СОВРЕМЕННЫЕ ПСИХОТЕХНИКИ, ВКЛЮЧАЮЩИЕ УПРАВЛЯЕМЫЙ ПРОЦЕСС ПЕРЕЖИВАНИЯ ПАЦИЕНТОМ ЕГО ПРОШЛЫХ ВОПЛОЩЕНИЙ 4 глава

Часто данным методом пользуются писатели, журналисты, давая советы, что надо стараться избегать дурных мыслей, не допускать их, стремиться к положительным мыслям и эмоциям, нужно быть добрее и больше любить людей вообще и близких в частности, следует возрождать духовность в нашем общес­тве. А кто из них ответит на вопрос: что же это такое "духовность"? Много ли найдется людей, сделавших эти советы руководством к действию. Мы все знаем, понимаем, нам из­вестно множество путей морального роста, физического совершенствования, но высока ли результативность?

Еще одна значимая область психологии, которая нас будет интересовать - это теория эмоций. Мы не сможем рассмотреть множество исторических и современных направлений, сложив­шихся в их изучении, привожу лишь некоторые выводы из обзорной статьи В.К.Вилюнаса "Основные проблемы психологической теории эмоций" к сборнику текстов на данную тему "Психология эмоций" (27): "Значение проблемы эмоций едва ли нуждается в обосновании... на протяжении многовековой истории исследования эмоций они пользовались самым пристальным вниманием, им отводилась одна из центральных ро­лей среди сил, определяющих внутреннюю жизнь и поступки человека. Однако в современной позитивистски настроенной психологии отношение к проблеме эмоций совершенно иное. Интерес к ним стал гаснуть по мере того, как стали накапливаться неудачи в попытках отыскать достаточно тонкие и надежные средства для объективного (в позитивистском смысле слова) их изучения. Внимание исследователей постепенно стало ограничиваться сравнительно узким кругом проблем, таких, как выражение эмоций, влияние отдельных эмоциональных состояний на деятельность, допускающих разработку при помощи эксперимента...

Следует отметить, что традиционные ссылки на неразработанность проблемы эмоций, противоречивость существую­щих концепций, авторы которых, по словам Э.Клапареда (70), "не находят согласия ни в фактах, ни в словах", хотя и не лишены оснований, являются несколько преувеличенными. Такое впечатление создают формальные особенности концепций, их внешний вид, различия в словаре, формулировках, решаемых проблемах и т.п....

Большую путаницу в психологию эмоций вносят терминологические расхождения... К сожалению, многое из того, что в учении об эмоциях по традиции называется многообещаю­щим словом "теория", по существу представляет собой скорее отдельные фрагменты, лишь в совокупности приближающиеся к такой идеально исчерпывающей теории..."

Отношение между эмоциями и мотивацией, изображаемое в теоретической литературе, остается совершенно неясным, хо­тя снова и снова утверждается, что эмо­ции мотивируют, едва ли кто-либо смог выступить и недвусмысленно объяснить, как именно это происходит (174).

Многогранность эмоций, их проявление на различных уровнях отражения и деятельности, сложные отношения с предметным содержанием, способность к слия­нию и образованию сочетаний исключают возможность простой линейной их классификации".

Ученые выражают уверенность, что обрисованы актуальные задачи завтрашнего дня науки. Но данная задача уже блестяще решена, о чем мы поговорим в пос­ледней главе.

Различные школы и направления, как видите, по различным вопросам часто придерживаются несовместимых концепций. Нас интересует, как они отвечают на вопрос: является ли поведение врожденным или приобретенным? Многие направления, в том числе этология*45 и особенно социобиология*46 , а также гештальтпсихология*47 , придают важное значение врожденным факторам в становлении различных форм поведения. Гуманисты полагают, что человек рождается с тенденцией реализовать свои возможности в максимальной степени. Психоаналитики, напротив, утверждают, что, даже если мы и наследуем некоторые инстинкты, главная роль в формировании личности принадлежит событиям, пережитым в детстве. Таких же взглядов придерживаются конструктивисты*48 , принадлежащие к школе Пиаже*49 . По их мнению, человек наследует только способ функционирования интеллекта, так как последний может развиваться лишь путем приобретений, представляющих собой результат взаимодействий индивидуума с различными предметами, главным образом в первые двенадцать лет жизни. Что касается социальных психологов и особенно бихевиористов, то становление личности, по их мнению, в боль­шой мере зависит от наших взаимодействий с окружающей средой, как физической, так и социальной (35).

