Сделай Сам Свою Работу на 5

ЗАДАЧИ НАУКИ В СВЯЗИ С ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПОЛИТИКОЙ В РОССИИ





I

Глубоко переживая великое мировое столкновение, не­вольно останавливаешься мыслью перед его последстви­ем. Мысль и внимание миллионов людей направлены сей­час на будущее. Едва ли когда, в какую-нибудь другую историческую эпоху, стремление проникнуть в неизвестное грядущее охватывало такое количество мыслящих лю­дей, как сейчас. Оно наблюдается везде и всюду, в Старом и Новом Свете, — везде, где только бьется свободная че­ловеческая мысль. Чувствуется всюду, что человечество пе­реживает небывалый сдвиг в грядущее. Война не только создала в короткий срок неисчислимые изменения мате­риальной обстановки, вызвала едва мыслимые потрясения в области хозяйственных и государственных явлений, вне­сла ужасающую сумму страданий, перед которыми помер­кли все ранее бывшие бичи человечества, — голод, мор, нашествие варваров. Она не в меньшей степени проникла в духовную жизнь, глубочайшим образом повлияла на пси­хику личностей, на понимание исторических процессов и духовных основ существующего порядка.

Каждый из нас, сознательно переживающий войну, во многом не тот, каким он был до войны. Война явилась оселком, на котором разбились многие старые верования, старые понимания, выковались новые, иногда неожиданные заключения. Каждый из нас видит и знает, как резко и как быстро изменилась и меняется вокруг духовная атмосфера жизни. Все мы чувствуем, до какой нестерпимой степени не отвечает новому духовному облику всех окружающий нас порядок жизни, до какой степени он лишился поддер­живающей его духовной основы, — былого мировоззре­ния людей довоенного времени. Это сознание так сильно вокруг и так ясно стоит перед всеми, что невольно выли­вается в ожидание величайших государственных потрясе­ний после войны. Эти ожидания только ярче, чем все дру­гое, подтверждают существование в духовной обстановке жизни не меньших изменений, привнесенных войной, чем те, которые так глубоко и резко бросаются в глаза каждо­му в материальной и бытовой ее области.



Наибольшие изменения духовной обстановки жизни произошли прежде всего в изменении наших представле­ний о ценностях и о значении идейных факторов жизни, если можно так выразиться, в изменении оценки значения категорий идеальных построений человечества. Вместе с тем они коснулись не в меньшей, если не в большей, степени другой, может быть, еще более важной стороны жизни, — коснулись волевой стороны человечества. Мы все привык­ли за эти годы к большей активности, мы реально почув­ствовали, как сильно — даже в стихийном процессе вели­чайшего несчастья, привнесенного к тому же волей немно­гих, — может влиять на ход событий твердая и ясная воля человека, как из единичных волевых проявлений слагается воля нации. Это проявилось всюду: и среди наших союзни­ков, и среди наших врагов. Оно является характерной чер­той в изменении настроений и русского общества, и рус­ского народа, и я думаю, что я наиболее точно и правильно выражу это изменение краткой формулой: мы все сейчас желаем быть хозяевами своей земли, своей жизни...



Я хочу здесь остановиться сегодня на одном, мне ка­жется, чрезвычайно важном изменении в мировой психо­логии, на изменении отношения общества к науке, причем ограничусь только нашей страной, значением этого исто­рического явления в жизни России в ближайшее время. При этом, согласно общей атмосфере момента, идейный мотив теснейшим образом оказывается связанным с волевым.

II

Характерной чертой момента, удивительным образом неожиданной для всех государственных организаций, яви­лась переоценка значения науки, как элемента государ­ственной жизни, как объекта государственной политики. Казалось, в жизни человечества, кроме чисто государствен­ных интересов, очень сложных по своему происхождению, могущественно и по сущности своей независимо от госу­дарства действуют лишь две категории идейных построений жизни, влияющих на ход государственной политики. Во-первых, религиозные искания и построения человече­ства и, во-вторых, гуманитарные ее явления. Первые вы­лились в мировые религии — буддизм, христианство, ма­гометанство. Вторые — в социалистические требования и понимания государственной политики.



История последних десятилетий, со второй половины XIX века, выяснила значение научной техники в государ­ственной жизни, но, странным образом, в государствен­ной политике привыкли считаться с научной техникой как внешним, привходящим фактором, не зависящим в своем раскрытии от государственной деятельности. К тому же еще до сих пор для очень многих неясна неразрывная по самой сущности явлений, все более и более углубляющая­ся связь научной техники с наукой, и особенно с научны­ми исканиями. Точно так же одной из крупнейших задач государственной политики уже давно, а в последнее деся­тилетие все сильнее и сильнее, является забота о народ­ном образовании во всех его формах. Однако забота о народном образовании отнюдь и далеко не совпадает с забо­той о развитии научного творчества и государственной организации научной работы. Правда, элементы научной мысли и приемы научной работы все более проникают в организацию народного образования и господствуют в со­временной высшей школе, но, очевидно, народное обра­зование никогда не будет слагаться только из одних дан­ных науки, но должно включать в себя создания и всех других проявлений духовной жизни человечества.

Поэтому понятно, что, несмотря на значение послед­ствий научной техники в государственной политике и на государственную заботу о народном образовании, отноше­ние государственных людей к науке определялось их лич­ным вкусом, а огромное большинство населения не считало заботу о научном искании и о научной работе вообще делом государственным, а полагало ее делом частным и личным. Помощь научному исканию и научной работе в тех случаях, когда они не были связаны с высшим образованием или с необходимостями технических задач государственной дея­тельности, рассматривалась как известная роскошь, как не­который исторически сложившийся обычай государственной жизни, как проявление личных вкусов и желаний влиятель­ных политиков. Может быть, только в Германии существо­вало более глубокое понимание значения государственной организации научной работы, но и здесь наука играла ис­ключительно служебную роль в решении прикладных задач чисто государственного характера, подобно тому, как она ис­пользовалась государством в вопросах народного образова­ния или технической деятельности.

Война резко изменила в этом отношении общее пони­мание. Сила науки почувствовалась так, как она никогда не чувствовалась в человечестве. Она почувствовалась не толь­ко в создании орудий истребления, но она проявилась в организации защиты, в общем направлении государствен­ной деятельности, в так называемой организации тыла. Может быть, даже еще больше, чем реальные ее приложе­ния, уже вошедшие в жизнь ее достижения являются сей­час решающими и направляющими в деятельности людей изменения[304] в понимании значения науки. Мысль людей направлена на будущее, на устройство жизни, в котором они были бы обеспечены от катастроф, подобных переживае­мым, на возможно быстрый и менее мучительный выход из последствий войны, на восстановление нарушенного войной государственного и частного хозяйства. При та­ком настроении человечества приобретают огромное зна­чение те возможности, которые открываются во всех этих направлениях при широком развитии научного мышления, научного исследования, научной творческой работы. Едва ли кто может сомневаться, что возможные достижения научной деятельности и научного творчества человечества превышают в несравнимой степени то, что сейчас достиг­нуто, если только организация научной работы выйдет из рамок личного, частного дела и станет объектом могуще­ственных организаций человечества, делом государствен­ным. И в то же время едва ли кто может сомневаться, что такая организация научной деятельности и научного твор­чества явится крупнейшим фактором организации человечества и воссоздания разрушенных национальных и част­ных богатств. Мы впервые после этой войны и в связи с ней подходим как к реальному объекту, могущему зани­мать внимание государственного и общественного деятеля, к задачам возможно быстрого, возможно широкого и глу­бокого развития научного творчества. Те картины будущего человечества, будущего царства науки, которые рисуются романистами и фантазерами начиная чуть ни с XVI столе­тия из области утопии, романов, начинают, преображаясь конечно, подходить к задачам дня, к реальной обстановке политической деятельности, подобно тому как во второй половине XIX в. выступали из той же области фантазии на государственную почву гуманитарные, социалистические на­строения.

Уже сейчас эти новые чаяния человечества начинают чувствоваться в окружающей жизни. В Великобритании, Франции, Германии, Соединенных Штатах подымаются и обсуждаются вопросы, связанные с новой организацией научного творчества и научной работы, включения этих вопросов в область государственной политики и государ­ственного бюджета. Нет никакого сомнения, что те же вопросы поставлены жизнью и для России и благодаря нашей отсталости стоят перед нами еще неотложнее.

Ill

Прежде чем перейти к обсуждению основных черт го­сударственной политики нашей страны по отношению к задачам научной работы, я хочу еще сказать несколько слов об одном привходящем условии, которое часто забывается и недостаточно оценивается русским обществом. Наука едина и нераздельна. Нельзя заботиться о развитии одних научных дисциплин и оставлять другие без внимания. Нельзя обращать внимание только на те, приложение к жизни которых сделалось ясным, и оставлять без внимания те, зна­чение которых не сознано и не понимается человечеством. Я не могу останавливаться на доказательствах этих положе­ний, ибо на это у меня сейчас нет времени. Я беру их за исходные. Но необходимость этого положения ясна уже из того, что задачей государственной поддержки должна яв­ляться не прикладная научная техника, но свободное науч­ное творчество, проникновение человечества в новые обла­сти неизвестного. Только при этих условиях мы будем на­ходиться на уровне научных знаний и сможем подходить к созданию нового. Прикладные применения науки получат­ся просто и легко, когда в государстве будут созданы люди науки и научные организации, находящиеся во всеоружии знания в максимальной доступной для человечества в на­стоящий исторический момент степени. Однако наука не только едина и нераздельна, но и безбрежна. Поэтому, оче­видно, из бесконечного количества ее задач государство может и должно выдвигать на первую очередь поддержку некоторых определенных. Очередь разрешения научных задач государством, конечно при существовании в стране независимой от государства свободной личной научной твор­ческой работы, является самым основным вопросом, инте­ресующим государственного и общественного деятеля.

Итак, какие же области научного искания и научной работы могут и должны быть поставлены сейчас на первую очередь с точки зрения государственных интересов России?

Мне кажется, сейчас могут и должны быть выдвинуты три различные области научной работы, связанные с осо­бенностями текущего момента и основными задачами го­сударственного строительства России.

Эти три области определяются: 1) необходимостью срочного, глубокого и полного изучения естественных про­изводительных сил нашей страны и прилегающих к ней стран, 2) особенностями мирового положения России, в частности ее положения в Азии, и 3) чрезвычайным раз­нообразием как естественно-исторического, так и этничес­кого состава русского государства.

IV

Первая область государственной организации научной исследовательской работы принципиально ясна, и ее необ­ходимость не возбуждает теперь серьезных возражений. Война до очевидности для всех выяснила крайнюю неизученность России. Мы не знаем ресурсов нашей страны и до сих пор не сознавали, до какой степени это необходимо для пра­вильно поставленной государственной политики, для госу­дарственной безопасности. Нельзя сказать, чтобы работа научного обследования производительных сил России не дела­лась. Она непрерывно шла с начала XVIII столетия, когда толчок ей дал гений и творческая воля Великого Петра. За это время сделана огромная работа, которую мы должны особенно ценить, если учесть, в какой невероятной обста­новке она исполнена. Однако в течение этих долгих десяти­летий планомерная государственная деятельность в этом на­правлении большею частью отсутствовала. И когда наступи­ли столь не забываемые нами лето и осень 1915 г., русское общество и здесь, как в других областях, увидело неизбеж­ную необходимость спешного исследования одновременно с необходимостью спешного использования; приходилось изу­чать и действовать. За неполных два года как представителя­ми русского общества, так и подвинутыми ростом обществен­ного понимания государственными организациями сделано очень много. Еще никогда не тратилось столько средств на познание России, как в эти последние месяцы. Правда, при­ходится работать в обстановке ненормальной, не так, как следовало бы работать в мирное время, но все же достигну­тые результаты огромны. Я не могу приводить здесь доказа­тельства, но мне представляется несомненным, что получен­ные результаты, даже при современных тратах, во много раз их окупали. Не говоря уже о блестящей работе русских хи­миков, достаточно вспомнить, что за это время в России открыты новые неожиданные отложения каменного угля в Предкавказье и Западной Сибири, на Урале найдены боль­шие скопления никелевых руд, в Забайкалье впервые от­крыты руды висмута в количестве, позволяющем его добы­чу, найдены россыпи монацита, первые нахождения селена, боксита, серьезные руды цинка, руды ванадия. Еще более сделано в выяснении и учете того, что было известно и рань­ше, но недостаточно исследовано, и не меньше показалось вдали проспектов для будущего, ясных путей и манящих своей достоверностью указаний на огромные возможности раскрытия нам принадлежащих, но нами не узнанных богатств. Мы находимся сейчас в положении человека, начинающего по­нимать, что ему дано природой и чем он не пользовался.

Совершенно ясно, что работа исследования только что начата. Государство должно отпустить нужные средства, увеличить бюджет тех научных, общественных и государ­ственных организаций, которые занимаются изучением естественных производительных сил; оно должно органи­зовать планомерное, систематическое исследование есте­ственных производительных сил в ближайшие годы.

Несомненно, эта организация не так проста. Надо орга­низовать не только выяснение имеющихся в наличности в нашей стране производительных сил. Надо уметь их ис­пользовать. И здесь помимо личной инициативы, помимо капитала и труда необходимо научное исследование. Го­сударственная работа неизбежно должна быть направлена в двух направлениях: с одной стороны, на научный учет производительных сил нашей страны, с другой — на изу­чение их свойств и особенностей. Для этой последней цели наиболее правильным и наиболее могучим средством дол­жно явиться создание государственной сети исследователь­ских институтов. Мне пришлось недавно касаться этого вопроса в другом месте — в заседании Комиссии по изу­чению естественных производительных сил при Академии наук, и я не буду поэтому повторять того, что тогда было сказано, ибо издания Комиссии всем доступны.

Конечно, осуществление этих задач потребует больших, миллионных средств, к которым для этих целей мы не при­выкли. Но нам надо к этому привыкнуть, ибо не мы одни подошли к этим новым государственным задачам, — к ним подошли и другие народы, в том числе и те, которые лучше знают силы своей страны, чем это знаем мы. Получить эти суммы должно русское общество, и я не сомневаюсь, что оно сумеет найти их, заставить государственную власть сде­лать эту трату, раз только оно сознает их необходимость и неизбежность, их пользу для безопасности и блага России.

V

Совершенно другая область научных исследований выд­вигается сейчас на первую очередь, благодаря особеннос­тям мирового положения России. Россия по своей исто­рии, по своему этническому составу и по своей природе — страна не только европейская, но и азиатская. Мы являем­ся как бы представителями двух континентов, корни дей­ствующих в нашей стране духовных сил уходят не только в глубь европейского, но и в глубь азиатского былого; силы природы, которыми мы пользуемся, более связаны с Ази­ей, чем с Европой, и мне кажется, что название Восточной Европы, которая почти совпадает с понятием Европейской России, далеко не охватывает всего того различия, какое представляет сейчас наше государство в общем сонме европейских стран. Для нас Сибирь, Кавказ, Туркестан — не бесправные колонии. На таком представлении не может быть построена база русского государства.

Она может быть основана лишь на равноправии всех русских граждан. Мы должны чувствовать себя не только европейцами, но и азиатами, и одной из важнейших задач русской государственности должно являться сознательное участие в том возрождении Азии — колыбели многих глу­бочайших и важнейших созданий человеческого духа, ко­торое сейчас нам приходится переживать. И едва ли мож­но сомневаться, что это возрождение, темп которого все увеличивается, является крупнейшим среди крупных ми­ровых событий, свидетелями которых нам приходится быть. Для нас, в отличие от западных европейцев, возрождение Азии, т. е. возобновление ее интенсивного участия в ми­ровой жизни человечества, не есть чуждый, сторонний процесс, — это есть наше возрождение. И, несомненно, в этом всемирно-историческом процессе европеизация мос­ковской Руси в XVIII в. сыграла крупную роль.

С этой точки зрения необходимо более точное знаком­ство и более тесное общение России с жизнью Азии. И в этом направлении должна сознательно идти наша государ­ственная деятельность, этими стремлениями должна опре­деляться государственная политика. Одной из первых и глав­нейших ее задач должно являться участие России и русских в культурном и духовном подъеме Азии, культурное наше сближение с азиатами. Одним из самых могучих средств для этого должно быть широкое наше участие в научном изучении Азии, совместная с азиатами работа русской мо­лодежи в высшей школе, широкая работа азиатов в наших ученых учреждениях. Для создания этой духовной связи нет ничего сильнее научной творческой работы, ибо среди разнообразия других проявлений духовной жизни человече­ства, бесконечного разнообразия искусства, литературного творчества, религии и даже философии единственным еди­нящим и неизменным в человечестве является наука, в ос­новах своих независимая от всяких человеческих отличий. Для этого необходимо не только предоставление широкой возможности молодежи Азии (русской и зарубежной) учас­тия в высших школах и научных институтах Европейской России, но мощное развитие соответствующих государствен­ных учреждений в России азиатской, понимая под этим и Закавказье. В этом отношении наша государственная по­литика была удивительно близорука, я бы сказал, антина­циональна, шла вразрез с интересами России. Лучшей иллюстрацией этому является долгая борьба кавказского об­щества, всех живущих в нем национальностей, в том числе и русской, с русским правительством за высшую школу на Кавказе. Борьба эта длилась десятилетия.

Сейчас научные центры работы в виде ли высших школ, научных станций, обсерваторий, лабораторий толь­ко что начинают охватывать азиатский материк. Россия в этом отношении играет печальную роль. Далеко впереди стоит Япония, хотя и в ней в этом отношении господству­ет узкоутилитарный взгляд на науку и научную работу; начинает в последнее время играть роль Английская Ин­дия. У нас только за последние годы начинает проясняться государственное творчество в этом отношении, но оно идет слабо, неуверенно, неполно. Мне кажется, что русская Азия должна быть возможно быстро покрыта государственной сетью высших школ и научных учреждений и что это явит­ся самым могучим и прочным средством выявления скры­той силы нашей государственной организации и уже с од­ной этой точки зрения должно сильно отразиться на нашем мировом положении. В основе наших азиатских научных учреждений должно лежать всестороннее изучение прошлого и настоящего Азии в самых разнообразных их проявлени­ях—в области языкознания и истории, археологии, быта, фольклора, литературы, религии, искусства, музыки, эко­номических и материальных ресурсов.

Нельзя забывать одного. Естественные производитель­ные силы Азии в едва ли сравнимой степени превышают естественные производительные силы Европы; в частно­сти, в нашей стране азиатская Россия не только по величи­не превышает Россию европейскую. Она превышает ее и по потенциальной энергии. По мере того, как начинается правильное использование наших естественных произво­дительных сил, центр жизни нашей страны будет все более и более передвигаться, как это уже давно правильно отме­тил Д. И. Менделеев, на восток, — должно быть, в южную часть Западной Сибири. Россия во все большей и большей степени будет расти и развиваться за счет своей азиатской части, таящей в себе едва затронутые зиждительные силы. Это должна всегда помнить здравая государственная поли­тика, которая должна смотреть всегда вперед, в будущее.

VI

Если мы от этих вопросов, связанных с внешним поло­жением России, перейдем к ее внутренней структуре, мы получим третью группу научных задач, изучение которых является срочным элементом государственной политики.

Во внутренней структуре России, при огромной ее величине — почти одной шестой всей суши нашей плане­ты, — бросаются в глаза два с этой точки зрения основных обстоятельства. Это, во-первых, то, что наша территория представляет один целый кусок. У нас нет сейчас ни заморских владений — Америку и далекие Тихоокеанские острова мы безвозвратно потеряли — ни территорий, с нашей страной не смежных. При этом наша территория до чрезвычайности разнообразна по физико-географичес­ким условиям; правильная ее утилизация требует в разных местах правильной специализации: русский из Приаму­рья нелегко войдет в хозяйственную и бытовую жизнь южнорусской степи или Туркестанской лёссовой области. С другой стороны, эта территория этнически чрезвычайно разнообразна; среди ее населения, правда, численно преобладает великорусское племя, однако не в такой степе­ни, чтобы оно могло погасить своим ростом и численнос­тью другие национальные проявления.

Мы недостаточно оцениваем значение огромной не­прерывности нашей территории. Подобно Северо-Американским Соединенным Штатам, мы являемся государством-континентом. В отличие от Штатов мы страдаем от того, что в действительности является первоисточником нашей силы. Но и у нас придет время, когда мы, подобно Шта­там, будем им пользоваться для трудно исчислимых удобств жизни. Это время придет тогда, когда наша политика бу­дет определяться волей нас всех, т. е. волей народа. То новое, что дает в быту живущих в нем людей большое по размерам государство, приближается по своему укладу к тому будущему, к которому мы все стремимся, — к мир­ному мировому сожительству народов. Огромная сплош­ная территория, добытая кровью и страданиями нашей ис­тории, должна нами охраняться как общечеловеческое до­стижение, делающее более доступным, более исполнимым наступление единой мировой организации человечества.

Но благодаря разноплеменности нашей страны и раз­нообразию ее физико-географических условий в ней силь­ны и могущественны центробежные силы, грозящие еди­ному, связанному бытию этой сплошной территории. Тем более что ее участки связаны друг с другом недавно, были добыты суровыми, нередко кровавыми событиями истории.

Задача сохранения единства Российского государства — уменьшение центробежных сил в его организации — яв­ляется одной из наиболее важных задач государственной политики. До сих пор эта задача разрешалась попытками подавлять центробежные стремления грубой силой и насильственной русификацией. Едва ли можно сомневать­ся, что дальнейшее движение по этому пути невозможно: оно противоречит и мировому положению России среди окружающих ее, возрождающихся к сознательной жизни наций и тем требованиям, какие ставит для правильной жизни современное человечество. Эти требования, с каждым поколением все более и более непреоборимые и сильные, связаны с равноправным существованием всех народов и всех граждан. Мы видим к тому же, к какому усилению, а не смягчению центробежных сил вела насильственная по­литика национальных вопросов, насколько она опасна и неудачна.

В значительной мере она поддерживалась недостаточ­ным знанием и недостаточной осведомленностью русского общества и правительства о местной жизни, местных осо­бенностях и национальной жизни составляющих Россию народностей. Именно здесь лучшим спаивающим средством и лучшим источником единения является возможно широ­кое и возможно полное знание и связанное с ним понима­ние. В целях государственного единства наши стремления должны идти по другому направлению, чем они идут сей­час. Мы должны смело и решительно стремиться к госу­дарственной организации взаимного ознакомления состав­ляющих Россию народностей, к государственной организа­ции их изучения, к государственному содействию их стремлениям в этом направлении. Должна оказываться широкая государственная помощь изучению истории, язы­ка, этнографии, литературы населяющих Россию народно­стей, изучению родиноведения отдельных областей нашей страны. Все эти стремления должны из области центробеж­ных сил, какими они теперь являются, перейти тем самым в область сил, сливающих государственное единство.

Надо перестать стремиться к этому внешнему средству, поддерживаемому только насилием, надо перейти к полити­ке, на почву которой после долгой внутренней борьбы стала в последнее время Британская империя, — политике нацио­нальной свободы, государственной поддержки национальных учреждений народностей, при сохранении государственного единства. Испытание этого года вполне, мне кажется, дока­зало государственную мудрость этой политики: французс­кий по языку и культуре Квебек, голландская Южная Афри­ка, кельтский Валлис оказались едины и нераздельны с Ан­глией, и вождь национального валлийского движения Ллойд-Джордж стал во главе всей Британской империи и получил в свои руки такую власть, какой никогда еще не имел ни один английский государственный деятель.

Уже одно научное знание, на этом пути достигаемое, явится могучим спаивающим средством; но государствен­ная поддержка научной работы явится спайкой еще и по­тому, что при этом отдельные народности, населяющие огромное по территории и ресурсам государство, получат такие средства для удовлетворения своих культурных по­требностей, всегда неразрывно связанных с научным изу­чением, которые недоступны им при отдельном существо­вании... Их национальный рост тесно свяжется с един­ством большого целого.

Я не могу не остановиться еще на одной стороне та­кой государственной помощи научной работе. Усиление научной работы, связанной с местной или национальной жизнью, позволяет использовать духовные силы народа так сильно, как никогда не удается их организовать в унитар­ной централистической организации. Местный центр ис­пользует и вызывает к жизни духовные силы, иначе не доступные к возбуждению.

Этим путем достигается максимальная интенсифика­ция научной работы. А она неизбежно связана с усилени­ем изучения, а следовательно, и использованием естествен­ных производительных сил данной местности, а следова­тельно, и всего государственного целого.

Для нас сейчас, в великую разруху, связанную с пере­живаемой войной, более интенсивное и, следовательно, более быстрое и полное познание естественных производи­тельных сил является достижением первостепенного значе­ния, и мы должны внимательно относиться к каждой возможности его усиления.

VII

Таковы все три области научных заданий, которые, кажется мне, сейчас должны направлять к себе внимание русского политического и общественного деятеля, созна­ющего то изменение, какое произведено в нашей жизни великим историческим сдвигом, нами переживаемым. Все они требуют создания широких новых научных организа­ций, мощной поддержки и переустройства старых.

Государство должно дать средства, вызвать к жизни научные организации, поставить перед нами задачи. Но мы должны всегда помнить и знать, что дальше этого его вмешательство в научную творческую работу идти не мо­жет. Наука, подобно религии, философии или искусству, представляет собою духовную область человеческого твор­чества, по своей основе более могучую и более глубокую, более вечную, чем всякие социальные формы человечес­кой жизни. Она довлеет сама себе. Она свободна и ника­ких рамок не терпит.

Этого нельзя забывать. И если русское общество су­меет направить государственные средства для широкой научной работы в этих областях научных исканий — орга­низация научной работы должна быть предоставлена сво­бодному научному творчеству русских ученых, которое не может и не должно регулироваться государством. Бюрок­ратическим рамкам оно не поддается.

Задачей является не государственная организация на­уки, а государственная помощь научному творчеству нации.

Добиться этого удастся тогда, когда удастся вызвать к жизни волевое сознательное к этому стремление русского общества.

Февраль 1917 г.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.