, подобная той, которую создает и ради которой создается зеркало: человека, глядящегося в зеркало, интересуют ведь не свойства зеркала, а тот образ, который благодаря этим свойствам виден «за зеркалом».

Природа, как таковая, для религиозно-прагматического сознания имеет точно такое же значение более или менее

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 49, с. 47.

прозрачной перегородки, за которой находится та действительность, которую важно рассмотреть: способы деятельности, формы жизнедеятельности, умыслы и способы их осуществления. В сверкании молний непосредственно видят лишь внешние формы проявления гнева Зевса, в зеленых побегах произрастающих злаков — щедрую милость матери плодородия, в выгодной денежной сделке — дружескую услугу Гермеса и т. д. и т. п. Тайной, скрывающейся «за» явлениями природы, всегда остаются тут намерение, умысел, воля и направляемое ими сознательное действие, точнее, «техника» этого действия, которой по мере возможности надлежит подражать, чтобы суметь добиться желаемых результатов.

Против этого всеобщего принципа отношения сознательной воли к окружающему миру и выступает философия (теоретическое мышление) с первых же шагов ее рождения. Точнее — выступление против этого принципа и есть первый шаг философии, акт ее рождения, момент возникновения теоретического взгляда на мир и на человека, на «самого себя», на формы своей собственной жизнедеятельности. Первый шаг философии — это именно критическое уразумение действительного отношения мира наличного сознания и воли к миру независимой от них реальности — к космосу, к природе, к бытию.

Прежде всего происходит уяснение того, что мифологизирующий человек неправомерно приписывает природе черты своего собственного образа. Естественна возникающая отсюда задача: отделить то, что на самом деле принадлежит только человеку с его сознанием и волей, от того, что принадлежит природе, очистить представление о природе от черт человеческого облика, а эти черты возвратить самому человеку, отняв их у внешней природы — у Солнца (Гелиоса), у Океана, у громоизвергающих туч, у огнедышащих вулканов и пр.

Философия на первых порах и осуществляет ту задачу, которую у Анаксагора решает его «нус» («ум»). Она в хаосе религиозного сознания отделяет зерна трезвообъек-тивных представлений о внешнем мире от представлений о способе жизнедеятельности самого обладающего «нусом» существа — человека. Она производит первоначальную сортировку элементов, из которых состоит религиозно-прагматическое миропонимание, разделяя все известное на две четко отграниченные фракции. Она и действует на первых порах единственно как сепаратор, разделяющий все известное на таящиеся в нем противоположности, ни-

чего еще, по существу, к этому известному не прибавляя.

Уяснение действительной противоположности сознательной воли и реального, существующего по своим собственным законам космоса (того, что позднее будет названо «субъективным», от того, что получит титул «объективного») и есть первое различение, установленное философией как философией. Одновременно это и первое, самое абстрактное, определение ее действительного предмета.

Для натурфилософии исходным и естественным оказывается представление, согласно которому человек, обладающий «душой», есть лишь одно из многочисленных существ, населяющих космос, а потому и подчиненное всем его законам, не знающим никаких привилегий и исключений. Это — чистый материализм, хотя и стихийный, и «наивный», но понимающий, что высшим достоинством «разумного» существа является не обыкновение действовать наперекор мощному сопротивлению сил природы, а умение понимать их и считаться с ними, сообразовывать свои действия с законами, мерами и порядками космоса, с его неодолимо могущественной властью, с его «Логосом», «не созданным никем из богов и никем из людей». Такова первая аксиома и заповедь и современного теоретического мышления вообще, та грань, которая отделила когда-то и отделяет поныне научно-теоретический взгляд от стихийно-прагматического отношения к миру, резюмирующегося в наиболее чистой форме именно как религиозно-мифологизирующее мировоззрение, с характерным для последнего обожествлением нахрапистой воли и культом сверхъестественно-мудрой личности, с ритуальным почитанием традиционно унаследованных форм жизни и не подлежащих критике представлений.

Именно поэтому материализм и является не только исторически первой формой теоретического мышления вообще и философии (как самосознания этого мышления), во и фундаментально первым основоположением современного научного мировоззрения и его философии, его логики.

Столь же органически свойственной философии тут оказывается и стихийная диалектика. Это связано с самим существом той задачи, необходимость решать которую и вызвала к жизни философию как первую форму теоретического мышления.

Религиозно-прагматическое сознание отличается абсолютной несамокритичностью. Его представления о внешнем мире и о законах жизни людей имеют свое единствен-

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.