В связи с обсуждаемым нами вопросом нельзя не упомянуть одного из теоретиков психологии личности Виктора Франкла (р. 1905). В своем наиболее популярном труде "Человек в поисках смысла" автор концепции логотерапии, согласно которой движущей силой человеческого поведения является стремление к поиску и реализации человеком смысла своей жизни, рассматривает ее как врожденную мотивационную тенденцию, присущую всем людям и являющуюся основным двигателем поведения и развития личности. В.Франкл выделяет три измерения уровня существования человека: биологический, психологический и поэтический, или духовный. На вопрос: во имя чего и для чего человек должен страдать? - В.Франкл отвечает, что, реализуя смысл своей жизни, человек создает ценности только для других и во имя других. И чувство удовольствия и счастья истинны лишь тогда, когда они переживаются в связи с другими людьми.

Неврозы Франкл лечит разработанным им так называемым парадоксальным методом. Смысл лечения легко понять, вспом­нив русскую пословицу "Клин клином вышибают". Логотерапия доктора Франкла пытается заставить пациента желать того или делать то, чего он как раз боится (1, 150).

Нам следует также рассмотреть понятие "коэффициент интеллекта - КИ" (4, 220). В начале XX в. французские психологи А.Бине и Т.Симон предложили определять степень умственной одаренности посредством специальных тестов. И хотя среди спе­циалистов нет общего согласия относительно природы интеллекта, тестирование интеллекта быстро приобрело популярность, имеет большой успех до настоящего времени в практическом применении и остается одним из наиболее широко из­вестных психологических понятий. Трактуется интеллект как способность справляться с соответствующими заданиями, эффективно включаться в социальную жизнь, успешно приспосабливаться. При этом выдвигается представление о существовании базовых структур интеллекта, независимых от культурных влияний.

В большинстве тестов интеллекта испытуемому на специальном бланке предлагается установить указанные инструкцией логические отношения классификации, аналогии, обобщения и др. между терминами и понятиями, из которых составлены задачи теста. Свои решения он сообщает либо в письменном виде, либо отмечая один из нескольких вариантов, имеющихся на бланке. Иногда задачи строятся из рисунков, геометрических фигур. Успешность испытуемого определяется числом правильно выполненных задач, по нему выводится коэффициент интеллекта. При тестировании обычно формируют выборки по возрасту.

Коэффициент интеллекта (англ. intellectual quotient IQ) - отношение так называемого умственного возраста (УВ) к истинному, хронологическому возрасту (ИВ) данного лица по формуле:

УВ

–––––• 100% = IQ.

ИВ

Умственный возраст определяется результатами тестирования с помощью одной из возрастных шкал интеллекта.

В типичных современных тестах интеллекта можно обнаружить, что около 50% населения имеет КИ между 90 и 110, 25% выше и 25% ниже. Выше этой центральной группы находятся около 14,5% с КИ от 110 до 120, 7% с КИ между 120 и 130, 3% с КИ между 130 и 140, и только примерно 0,5% с КИ выше 140.

Можно было бы предполагать, что к тому времени, когда человек достигает зрелости, его КИ стабилизируется, и мало вероятно, что он может сильно измениться. Увеличение и уменьшение умственных способностей с возрастом изучалось многими психологами, и результаты выглядят примерно так, как показано на графиках на рис. 1.

Рис. 1. Повышение и понижение умственных способностей
с возрастом для групп людей: умных, средних и глупых.

Довольно быстрый рост наблюдается от рождения до двенадцати лет, затем рост замедляется, достигает своего пика го­дам к пятнадцати, остается некоторое время на одном уровне, а затем сокращается.

Люди с низким КИ в целом плохо справляются с учебными и интеллектуальными занятиями, эта закономерность весьма устойчива. Интеллект является необходимой предпосылкой ус­пеха. Установлено, что прослеживается отчетливая взаимосвязь КИ с положением в обществе, с денежными заработками.

Из всего вышеизложенного мы можем сделать следующие выводы: современная официальная психологическая наука не рассматривает проблемы духовной жизни человека, науку не интересуют такие иррациональные и эфемерные категории, как индивидуальность человека, его рождение и смерть, его мечты и надежды. Психология не может определить, какую реально­сть она изучает, не может ответить на вопрос, какова же роль врожденного и приобретенного в развитии индивидуума, на ка­кие критерии следует опираться при определении нормы психического и физического аспектов здоровья.

Рассматривая направления исследований современной психологии, мы не получили ответа на вопрос: что же такое мозг? Большинство людей убеждено, что человек думает мозгом, что материальную основу интеллекта составляет кора головного мозга с его миллиардами нервных клеток. В настоящее время составлены подробнейшие атласы анатомии человека, в которых расписана деятельность всех участков головного мозга, в них входят участки, ответственные за деятельность всех органов чувств, но среди них нет ни одного, предназначенного для мышления. Точно так же карта коры головного мозга вся испещрена изученными точками, однако в организме все они ведают формированием и построением только мышечных движений различного рода. Следовательно, мозг, будучи "распоря­дителем и распределителем всей деятельности организма, держит в своем ведении все явления, происходящие в теле" (И.П.Павлов). Таким образом, физиологические наблюдения свидетельствуют о том, что мозг не служит органом мышления. Но каждый из нас мыслит. Следовательно, мы вновь возвращаемся на круги своя: чем же мы все-таки думаем, где расположен соответствующий орган и что он собой представляет? (25)

Мы должны понимать, что вернуться к тем представлениям о душе, которые существуют в богословских учениях, прямо ввести их в научную психологию, в принципе уже невозможно. Это два разных мира, говорящих на разных языках и живущих разной жизнью. Но искать ответ на эти и другие подобные вопросы нам придется все же в духовном мире. Другого пути не существует.

Особняком стоят исследования, которые не признает официальная психология до настоящего времени, они оттеснялись за рамки официально принятых доктрин и попадали в разряд парапсихологических. В начале нашего века проводились исследования, имевшие целью выяснить, действительно ли человек живет в этом мире множество жизней. Теория "мно­жественности существований" нашла подтверждение в соответствующих опытах, проделанных серьезными и авторитетными учеными. С результатами некоторых из этих опытов, имевших место в конце прошлого и начале нынешнего веков, знакомит своего читателя Павел Гелева (31,32). Гелева приводит большое количество примеров погружения людей в память прошлого методом гипноза, о которых сообщали ученые на конгрессе спиритуалистов в 1900 г., писали в научных журналах того времени. "Вполне определенно то, что посредством гипнотических манипуляций можно постепенно провести большую часть сенситивных*50 особ в эпохи, предшествующие их нынешней жизни, воспроизводя при этом все интеллектуальные и физиологические особенности, характеризующие их в указанные периоды жизни, и так вплоть до момента их рождения". Ученые установили, что названия мест и фамилии семей, фигурировавшие в рассказах пациентов, действительно существовали, хотя сами субъекты в состоянии бдения не имели об этом ни малейшего воспоминания.

Прежде всего исследователей поражало наличие в каждой новооткрываю­щейся жизни постоянного повторения по ходу многочисленных сеансов все тех же самых событий, следующих все в том же порядке. И все это происходило совершенно стихийно, без колебаний, ошибок и какой-либо путаницы. "В каж­дом новом существовании, развертывающемся по ходу эксперимента, осанка, жестикуляция, речь субъекта меняются; вы­ражение взгляда также изменяется, становясь более жестким по мере продвижения в глубь времен. Присутствуешь при извлечении из небытия целого клубка мнений, предрассудков, верований, свойственных эпохе и среде...

Ведь какой талант, какое искусство, какое совершенство позы, жеста и голоса следовало бы употребить, чтобы в течение этих бесчисленных сеансов выдерживать столь невообразимо трудную роль, чтобы измышлять и разыгрывать сцены столь реалистичные, а нередко и трагичные перед лицом эксперимен­таторов, опытных в развенчивании обмана, практиков, постоянно держащихся начеку от ошибки и плутовства?"

Глава 4

МЕДИЦИНСКИЙ ПОДХОД К ВОПРОСАМ
ПСИХИЧЕСКОГО ЗДОРОВЬЯ И ЕГО НАРУШЕНИЙ

Что же такое аномальное*1 поведение?

"Объективного ответа на этот вопрос не существует - от­ве­ча­ет психолог (35), - он зависит исключительно от тех критериев, которые приняты у представителей данной куль­туры в оп­ределенную историческую эпоху. То, что вчера счи­талось не­нормальным, завтра, возможно, будет казаться нормальным, а то, что нам представляется неприемлемым, иногда очень хорошо вписывается в жизнь других народов".

Часто люди дают определение "ненормальное поведение" относительно других людей, включая сюда поведение, вызыва­ющее у них раздражение или недоумение, редкие формы поведения, формы поведения, представляющие опасность для самого человека и его окружения, например, суицидные*2 действия, злоупотребление наркотиками*3, поведение, создающее угрозу для общественного порядка. Внимание к человеку могут привлечь яркие эмоциональные проявления грусти или гнева, страха или депрессии, вызванные травмирующими событиями. Человек может оказаться неспособным преодолеть жизненный стресс, что ведет к уходу в себя или просто уединению и тем самым к разрыву общения с другими людьми. Обращаясь к своим собственным схемам мышления в суждении о "нормаль­ном", человек легко может посчитать сумасшедшим того, например, кто ведет себя в соответствии с обычаями, присущими другим культурам, как только его поведение начинает отличаться от нашего и мы перестаем его понимать.

Психологи считают, что не существует "идеальной нормы", и всякий человек в той или иной степени ненормален. Выбор помощи людям, нуждающимся в ней, зависит от того подхода, к которому прибегают в попытках объяснить аномальное поведение, а также определяется историей борьбы с "безумием" в том или ином обществе. Споры идут, какой должна быть поддержка таких людей - социальной, психологической или медицинской.

На протяжении всего средневековья безумие считалось следствием одержимости бесом. Аномальное поведение человека объя­сняли присутствием "злого духа", которого во что бы то ни стало нужно было изгнать с помощью заклинаний и дурного с ним обращения. Чаще всего, однако, подобные меры не действовали; церковь пребывала в убеждении, что ведьмы и колдуны заключили с дьяволом нерасторжимый договор, и поэтому их нужно просто уничтожать, сжигая на костре. В 1484 г. папа Иннокентий VII издал даже специальное распоряжение, призывающее духовенство к безжалостному истреблению "ведьм".

На протяжении последующих столетий "безумцев" продолжали подвергать изоляции, избегая общения с ними или даже изгоняя их. В некоторых странах их бросали в тюрьмы, где содержали вместе с преступниками. В других странах их помещали на особые суда - "корабли сумасшедших", которые спускали по рекам и время от времени у пристаней устраивали зрелища для публики (183).

В XVI и XVII вв. начинают (особенно в Англии) открываться приюты, предназначенные для изоляции лиц с психическими расстройствами. Здесь, однако, их ждала не более завид­ная участь, чем в тюрьмах. Очень часто их заковывали в цепи или сажали в клетки, чтобы утихомирить.

В конце XVIII в. безумием занялась медицинская наука, назвав это расстройство, подобно органическим нарушениям, болезнью, что привело к рождению психиатрии и возникновению понятия "психическое заболевание".На протяжении XIX столетия ученые исследовали симптомы различных психичес­ких нарушений, описывали и классифицировали их, а также разрабатывали методы лечения. В 1883 г. немецкий психиатр Эмиль Крепелин опубликовал первое "Руководство по психиатрии", в котором даются названия, описания и систематика "ду­шев­ных болезней". В 50-е гг. нынешнего столетия начала бурно развиваться психофармакология, были открыты успокаивающие или возбуждающие действия некоторых лекарственных препаратов. С этого времени началась длительная борьба между различными школами и направлениями. Многие психотерапевтические школы отвергают медицинский подход к психическим нарушениям.

Рассматривая нарушение поведения в рамках понятий "симптомы", "заболевание", "диагноз" и "лечение", медицинский подход в значительной мере пренебрегает динамикой поведения и переживаниями индивидуума. Проблема человека таким образом превращается в медицинскую проблему, которая в связи с прогрессом химиотерапии все чаще и чаще решается с помо­щью лекарственных препаратов, а не психологической или социальной поддержки.

Сколь не конструктивен и опасен данный путь, можно судить по работе Д.Л.Розенхана с сотрудниками (204). В 1973 г. профессор психологии Стэнфордского университета (Калифор­ния) Дэвид Розенхан попытался ответить на вопрос: "Можно ли быть уверенным в том, что тебя сочтут "нормальным" человеком в таком месте, где ухаживают за людьми, считающимися "ненормальными"?".

Он и еще семь человек образовали группу, куда входили три психолога, педиатр, психиатр, художник и домохозяйка (три женщины и пять мужчин), которые появлялись поочередно в двенадцати психиатрических клиниках пяти штатов США. Все члены группы были нормальными людьми и никогда в жизни не обнаруживали никаких психических расстройств.

Каждый участник группы получал следующую инструкцию: обратившись в клинику, он в ответ на соответствующий вопрос должен был сообщить, что иногда слышит незнакомый голос, принадлежащий человеку одного с ним пола и произносящий какие-то малозначащие слова; затем ему следовало, изменив только свое имя, без утайки рассказать все, что касается его реальной жизни со всеми ее радостями и горестями. По мнению Розенхана, в этих рассказах не могло быть ничего похожего на патологию.

Как бы то ни было, большинство участников группы были приняты в клинику с диагнозом "шизофрения". Быть может, случившееся объясняется ошибкой медицинского персонала клиники или тем, что они хотели проверить диагноз?

С момента поступления в клинику и на протяжении всего пребывания в ней псевдопациенты вели себя совершенно нормально, не упоминая больше о "голосах", в надежде быстро выписаться. Такого внезапного улучшения состояния, однако, не заметил ни один из медицинских работников, и только после многочисленных попыток убедить персонал в том, что они находятся в достаточно здравом рассудке, чтобы покинуть боль­ницу, смогли они вернуться домой, проведя в ней в среднем по три недели (один из "исследователей", которого держали в клинике семь с половиной недель, вынужден был бежать из нее, так и не убедив "опекунов", что он здоров и телом и душой).

Когда Розенхан ознакомил сотрудников психиатрических клиник с этими результатами, они возмутились, отказались ве­рить в то, что подобное могло случиться в обычных условиях.

Тогда Розенхан предупредил медицинский персонал одной из клиник, ознакомленный с результатами его первого эксперимента, что в ближайшие три месяца им следует ожидать об­ращений псевдопациентов. Из 193 человек, принятых за это время в клинику, 41 вызвал подозрения по меньшей мере у одного представителя персонала, 23 были объявлены псевдопациентами по крайней мере одним психиатром и 19 вызвали подозрение одновременно у одного психиатра и одного представителя персонала без медицинского образования... А между тем в клинику за все это время не обратилось ни одного псевдопациента.

Таким образом, следовало признать очевидность того факта, что нет ни малейшей уверенности в том, кого следует считать нормальным, а кого ненормальным человеком. Тогда на чем же основана такая уверенность у некоторых психиатров? По мнению Розенхана, большей частью на ошибках восприятия или на ошибочной интерпретации действительности.

Во время пребывания в клинике псевдопациенты записывали все свои наблюдения за происходящим вокруг, и это никого не обеспокоило и не побудило проверить цель этих наблюдений. Наоборот, их "писательское поведение" рассмат­ривалось как характерный признак шизофрении и лишь подтверждало поставленный ранее диагноз. Однако 30 % настоящих пациентов клиники разгадали мошенничество псевдопациентов; они заявили: "Вы ведь не сумасшедший, правда?.. Вы, наверное, журналист или ученый?.. Держу пари, что вы наводите справки о больнице!.."

Исследователи отметили также, насколько был трудно доступен персонал клиники, шла ли речь о психиатре, психологе, медицинской сестре или служащем. Они подсчитали, что в среднем контактировали с тем или иным представителем персонала 6,8 минуты в день. Кроме того, эти контакты чаще все­го были испорчены отношением персонала, о чем прекрасно знают все, кто часто попадает в больницы. Так, например, на ежедневно задававшийся вопрос: "Доктор, не могли бы Вы мне сказать, когда меня выпишут?" - психиатр тотчас же, не услышав даже вопроса, отвечал: "Здравствуйте, Дэвид. Как вы сегодня себя чувствуете?"

Как отмечает Розенхан, побывав в такой атмосфере, не трудно понять, как здоровые люди рискуют получить диагноз психоза и казаться безумными просто в силу того обстоятельства, что они очутились в столь необычном месте, как обезличивающая и вызывающая чувство обреченности психиатрическая больница. Как только человек оказывается в психиатрической больнице, его свобода распоряжаться собственной жиз­нью ограничивается и он должен подчиняться больничной дис­циплине и распоряжениям врача, от которого зависят все "больные". С этого момента у человека может начаться процесс психиатризации, в результате которого он попадает в полную зависимость от психиатрической системы и произвола психиатров (35).

Каждому подходу к объяснению аномального поведения со­ответствует тот или иной способ лечения, основанный на тех представлениях, которые формируются относительно за­бо­левания данного пациента. Если эти представления соответствуют медицинскому подходу, следует ожидать, что такой бу­дет и терапия, а забота о больном будет обеспечиваться биологическими методами. Если же эти представления будут носить более психологический характер, то могут быть представлены разные формы терапии, особенности которых будут зависеть от того, с каким научным направлениям они связаны. Психоаналитик займется изучением конфликтов, источники которых, по его убеждениям, лежат в сфере подсознания; бихевиорист проведет "отучение от дурных привычек" и попытается восстановить приемлемое поведение; когнитивисты сделают попытку изменить восприятие человеком испытываемых им трудностей; гуманисты постараются пробудить его собственные силы, которые помогли бы ему самому найти выход из кризиса.

Медицинский подход торжествовал долгие годы, распространялся не только на случаи органических нарушений, но и на чисто функциональные расстройства, использовались при этом такие средства, как шоковая терапия, нейрохирургия и химиотерапия.

Терапия инсулиновым*4 шоком. Дозу препарата, который первоначально использовался лишь в эндокринологической практике при лечении диабета*5, стали доводить до таких пределов, которые вызывали кому*6 у перевозбужденных пациентов, у пациентов с диагнозом шизофрении. Для достижения наи­большего эффекта рекомендовалось погрузить больного в кому не менее чем на тридцать-пятьдесят часов. При этом врачу надлежало быть "особенно осторожным" при введении инсулина, чтобы избежать риска необратимой комы (то бишь смерти!) или же кровеносного или дыхательного коллапса*7. Пациент выходил из инсулиновой комы в состоянии регрессии. Его приходилось кормить внутривенно или через зонд, он длительное время зависел от посторонней помощи.

Электрошоковая терапия. В 30-е гг. под влиянием неких умозаключений ученые решили пропускать через головной мозг больного в течение нескольких секунд довольно сильный электрический ток, который вызывал общее повышение мышечного тонуса и судороги. Последние, однако, оказались настолько сильными, что больного приходилось предварительно усыплять, чтобы он не поломал себе ребра или зубы. Электрошоковую терапию продолжали использовать, несмот­ря на ее многочисленные побочные эффекты: повреждение мозга, сердца, легких и др. До сих пор нет ни доказательств эффективности такой терапии, ни каких-либо указаний на механизм ее действия. В тяжелых случаях ее продолжают использовать до сих пор.

"Сегодняшняя шоковая терапия состоит в том, что через электроды, прикрепленные к голове пациента, пропускается ток напряжением от 70 до 130 вольт в течение от одной до пяти долей секунды. Обычно проводятся три процедуры в неделю; в целом оптимальное количество процедур может быть от 5 до 35. При такой довольно-таки зверской процедуре побочные эф­фекты незначительны, и пациент даже не испытывает боли (так считают сами врачи - авторы статьи, которую мы используем - 5). Опасность перелома костей снизилась за счет применения сахароподобных веществ... Пациент теряет сознание сразу же в момент процедуры, поэтому сопротивление дальнейшему ходу лечения не связано с воспоминанием о физической травме. Самая поразительная черта послешокового сос­тояния в том, что пациент получает различной степени потерю памяти в отношении недавних событий. Амнезия*8 может длиться несколько недель или месяцев после лечения, но в конечном счете память восстанавливается. Изменения в мозгу, если и случаются, обратимы. Устойчивое поражение мозга наб­лю­дается очень редко".

И затем там же делаются следующие выводы: "Электро­шоковая терапия зарекомендовала себя как весьма эффектив­ное средство при глубокой депрессии*9 - дегенеративной*10 меланхолии*11 - которая встречается в преддверии старости. С другой стороны, шоковое лечение приносит лишь облегчение симптомов. Оно не ликвидирует причин глубинного психологического расстройства, лежащих в основе болезни, и пациенты, получавшие электрошок без сопровождения психотерапии - которая добирается до истоков болезни, - часто испытывают рецидив. Это характерно даже для тех, кто страдает психической депрессией, при которой электрошок в ряде случаев категорически необходим. Например, когда требуется спасти жизнь пациента с суицидальными наклонностями или жизнь других людей, окружающих особенно агрессивного больного.

Мнения о способе действий при применении электрошока разделяются, грубо говоря, на две группы: одна основывается на вероятном психологическом воздействии лечения, другая - на возможном физиологическом воздействии. Так одна из психологических теорий утверждает, что пациент настолько страшится лечения, что он "убегает в здоровье", лишь бы не испытать вновь этой процедуры; другая предполагает, что лечение удовлетворяет потребность пациента в наказании. Если бы, однако, это и было так, то избиение пациентов или заковывание их в цепи - как это практиковалось в средние века - скорее излечило бы их... Третья психологическая теория утверждает, что пациент высвобождает свои подавленные агрессивные и враждебные импульсы через сильнейшие мышечные конвульсии. Но если это так, то почему пробежка вокруг дома или отжимание на полу до изнеможения не воздействуют столь же эффективно? Наконец, еще одна психологическая теория пред­по­лагает, что пациент рассматривает электрошок как угрозу его жизни и именно против этой угрозы он мобилизует все свои защитные силы... В целом можно сказать, что все эти психологические теории могут быть применимы к отдельным случаям, однако не выдерживают обобщения".

Использование неконвульсивной электротерапии как способа "облегчения симптомов" через внушение восходит, как считают некоторые источники, к Скрибониусу Ларгусу (р. 47 г. н.э.), лечившему головные боли при помощи электрического угря. Как Вы сможете увидеть из представленных материалов, история столь "гуманного" метода лечения насчитывает тысячи лет.

Психиатры аргументировали применение данного метода простотой исполнения и благоприятными результатами, которые позволили электрошоку к сороковым годам вытеснить терапию инсулиновым шоком при лечении шизофрении (5).

Нейрохирургия*12. В 30-е гг. была разработана и другая методика, находящая сейчас все меньшее применение. Речь идет о хирургических операциях на головном мозге, включающих разрушение отдельных участков лобных долей (лоботомия) и перерезку нервных пучков, связывающих их с некоторыми нерв­ными центрами. У человека лоботомию впер­вые произвел португальский психиатр Мониз (Moniz), за эти свои работы он в 1949 г. получил Нобелевскую премию. Однако скоро было замечено, что наряду со снижением агрессивности у пациента происходит изменение личности, проявляющееся в исчезновении интереса к повседневной жизни и отсутствии эмоций. Мно­гие из тех, кто прошел эту процедуру, теряли честолюбие, такт, воображение; страх и беспокойство уменьшались, но за счет потери самоуважения и чувства сопереживания с другими. А ведь восстановить что-либо после такой операции нельзя, и поэтому больные были обречены на бесцветную жизнь автоматов.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: