Сделай Сам Свою Работу на 5

Батрадз и Тыхов сын Мукара





Однажды молодежь Нартов собралась у ныхаса. Играют, веселятся, всякие были-небылицы друг другу рассказывают. Вдруг видят — скачет к ним вестник, конь загнанный тяжко дышит, пена изо рта белыми клочьями повисла. Остановился гонец и говорит:

— Благостных вам речей! На землю нашу с востока двигались две рати: одна из них, — войско Мукары, спешно повернула на север, а вторая — войско Уангура, идет сюда, пешие посреди дороги, а конные по краям. Клянусь землей, их столько, что глазом не охватить!

Как услышали об этом нартовские люди — в доспехи облачились, собрали большое войско и двинулись навстречу Уангуру к равнине Уарыппа. Идет войско, в голове его Урызмаг со своими соратниками, над ними пыль тучей поднялась, под ними земля черная дрожит. Вот встретились они на равнине Уарыппа с войском Уангура. Бьются с ним Нарты — только мечи сверкают, копья искры высекают. А тем временем Мукара со своими силами стал наступать с севера, издалека, подошел к Нартам с тылу. Мукара отправил гонца к Нартам, к Алагата, своему побратиму Дзакко с хитрым наказом:

— Если ты только не лежачий больной, — езжай ко мне да прихвати с собой храбрейших молодцов. В далекий балц я собираюсь, и перед тем как выйти в путь, с тобой хотел бы повидаться.



Дзаюсо немедля поехал с вестником к своему давнему побратиму. Увидел его Мукара и говорит с удивлением:

— Что же ты один? Куда попряталась молодежь Нартов, почему никто с тобою не поехал?

— Из молодцов наших нет дома никого — все воевать отправились, от мала до велика, к долине Уарыппа, навстречу насильнику Уангуру, что пошел на нас войной.

Как услышали это воины Мукары, погнали они коней и очутились там, где их никто не ожидал, — у околицы Нартов. Окружили они селение, словно змеиным кольцом, и клятвопреступник Мукара послал к Нартам вестника с такими словами:

— Отцы ваши платили нашим дань девицами от каждого двора. Платите эту дань и вы немедля, не то я захвачу вас силой!

Тогда все нартовские старики и девушки на выданье надели на себя шлемы, доспехи, взяли в руки мечи, отвели детей в крепость, заперли двери и пошли воевать. Да только трудно ли было одолеть стариков!

Мукара поджег селение синим огнем, собрал, погрузил на коней нартовское добро, погнал перед собой табуны да стада, захватил сто девушек и, посмеиваясь, повернул домой.



А в долине Уарыппа Урызмаг с лучшими из нартовских молодцов рубились с неприятелем, косили, как траву, войско Уангура. После захода солнца прервали они кровавую сечу, и отошли враги друг от друга.

Когда взошла луна, Мукара послал гонца сказать своему союзнику Уангуру: «Побереги свои войска, мы сожгли селение Нартов, а все добро, что там нашли, забрали». И Уангур решил ночью увести свои войска. На рассвете, когда войско Нартов вышло на поле боя, там не было уже ни Уангура, ни его рати, ни его убитых воинов. Нарты тому очень подивились:

— Куда девалось вражеское войско? Даже убитых нет — куда же они ночью исчезли?

И пошли Нарты степью по стопам врага.

В ту пору в небе сын бардуага тучи направлялся в балц вместе с Батрадзом на своей дубовой бороне, запряженной рогатыми оленями. Летели они над белым облачком, грохоча и напевая. А когда долетели до селения Нартов, остановил мальчик своих оленей и замолк — прислушался к облаку.

— Ну, что с тобой, чего остановился? — спрашивает его Батрадз.

— Не спеши, Батрадз, не видишь, что случилось? Разве не слышишь ты мольбы людей? Там, на земле отцов твоих, у Нартов стряслась беда, несет оттуда горелым, земля дымится, и черный дым все голубое небо застит. Вот и Сатана молит зэдов и дауагов о помощи, горячая мольба ее коснулась облака, и мне оно поведало о том.

Как услышал это искроглазый Батрадз — бросился вниз с бороны, полетел между тучами, гневом полыхая, искры рассыпая. А сын бардуага испугался, что Батрадз разобьется, — обернулся черной тучкой, окутал друга своего и опустил тихонечко во двор Сатаны.



— Нана, какая беда с вами стряслась? — крикнул Батрадз.

— А стряслось то, чего не случалось еще с вашим родом-племенем. Нагрянул к Нартам Мукара, сын Тыха, селение поджег, самых пригожих девиц с собою увел. И коли есть в тебе удаль — пришла пора показать ее.

— Я не знаю, куда они пошли!

— А ты ступай к морю, — говорит ему Сатана, — там живут родичи твоей матери, — и крикни с берега: «Маленький Чех, выйди-ка сюда, я тебе родня и нужна мне твоя помощь! Покажи, где живет сын Тыха Мукара». От этого Чеха ничто не укроется между небом и землей, он тебе все покажет.

Батрадз даже в дом не зашел — побежал к морю и крикнул с берега:

— Эй, донбеттров маленький Чех! Я тебе родня — выйди ко мне!

Чех был шустрым мужичком: не смолк еще отголосок крика Батрадза, как Чех очутился рядом и говорит:

— Ты крикнул «родня», а я среди своей родни такого не знаю, объяснил бы, кем мне доводишься.

Говорит ему Батрадз:

— Потом будешь расспрашивать, просто покажи мне, где живет Мукара.

Чех перестал бояться:

— Теперь я вижу, что ты родня. Где он живет, я тебе покажу, но так просто тебе туда не попасть.

Батрадз подумал и сказал:

— Тогда пойди к нему от меня посредником и передай такие слова: «Не заставляй меня идти к тебе и знай — я среди Нартов тот, кто тебе неведом. Пришел я с тобой биться, выходи и не надейся, что в море ты меня одолеешь, я сам — потомок моря»!

Чех был таким легким на подъем, что не успеешь трижды мигнуть, как он уже трехдневный путь пробежал. Явился он к Мукаре и говорит:

— Из края Нартов прибыл к тебе один безусый молодец, зовет он себя Батрадзом, а глаза у него — с такую ригу, где двенадцать молотильщиков поместятся. И шлет он тебе такие слова: «Прибыл я с тобой биться, а не выйдешь — приду к тебе сам, и не думай, что моря испугаюсь, я сам потомок моря».

Мукара подумал и говорит:

— Прятаться от того, кто вызывает на бой, постыдно. Если он Нарт, то Нарты сражаются по пятницам, и к пятнице я буду готов.

Чех вернулся, передал Батрадзу ответ Мукары, и Батрадз ушел к себе в селение. Увидел он Нартов и заорал на них:

— Чтоб перебило вас всех до единого, Нарты! Какой-то черный осел надругался над вами по-черному, пропади вы пропадом! Мукара назначил мне бой на пятницу, так хоть издали поглядеть приходите.

Нарты его уже не помнили и стали друг друга спрашивать:

— Что нам делать? По виду он вроде бы наш, но где он был прежде?

Батрадз понял, что они его опасаются:

— Не надо вам гадать, кто я, не бойтесь. Я Нарт, моя мать — Биценон, отец мой — Хамыц. До сих пор я жил — не показывался, а теперь пришел сражаться с Мукарой, сыном Тыха, договорились на пятницу. Будем мы биться в долине Хыза, приходите смотреть на меня с холма.

В пятницу снарядился Батрадз, вывел своего коня и говорит ему:

— Сдается мне, Мукара надеется на свою силу и думает, что меня одолеет. Стой неподалеку оседланным, и когда я чересчур разгорячусь, крикну: «Эй, конь мой, где ты?» Тогда прибеги ко мне и лягни со всей мочи так, чтобы я угодил в море.

Пришел Батрадз на берег моря, позвал Мукару:

— Я здесь — не прячься!

Мукара выскочил из моря. Бросились они друг на друга, стали биться-носиться по горам и долам, но никто из двоих не сдавался. Добрались до леса, стали вырывать деревья с корнем, бросать друг в друга, но и тогда ни один из них не мог одолеть другого.

Оттеснил Мукару Батрадз к самому берегу, но сам уже докрасна раскалился и крикнул:

— Эй, конь мой, где ты?

Прибежал конь, приблизился к Батрадзу и лягнул его задним копытом так, что тот очутился посреди моря. Выскочил оттуда Батрадз и крикнул во весь голос:

— Постой же, черный осел, теперь-то я до тебя доберусь!

Испугался Мукара этого крика и нырнул в море. Там, на дне, жили Кадзи* и Мукара — с ними. Пришел он к Кадзи и говорит:

— За мной гонится такой боец, что его можно победить только хитростью — силой с ним не совладать.

Кадзи к приходу Батрадза вырыли глубокую яму, такую, что со дна ее доверху крик не долетал. А сверху яму прикрыли коврами. Приблизился Батрадз, и Кадзи говорят друг другу:

— Разделимся надвое. Одни пусть пойдут к нему навстречу приветствовать, а другие — принесут столько камней и пней, чтобы хватило яму доверху завалить.

Вышли Кадзи встречать Батрадза:

— О, ты, могучий наш заступник, подойди к нам ближе: мы перед тобой ни в чем не провинились, ковры расстелили на твоем пути.

Батрадз подошел ближе и провалился в яму. Кадзи обрадовались:

— Ага, тут мы тебя и поймали!

И стали они забрасывать его камнями да пнями — кидали их в глубь ямы. А Батрадз поднял над головою меч концом вверх — и все, что на него летело, раскалывалось, а куски падали ему под ноги. Так мало-помалу яма заполнялась, и Батрадз поднимался наверх, а когда показалась снизу его голова, — крикнул:

— Ну, погодите же, я выбираюсь!

Кадзи попадали со страху. Выскочил Батрадз из ямы, ворвался в их крепость и сначала убил Мукару, а потом и всех Кадзи перебил. Вывел Батрадз оттуда нартовских девиц да молодух, привел в селение, вернул в каждый дом дочерей и невесток и снова поднялся на небо.

Батрадз и Хафтангур

Когда Батрадз снова пришел к Нартам, он спросил их:

— Кто был второй враг, второй насильник, что напал на вас в союзе с Мукарой?

— Второй насильник был Уангур, — ответили Нарты. — Он пришел к нам издалека, с востока. Войско наше сражалось с ним с восхода солнца до заката, а ночью он вдруг бежал и рать свою увел.

И говорит тогда старейшинам Нартов Батрадз:

— Не обессудьте, почтенные старшие! Простите мне самовольство, но должен я поехать по следам Уангура до самой его земли, должен я силы этого врага испытать!

Сел он на своего вороного и собрался в далекий путь.

Говорят Батрадзу нартовские молодцы:

— Ради духа, своего покровителя, позволь нам поехать с тобой! Мы все при оружии и в доспехах.

— Что ж, тогда поедем, — сказал Батрадз, — и да умножатся ваши силы!

Вскочили молодцы на коней и выступили дружиной. Пошли они по следу врага, а впереди всех юный Батрадз на своем вороном скакуне летит, как орел. Несутся воины — только пыль тучей над ними вьется да комья земли с поля, как вороны, взлетают. Доехали до страны ненавистника Уангура, пустили в его селение стрелу — предупреждение о войне — и стали ждать ответа. И только из селения врага выехал вестник, его тут же настигла стрела, и свалился всадник с седла весь в крови.

В ту пору Уангура не было дома, и вышел с мечом обнаженным в руке брат его младший Хафтангур, выступило за ним и войско. Вот и Батрадз выхватил свой меч, бросился на врага, как орел. А как съехались два богатыря, двинулись и воины друг против друга, сошлись на поле боя, и началась беспощадная сеча. На мечах, на копьях шел бой до самого вечера, и грохот раздавался, словно гром небесный.

Но едва солнце зацепилось краешком за хребет, битва затихла, опустил копье Хафтангур и с войском своим обратился в бегство. В ту ночь Уангур вернулся домой и увидел, что село его стонет в горе и унынии, а с поля боя старики уносят раненых да павших.

— Что случилось с вами, что произошло? Все поле усеяно ранеными!

— Побойся Бога, — говорят ему, — ты сам в этом виноват. Не ты ли Нартов сделал нашими врагами? После схватки с ними в живых осталась лишь половина нашей молодежи. Нам не под силу отражать удары их мечей, мы и не сможем с ними завтра биться!

Проведавши о том, что злейший Нартов враг Уангур домой вернулся, стальной Батрадз послал в селение еще раз вестника-стрелу. И говорит тогда Уангур своему брату и его соратникам:

— Одни мы их не одолеем, давайте-ка лучше заплатим Нартам дань за пролитую кровь, чтобы впредь их нам не опасаться.

И в знак примирения послали они Батрадзу копье, зарезали быков, поставили столы и пригласили Нартов.

В оплату крови собрали вдовам и сиротам погибших Нартов тюки всякого добра, отправили стада и табуны. А войску Нартов подарили вместе с копьем и знамя славы.

Симд Нартов

Однажды с высокой горы шли три мужа: Хамыц, Сослан и Сауай, сын Кандза. А сын Хамыца Батрадз как настоящий горец был у них за младшего. Могучие Нарты собрались на пятиглавом Бештау и затеяли большой симд. Они медленно ступали в симде и глядели на небо. Нежданно-негаданно на своем богатырском коне Арфане примчался к ним Нарт Урызмаг.

— Что это вы пляшете, с чего симд затеяли и на весь свет горланите?

— Сказать тебе? Между двумя морями живет красавица Акола — ее весь мир знает. Каждый день она трижды облетает небо, так, может, хоть взгляд кинет она сюда и кто-нибудь из нас ей приглянется?

— Псы Нарты! Что вы мне дадите, покажи я вам нынче же красавицу Аколу?

— Своего скакуна!

— Свой меткий лук!

— Свой острый меч! — наперебой отвечали могучие Нарты, не переставая плясать.

— Эх, кабы старый Урызмаг приманил сюда красавицу Аколу, я бы свой меткий лук ему отдать не пожалел, — сказал Батрадз.

Помчался старый Урызмаг и между двумя морями на Таманской равнине завидел он медную башню. Поскакал он туда и к вечеру уже был недалеко. А конь Арфан понимал человеческий язык. Урызмаг ему и говорит:

— Как дойдешь до башни, остановись и не трогайся с места. Загрызи тебя псы, коли тронешься, как бы я тебя ни стегал и ни мучил. Прикинься, что охромел, бросайся на землю — тогда, может, красавица Акола тебя пожалеет и выглянет из своей высокой башни!

Бьет Урызмаг своего любимого коня, хлещет его и так и сяк, но тот не трогается с места. Красавица Акола глядит из окна своей башни и диву дается, изумляется. Не стерпела наконец и послала к Урызмагу свою служанку:

— Ступай-ка, девушка, уйми этого старика! Видать, у человека большое горе, а может, он пьян, либо жена его под себя подмяла, и ему все на свете опостылело, узнай-ка, солнышко, что с ним.

Могла ли служанка ослушаться хозяйки? Спустилась она к Урызмагу и пригласила его зайти, отдохнуть.

— Ох, до того ли мне, беспечная девица! — ответил он. — Было бы у меня время по гостям разъезжать, так я бы и до вашей хижины нашел, где остановиться. Только недосуг мне: сейчас к берегу Черного моря стягивает войска свои Арган-Аурген, как раз против владений моей сестры — успеть бы вызволить ее.

Служанка тотчас передала эти слова красавице Аколе. И как было ей не перепугаться при вести о войне! Красавица Акола тут же спустилась из своей башни к старому Урызмагу и стала просить:

— Останься у нас на ночь, добрый старик! Ну, а завтра поглядим, что Бог пошлет.

Старый Урызмаг согласился. Чего лучшего он мог бы еще просить у Бога? Утром спозаранку он встал, направил на Черное море подзорную трубу и прикинулся, будто и в самом деле что-то видит и дивится:

— О Боже! Воля твоя! Войска Арган-Аургена ползут черной лавиной, всю степь заполнили и сестру мою разгромили. Спасайтесь каждый как может, а я возвращаюсь.

— Возьми меня с собой! — просит красавица Акола.

— Как же мне взять тебя, когда я и сам погибаю? Хотя и глядеть на твою беду мне невмоготу.

В конце концов старый Урызмаг согласился взять красавицу с собой — да и как не согласиться, когда он об этом только Бога и молил!

Велела красавица Акола запрячь в коляску шестерку лошадей, посадила Урызмага рядом с собой и двинулась в путь. Бог знает, сколько они проехали, но вот издали показались Нарты, что плясали на самом верху Бештау. Спрашивает Урызмага красавица Акола:

— Что это там чернеет?

— Видно, то дозорные Нартов про войну услыхали.

Доехали до них и видят: на верху горы водят симд могучие Нарты. Коляска остановилась, и красавица Акола глянула на них из окна. Неугомонный Сослан не утерпел, встряхнул плечами и говорит:

— Сколько дней мы здесь водим симд ради тебя! Ты здесь — пройдись со мной в симде, уважь!

— Вестимо, ты достойный муж, и я бы с тобой прошлась в симде, только ты горец, и случись мне не положить вовремя подстилку в твои арчи, ты бы от нетерпения загрыз в досаде меня!

— Ты не стоишь и подошвы моего арчи! — сказал Сослан и показал ей свою подметку; понурил голову, но из симда не вышел.

— Тогда пройдись со мной, красавица Акола! — сказал Сауай, сын Кандза.

— С тобой бы я прошлась, но боюсь, как бы кто-то из сильных мужей не сжал твою руку вместо моей и не раздавил ее!

— Пошли со мной водить симд, — сказал Хамыц.

— С тобой бы я прошлась, но борода твоя — словно сухая трава вперемежку с весенней зеленью.

Тогда приосанился старый Урызмаг и говорит:

— Встань со мной в симд, девица, ведь это я привез тебя сюда!

— Не стану я и с тобой водить симд, старый Нарт Урызмаг, твоя жена Сатана слишком строгая, и я бы не сумела с ней ужиться!

— Ну, до Сатаны тебе далеко! Сатана — это полная чаша, Сатана — это яств изобилие!

После всех подошел Хамыцев сын, юный Батрадз:

— Тогда пойдем со мной, девица!

— Вот с тобой я пойду водить симд, тебя одного из всех нечем попрекнуть. Но и на тебе есть темное пятно, когда б ты от него избавился, — с тобой стоило бы сплясать. Знай, что Нарт Уон, брат твоего деда, до сих пор в неволе у крылатого семиголового великана Кандзаргаса. Уаиг давно унес его в горы и сделал своим пастухом. Шуба старого Уона — из жеребячьей шкуры, она вся покрыта вшами да гнидами, когда светит солнышко — садится, дождик идет — растягивается. Так и живет Уон. Вызволишь его — тогда и симд с тобой водить мне будет не зазорно, — сказала красавица Акола и задернула занавеску на окошке своей коляски.

— Псы Нарты! Чтоб вам головы не сносить, если вы до моего возвращения закончите свой симд и хоть одним словом обидите мою невесту! — сказал юный Батрадз, сын Хамыца.

Приехал домой Батрадз, надел отцовские доспехи и взял оружие, оседлал старого коня деда Уона и пустился в путь. Бог знает, сколько он проехал, как вдруг конь заговорил с ним человеческим языком:

— Узнать бы, куда ты едешь!

— Еду искать своего деда Уона — его унес за хребет семиголовый великан Кандзаргас.

— А под силу ли тебе такое? — спросил конь и прослезился. — Отец твой тоже долго пытался одолеть этого уаига, но не сумел. На пути к нему две горы бьются, как два барана лбами, — расходятся и снова сшибаются. Как прибудем в то место — жди. Едва они разойдутся — хлестни меня трижды, да так, чтоб с моих боков сошло кожи на целые арчи, а с твоей ладони — кусок, годный на подметки, тогда мы проскочим, а не то пропадем. Однажды, когда дед твой не сумел хлестнуть меня как следует, горы прищемили мне хвост, и я стал куцым.

Вот добрались они туда, где две горы сшибаются, как два барана. Хамыцев сын Батрадз прогарцевал на коне, натянул поводья и повернул ближе к горам. Он подождал, пока горы разойдутся, — и трижды хлестнул коня так, что с боков скакуна кожи сошло на целые арчи, а от ладони Батрадза отскочил кусок, годный на подметки. Ринулся конь и очутился за горами. Увидел он там гладкие холмы, на одном склоне пасутся несметные табуны коней, а стада коров колышутся, словно высокая трава; на другом склоне необъятные луга чернеют и пестреют от мелкого скота. И стада и табуны стережет какой-то старик. Батрадз подъехал к нему:

— Да будет у тебя много скота, добрый старик!

— Да пошлет и тебе Бог скот в изобилии, добрый молодец! — промолвил старик, обошел коня кругом и громко зарыдал.

— Отчего ты плачешь, старик? Я тебе противен?

— Отчего плачу? Так, ниотчего. И у меня в молодые годы был такой же конь, я его вспомнил и заплакал.

— Значит, это твой конь и есть, а я внук твой — сын Хамыца Батрадз. Бог даст, скоро нечего тебе будет опасаться, старик!

— Говоришь, ты нашего роду? Подойди-ка сюда, дай пощупать, как ты сложен.

Подошел Хамыцев сын Батрадз, старик провел по нему рукой и снова зарыдал:

— Не хватит ли того, что я пропал, куда же ты еще отправился?

— Не плачь, дед, от плача толку никакого, покажи-ка мне лучше, где живет уаиг, а там — на все воля Божья!

Указал ему дед дом уаига. Батрадз вошел туда и видит: великан спит, храпит, изо рта его горячие уголья вылетают, черная сажа на потолке оседает и на пол сыплется. У ног великана сидит дочь Солнца, а в изголовье — дочь Месяца. Девицы плачут и плачут, слезы их капают, превращаются в жемчужины и на полу в груды собираются.

— Добрый день вам, девицы! — говорит им юный Батрадз, сын Хамыца. — Отчего вы плачете?

— Да будет дело твое правым, Батрадз! Зачем приехал ты сюда на свою погибель? Не хватит ли того, что мы пропали? Скоро хозяин наш проснется и снова примется у нас кровь из пяток сосать. Вот мы и плачем. Просим тебя, уйди, не то он тебя съест!

— Скажите мне только, от чего ему смерть суждена, а там будь что будет по воле Бога!

— Здесь за дверью стоит железный сундук, он накрепко заперт. А в сундуке лежит заветный меч. Лишь сотне буйволов под силу его поднять, и только этим мечом можно уаига убить — ни кинжал его не берет, ни стрела.

Батрадз подошел к сундуку и заговорил с ним на языке хати. Крышка сундука поднялась. Батрадз достал из него меч, наточил и ударил по головам великана. Шесть голов слетели с шеи Кандзаргаса, а седьмая голова ему и говорит:

— Сын Хамыца Батрадз! Не пристало тебе нападать на спящего! И коли так, прошу тебя: ударь еще раз, чтобы мне умереть вмиг и не мучиться!

— Я, как и бог грозы, бью единожды, повторно ударять не стану. А напал я на тебя спящего потому, что моего деда ты долго держал в бесчестии. Ярость меня обуяла, не смог с собой совладать и признаю: не подобало мне этого делать.

Великан испустил дух. Дочь Солнца и дочь Месяца попросили Батрадза взять их с собой. Он поговорил с ними, и девицы ему доверились. Они сказали:

— Тут есть одна волшебная веревка: что ею ни перевяжешь, все теряет вес. Есть тут и волшебная кожа, и уместиться на ней могут все сокровища мира. На крыльях нашего Кандзаргаса можно перенести через горы и леса сколько угодно добра. А в расщелине горы плещется молочное озеро, и кто в нем искупается — снова станет таким же, как в свои молодые годы.

Батрадз искупал в молочном озере своего деда — Уон помолодел. Потом Батрадз наполнил этим молоком кожаный кисет и положил в карман. Он собрал все добро великана, взгромоздил на кожу, перевязал веревкой — и стало оно не тяжелее шишки хмеля.

Забрались все они, и люди и скот, на крылья Кандзаргаса и перелетели через горы. А там Батрадз развязал свою веревку — и скот, что сошел с кожи, покрыл собой просторы без конца и края. Оттуда Уон на своем белом скакуне отправился домой, а Батрадз вместе с девицами и со всем этим скотом еще добирался до края Нартов целый год. Вся его одежда истрепалась. Ровно через год прибыл он к вершине Бештау с большим табуном и стадами.

А могучие Нарты все водили там круговой симд. Красавица Акола закрыла окно своей коляски и к возвращению Батрадза приготовила ему новую одежду — с ног до головы. Батрадз сменил платье, и могучие Нарты с выкриками «алай-булай!» привели ему в жены красавицу Аколу.

Батрадз омыл своего отца молоком — и тот помолодел. А дочку Солнца и дочку Месяца он выдал замуж одну за Уона, другую — за Хамыца. И никто никогда, кроме Батрадза, не женился в один день со своими отцом и дедом.

Как Батрадз закалил себя

Ранним утром, едва солнце распустило свои золотые лучи, Батрадз отправился в небесные края — к Курдалагону, чтобы закалить себя. Поднялся он на небеса, встал у дверей кузни и позвал:

— О, благостный хозяин! Выгляни наружу, выйди к земному гостю из края Нартов!

Курдалагон вышел к Батрадзу и спрашивает:

— Ты кто? Из каких? По виду — ты Нарт, заходи!

Говорит Батрадз Курдалагону:

— Добрых тебе речей, доброй тебе ковки, умельцу! Я Нарт Батрадз, что родился из-под отцовой лопатки, я поднялся сюда, чтоб закалиться в твоем благодатном жаре.

А Курдалагон подумал: «Такая силища, да еще его в кузне моей закалить? Ему же не будет на земле супротивника, и станет он мучить всех вокруг». Вслух же он сказал Батрадзу так:

— Сегодня уже поздно — день клонится к вечеру, а завтра праздник, я мехи раздувать не стану, да и молот в руки не возьму. К тому же и углей, чтоб закалить тебя, не хватит. Явись-ка ты ко мне ровно через год, я к тому времени подготовлюсь. Ну, а сегодня заходи в дом — давно мне хочется принять гостя родом из Нартов.

— Да пребывать тебе всегда хлебосольным хозяином! — отвечал ему Батрадз. — Пора мне возвращаться, чтобы добраться домой, пока солнце еще не зашло.

С тем и ушел Батрадз, спустился на землю по солнечным лучам. Пришел он к Сатане печальный и говорит:

— Был я на небе у Курдалагона, он не соглашается закалять меня, говорит, что мало у него угля.

Зашла Сатана в свою сокровищницу и вынесла оттуда для Батрадза заветное золотое кольцо — небесное диво. И говорит ему мудрая Сатана:

— Вот тебе кольцо — сокровище предков, и в свете его небесную лестницу видно. Не мешкай — поднимись по ней на небо к бардуагам. Повелитель молний разожжет для тебя небесное горнило, Владыка бури раздует в нем огонь, а Хозяин жара раскалит уголья докрасна. Потом отправляйся к бардуагу тучи и попроси, чтобы, когда ты в море окунешься, он сверху ливень пролил, и море б не осталось без воды. И станешь ты тогда весь из булатной стали, таким, каким хотел.

Отправился Батрадз к Повелителю молний, испросил у него небесных искорок, у Владыки бури — ветра испросил, у Хозяина жара — угольев раскаленных, у бардуага тучи — ливня.

И уже тогда он двинулся к Курдалагону, забрался в кузню, в самое горнило, сел на золу и в руки взял фандыр. Занялись угли — и небо заполыхало. Бардуаг жара дохнул из своего благодатного жерла — и разгорелись уголья, огнем озарило весь свет. Сидит в огне Батрадз, на фандыре играет, веселые песни распевает. Диву дается Курдалагон: «Я же не разводил в кузне огня, откуда жар исходит?» Вошел он в кузню и видит: угли в горне раскалились докрасна, и сидит на них кто-то, распевает. Говорит тогда Курдалагон строго:

— Кто это здесь?

А Батрадз отвечает:

— Ну, давай же, чудесная кузня, раздуй мехи свои, не дай мне здесь от холода окоченеть!

Узнал Курдалагон Батрадза по голосу и говорит:

— Что ж, ради тебя на этот раз я нарушу свое слово.

Снял со стены Курдалагон совок для угля и принялся горн загружать — Батрадза накалять. Но Батрадз долго не раскалялся, и Небесный кузнец устал. Снова взял Батрадз свой чудо-фандыр, провел смычком по струнам, песню веселую завел, чтоб не скучать. Все громче и быстрее играл Батрадз, все веселее пел, — и дело спорилось у Кузнеца, все легче поднимал он молот и раздувал мехи, и громом разносились на весь свет удары его молота.

Так, днем и ночью закалял Курдалагон Батрадза — двенадцать возов углей извел, молот его тяжелый, и тот износился. Работал он целую неделю.

Когда юный Батрадз раскалился так, как положено, и когда стал он белым-пребелым, как снег, — сказал Кузнец бардуагам:

— Мне не хватает воды для закалки, — понесем его к морю.

Собрались с силами бардуаги и подняли кузню, понесли ее, остановили над морем высоко в небе. Прямо в море сбросили они раскаленного Батрадза — и он скрылся в глубине. Море высохло от его жара, все донбеттры, рыбы морские оказались на суше и без воды от жары изнывали.

Но тут бардуаг тучи пустил проливной дождь, наполнилось море водой, и морские обитатели снова погрузились в воду, нырнули в глубь моря и от мук своих избавились.

Когда Батрадз вышел из воды и пришел к Нартам, он был уже из булатной стали.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.