История, рассказанная Наташкой за чашкой шоколадного капучино 13 глава

– Здесь и бассейн есть? – фальшиво удивилась я. – Снаружи здание не производит впечатления просторного.

– И бассейн, и теннисные корты. – В ее голосе звучала гордость. – А весной еще и конюшни будут… Вот мы и пришли. Проходите, Варя, это не займет много времени.

Мы втиснулись в крохотную комнатку. Моя ванная и то больше. Письменный стол, компактный ноутбук, принтер, ламинатор – вот и все детали интерьера. На подоконнике скучал ухоженный, буйно разросшийся фикус. Такое растение лучше вписалось бы в сентиментально обставленное жилище какой-нибудь старой девы, а не в это убогое подобие офиса.

Администраторша уселась на единственный имеющийся в комнате стул. Это показалось мне невежливым – я все же была клиентом, а мне предоставили стоять перед столом, как солдату перед генералом. Но я решила не капризничать.

– Ваш паспорт, пожалуйста. – Она протянула холеную руку. Аккуратные короткие ногти покрыты нежно-персиковым лаком. Да уж, этой мадам явно не нравилось привлекать к себе внимание. Такое впечатление, что она боялась ярких красок, как вампир дневного света. А может, просто пыталась слепо следовать деловому этикету.

– Меня никто не предупредил, что надо брать с собой паспорт, – нагло соврала я.

На самом деле паспорт лежал в моей сумочке – не люблю разгуливать по хамской непредсказуемой Москве без документов. Просто мне не очень хотелось фигурировать в базе данных лесбийского клуба. Шоу-бизнес, на задворках которого я честно трудилась не первый год, научил меня осторожности. И потом, в мои планы вовсе не входило становиться почетным членом сообщества сексуальных меньшинств. Все, что мне нужно, – это найти симпатичную подружку, молодую, веселую любовницу. Женщину, которую в один прекрасный день я нежно поцелую на глазах у изумленного Дениса Семашкина, перед тем как торжественно объявить ему, униженному и печальному: «Я лесбиянка!»

– Ладно, сегодня обойдемся без документов. Но в следующий раз паспорт не забудьте.

«Следующего раза, надеюсь, вообще не будет, – подумала я, – сегодня же постараюсь уйти отсюда в компании новой подруги. Девушки, которая на сто восемьдесят градусов повернет мою жизнь!»

– Варя, ваша фамилия?

И мою фамилию ей знать совершенно необязательно.

– Семашкина, – улыбнулась я. – Варвара Семашкина.

Маленькая месть, о которой он никогда не узнает. А если и узнает случайно, то значения не придаст. Но все равно приятно.

Безликая дама тем временем бодро щелкала компьютерной мышкой.

– Готово, – наконец сказала она, выключая монитор.

– А я думала, вы мне карточку дадите.

– А зачем? Вы же не собираетесь носить на груди бейджик с фамилией. Это не собрание миссионеров, а просто клуб.

«Надо же, мы еще и шутить умеем», – констатировала я.

– С вас двести условных единиц, – улыбнулась администраторша.

Уж не ослышалась ли я?

– Сколько?

– Двести, – спокойно повторила она, – да, разовое посещение клуба стоит дорого. Но во второй раз оно обойдется вам вдвое дешевле. А потом, когда получите рекомендации двух членов клуба, сможете приобрести годовую карточку всего за две с половиной тысячи.

– Прямо как в дорогом спортклубе, – сказала я, чтобы хоть что-то сказать. Ох и жалко же мне было расставаться с долларами. Почему Наташка заранее не предупредила о цене? Может, в таком случае я поискала бы более малобюджетный способ испытать на себе все прелести однополой любви.

– Кстати, тренажерный зал у нас тоже есть, – сказала она, небрежно швырнув деньги в верхний ящик стола.

Почему словом «кстати» большинство людей начинают фразу, которая в данных обстоятельствах ну совсем некстати?

– Может быть, пора наконец осмотреть клуб?

– Естественно, – поднялась она из-за стола, – начнем с бассейна.

