СИСТЕМЫ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ И КОДИРОВАНИЯ ИНФОРМАЦИИ 6 глава

Еще один пример. Трое студентов решили принять участие в игре, где каждому предстояло бросать кубик при продвижении на доске, и в конце каждого хода нужно было ответить на определенный, основанный на фактах, вопрос, чтобы продолжить игру дальше. Студенты поставили цель играть в течение семидесяти шести часов без перерыва на сон. Им было позволено отлучаться на десять минут каждые два часа для отдыха, прогулок, массажа, холодного душа и т.п. Однако опыт не удалось завершить так, как планировалось. Первый игрок сдался после сорока часов. Он жаловался на то, что его мозг «перегрелся». Второй вышел из игры на пятьдесят шестом часу. Третий игрок, Лизбет, сдалась на шестьдесят пятом часу. Когда Лизбет вышла из игры, у нее наблюдались трудности при ходьбе и невнятная речь. Ответы на вопросы она давала с задержкой и иногда приходилось повторять вопрос по несколько раз, чтобы получить ответ.

Вот как она прокомментировала свое состояние: «Расстояние между мной и окружающим миром казалось огромным. Касание чего-либо ощущалось, как толчок этим предметом, различать цвета (особенно коричневый и зеленый) было трудно. После шестидесятого часа без сна меня начала подводить память. Ян и Джером больше для меня не существовали. Я не могла найти свою игровую фишку, и подчинялась командам, словно марионетка... Подошва моих туфель, казалось, стала вдвое толще, я чувствовала головокружение и бессилие. Меня охватили паника и паранойя. Страх потери самоконтроля стал причиной прекращения игры»[42].

Итак, эксперименты на себе, поставленные добровольцами, показали, что человек в ситуации продолжительного лишения сна испытывает многочисленные трудности, которые проявляются на всех уровнях функционирования организма.

– 85 –

Что бы произошло, если бы они оставались без сна еще какое-то время? Опыты, поставленные на животных, дают ответ на этот вопрос. В частности, Аллан Речтскаффен использовал в качестве испытуемых крыс. Он сконструировал простую систему. Условия эксперимента заключались в следующем. У крыс всегда в достатке были еда и питье. Но сама крыса размещалась на подставке, которая сразу приходила в движение, как только датчики показывали, что она начинает засыпать. Поскольку платформа была окружена водой, а крысы не любят купаться, особенно в холодной воде, вращение платформы вынуждало засыпающую крысу начать двигаться. Свет в клетке был постоянно включен, а температура – на нейтральном для крыс уровне. Таким образом, единственное, в чем им отказывали, был сон.

Каковы оказались результаты эксперимента? Животные, которым не давали спать, выглядели довольно жалко. Их шерсть приобрела желтоватый оттенок, они начали худеть. К концу эксперимента крысы потеряли около двадцати процентов первоначального веса, и это при том, что еды было в избытке и они ели в два с половиной раза больше, чем до начала эксперимента. По истечении двадцати одного дня все испытуемые были мертвы (первое животное погибло на тринадцатый день исследования). Чтобы выяснить, что же их погубило, были проведены многочисленные исследования.

Ученые проанализировали состояние всех важных органов: мозга, почек, легких, печени, селезенки, щитовидной железы, тимуса, желудка, разных участков пищеварительного тракта. Животные были осмотрены на предмет нехватки витаминов и на наличие в организме инфекций. Было проведено множество сложных анализов образцов тканей, но ничего существенного обнаружить не удалось. Несмотря на серьезные и кропотливые исследования, растянувшиеся на десятилетия, в лаборатории Речтскаффена не смогли найти каких-либо явных физиологических или биохимических причин, которые погубили животных. Крысы просто умерли.

– 86 –

Вместе с тем было отмечено, что температура тела животных, лишенных сна, постепенно снижалась. Крысы, судя по всему, пытались компенсировать этот процесс, поедая больше пищи. Некоторое время это помогало. Однако по истечении примерно двух недель организм животных терял способность вырабатывать достаточное количество тепла, чтобы компенсировать падение температуры. Оказалось, что через несколько дней после резкого снижения температуры тела неизбежно наступает смерть. Есть так называемая точка «невозврата», критическая точка. Как только отмечается значительный дефект тепловой регуляции организма, животное погибает, даже если ему снова дадут спать.

Подобные симптомы были замечены и у людей, которых длительное время лишали сна. Исследования показывают, что такие люди имеют склонность есть больше обычного, и хотя сначала прибавляют в весе, при продолжительном периоде пребывания без сна начинают худеть. У них начинается неуклонное снижение температуры тела, примерно на полградуса после двух-трех дней без сна.

Таким образом, лишение сна имеет самые драматические последствия как для животных, так и для людей. Данные свидетельствуют о том, что наиболее тяжелым моментом в лишении сна оказывается отсутствие БДГ-фазы. Некоторые специалисты даже полагают, что наибольший вред, приносимый человеку бессонницей, состоит в том, что она лишает его сновидений. Если лишить человека возможности видеть сны, происходят нарушения личности. «Редко, кто выдерживал более семидесяти двух часов без сновидений. А у тех, кто выдерживал, в итоге начинались галлюцинации. Создается впечатление, что таким образом мозг пытается создать замену сновидениям, которых его лишили. Одна из опасностей, которую таит в себе алкоголь, заключается в уменьшении количества сновидений. Когда алкоголик избавляется от своего пагубного пристрастия, то почти сто процентов времени сна он видит сны. Причина такого явления следующая: человек, которого какой-то ночью лишили сновидений, будет наверстывать упущенное следующей ночью, и количество БДГ-фаз

– 87 –

увеличится соответственно количеству недополученных БДГ-фаз. Интересно и то, что с не-БДГ-фазами сна такого не происходит, то есть человеку не приходится восполнять утраченное. Возможно, наше тело обладает какой-то мудростью, которую мозг пока не в силах осознать во всей полноте»[43].

Исследования Демента[44] подтвердили, что существует этот «эффект отдачи»: если испытуемых будить сразу при возникновении согласованных движений глаз, то в первую же ночь, когда их оставляют в покое, время, проведенное в БДГ-фазе, значительно увеличивается. Ничего подобного не было отмечено у тех же испытуемых, если их будили столь же часто, но в других фазах сна, без БДГ-активности.

Таким образом, экспериментальные данные свидетельствуют о том, что существует биологически обусловленная потребность в регулярном сне вообще и в БДГ-сне в частности.

2.2. Роль сновидений в жизни человека

Однако какую роль играет сновидение в жизни человека? На этот счет, и в настоящее время так же, как и на протяжении истории человечества, существуют разные точки зрения. Как уже говорилось, некоторые исследователи связывают потребность в сне с формированием мозга и обучением. У пациентов с афазией[45], которые заново учились говорить, наблюдалась большая представленность БДГ-сна, чем у тех, у кого способность к речи не восстанавливалась[46].

– 88 –

Сходную взаимосвязь БДГ-сна и познавательной деятельности предполагает наблюдение, что у детей и взрослых с глубокой умственной отсталостью пропорции БДГ-сна ниже, чем в норме. Кроме того, у них наблюдается запаздывание наступления фазы БДГ и менее интенсивные движения глаз. Испытуемые с самыми низкими показателями в тестах на коэффициент умственного развития (IQ) характеризовались и наименее выраженной БДГ-активностью[47]. В экспериментах, где учащиеся колледжа получали тесты на зрительную память до и после периодов непродолжительного сна, удалось установить, что в том случае, если во время сна возникали периоды БДГ-активности, показатели тестирования улучшались[48]. Некоторые исследования продемонстрировали увеличение пропорций БДГ-сна в случае травмирующих переживаний, возрастания учебной нагрузки и в иных стрессовых ситуациях[49].

Таким образом, данные свидетельствуют о том, что среди прочего БДГ-сон имеет отношение к переработке и хранению информации.

Серия экспериментов, проводившихся Розалиндой Картрайт[50], показала, что эта роль БДГ-сна более важна, если обрабатывается материал, имеющий эмоциональную или личностную значимость. В своих исследованиях Картрайт предлагала испытуемым три типа задач, от эмоционально-нейтральных (решение кроссвордов и тест на словесные ассоциации) до несущих выраженную эмоциональную окраску

– 89 –

(завершение незаконченных историй). При этом создавались два типа экспериментальных условий. В первом случае испытуемые начинали и завершали работу над заданием в период бодрствования без перерывов на сон. Во втором – между началом и завершением делался перерыв для сна, включавшего и БДГ-фазу. Результаты не были неожиданными. В первых двух случаях, когда обрабатывались эмоционально нейтральные тесты, не было замечено существенных различий в ситуации, когда исполнение задания происходило в период бодрствования, и в том случае, когда оно прерывалось сном. Если же объектом исследования являлись эмоционально значимые задания, удавалось обнаружить существенные отличия в эффективности их выполнения. В частности, если задание прерывалось на сон, включавший БДГ-фазу, результаты были интереснее. Однако неожиданно выяснилось, что у испытуемых менялось эмоциональное восприятие ситуации. Если участники эксперимента работали над заданием бодрствуя, большинство из них давало истории счастливый конец: главный герой добивался вознаграждения, порой за чужой счет. Но после периода сна его успехи оказывались гораздо скромнее. Иногда в завершении истории делался вывод о том, что он вовсе не так уж хорош.

Картрайт предположила, что причина этого в том, что БДГ-сон позволил участникам эксперимента лицом к лицу встретиться с бессознательно избегаемой наяву опасностью неблагоприятного исхода.

Еще один аспект проблемы соотношения адаптации и сна изучали Дэвид Кулак, Франсуа Прево и Йозеф де Конинк[51]. Исследования показали, что в том случае, если сновидение содержало элементы стрессовой ситуации, адаптация испытуемых к жизни была более низкой, чем у тех, у которых подобное включение отсутствовало. Сон, который

– 90 –

не прерывался, давал более быструю адаптацию, чем сон с большим количеством сновидений, оставшихся в памяти благодаря периодическому пробуждению испытуемых.

Исследователи пришли к выводу, что пробуждение среди сна, с одной стороны, позволяет лучше запомнить сновидение, но с другой – запускает дневную обработку информации, характерную для бодрствующего сознания. Это приводит к тому, что решение проблемы загоняется в единственную колею -сознательное размышление. Тогда же, когда испытуемых не будят во время сновидения, они имеют в своем распоряжении несколько разнообразных, интегральных способов разрешения стрессовой ситуации.

Э.Хартман предположил, что назначение БДГ-сна – это восстановление оперативных функций интеллекта после дневных нагрузок. Он считает, что в БДГ-фазе это восстановление осуществляется за счет рекуперации нейрохимических систем мозга, истощенных во время бодрствования. Сон же вне фазы БДГ служит, на его взгляд, физическому отдыху организма и подготавливает его к вступлению в БДГ-фазу[52].

Э.Росси связывает сновидение с формированием новых протеиновых структур. Возникновение органических структур предшествует творческим изменениям в отношении сновидя-щих к себе и к миру. Это является биологической основой процесса изменения в структуре личности, поведении индивида. Росси уверен, что фаза БДГ инициируется стволом головного мозга и затем полностью охватывает кору. Поскольку опыты на животных показали наличие синтеза протеинов в мозге в процессе обучения новым навыкам, он предположил, что это и происходит во время сновидений[53].

Некоторые теоретики используют компьютерные метафоры в описании сновидческих процессов. Например, Джонатан Уин-сон пришел к выводу, что БДГ-сон напоминает то, что в

– 91 –

компьютерной терминологии именуется «автономной обработкой»[54], когда происходит временное накопление поступающей со входа информации в памяти процессора до тех пор, пока не освободятся резервы для ее обработки. Подобным же образом информация о событиях прошедшего дня накапливается и сохраняется до того момента, когда во время БДГ-фазы представится возможность интегрировать ее с воспоминаниями, имеющимися у человека, и включить в будущие стратегии. Уинсон полагает, что тета-ритм, генерируемый гиппокампом мозга во время БДГ-фазы, указывает на наличие процесса переработки информации и планирования будущего[55].

Интересная концепция сновидений была предложена Монтегю Ульманом. В серии работ 1958—1986 годов он разработал основные положения теории, предлагающей так называемую «гипотезу бдительности» для понимания природы сновидения[56]. Если для Фрейда сновидение является «сторожем сна», поскольку позволяет субъекту удерживаться от пробуждения для того, чтобы он успел справиться с беспокоящими импульсами, от которых сновидение его освобождает, то с точки зрения Ульмана, цель сновидения – не столько сохранение сна, сколько поддержание необходимого уровня бдительности. Такое понимание, даже чисто физиологически, имеет под собой основания, поскольку, как мы помним, электроэнцефалографическая картина сна, то есть периода БДГ-активности, весьма напоминает функционирование мозга в состоянии бодрствования. После БДГ-фазы может последовать как пробуждение, так и переход к более глубоким стадиям сна.

Так отчего же зависит то, какой путь будет выбран сновидцем в каждой конкретной ситуации? Представим себе, что недавние события создали напряжение, которое продолжает

– 92 –

доминировать над человеком, связанные с ним мысли и чувства всплывают на поверхности в фазе БДГ-сна и превращаются в первичные образы сновидения. В это время человек как будто задается вопросом: что происходит со мной в настоящий момент моей внутренней жизни, о чем мне следует узнать? На взгляд Ульмана, он ставит себя перед выбором: безопаснее ли для него проснуться или остаться спящим, чтобы получить решение интересующих его вопросов. Быстро возникает вереница образов из прошлого, и, когда он находит в этом потоке те образы, ту информацию, которая может пригодиться ему для оценки наличных трудностей, перед ним возникает еще один вопрос: что я могу со всем этим сделать? Как ответ на этот вопрос перед его мысленным взором начинают возникать образы, которые подсказывают новые решения. Если связанные с этим образным рядом чувства слишком интенсивны, чтобы быть совместимыми с состоянием сна, человек пробуждается. Ульман полагает, что сновидец во время БДГ-сна оценивает основания для решения «за» или «против» прерывания этого состояния.

Он согласен с представлением, что сновидения имеют биологический, психологический и культурный источники. На его взгляд, сновидения выполняют несколько задач и ведущая среди них – решение текущих проблем.

Свое представление о природе сновидений и о тех формах работы, которые оказываются продуктивными в их анализе, Ульман резюмировал в следующих принципах.

1. Сновидения являются сообщениями, приходящими из внутреннего мира. Они становятся доступными после пробуждения сновидца, если он готов вступить с ними во взаимодействие.

2. Если мы вспоминаем сновидение, то, в известном смысле, мы готовы встретиться с содержащейся в нем информацией.

3. Если позволить этой встрече произойти надлежащим образом, результат будет целительным и увеличит интегрированность личности.

– 93 –

4. Хотя сновидения и содержат информацию личного характера, их совместное рассмотрение в щадящей поддерживающей обстановке создает прекрасные возможности для терапии.

5. Сновидения можно сделать доступными. Любой человек, у которого достаточно мотивации и интереса, может обучаться и совершенствоваться в искусстве работы со сновидениями.

2.3. Теория Арнольда Минделла

Среди существующих на сегодняшний день концепций мне наиболее близка та, которую развивает известный исследователь сновидений, доктор философии, психотерапевт и аналитик, один из создателей процессуально ориентированной психологии, написавший семнадцать книг, переведенных на двадцать языков мира, Арнольд Минделл. Физик по первоначальному образованию, Минделл еще в юности увлекся юнгианской психологией и переехал в Цюрих. Там он познакомился с ученицей Юнга Марией-Луизой фон Франц, и стал ее сподвижником. Впоследствии Минделл изучал опыт и традиции шаманов Кении, австралийских аборигенов и целителей, а также таких групп коренных американцев, как племя хайда на острове Королевы Шарлотты в Канаде. Он обучался у индусских мастеров и буддийских учителей дзен. Минделлу удалось создать концепцию, в которой современные психологические представления о природе сновидений и методах работы с ними (существующие в области юнгианской, процессуально ориентированной, гештальтпсихологии), синтезированы с некоторыми идеями традиционных культур (в частности, австралийских аборигенов). Эти теоретические разработки он в течение многих лет с успехом применяет в своей практике аналитика.

Чтобы лучше представить основную идею данной концепции, приведу небольшую выдержку из личной истории ее автора, поскольку она оказала влияние на логику его

– 94 –

исследований. Арнольд Минделл, будучи двадцатилетним студентом, проводил свой первый год обучения в Цюрихе. В первые недели пребывания там каждую ночь он просыпался от поразительных сновидений. И однажды однокурсник посоветовал ему посетить «старую ведьму» – юнгианского аналитика, жившую вблизи цюрихского озера. По его словам, она должна была знать, как поступить с его снами. Нервничая, Минделл отправился на свой первый психотерапевтический сеанс. Он гадал, какой окажется Мария-Луиза фон Франц. Она оказалась дружелюбной женщиной средних лет, австрийско-швейцарского происхождения, одной из главных последовательниц Карла Густава Юнга. Когда Минделл изложил свою проблему, она, выслушав, попросила рассказать один из снов. Минделл воспротивился, утверждая, что для того, чтобы понять существо проблем человека, нет нужды обращаться к его сновидениям. Занятия физикой побудили его считать, что для того, чтобы вскрыть природу феномена, совсем необязательно сосредоточиваться на воображаемом, на фантазиях (такой виделась ему природа сновидений), – достаточно изучить проблему, исследуя физическое ее воплощение. Поэтому он заявил, что помочь ему можно, наблюдая за его телом, за тем, как оно функционирует, как живет. На это М.-Л. фон Франц ответила («смиренно ответила», как он сам пишет), что на сегодняшний день она не знает лучшего способа понять бессознательное, чем задавать вопросы о сновидениях. Минделл продолжал настаивать на том, что наилучший путь к пониманию человека – это анализ телесных проявлений. Мария-Луиза ответила, что подход к бессознательному с точки зрения физики (и вообще физического) – это, вероятно, то, что стоит сделать Минделлу предметом его исследований на ближайшие годы. Она добавила, что этим очень бы заинтересовался Карл Густав Юнг, но он умер всего несколько недель назад.

Действительно, Юнга очень интересовало соотношение между сновидениями и физической реальностью. Последние годы своей жизни он, вместе с лауреатом Нобелевской

– 95 –

премии, физиком, Вольфгангом Паули, посвятил исследованию связей психологии и физики. Незадолго до смерти Юнг просил фон Франц продолжать работу в этом направлении.

Из такой личностной истории практически и проистекли исследования Минделла в области процессуально ориентированной психологии и психотерапии. Всю жизнь он пытается ответить на свой собственный вопрос: зачем рассматривать сновидения для понимания бессознательного и не лучше ли сосредоточиться на телесной симптоматике? Основная его идея заключается в том, что сновидение можно понять, тщательно наблюдая за тем, как человек использует свое внимание, как он движется, какой опыт переживает в собственном теле в обычном и в измененном состояниях сознания. Минделл полагает, что сны представляют собой лишь одно из проявлений бессознательного, которое он предпочитает называть Сновидением с большой буквы. Он пишет, что не имеет ничего против термина «бессознательное», но считает, что сегодня и сам Юнг предпочел бы термин «Сновидение» из-за его связи с идеями традиционных культур, практикующих одновременные осознания сновидящего и бодрствующего сознания.

Согласно представлениям австралийских аборигенов Сновидение – это таинственная сила, невидимая энергия, скрывающаяся за всем, что мы воспринимаем. Они говорят, что Сновидение представляет собой тонкую силу, заставляющую человека тяготеть к вещам, например, провоцирующую посмотреть на что-либо до того, как он это осознает. По их мнению, Сновидение – это сила и образец, которая создает физическую реальность. Они кратко объясняют это так: «Ты можешь убить кенгуру, но не можешь убить его сущность -"Сновидение Кенгуру"»[57].

По мнению Минделла, на протяжении человеческой истории разные люди давали Сновидению разные наименования. Физик назвал бы его «волновой функцией»,

– 96 –

математическим миром, стоящим за вероятностной природой физической реальности. Иудеи называют его – Яхве, христиане – Богом, мусульмане – Аллахом, индуисты или буддисты – Брахманом, Пустотой или Умом Будды. Он полагает, что Сновидение – это не просто духовный или мистический фактор, – это нечто эмпирическое, переживаемое по опыту, то, что ощущается всеми. В частности, Минделл отмечает, что, натренировав свое осознание, можно научиться ощущать, что вы не просто движетесь, но что каждому вашему движению предшествует тенденция двигаться в определенном направлении. Иными словами, Сновидение – это ощущаемая человеком тенденция к движению и мышлению; это тенденция ощущать, видеть или слышать, которую он чувствует непосредственно перед тем, как действительно ощущает, видит или слышит что-либо. И поскольку именно Сновидение лежит в основе сновидений, которые люди видят ночью, постольку для того, чтобы понять природу последних, необходимо разобраться с тем, что представляет собой первое или та глубинная реальность, которая стоит за внешне видимыми и воспринимаемыми человеком проявлениями и состояниями.

Хотелось бы сказать несколько слов о возможном физиологическом корреляте понятия «тенденция», используемого Минделлом для описания природы бессознательного (которое, напомню, он предпочитает именовать Сновидением с большой буквы). Современные исследования в области нейрофизиологии показывают, что за некоторое время до того, как человек осознает, что принял решение о совершении некоторого действия, электрическая активность мозга однозначно свидетельствует о том, что такое решение уже принято и совершение данного действия неизбежно. В частности, лауреат премии Ван Аллена, руководитель неврологического отделения медицинского колледжа Университета Айовы, профессор А.Р. Дамазио пишет по этому поводу: «В одном из своих экспериментов Лайбет выявил задержку между временем, когда испытуемый осознавал свое решение согнуть

– 97 –

палец (испытуемый отмечал точный момент принятия этого решения), и временем, когда электрическая активность его мозга указывала на неизбежность сгибания пальца. Активность мозга изменялась за треть секунды до того, как испытуемый принимал осознанное решение. В другом эксперименте Лайбет попытался выяснить, вызывает ли какие-либо ощущения у больных, которым делают операцию на мозге, непосредственное воздействие раздражителя на ткань головного мозга (в большинстве случаев во время таких операций пациенты находятся в бодрствующем состоянии). Ученый обнаружил, что воздействие на кору слабым электрическим током вызывает у пациентов легкое покалывание в руке – но только через полсекунды после воздействия раздражителя... Работы Лайбета позволяют сделать однозначный вывод: начало развития нейрофизиологических процессов, приводящих к осознанию событий, и момент, когда человек начинает чувствовать их последствия, разделены неким интервалом времени»[58].

Таким образом, мы видим, что идея, которая берет свое начало в традиционных верованиях австралийских аборигенов и, будучи привнесена в европейскую категориальную сетку, производит впечатление довольно мистической, по существу, имеет совершенно реальные и вполне материальные корреляты в нейрофизиологических процессах, действительно протекающих в организме человека. Иными словами, не только совершению действия, но и осознанию решения совершить некое действие действительно предшествует формирование паттерна нейрофизиологической активности, которое – при известном навыке – может осознаваться-ощущаться именно как тенденция совершить действие.

Минделл отмечает, что его представление о природе сновидений и методах работы с ними проистекает в равной степени из занятий физикой и психологией. Квантовая физика впервые познакомила его с понятием «тенденции». В своей

– 98 –

книге «Квантовый ум: грань между физикой и психологией»[59] он показывает, что Сновидение можно рассматривать по образцу так называемой «волновой функции» – математической структуры, используемой в физике для описания квантово-механических объектов. Для большинства современных теоретиков квантовый мир представляет собой математическое измерение, суть которого невозможно определить с точки зрения обыденной реальности. В то же время сама эта реальность может рассматриваться как производная от математических измерений квантового мира, подобно тому, как в культуре аборигенов реальный мир проистекает из тенденций, характеризующих мир Сновидения.

В 20-е годы один из основателей квантовой механики, блестящий немецкий физик Вернер Гейзенберг предложил интерпретацию волновой функции, задаваемой уравнением Шредингера[60], как «тенденции», дающей начало вероятностной природе повседневной реальности (математически выражаясь, «конъюгация» этой функции для некоторого события дает величину вероятности этого события)[61]. Он предположил, что амплитуда волновой функции репрезентирует вероятность некоторого события в реальности.

Сходные идеи о существовании неотчетливо воспринимаемых, но глубинных и чрезвычайно значимых аспектов реальности высказывал Уильям Джеймс. В книге «Многообразие религиозного опыта», вышедшей в 1906 году, он писал: «.. Как будто в человеческом сознании существует ощущение реальности, чувства объективного присутствия, восприятия того, что можно назвать "нечто там", более глубокое и общее, чем любое из конкретных "чувств"»[62]. Джеймса интересовали живые явления до того, как они подвергнутся расщеплению в дихотомии субъекта и объекта.

– 99 –

В 60-е годы в Институте Эсален в Биг Суре Фриц Перлз изменил представления о работе со сновидениями, показав, что каждый его персонаж должен переживаться «здесь» и «теперь». Поэтому, чтобы понять символ сновидения, человеку, анализирующему сон, необходимо стать этим символом в данный момент, в данную минуту.

Профессор Юджин Гендлин, указывая на тонкую чувственную подоплеку реальности, заметил, что в основе реальности лежит телесное чувство: «Переживание представляет собой постоянный, вездесущий, фундаментальный феномен внутренне чувствующей жизни, и потому все сущее имеет эмпирический аспект... тайны всего, что мы есть, кроются в переживании... Переживание доконцептуально... Это процесс, деятельность, функционирование, а не собрание статичных вещей»[63].

Американский аналитический психолог, многолетний директор института Юнга в Цюрихе Дж.Хиллман говорит: «Так как образы фантазий являются основой сознания, мы ищем их в психотерапии... Психотерапевт выслушивает этот материал метафорически, образно, пытаясь "до-слушаться", скорее, до фантазии, чем до буквального содержания... Мы различаем части личности, окрашивая каждое чувство, мнение, реакцию, пытаясь определить, к какому комплексу они принадлежат. "Кто сейчас говорит? Мать, герой, мудрый старец?" Мы пытаемся развивать знание самого себя через знания различных общностей, говорящих через рупор Эго. Только сделав их отчетливо различимыми и идентифицировав их, человек оказывается способным увидеть и понять, кто есть он сам»[64].

Хиллман предостерегает, что работа со сновидениями должна ограждать те глубины, из которых поднимаются сновидения – сферу души, и все скрытое и невидимое, что управляет нашей жизнью. Он отмечает тот факт, что обычно, интерпретируя сновидение, сосредоточиваются на их значимости

– 100 –

для обычной жизни, в них ищут, прежде всего, тот смысл, который они имеют для сознательного ума, Эго. Хиллман же доказывает, что сновидение важно само по себе.

И действительно, наше традиционное представление о снах базируется на их восприятии повседневным умом. На самом же деле (с точки зрения Сновидения с большой буквы) содержательная сторона снов – не главное. В первую очередь, они представляют собой образы развертывающихся сил, бесформенных тенденций и тайн.

Существует множество подходов к истолкованию глубочайших пластов сознания, лежащих в основе восприятия обыденной реальности. В то время как Юнг и Фрейд, изучая сновидения, формулировали теории неизвестного субстрата человеческой личности, называя его бессознательным, туземные культуры сосредоточивались на чувственном до-словесном уровне, на неясных ощущениях. Австралийские аборигены называли это – «Временем Сновидения». Первые алхимики использовали термин «Unus Mundus» – «Единый Мир». Даосы говорили о «Дао, которое нельзя выразить словами». Физики говорят о непознанном на языке квантовой механики, где считается, что реальность возникает в результате наблюдения. Акт наблюдения выражается математически с помощью волновой функции: виртуального поля, состоящего из комплексных чисел. При этом из квантовой механики следует, что до акта наблюдения субстанция материальной частицы распределена по всему пространству-времени.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: