Сделай Сам Свою Работу на 5

НАУКИ О ЖИЗНИ В СИСТЕМЕ НАУЧНОГО ЗНАНИЯ





Глава VIII

Жизнь — венное проявление реальности или временное? Естественные тела биосферы живые и косные. Сложные естественные тела биосферы — биокосные. Грань между живым и косным в них не нарушается.

§ 120. Положение жизни в научном мироздании нам совсем неясно. Установилась в научной литературе тради­ция обходить этот вопрос и предоставлять его всецело философским и религиозным построениям, сейчас слабо связанным с научными и оторванными от реальных, науч­но достоверных, построений науки нашего времени или даже им противоречащим.

За быстрым темпом роста естествознания в XX столе­тии не может поспевать ни философская, ни религиозная мысль современного человечества. Вследствие этого фи­лософское или религиозное решение проблем все больше теряет значение в науке. Наука должна подойти к этой проблеме сама. Этого сейчас нет.

Мы не только не знаем, куда надо поставить линию жизни в научной реальности, но обходим в науке саму про­блему.

Сейчас, когда биогеохимия конкретно, научно постави­ла на очередь дня связь жизни не только с физикой частич­ных сил и с химическими силами, что было известно и рань­ше, но и со строением атомов, с изотопами, — оставаться в таком инертном положении научная мысль не может.



Неизвестно, является ли жизнь только земным, планет­ным явлением, или же она должна быть признана космичес­ким выражением реальности, каким являются пространство-время, материя и энергия. Можно сейчас в научной работе придерживаться любого из этих взглядов без противоречия точно установленным научным данным. Впрочем, первое представление, что жизнь только земное, а не общепланет­ное явление, по-видимому, вскоре защищать не придется.

Долгое время, научно, жизнь признавалась как явле­ние, свойственное исключительно Земле. Мы не можем считать ее, несомненно, всегдашним планетным явлением, так как для более далеких от Солнца планет, как, напри­мер, Юпитер, Сатурн, Уран (Плутон?), низкая температура делает жизнь, сколько-нибудь подобную земной, невероят­ной, если считать, что нет других форм жизни, кроме тех, которые определены термодинамическим и химическим по­лем нашей биосферы. Такие представления не раз высказы­вались, например, Прейером, допускавшим существование жизни при высокой температуре. Пока это научные допуще­ния, не опирающиеся на факты, а исходящие из возможно­сти, гипотетически допускаемой. В областях очень низких температур — за пределами, возможными в биосфере, — несомненно, сохраняется латентная жизнь, по-видимому, неопределенно долго.



Для нашей Земли мы не знаем со сколько-нибудь зна­чительной степенью вероятности геологических отложе­ний, образовавшихся в период ее истории, когда жизни на ней не было[221]. Но вполне доказанным реальное отсутствие их пока не является, и возможно допустить два противо­положных представления: 1) жизнь на Земле появилась в пределах геологического времени, 2) она уже существова­ла от [времени] самых древних архейских пород, нам из­вестных. Геологи, придерживающиеся этой последней ра­бочей гипотезы, выражают свое мнение изменением их названия — археозой вместо архея. По-видимому, для са­мых древних архейских пород наблюдается усиление сре­ди них пород магматического происхождения, и одной из основных задач геологии является сейчас точное научное выяснение этого представления. Достигли ли мы в геоло­гически древнейших метаморфических породах безжизнен­ных отложений? Есть веские основания в этом сомневать­ся, но сомнение не есть доказательство. Решение этого вопроса, вполне возможное, есть задача дня.

С другой стороны, многое указывает, что жизнь нахо­дится сейчас не только на Земле, но и на других планетах. Можно это считать более чем вероятным.



Довольно правдоподобны указания на возможность су­ществования жизни, в основном аналогичной нашей, на Марсе и на Венере. И здесь вопрос находится в такой ста­дии, что позволяет ждать его быстрого бесспорного науч­ного разрешения в ту или в другую сторону. Пока этого еще нет, но положительное разрешение кажется мне наи­более вероятным.

Мне представляется при данных обстоятельствах воз­можным учитывать, что в ближайшее время наличие пла­нетной, а не только земной жизни в реальности будет ус­тановлено.

§ 121. Уже сейчас научно возможно, исходя из этого, поставить в науке общий вопрос о том, является ли жизнь только земным явлением или свойственным только пла­нетам, или же она в какой-то степени и в какой-то форме отражает явления большого масштаба, явления космических просторов, столь же глубокие и вечные, какими для нас являются атомы, энергия и материя, геометрически выявившие пространство-время.

Возможно даже допустить, учитывая слабое развитие наших знаний в этой области, что земная и даже планет­ная жизнь есть частный случай проявления жизни, как частным случаем проявления электрических явлений бу­дут северные сияния или грозы земной атмосферы. Мы находимся здесь в почти чуждой науке области научных гипотез и даже научной фантазии, какими можно только считать представления о жизни в областях необычных для Земли температуры и тяготения.

Научно отбросить даже такое допущение мы не мо­жем. Так далеки мы от научного понимания жизни.

В философии — в самых противоположных ее систе­мах — вопрос о вечности жизни ставился и ставится мно­гократно. В целом ряде философских систем жизнь рас­сматривается как одно из главных всегдашних проявле­ний реальности[222].

Вопрос о жизни в Космосе должен сейчас быть по­ставлен и в науке. К этому приводит ряд эмпирических данных, на которых строится биогеохимия, ряд фактов, которые как будто указывают на принадлежность жизни к таким же общим проявлениям реальности, как материя.

энергия, пространство, время; в таком случае науки био­логические, наряду с физическими и химическими, попа­дут в группу наук об общих явлениях реальности.

§ 122. Удобно пользоваться в биогеохимии — в этом аспекте — одним логическим понятием конкретных наук о природе, особенно многообразно и ярко проявляющим­ся в биосфере, но мало обратившим на себя внимание фи­лософской и логической мысли.

Им хотя неизбежно и пользуются, но значение его, мне кажется, достаточно не сознают.

Углубленного философского и логического анализа его я не знаю.

Этим понятием является понятие об естественном теле. Естественным телом в биосфере мы будем называть всякий логически отграниченный от окружающего предмет, обра­зовавшийся в результате закономерных природных процес­сов, в биосфере или вообще в земной коре происходящих.

Таким естественным телом будет каждая горная поро­да (и формы ее нахождения — батолит, шток, пласт и т. д.), будет всякий минерал (и формы его нахождения), всякий организм как индивид и как сложная колония, биоценоз (простой и сложный), всякая почва, ил и т. д., клетка, ядро ее, ген, атом, ядро атома, электрон и т. п., капитализм, класс, парламент, семья, община и т. п., планета, звезда и т. п. — миллионы миллионов возможных «естественных тел». Как видно из приведенных примеров, мы видим здесь две категории понятий. Одни — отвечают понятиям, пред­мет которых реально существует в природе и не является только созданием логического процесса. Например, опре­деленная планета, определенная почва, организм и т. п. А с другой стороны, понятия, которые целиком или в ос­новной своей части являются созданием сложного логи­ческого процесса — обобщением бесчисленного множества фактов или логических понятий. Например, почва, горная порода, звезда, государство и пр.

Наука в действительности строится путем выделения естественных тел, и при научной работе важно одновре­менно точно учитывать не только понятия, им отвечаю­щие, но и реально существующие научно определенные естественные тела.

Для естественного тела слово и понятие неизбежно не совпадают.

Понятие, ему отвечающее, не есть что-нибудь посто­янное и неизменное, оно меняется иногда очень резко и по существу с ходом научной работы, с ходом жизни чело­вечества.

Слово, понятию естественного тела отвечающее, мо­жет существовать века и тысячелетия.

Философия неизбежно не выходит за пределы поня­тий-слов. У нее нет возможности подходить к понятиям-предметам. В этом основное отличие логической работы ученого и философа.

Было время, например в эпоху Демокрита из Абдеры, когда это было иначе. Но сейчас это время безвозвратно прошло.

Наука в отличие от философии при логическом и ме­тодологическом анализе никогда не ограничивается толь­ко словами, отвечающими естественным телам. Она не­посредственно считается — постоянно проверяет научны­ми опытом и наблюдением — с отвечающими понятиям самими естественными телами.

Особенно резко это отличие выявляется в области точ­ного естествознания по сравнению с большой областью про­блем гуманитарных наук. Хотя и в гуманитарных науках обращение непосредственно к «естественным телам» явля­ется неизбежным и все увеличивается по мере уточнения научной работы. В этом отношении XIX и XX вв. здесь сгла­живают существенную разницу с науками о природе. Уже выросла точность и достоверность наук о человеке, кото­рый сам является для научной мысли «естественным те­лом». Мы присутствуем только при начале изменения.

Я позже остановлюсь на вопросах, связанных с логи­ческим значением «естественного тела».

Здесь же я касаюсь этого только постольку, поскольку это необходимо для понимания последующего.

Замечу, что в современной логике вопрос этот не полу­чил достаточного внимания и не был подвергнут научной разработке. А между тем больше 2500 лет тому назад, еще до Аристотеля, великий натуралист и философ Демокрит (а ве­роятно, еще более ранний мыслитель Левкипп) имел ясное понятие об этой проблеме — но она замерла, когда логика Аристотеля охватила научную и философскую мысль. О ве­роятном развитии идей и работ Демокрита, о существова­нии литературы в течение столетий до начала нашей эры, их отражавшей, мы можем сейчас только умозаключать.

Вся эта литература исчезла уже более тысячи лет тому назад, и только археологические раскопки могут, может быть, открыть ее нам.

Но факт был. Она существовала и влияла на творчес­кую мысль человека в биосфере в течение столетий, одна­ко ход ее выявления и замирания нам неизвестен[223]. По-видимому, независимо и в истории индийской логики мы встречаемся с тем же явлением в близких веках.

Вероятно, одни и те же причины его вызвали: отсут­ствие социально-политических условий жизни для разви­тия техники и для выявления свободной от давления ре­лигии и философии научной работы личности.

§ 123. В биогеохимии выдвигаются на первое место ес­тественные тела, характерные для биосферы, — живые есте­ственные тела и сложные естественные тела из косных и живых — биокосные тела, вне биосферы не существующие.

Некоторые из таких естественных тел давно уже опре­делены и выделены, уже многие десятки тысяч лет тому назад, до выявления науки, — выделены обыденной жиз­нью. Таковы — люди, животные, растения, леса, поля и т. д. Огромное количество их выделено и постоянно выде­ляется наукой. Таковы, например, планктон, бентос и т. п. Движение научной мысли определяется прежде всего точ­ностью и количеством таких установлений естественных природных тел, число которых растет непрерывно с ходом научного времени. Одновременно с установлением новых естественных тел идет уточнение старых, и иногда при анализе старых понятий создается новая наука.

Как живой пример такого рода процесса (в котором мне в молодости пришлось принять участие и в котором росла моя мысль) достаточно вспомнить и обдумать — со­здание в России в конце XIX в. могучего движения в обла­сти установления нового понятия о почве, которое приве­ло к новому пониманию почвоведения. В литературе того времени, прежде всего под влиянием мысли крупного на­туралиста В. В. Докучаева, мы найдем многочисленные отголоски выяснения в новом свете старого понятия о почве как об естественном теле, о котором говорили задолго до Докучаева, но которого не понимали[224]. Идея о почве как об естественном теле, отличном от горных пород и мине­ралов, является центральной, причем, как всегда бывает, понимание этого В. В. Докучаевым не явилось единствен­ным и окончательным[225].

Новым понятием о естественном теле является и пред­ставление о живых веществах как совокупностях живых организмов[226], лежащее в основе геохимии, следователь­но, и биогеохимии.

§ 124. Чрезвычайно характерно, что в биосфере на­блюдаются естественные тела резко различного характера. Естественные тела косные — например: минерал, горная порода, кристалл, химическое соединение, созданное в лаборатории, продукты человеческого труда, гнезда, гидрометеоры, вулканические продукты и т. п. От них резко отличаются живые организмы — естественные тела жи­вые — все миллионы их видов и все миллионы миллионов их индивидов. Совокупности живых организмов — живые вещества — тоже являются естественными телами — живы­ми, как совокупности неделимых одного и того же вида — однородные живые тела или разных видов, морфологически различных — разнородные живые тела. Есть ряд других слож­ных живых естественных тел, например биоценозы и т. п.

В биосфере можно выделить множество естественных тел, которые состоят одновременно из живого и косного вещества. Таковы, например, почвы, илы и т. п. Изучение таких естественных тел играет в науке огромную роль, так как в них можно изучать самый процесс влияния жизни на косную природу — динамическое, устойчивое равнове­сие, организованность биосферы. Можно логически пост­роить бесчисленное множество таких сложных природных систем, отвечающих системе: живые естественные тела косные естественные тела, начиная от таких, в которых по массе живые естественные тела охватывают почти все ве­щество системы, почти всю массу сложного естественного тела, до таких, в которых по весу преобладают так же или еще более интенсивно естественные тела косные.

Удобно отделять еще косные естественные тела, со­зданные жизненным процессом, например: угли, диато­миты, известняки, нефти, асфальты и т. п., в строении и в свойствах которых мы можем научно устанавливать былое влияние жизни.

§ 125. Хотя я позднее вернусь более подробно к значе­нию в логике естествознания понятия об естественных телах, я считаю полезным и в этом введении подчеркнуть на этом основном объекте науки (а не только естествозна­ния) некоторые черты, отличающие работу ученого от работы философа.

Философ принимает слово, определяющее естествен­ное тело, только как понятие и делает из него все выводы, логически из такого его анализа вытекающие.

В стройных системах, из такого анализа вытекающих, он может делать такие глубокие, хотя и неполные выводы, которые и ученому открывают в нем новое и которые он должен учитывать. Ибо кроме природного дара отдельных личностей философский анализ требует выучки, сложился тысячелетиями. Он требует эрудиции и трудного размыш­ления, требует всей жизни. Особенно в широких и всеобъемлющих естественных телах, например: в понятиях реаль­ности, космоса, времени, пространства, разума человека и т. п., ученый, вообще говоря, не может идти так глубоко и вместе с тем так отчетливо, как может философ. На это у него, вообще говоря, не хватит времени и сил.

Ученый должен пользоваться — быть в курсе творче­ской и ищущей философской работы, но не может забы­вать ее неизбежную неполноту и недостаточную точность определения естественных тел в области, подлежащей его ведению. Он всегда должен вносить в выводы философа поправки, учитывая отличие реальных естественных тел, им изучаемых, от понятий о них (слова в обоих случаях одинаковы), с которыми работает философ. Эти поправки в некоторые эпохи научного развития могут, как это имеет место в нашу эпоху, в корне изменять заключения филосо­фа и совершенно ослаблять их значение для натуралиста.

Ученый, логически анализируя понятие, отвечающее данному естественному телу, непрерывно возвращается к его научному предметному исследованию — числом и ме­рою — как природного тела.

Нередко в ходе научной работы ученые возвращаются непосредственно к пересмотру свойств естественного тела мерой и весом, опытом, описанием и уточнением наблю­дения, тысячи раз на протяжении десятков лет, столетий. В результате все представление об естественном теле мо­жет в корне измениться. Так, представления натуралиста о кварце, природной воде или грызунах как естественных телах в XVIII - XX столетиях в корне переменились, и вы­воды, логически правильно сделанные в эти века, оказа­лись неточными. Многое, «само собою разумеющееся» в XIX веке и раньше — окажется неверным в наше время, и «само собою разумеющееся» в наше время — окажется не­верным в веке XXI.

Мы ярко пережили это в таких естественных телах, как, например, пространство-время или вода, благодаря новым научным открытиям.

Философ вынужден считаться сейчас с существовани­ем пространства-времени, а не с независимыми друг от друга двумя «естественными телами» — пространством и временем. Вывести это философским путем он в данном случае мог, но доказать правильность своего заключения философ не мог. Отдельные философы — интуицией в конце концов — к этому представлению приходили и по­влияли, по-видимому, на научную мысль, но только науч­ная мысль и научная работа доказали неизбежность при­знания реальности пространства-времени как единого все­объемлющего естественного тела, из пределов которого пока, может быть и по сути вещей, не может выйти науч­ная мысль, изучающая реальность.

Сейчас становится ясным из всей суммы нашего точ­ного знания, что нераздельность пространства-времени есть эмпирическое научное положение, прочно вошедшее в XX в. в научную работу.

Вместо двух естественных тел — пространства и вре­мени — получилось одно. В конце XVII в. раздельное су­ществование их было математически обосновано Ньюто­ном и привело в теории тяготения к огромным научным достижениям. В мышлении Ньютона, к этому пришедше­го, ярко видно влияние философских и теологических идей. Сам Ньютон, который придавал теологии решающее зна­чение, не считал их неразрывно связанными. Только в наше время мы пережили новый глубокий поворот, и в системе Космоса выявилось пространство-время как неразрывное единое, по-видимому его всецело охватывающее, но, воз­можно, с ним не идентичное.

На этом примере мы ясно видим, что естественные тела реальности разнородны по своей сложности. В про­странстве-времени, возможно, заключаются все естествен­ные тела, научно охватываемые[227].

§ 126. В другом частном примере — воды — мы имеем более конкретное и определенное представление.

Понятие воды до конца XVIII столетия было чрезвы­чайно неопределенно. Однако только в немногих случаях в наблюдении природы проявлялось сомнение в ее реаль­ном существовании там, где теперь оно для нас является элементарной научной истиной. Так было дело с абсолют­но сухими телами или с невидимым водяным паром. Только в наше время выяснилось основное явление проникновения всей биосферы и, по-видимому, всей земной коры еди­ным естественным телом — водяным равновесием земной коры[228]. Отпадают многочисленные, частью фантастичес­кие, частью наукообразные, представления натурфилосо­фов и теософов, продолжающиеся до нашего времени и, вероятно, имеющие в психологии масс опору для своего постоянного выявления.

Возможно, что это научное обобщение имеет еще не охваченный наукой остаток, который не отвечает таким исканиям, но их возбуждает.

В конце XVIII в. химический количественный состав воды был определен, и с этого времени понятие о воде так резко изменилось, что философский анализ воды, ее натурфиюсофское исследование стало анахронизмом; произош­ло коренное изменение. Произошло это не сразу — по инер­ции бесплодная работа натурфилософов, теперь совсем за­бытая, продолжалась в XIX в. еще несколько поколений.

Интерес к этим вопросам пропал в западной филосо­фии только в 1830-х годах, когда фантастическая творчес­кая работа натурфилософов стала уж слишком резко про­тиворечить успехам научного знания. Приблизительно в то же время и одно-два десятилетия позже научное поня­тие о воде было окончательно принято и учтено индийс­кой философской мыслью, стоявшей в это время, по край­ней мере, на уровне западной философии, если не выше.

В XX в. мы переживаем новое, не менее резкое измене­ние в понимании этого естественного тела, которое застав­ляет нас пересматривать в корне все наше представление о воде в природе, и особенно в биосфере, — вскрылась слож­ность строения всякой воды, сперва ассоциационная, за­тем неизбежно идущее электролитическое разложение ее молекул и, наконец, физико-химическое различие самих ее молекул, благодаря существованию нескольких водородов и кислородов[229] — в пределе 18 разных комбинаций, а если учесть возможные ассоциации молекул и их электро­литическую диссоциацию, то сотни различных по строе­нию химически чистых вод.

Всякие попытки продолжать «философское» исследо­вание вод — если оставить в стороне мистические пред­ставления, с которыми в научной области конкретно со­вершенно правильно не считаются, — являются ясным для ученого анахронизмом, и эта область вышла из ведения философского творчества.

Однако мы встречаем еще попытки теософических ис­каний, далеких и от философии и от науки, более близких к первым — плоды невежества и исканий иных бесчис­ленных путей логики природы, чем тяжелый и большой путь науки.

§ 127. Из предыдущего ясно огромное логическое зна­чение понятия об естественном теле для научной работы.

Оно так велико, что обычно натуралист об этом не задумывается.

В действительности для научного мыслителя вся ре­альность, весь космос, научно построяемый, есть естествен­ное тело, находящееся в пространстве-времени. Иначе ученый не может работать, не может научно мыслить.

Для ученого, очевидно, поскольку он работает и мыс­лит как ученый, никакого сомнения в реальности предме­та научного исследования нет и быть не может.

Единый, связанный между собой, научно определяе­мый космос является для него — поскольку опыт, наблю­дение и логический и математический анализ не покажут другого — основным естественным телом. Совпадает ли с ним пространство-время покажет научное исследование. Пока область научного изучения не выходит из простран­ства-времени. Но ученый должен допускать возможность — т. е. должен научно изучать всевозможные комбинации тождества космоса, научно выраженного с пространством-вре­менем и его несовпадение. Это проблема научного иссле­дования нерешенная.

Точно так же проблема единого космоса, научно вы­ражаемого, не может считаться научно решенной. Наша Земля входит как составная часть в Солнечную систему. Солнечная система — вместе с миллионами таких систем — входит как неразрывная часть в определенный космичес­кий остров — определенную галаксию. Связаны ли между собою другие существующие галаксии, которые мы можем наблюдать? Логических ограничений для решения этого вопроса сейчас не видно.

Человек, биосфера, земная кора, Земля, Солнечная си­стема, ее галаксия (мировой остров Солнца) являются ес­тественными телами, неразрывно связанными между со­бою. Для всех есть одно и то же пространство-время, но не решено еще, охватывает ли в этих просторах пространство-время все явления, научно доступные, или нет.

Также научно не доказано, например, являются ли ту­манности и другие мировые острова — галаксии — нераз­рывною частью единого — нашего — космоса? Это только научно вероятно и надобности в другом представлении при научной работе нет.

Глава IX

Биогеохимическое проявление непроходимой грани между живыми и косными естественными телами биосферы.

§ 128. Биогеохимия вносит в научное изучение явлений жизни совершенно другую трактовку естественных живых тел — живых организмов, биоценозов, живых веществ, раз­нородных и однородных, и т. п. и сложных косно-живых — биокосных естественных тел — почв, илов и т. п., чем та, к которой привык в своей тысячелетней работе биолог.

Она вносит новое понимание живой природы, не про­тиворечащее по существу старому, но его дополняющее и углубляющее.

Рассматривая живой организм в аспекте биосферы, она обращается к составляющим его атомам, которые нераз­рывно связаны с атомами, строящими биосферу. Жизнь проявляется в непрерывно идущих, в происходящих в пла­нетном масштабе, закономерных миграциях атомов из био­сферы в живое вещество, с одной стороны, и, с другой стороны, в обратных их миграциях из живого вещества в биосферу. Живое вещество есть совокупность живущих в биосфере организмов — живых естественных тел — и изу­чается в планетном масштабе, тогда как отдельное недели­мое, на которое направлено внимание биолога, отходит на второе место в масштабе изучаемых в биогеохимии явлений.

Миграция химических элементов, отвечающая живому веществу биосферы, является огромным планетным про­цессом, вызываемым в основном космической энергией Солнца, строящим и определяющим геохимию биосферы и закономерность всех происходящих на ней физико-хи­мических и геологических явлений, определяющих орга­низованность этой земной оболочки.

В следующем очерке — о биосфере и ноосфере — я рас­смотрю это явление, насколько оно нам сейчас известно.

§ 129. Рассматриваемый в атомном аспекте и в своих совокупностях живой организм выявляется в биогеохимии в совершенно другом выражении, как совершенно другое естественное тело, чем в биологии, хотя бы биолог изучал его тоже в его совокупностях — биоценозах, растительных сообществах, стадах, лесах, лугах и т. д.

Доходя до атомов химических элементов, до изото­пов, биогеохимия проникает в явления жизни в другом аспекте, чем проникает биолог, — в некоторых отношени­ях глубже, но в других она теряет из своего кругозора важ­ные черты жизненных явлений, выдвигаемых в биологии.

Морфологически-физиологический точный облик жи­вой природы, и живых особей в частности, является в биоге­охимии подсобным представлением в явлениях жизни. Биолог ближе подходит к обычному и красочному для нас миру явлений нас охватывающей живой природы, нераз­дельную часть которой мы представляем. Изучаемая био­логическими науками живая природа ближе к нашим чув­ственным представлениям, чем более отвлеченное, другое ее выражение, которое дается биогеохимией.

Но оно ярко выражает, с другой стороны, такие про­явления жизни, которые отходят на второй план в биоло­гическом подходе к явлениям жизни.

Лучше всего это можно видеть в трактовке тел и в других подходах к явлениям жизни естественных природ­ных тел, в частности таксономических единиц — видов, подвидов, рас, родов и т. п.

Очевидно, все основные выводы биологии — посколь­ку они основываются на точных научных наблюдениях и опытах и на логически правильно на них основанном уста­новлении фактов и эмпирических обобщений — являются научными достижениями, не могущими находиться в про­тиворечии с биогеохимическими фактами и эмпирическими обобщениями, совершенно так же научно установленными.

Исходя из этого ясным становится, что все естествен­ные живые тела, отвечающие таксономическим единицам биолога, получают новое выражение, в корне отличающе­еся от прежнего таксономического выражения биолога, но ему по существу тождественное.

§ 130. Удобнее всего выразить это на частном приме­ре, на каком-нибудь таксономическом делении — роде, чистой линии, подвиде, виде и т. д.

Я остановлюсь на виде.

Вид есть для биолога совокупность морфологически од­нородных неделимых. Он вполне отвечает в биогеохимии однородному видовому живому веществу биогеохимика.

Для биолога он определяется формой тела, гистологи­ческим и анатомическим строением, физиологическими функциями, характером покровов, явлениями питания, раз­множения и т. п.

Основным является длительность проявления одинако­вой морфолого-физиологической структуры организма пу­тем размножения в течение геологического времени. Биолог видит в этом проявление явлений наследственности. Морфолого-физиологическое точное его описание биологом ле­жит в основе таксономического его утверждения. Химичес­кий состав только начинает серьезно интересовать биолога.

Числовые данные — вес, объемы, размножение, раз­меры — даются далеко не всегда, даются, скорее, в каче­ственном их проявлении — изредка, для иллюстрации, количественно: максимальная их точность — числовое сред­нее выражение и пределы колебаний, численно выражен­ные, — обычно отсутствует.

§ 131. Для биогеохимика биологический вид определя­ется прежде всего точными числовыми величинами сред­него неделимого, совокупность которых составляет видовое живое вещество, совпадающее с видом биолога.

Все видовые признаки в биогеохимическом выражении должны быть выражены количественно точно и выражают­ся в математических величинах — числовых и геометриче­ских. Для геометрического выражения при уточнении работы неизбежно необходимо — и, по-видимому, это всегда воз­можно — стремиться к количественному его выявлению.

Таким образом, биогеохимически живой организм в своей совокупности должен быть выражен числами.

Эти числа должны относиться к среднему неделимому.

Биогеохимические числа, определяющие вид, — двоя­кого рода. Одни из них те же, которые может и должен был бы давать и биолог. Они характеризуют морфологи­чески выделенный индивид вида и резко проявляются на отдельном неделимом.

По существу, если бы биолог систематически стремился к количественному выражению изучаемых им явлений, в биологии давно должно было бы скопиться достаточно ко­личественных данных для биогеохимических выводов.

В действительности этого не было. В действительнос­ти в истории биологических знаний мы видим, что даже точные стремления замерли для тех количественных при­знаков вида, которые начинали было обращать на себя внимание биолога. Так, довольно обычное для натуралис­тов второй половины XVIII в. числовое определение сред­него веса неделимых, особенно для позвоночных, ослабе­ло в последующем столетии. То же самое надо, может быть в меньшей степени, указать для числа неделимых, создаю­щихся в каждом новом поколении, — количеств, исчис­ленных на неделимое или на пару неделимых— семян, яиц, живых детенышей.

Сейчас достаточного числа данных, сюда относящих­ся, в биологии нет, и методика их получений не выработа­на, а разбросанные числа не собраны и рассеяны в океане, все растущем, качественных выявлений.

Нельзя думать, чтобы такой отход от числа и геомет­рического образа, по существу с ним связанного, делал работу биолога менее точной и глубокой. Даже скорее при этом она может идти более глубоко, чем работа биогеохи­мика. Точное описание натуралиста-биолога охватывает области явлений, в которые нельзя идти пока по существу более отвлеченными выражениями действительности. Био­лог в своем точном описании берет за исходную индивид, не считаясь с тем, в какой форме он выразит его проявле­ние в других индивидах. Переходя к другим индивидам, н неизбежно дает пределы, в которых данный морфоло­гический признак меняется.

Биогеохимик имеет дело с совокупностями и со сред­ними — статистическими — выражениями явлений. Он об­ращает при этом основное внимание на математическое выражение явлений: выражение средними числами или геометрическими образами.

Неизбежно при этом явление сглаживается, и ряд про­явлений, наблюдаемых биологом, биогеохимиком не ох­ватывается.

Биолог в своем стремлении выразить явления жизни, исходя от живого неделимого, шел, качественно уточняя раз­нородное, шел вглубь и дошел до предела, глазу видимого. Пределом является длина волны лучистых колебаний — уль­трафиолетовых — невидимой глазу части спектра.

Обращая внимание на отдельное неделимое, на нем устанавливая изучаемые им правильности и исходя из по­вторного наблюдения, биометрически доходя до среднего, биолог, по существу, может проникать глубже и охваты­вать стороны жизненных явлений, которые остаются вне биогеохимического подхода к изучению жизненных явле­ний. При таком подходе, когда опираются на «средние» неделимые (§ 129) биогеохимии, многие важные проявле­ния неделимого сглаживаются.

Но биогеохимия может к этим упущенным явлениям подходить в другом аспекте, получить возможность их улав­ливать, изучая их в ходе геологического времени. Так они проявляются, например, в процессе перехода биосферы в ноосферу и в дочеловеческих стадиях, современной био­сфере предшествовавших.

§ 132. Между биологическим и биогеохимическим опи­санием живых естественных тел — если они правильно сде­ланы — противоречий быть не может.

Как видно из предыдущего, биогеохимия дополняет работу биолога, внося в исследование явлений жизни та­кие ее проявления, которых мало или совсем не касались биологи. Ее данные гораздо более отвлеченные, чем конк­ретные и многогранные описания биолога.

Это есть общее следствие всякого вхождения в описание живой природы, математического ее охвата. Ибо при таком охвате неизбежно принимаются во внимание только некото­рые основные черты явления, большая же часть описывае­мых при качественном его выражении признаков, как ус­ложняющих, второстепенных, частностей, отбрасывается.

Биогеохимия исходит из атомов и изучает влияние ато­мов, строящих живой организм, на геохимию биосферы, на ее атомную структуру. Из множества признаков живого организма она выбирает немногие, но это будут как раз наиболее существенные в их отражении в биосфере.

Определяя все явления живого организма и его само­го точно — химически, геометрически и физически, она сводит организм на меру и на число, точно определенные, позволяет сводить его к числовым константам. Число этих констант для каждого вида незначительно.

Биогеохимия определяет живое вещество — видовое в частности — следующими числовыми константами:

1. Среднее число атомов, в среднем неделимом вида, для всех химических элементов, входящих в данное живое вещество. Эти числа получаются точным химическим ко­личественным анализом. Можно выразить их и в процентах числа атомов, и в процентах их веса. Количество атомов (или их вес) должно относиться к среднему организму.

2. Средний вес среднего неделимого — получается взвешиванием достаточного количества неделимых.

3. Средняя скорость заселения биосферы данным организ­мом, благодаря его размножению. Эта константа заселения планеты может быть выражена или в числе неделимых или в весе создаваемого в единицу времени нового нарождающегося потомства. Это важнейшая константа, отвечающая биогеохимической энергии. Ее значение связано с тем, что она численно связывает миграцию элементов любого вида орга­низмов в природных условиях его жизни, учитывая быстро ту создания новых поколений данных видов и предельную плоскость поверхности, на которой такое создание может иметь место, — с планетой, с биосферой.

Этим путем вводится в число, характеризующее так­сономическую единицу, величина, связанная со свойства­ми планеты и со свойствами данного организма.

Эти три рода величин, получаемые наблюдением, легко могут быть выражены в виде числовых характерных констант. Для первых двух это совершенно ясно, и легко догово­риться о форме этих констант, об их числовых выражениях.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.