Бассейном она называла прямоугольную лужу десять на десять метров, наполненную водой неестественно лазоревого цвета. Может, они ее акварелью подкрашивают?

Никто в акварели не плескался, немногочисленные посетительницы предпочитали томно возлежать в комфортных полосатых шезлонгах. Никто из них на меня внимания не обратил.

Я разочарованно вздохнула: среди этих женщин не было той единственной из моей карамельной мечты о преимуществах лесбийского сосуществования. Той, с кем можно было бы нестись на роликах по Поклонке, игнорируя вопросительные взгляды встречных мужчин.

Обычные тетки. Ни тебе коротко остриженных брутальных стервоз с плоской грудью и большими амбициями – именно так, кажется, лесбиянок изображают в кино. Ни аппетитно-пухленьких сдобных блондинок, чей вид вызывает умиление у представителей обоих полов.

Одна из дам – довольно смазливая брюнетка лет тридцати – с сосредоточенным видом красила ногти на ногах в ярко-малиновый цвет. На ее щиколотке я приметила татуировку – четко прорисованный черный дракон, пожирающий собственный хвост. Что ж, хоть что-то, что с большой натяжкой можно считать символом некоей тайной порочной жизни. А то у меня начало складываться впечатление, что я попала не в логово розовой страсти, а в центр досуга для скучающих домохозяек.

В углу под раскидистой искусственной пальмой две девчонки, на вид мои ровесницы, увлеченно разгадывали сканворд. Я поморщилась – спина одной из них была усыпана мелкими красными прыщиками.

Еще одна женщина, довольно упитанная блондинка, складчатые необъятные телеса которой были упакованы в катастрофически алый купальник, просто лежала на махровой простыне, раскинув в стороны мощные руки. Я заметила, что у нее не выбриты подмышки.

Может, у лесби-женшин так принято? А что, это было бы вполне логично. Почему мужчины позволяют себе стильную двухдневную небритость (сколько раз на моих щеках выступала отвратительная саднящая краснота после свиданий с такими вот горе-Бандерасами), а дамы, чтобы не прослыть неряхами, должны быть гладкими, как молочные поросята? Хотя данный женский индивид являл собой гибрид молочного поросенка (фигура) и Антонио Бандераса (степень волосатости).

– Кто эти женщины? – вполголоса поинтересовалась я у администраторши. – Они члены клуба? У них у всех есть гёрлфренд?

– Я не имею права давать информацию такого рода, – мягко улыбнулась она. Честно говоря, ее нарочитая вежливость начала меня раздражать. Пора избавляться от сопровождающей.

– Тогда пойдемте посмотрим, что еще есть в вашем клубе. Честно говоря, то, что я уже увидела, кажется мне чересчур тривиальным для двухсотдолларового входного билета.

Неожиданно «железная леди» рассмеялась. Смех делал ее моложе и милее.

– А что вы ожидали здесь увидеть? Грудастых порнодив, танцующих вокруг шестов на каждом шагу? Или плечистых баб в мужских рубашках и армейских ботинках?

Я не могла не улыбнуться в ответ на такую самоиронию.

– Что-то вроде того. А здесь… слишком цивильно.

– Да, наш клуб без дешевого душка. – Она опять стала серьезной. – Мы просто помогаем запутавшимся в лабиринтах своей сексуальной природы женщинам решать их очевидные проблемы. Все это так сложно. Сложно быть не такой, как все. Даже если твой порок считается вроде как модным… Вы не находите, Варя?

– Д-да… Но если у вас постоянный состав клиентов, то в чем смысл? Мне казалось, такие клубы нужны, чтобы познакомиться друг с другом.

Мы опять шли по бесконечным коридорам, и я еле поспевала за нею на своих огромных каблуках.

– Да, постоянных клиенток действительно немного. Но на вечеринки приходит много гостей. Да вы и сами сейчас все увидите… Вы ведь не лесбиянка, Варя? – неожиданно спросила она.

Я растерялась.

– Я?

– Ну не я же. Насчет себя я вроде бы уверена. А вот вы…

– Знаете что? – разозлилась я. – Во-первых, хотелось бы уже приступить к увеселительной программе. Во-вторых, простите, но, по-моему, это не ваше дело. Я пришла по рекомендации, что вам еще надо? А в-третьих… в-третьих, я – лесбиянка!

Она с улыбкой взглянула на меня:

– Как вам будет угодно.

В диско-зале было значительно веселее, чем у бассейна. Хотя интерьер показался мне несколько диким. Интересно, насколько пьян был декоратор? Стены и пол были раскрашены под шкуру зебры. Барная стойка и стулья обтянуты ярко-красным искусственным мехом. Все это выглядело настолько ярко, что хотелось крепко зажмуриться и не открывать глаз по крайней мере до того момента, как будет уничтожена значительная часть спиртных напитков в баре.

Администраторша не обманула – народу в зале было действительно много. Разумеется, только женщины. Почти все были одеты в коктейльные платья, так что мой наряд с претензией на романтический шик вполне вписался в атмосферу. И это мне понравилось – не люблю сомнительные заведения, где посетители щеголяют в джинсах и футболках. Я люблю наряжаться, потому что повседневности в моей жизни и так хватает.

В целом все это напоминало обычный ночной клуб. И даже отсутствие мужчин не очень бросалось в глаза.

У барной стойки толпились женщины. Кто-то танцевал в центре зала, где по плиточному полу хаотично бегали разноцветные огоньки софитов. Темнокожая женщина-диджей, голову которой украшали сотни осветленных добела африканских косичек, ритмично пританцовывая, сводила диски. Может, попробовать закрутить роман с негритянкой? Как это было бы экзотично и стильно – скандинавски блондинистая девушка с кожей цвета молочного шоколада и ее бледнолицая брюнетистая подруга. Да у Семашкина Дениса Викторовича на всю оставшуюся жизнь дар речи пропадет, если он увидит меня в компании такой экзотической красотки.

Стоп, опять я о нем думаю.

Даже здесь, в лесбийском клубе, я все равно думаю о нем.

Не сметь.

Надо выпить. Срочно – в противном случае я так и буду мрачно думать о том, как бы поэффектнее отомстить мужчине, который разбил мое сердце дважды. Вместо того чтобы наконец взять себя в руки и попробовать свои силы на лесбийском поприще.

– Знаете, я, пожалуй, здесь останусь. – Я обернулась к администраторше, которая молчаливой вежливой тенью ожидала моего вердикта. – Спасибо за экскурсию.

– Но мы еще не посмотрели тренажерный зал, кинотеатр, комнаты отдыха.

– Сомневаюсь, что мне захочется оседлать какой-нибудь тренажер. И я сюда не уединяться в комнате отдыха приехала. Так что как-нибудь в другой раз.

– Как хотите, – поджала чуть накрашенные губки она. – Желаю приятно провести время.

Избавившись от навязчивого сервиса, я первым делом подошла к барной стойке и схватила меню. На черно-белых, в тон стенам, страничках были перечислены названия всех известных мне коктейлей – от традиционной любимой девочками-отличницами «Пинаколады» до не так давно вошедшего в моду в Москве «Мохитос».

«Мохитос»… Любимый коктейль Семашкина. Денис вообще был неравнодушен к мяте.

Нет, буржуазным коктейльчиком отделаться от призрака этого подлеца не получится. И я уверенно скомандовала барменше:

– Двойной ром, пожалуйста! И лед в отдельный стакан.

И тут же чья-то горячая ладонь деликатно коснулась моего предплечья. Я обернулась и увидела брюнетку, на которую обратила внимание еще возле бассейна. Ту самую, с татуированным драконом на щиколотке. Она уже успела переодеться и навести марафет – потрясающая оперативность. Малахитового цвета платье красиво облегало ее фигуру-гитару, оставляя почти открытой полную высокую грудь. Было ей лет тридцать, и она чем-то напоминала солистку поп-группы «Блестящие» Жанну Фриске.

– Предпочитаете крепкое? – улыбнулась она. – Я тоже терпеть не могу все эти алкогольные сиропчики. Уж если пить, так пить.

В изящных ладонях она грела коньячный бокал.

Я молча пригубила свой ром. Надо же – впервые меня «клеит» девушка, а я даже не знаю, что ей сказать. Вот если бы это был мужчина, я бы быстро сориентировалась. А здесь… Сострить? Или, капризно поведя плечиком, выдать что-нибудь из арсенала роковой женщины: «Да, знаете ли, я вообще люблю погорячее…» Но вместо всего этого я лишь застенчиво спросила:

– А вы – член клуба?

– Во всяком случае, члена у меня нет, – рассмеялась она. Глаза у нее были зеленые, в тон платью. – Будем знакомы. Меня зовут Лиля.

«Еще бы тебя звали Маня или Таня, – с усмешкой подумала я. – Нет, такую стервочку в зеленом только Лилей и могут звать. Лиля – это же почти Лилит. Лилит – воплощение сладкого греха».

– Варвара. Можно просто Варя.

– Какая прелесть! – умилилась она. – Ты ведь тоже в первый раз здесь?

– А что, это так заметно?

– Вообще-то да. Уж слишком надменный вид.

Она помолчала. А я пила свой ром и тоже не знала, что ей сказать.

– Варь, а ты не против, что я вот так к тебе нагло подошла? – вдруг спросила она.

– Нет, что ты! В конце концов, именно за этим я сюда и пришла, – ляпнула я.

– Очень хорошо, – обрадовалась Лиля, не заметив моей бестактности. – Я здесь уже полдня торчу. И кино в зале смотрела, и у бассейна задницу отсиживала. Да так ни с кем и не познакомилась, представляешь?

– Почему? На застенчивую ты не похожа.

– Это уж точно! – подмигнула она. – Сама не знаю… Ну вот скажи, что во мне не так?

– Странный вопрос.

Лиля отошла на шаг и несколько раз грациозно повернулась вокруг своей оси. Малахитовое платье воздушным колоколом кружилось вокруг ее загорелых точеных ног.

– Тебе нравится мое платье?

– Красивое, – сдержанно похвалила я. Терпеть не могу, когда кто-то с назойливостью цыгана выпрашивает комплимент.

– Неудивительно. Это же Готье. А мои волосы нравятся? – тряхнула она головой. – Мои глаза? Моя грудь?.. Нет, можешь не отвечать, вопрос риторический. Я сама себе нравлюсь. Но какого хрена ко мне никто из них не клеится?

Я тоскливо посмотрела по сторонам. Кажется, моя новая знакомая безнадежно пьяна. Или не находится в дружеских отношениях с собственной головой.

Почему же мне так не везет?

Лиля схватила меня за руку. Ладони у нее были горячие и сухие. Может, у нее температура и она просто бредит?

– Эй, не надо так обо мне думать!

– Что?

– Да у тебя все твои мысли на лице написаны. Думаешь, что я пьяная или ненормальная. Не волнуйся, пятьдесят грамм коньяка не в счет. Я трезвая. Трезвая и злая.

– Ну а я-то здесь при чем?

– Ты здесь единственная нормальная девчонка, – грубо польстила она, даже не подозревая, насколько была права. Да, я, похоже, единственная нормальная девчонка среди веселых лесбийских дам. – Давай я тебя чем-нибудь угощу.

– Валяй, – разрешила я.

Все равно эта Лиля теперь не отвяжется. Так пусть хотя бы платит за выпивку. Раз уж она смело решила взять на себя мужскую роль.

– Еще ром?

– Нет, надоело. Хочу «Черного русского». В качестве десерта. И закажи закусить что-нибудь.

– А ты быстрая – усмехнулась она, навалившись грудью на барную стойку.

– Ты тоже, – парировала я, беззастенчиво рассматривая ее круглый, вызывающе обтянутый платьем зад.

Поразительно, но, кажется, я и правда нашла себе любовницу. А что, эта сумасшедшая Лиля очень даже ничего. Мужчинам, по крайней мере, нравится такой тип – брюнетка, большая грудь, голос «с песком».

Я понимаю, что она красавица, только вот почему-то это ни капельки меня не задевает. Мне не хочется к ней прикоснуться, и почему-то меня даже пугает душный терпкий запах ее духов. Однако мысль о возможной ночи с роскошной Лилей не вызывает отвращения. Мне совсем не будет противно, если она меня вдруг поцелует. Пожалуй, это будет даже интересно. Решено, если она пригласит меня «продолжить банкет», соглашусь. Правда, как это все будет выглядеть, ума не приложу. Мои представления об однополой любви не выходят за рамки многозначительных видеоклипов «Тату» – поцелуйчики под дождем, и острые грудки под целомудренной майкой, и вызывающий взгляд. Все это, конечно, хорошо, только вот что произойдет дальше? Она хрипло шепнет: «Одну минуту, милая» – и достанет из-под кровати накладной член на ремешках?!

– Что приуныла? – Лиля наклонилась низко к моему лицу.

– Так, думаю о своем… Тебе здесь нравится?

– Видела я клубы и получше. – Она протянула мне бокал с шоколадным «Черным русским». – Я ожидала чего-то феерического, а здесь… Обычные тетки.

– Не поверишь, но я то же самое подумала… А ты давно… Ну, ты понимаешь…

– Давно ли я лесбиянка? – расхохоталась она. – Всю жизнь. А ты?

– Тоже, – уверенно соврала я.

Крепкий коктейль придал мне смелости. Не хочу показаться бедной овечкой, робко желающей, чтобы ее сожрали с потрохами. Хочу быть соблазнительницей, а не соблазненной. К тому же эта Лиля так уверена в себе, так опытна, что вряд ли у меня могут возникнуть какие-то проблемы. Она сама все что нужно сделает, а мне надо будет только вовремя ей подыграть.

– А с мужчинами ты спала? – спросила она.

– Так, пару раз. – Я небрежно передернула плечами. Да простит меня Семашкин Денис Викторович. Хотя он сам виноват. Положа руку на сердце, если бы не он, то вряд ли я бы здесь вообще оказалась. – И больше не собираюсь. Мне совсем не понравилось.

– Согласна с тобой. Отвратительно. Они все грубые грязные козлы. – Лиля залпом допила коньяк.

– Это ты метко выразилась. Грубые грязные козлы, по-другому и не скажешь… А когда ты впервые… Впервые…

– Девчонку трахнула? – хихикнула она. – Это было в седьмом классе.

– Ничего себе! Тринадцать лет!

– Двенадцать, – гордо поправила она. – Меня соблазнила учительница по физкультуре.

– Круто. Прямо как в немецком кино, арт-хаус. Везет же тебе. Меня вот училки не соблазняли. И слава богу. У нас такие училки были, что меня бы стошнило.

– Смешная ты. А моя физкультурница ничего была, хорошенькая. Молодая совсем, прямо после института. Замужем. Она в меня влюбилась. Мы с ней каждый день… Прямо на столе в учительской.

– Какая ты… порочная.

– Это комплимент? – Ее горячее, пахнущее дорогим коньяком дыхание уже танцевало на моей шее. Это было приятно.

– Не знаю. Наверное.

Я должна была что-то сделать, должна. Пауза затянулась. Как робкая студентка с неопределенно гуманитарным образованием, которая воспитана на «Анне Карениной» и стесняется произнести вслух слово «пенис», я стояла, уткнувшись в бокал с крепким коктейлем. Коктейль кончался, не могла же я судорожно сжимать пустой бокал, держаться за него, как за последнюю соломинку. Нет, надо было что-то делать.

И тогда я ее поцеловала.

Глава 2

Я поцеловала женщину! Лесбиянку!!! Сама!

Я положила руку на ее шею – так, словно она была мужчиной. Правда, Лиля была почти на полголовы ниже меня, и это казалось мне немного странным. Таких мелких мужиков у меня никогда не было. Интересно, значит ли это, что теперь мне придется играть в этом тандеме мужскую роль?! Да нет, какие глупости, наверняка уважающие себя раскованные лесбиянки выше подобных предрассудков. На полголовы ниже – подумаешь, какая ерунда!

Правда, мне пришлось наклониться, чтобы ее поцеловать.

И еще один любопытный нюанс.

Губная помада. Никогда не знала, что чужая помада имеет такой отвратительный вкус. Лилины пухлые губы были густо намазаны сиреневой помадой, и вот сейчас мне приходилось слизывать химически пахнущие толщи. Между прочим, знакомый вкус. Интересно, что это? «Буржуа», «Лореаль»? А может, «Елена Рубинштейн»? Господи, о чем я думаю?! Меня целует красавица, а я пытаюсь сообразить, косметику какой марки она предпочитает.

Так что у моего первого лесбийского поцелуя был стойкий косметический привкус.

И еще одно. Во время поцелуя Лилины красиво накрашенные глаза были закрыты. Она с готовностью ответила на мой поцелуй, она обмякла в моих руках, и ее юркий язык трудолюбиво исследовал самые скромные закоулки моей ротовой полости. А глаза ее были закрыты. И сначала я восприняла это как непременный признак блаженства. А потом вдруг подумала – а вдруг она просто меня видеть не хочет? Вдруг я в лесбийском образе смотрюсь настолько жалко, что оптимальный вариант – плотно зажмуриться?!

– Давай уедем отсюда, – вдруг шепнула она, оторвавшись от моих губ.

– Уедем? – растерянно переспросила я. – А куда?

– Можно ко мне. Я недалеко живу, на Кутузовском. Ты не против?

– Я… Я, конечно…

Честно говоря, больше всего в тот момент мне хотелось распрощаться с роковой Лилей и отправиться домой. Экзамен на решительность я честно выдержала. Я пришла сюда и не просто стояла в уголке, озаряя пространство скромной стародевической улыбочкой. Я «сняла» девушку – красивую девушку, которая не прочь провести со мной ночь. Стоит ли идти дальше? Или все же извиниться и заказать такси домой. Принять душ, тщательно почистить зубы, проинспектировать свою косметичку и выбросить все помады, которые пахнут Лилиными губами.

Я решительно отставила пустой бокал в сторону. Нет, я не из тех, кто останавливается на полдороге. Раз уж я приняла столь ответственное решение, раз уж я не пожалела отвалить две сотни долларов за вход, надо идти до конца.

– Едем! – решительно гаркнула я. – К тебе так к тебе.

– Только знаешь… – неловко замялась она, – я с родителями живу. Это тебя не смутит?

Меня разбирал смех.

– Сколько же тебе лет?

– Двадцать восемь, и что? У меня была постоянная подружка, мы встречались пять лет, жили вместе. Но недавно расстались, и я вернулась под родительское крылышко. Тебе это кажется странным?

– Нет, не обижайся. С родителями так с родителями… А они знают, что ты… э-э…

– Лесбиянка? Почему ты так боишься произносить это слово? Нет, не знают. Они у меня знатные ретрограды. Отец – академик, – гордо сказала она, – мать преподает сольфеджио. Короче, два трусливых валенка нашли друг друга. Даже странно, что в такой семье появилась я.

– Зачем же ты так о своих родителях? Я просто боюсь, буду чувствовать себя неловко.

– Да брось! Не дрейфь, я скажу, что ты моя подружка. Расслабься, у меня часто девочки ночуют. Предки, конечно, не знают ничего.

– Ладно, тогда чего мы ждем? Я тебя уже хочу, – пошловато подмигнула я.

Оставалось только добавить «детка». Я никак не могла найти верный тон. Ситуация казалась мне настолько абсурдной, что я даже не могла представить себе, какую роль следует играть. Я понимала, что веду себя как самоуверенный бандит из американского боевика. Гордый обладатель горы мускулов и тридцатисантиметрового (в эрегированном состоянии) пениса. Если бы какой-нибудь отчаянный наглец попробовал вести себя подобным образом со мной, я бы врезала ему по небритой физиономии (у таких типов всегда небритые рожи, они почему-то находят это сексуальным). А Лиле вроде бы нравилось. Во всяком случае, она мне преданно улыбалась. И ничего не имела против моего новоявленного хамоватого очарования.

Что ж, ей виднее.

В такси мы целовались. Водитель пару раз взглянул на нас в зеркало заднего вида. Что это был за взгляд – слабоалкогольный вялый коктейль из любопытства и отвращения. Когда Лиля расстегнула верхние пуговицы моего пальто и ее фиолетовые губы присосались к впадинке у моей ключицы, водитель перекрестился. Больше он на нас не смотрел – рулил, втянув лысоватую голову в плечи.

– Слушай, а какая я у тебя по счету? – вдруг спросила Лиля, оторвавшись от моей шеи.

Я взглянула на нее и тут же отвернулась – ее фиолетовая помада размазалась вокруг пухлых губ. Она была похожа на пьяного клоуна из провинциальной труппы, который дрожащей от алкоголя рукою все же ухитрился наложить на физиономию густой грим. Боже, неужели все женщины выглядят так отвратительно после поцелуя в такси?!

И я?!

Все, больше никогда не буду красить губы на свидания.

– Чего замолчала? Обиделась? Или, как в анекдоте, подсчитываешь? – хохотнула Лиля.

«Сказать ей, что ли, правду? – устало подумала я. – Первая. Ты у меня первая. И сейчас мне намного страшнее, чем в тот день, когда я надумала вручить свою девственность соседу по подъезду. Правда, к нему, если честно, я испытывала не меньшее отвращение, чем к тебе сейчас. Прыщи, узкие плечики, большой кадык и слюнявый рот – вот что такое мой первый мужчина Самсонов. У тебя нет прыщей и с кадыком все в порядке. Но твоя помада, твои духи… Твоя грудь – я никак не решусь к ней прикоснуться… Теперь ты все знаешь. Может, разбежимся по-хорошему?» Вместо этого я сказала:

– Провокационный вопрос. Наверное, около пятидесяти. – Мне вспомнилась Зинка, которая тоже когда-то спросила, сколько у меня было сексуальных партнеров, правда, она имела в виду мужчин. – А у тебя?

– Тоже, – улыбнулась она. – У меня была девушка, с которой я жила пять лет. Мы недавно расстались, и после нее… после нее ты первая.

– Сочувствую тебе. А что это была за девушка?

Она отодвинулась от меня и уставилась в противоположное окно. Мы были такими чужими, я даже плотнее укуталась в пальто, потому что вдруг почувствовала исходящий от страстной большегубой Лили холод. Этот холод был особенным, стать его пленницей гораздо опаснее, чем сидеть под открытой форточкой, чем упрямо по школьной привычке ходить зимой без шапки, чем есть эскимо на ветру, чем лениться сушить голову феном и выбегать на улицу с мокрыми волосами.

– Я ее ненавижу. Но вообще-то она была замечательная, – вздохнула Лиля. – Она нашла себе новую любовницу. Ее я тоже ненавижу. Не знаю, кого ненавижу больше.

Я вспомнила Дениса Викторовича Семашкина – интересно, где он сейчас? Ненавижу ли я его? Ненавижу ли Зинку? Они в данный момент наслаждаются волнующим обществом друг друга?

Ох, если так, то тогда, наверное, все-таки ненавижу. Что же это получается – он предвкушает ночь любви, а я в холодном такси вынуждена выслушивать исповедь брошенной лесбиянки?!

Ненавижу, ненавижу!

– Знаешь, у меня похожая ситуация, – сказала я.

– Правда? – Она почему-то обрадовалась. – Тебя тоже бросила любовница?

– Да. Мы собирались пожениться, – ляпнула я, перед тем как осознать всю комичность вырвавшейся фразы.

– Пожениться? – изумилась Лиля. – А что, это сейчас разве разрешают?

– Мы собирались переехать в Амстердам, там, кажется, можно, – уклончиво объяснила я.

– Сколько лет было твоей девушке?

– Сорок.

Лиля рассмеялась:

– Ничего себе девушка! Скорее бабушка! Зачем тебе такая престарелая девушка? – Слово «девушка» на этот раз было произнесено с набирающей обороты иронией.

Я разозлилась. Да чего она вообще может понимать – эта брюнетистая девица в платье от Готье?! Красивая, пресыщенная жизнью, жадными пригоршнями отправляющая в рот нефильтрованные будни и тут же неинтеллигентно выплевывающая половину, отрыгивающая стереотипы, отхаркивающая обстоятельства. Как же, папа – академик и мама – преподаватель сольфеджио! Квартира на Кутузовском, платье за несколько тысяч долларов! Какой еще каприз придется по душе избалованной принцессе? Стать лесбиянкой? Да, пожалуй, это нам подходит.

Лиля сделалась мне противна.

– Да ладно, не кипятись ты так. – Она успокаивающе похлопала меня горячей ладонью по руке. – Я сама становлюсь бешеная, когда о моей бывшей говорят… Мне кажется, да чего они все понимать-то в этом могут?

– Знаешь, Лиль… Ты меня извини, но я, наверное, поеду домой.

– Вот уж нет! – взбунтовалась она. – Никаких домой! Тем более сейчас, когда мы только познакомились.

– Я тебе оставлю свой телефон, – слабо сопротивлялась я.

– Ага, фальшивый.

– Какая прозорливость!

– Если мы расстанемся прямо сейчас, то ты меня в другой раз и видеть не захочешь.

Я грустно подумала, что в любом случае вряд ли захочу встретиться с ней еще раз. А уж если мы с ней все же переспим – то тем более.

– Я же ни на чем не настаиваю, – уговаривала она. – Тем более что мы уже приехали. Попьем чайку, поболтаем. Я постелю тебе на раскладушке. Я же не озабоченная. Просто давно ни с кем нормально не разговаривала.

Водитель, внимательно прислушивающийся к каждому слову, презрительно фыркнул. Он и не думал скрывать, что мы, две молодые симпатичные лесбиянки, вызываем у него вязкое отвращение. Тем более что Лиля вела себя как донжуан московского разлива – мол, зайдем ко мне на кофе, посмотрим видик, ну сядь со мною рядом, я же не кусаюсь. А дальше – мне просто нравится, когда ты меня обнимаешь, ох, какие у тебя красивые трусы, ну я только на пару сантиметров его засуну, ты не волнуйся – в общем, известная анекдотическая ситуация.

А может, ей и правда тоскливо, вот и цепляется она за мой равнодушный рукав длинными фиолетовыми ногтями. «Давно ни с кем нормально не разговаривала» – может быть, это значит – «давно хотелось загрузить кого-нибудь этой занудной историей, а ты, кажется, подходишь на роль безропотного слушателя».

– Пойдем. – Она сунула таксисту деньги. – Ну пожалуйста, пойдем, а? У меня есть торт «Черный лес»…

Почему-то этот аргумент стал для меня решающим. Не то чтобы я очень люблю приторный «Черный лес», да и вообще я стараюсь поменьше сладкого на ночь есть. Просто эта непосредственная детская уловка прозвучала настолько обезоруживающе… Брошенная лесбиянка, физиономия которой перепачкана губной помадой, заманивает меня в гости шоколадным тортиком…

И я сказала:

– Ладно, пойдем уж. С тебя кусочек «Черного леса» и раскладушка с чистым бельем.

– И ночная рубашка! Розовая, от «Ла Перла», – радостно пообещала она.

В лифте я деликатно намекнула ей на то, что с таким лицом неприлично появляться перед родителями, которые к тому же, по словам самой Лили, и не подозревали о ее нетрадиционной сексуальной ориентации. Она достала из модной лаковой сумочки пудру «Кристиан Диор» и суетливыми, какими-то вороватыми движениями тыльной стороной ладони вытерла рот.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: